22 июня…

22 июня. День памяти и скорби. На нашем деревенском обелиске вторым на веки вечные высечено имя гвардии сержанта Аркадова — младшего брата бабушки, которому в прошлом году исполнилось бы 100 лет. Как тебе спится, попович Аркадий Макарьевич, беспартийный командир отделения, на многострадальной Екатеринославско-Днепропетровской земле? Упокоился ты, храбрый солдат, в скифско-запорожских степях, столько всего видавших…
Твой прямой пращур-пономарь, столь же славный унтер-офицер Тверского Егерского великой княгини Екатерины Павловны батальона, дошел с ним не то Праги, не то до Парижа. Твой родной дядя «самых честных правил» — иерей Андрей был награжден золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте. Пастыри, пожалованные такими крестами ленте из Кабинета Е.И.В., пользовались особым уважением, не только среди солдат и офицером, но и во всех слоях общества. Ходил о. Андрей в Брусиловский прорыв на Юго-Западном фронте, а заканчивал свою войну — на Румынском. (Потом сгинул где-то в саратовской ссылке.) Племянник лёг костьми во сыру землю в рядах 82-гвардейской стрелковой Запорожской Краснознаменной ордена Богдана Хмельницкого дивизии. Совсем неподалеку — станция Апостолово, в этих малозаселённых и степных местах и было знаменитое «Дикое поле».
Такое знакомое, такое таинственное, волошинское:

«Эх, не выпить до дна нашей воли,
Не связать нас в единую цепь.
Широко наше Дикое Поле,
Глубока наша Скифская степь».

При строительстве Екатерининской железной дороги была основана станция Апостолово, получившая своё наименование от фамилии отставного секунд-майора Ямбургского кирасирского полка Михаила Муравьёва-Апостола, который некогда имел земельные наделы в данной местности рядом с речкой Вшивой. Станция, видавшая и Махно, и Шкуро, и Уборевича. Ох, уж эта связь времен! Вот поведать бы на биваке после кровавого штыкового боя за саксонский замок Кёнигштайн унтеру Ивану Аркадову и его сослуживцу,16-летнему подпоручику корпуса путей сообщения, прикомандированному к их батальону, Сергею Муравьёву-Апостолу о том, как потомок одного из них ляжет в землю предка второго из них. То-то бы подивились, как подивился, наверно, пономарь Иван из-под Кесовой Горы, узнав спустя 13 лет о повешенном подполковнике Сергее…
А тогда, в феврале 44-го на наблюдательный пункт дивизии, в которой сражался Аркадий Аркадов, приедет знаменитый военачальник Василий Иванович Чуйков. И где-то совсем рядом будет наступать самый известный «скиф» и рубака Великой Отечественной Исса Плиев. И напишет потом Чуйков в книжке «От Сталинграда о Берлина» о том, как и где ты был убит, не называя, правда, твоего имени: «24 февраля 1944 года мы получили директиву командующего фронтом, которая фактически нацеливала 8-ю гвардейскую армию и другие армии на новую операцию.
Перед армией стояла задача в первую очередь отбросить противника за реку Ингулец и захватить на правом берегу плацдармы. 25 февраля развернулись упорные бои на левом берегу реки Ингулец. Они фактически продолжались до 29 февраля».
— Ты, дед Аркадий, был убит в этих боях как раз между этими датами 27 февраля. «Наши войска настойчиво продвигались к берегу реки, очищая левый берег от опорных позиций противника. Минутами казалось, что бой затихал, наступало как бы равновесие. Связь по радио и телефонам мало что давала. Надо было ехать в войска. Ни один вездеход не шел. Пришлось пересесть в танковый тягач, то есть на танк Т-34 без башни и пушки…
Распутица мешала нам, но мешала и гитлеровцам использовать преимущества в маневренности своих войск. Надо было как-то зажечь людей, мобилизовать их на активные действия. Вспоминаю, как разворачивались события в 82-й гвардейской стрелковой дивизии. Я приехал на командно-наблюдательный пункт командира дивизии И.А. Макаренко, настоял на том, чтобы он решительно поднял дивизию в атаку. Стрелки поднялись. Немецкое командование и солдаты не ждали, что наши войска пойдут в наступление по топкой грязи, в условиях полного бездорожья, без активной поддержки артиллерии. Первого же натиска оказалось достаточно.
Противник растерялся, побросал оружие и побежал. В этот день 82-я гвардейская стрелковая дивизия прошла с боями около 16 километров, вышла на берег реки Ингулец от поселка Ново-Курская до поселка Шестерня. Надо было развить успех. Мешала опять же грязь. Но помог случай. Возвращаясь с передовой в штаб армии, я выехал на железнодорожную насыпь на линии Широкое — Апостолово. Рельсы и шпалы были сняты, но насыпь оказалась проезжей для автотранспорта. Приехав в штаб, я сейчас же отдал распоряжение начальнику инженерной службы полковнику В.М. Ткаченко подготовить эту дорогу для переброски войск, техники и боеприпасов, установив на ней строгий режим движения машин с грузом по направлению к фронту.
По этой дороге мы подтянули к фронту части 28-го гвардейского стрелкового корпуса, обеспечили войска продовольствием и боеприпасами. Насыпь явилась для нас артерией, по которой мы за три дня сумели подготовить войска к наступлению…
В директиве фронта ставилась задача перед армией подготовить переправы в районе Широкое — Андреевка для ввода в прорыв 4-го гвардейского механизированного корпуса и 4-го гвардейского кавалерийского корпуса, составлявших конно-механизированную группу фронта, которой командовал генерал-лейтенант Исса Александрович Плиев…».
Да, не зря ты лёг в грязь Дикого поля, дед Аркадий…
По вашим не застывшим еще телам и наскоро присыпанным могилкам пронеслась конная скифская лава, и смяла, и смела нечисть в мышиных шинелях. Спят рядом с тобой вечным сном младший лейтенант Гауф Афузаров, три русских Ивана и один Иван-грузин, гвардии младший сержант Сандро Асанишвили и гвардии старший сержант Аведим Анитоньян, убитый с тобой в один день, может быть, в одной атаке Камил Ахметов, и убитый накануне Курбай Баймуратов…
Вы с ними страны не делили, вы с ними национальной и религиозной спесью не кичились. Вы с ними махоркой из солдатского кисета делились да пайкой последней, когда полевые кухни по непролазной грязи на позиции безнадежно опаздывали. Да еще бинтом окровавленным могли поделиться, потому что и санитары по колено в талой воде не могли до вас подолгу добраться. Лишь похоронная команда поспевала, да и то далеко не всегда. Так и кровь твоя с этими талыми водами в грунтовые попала. И пророс ты спелыми злаками, как Господу было угодно, на этой многострадальной землице.
Оплакала тебя в нашей деревеньке, из которой я только позавчера в Москву, а послезавтра обратно, твоя матушка, и моя прабабушка, попадья Юлия Николаевна, выпускница Бежецкой женской гимназии, той самой, которую Лев Гумилев потом окончит (когда там уже единая трудовая школа будет), бывшая народная учительница и колхозный счетовод. И лишь степные ветры теперь одни ведают, за какую Россию и за какую Украину ты воевал и погиб. А Максимилиан Волошин заранее посвятил тебе этот реквием:
«И останутся двое в пустыне —
В небе — Бог, на земле — богатырь».

Вот и свершилась связь времён, отныне и во веки веков.

Ярослав Леонтьев

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>