Уже стала тривиальной идея, что России не хватает единой миссии, которая бы встряхнула общество и указала цели. Ключевая роль в процессе поиска смыслов, как отдельным народом, так и государством в целом принадлежит артократам-мифотворцам. Именно они, по мнению Павла Зарифуллина, председателя «Московского Евразийского Клуба», способны порождать ключевые архетипы для власти, народа, экономики. Созданные артократами мифы переворачивают систему социальных ценностей, формируя сознание целой цивилизации.
(По материалам выступления Павла Зарифуллина на XVIII заседании «Московского Евразийского Клуба», посвященного теме «Оценка нематериальных активов как способ обретения мира художественным пролетариатом»).
Что может цвести и давать плоды
Мы склонны органически понимать общество. Есть классический пример – метафора дерева, которая связана с германским романтизмом. Корни – это народ, спящий в земле, обрастающий бактериями и впитывающий в себя минералы. Ствол – власть. А вот культура, элита, и все, что с этим связано – ветви, которые могут цвести и плодоносить, благодаря чему воспринимается и ценность самого сада. Если ничего не растет и не плодоносит, значит, сад имеет малую цену. А если в нем растут яблоки, да еще и молодильные — молодильные яблоки русской цивилизации – цены такому саду нет.
Французский философ-структуралист Гастон Башляр предлагал переструктурировать понимание общества. Он выделял 3 типа мышления: рацио (типичное мышление нашей власти, которая все выстраивает по линиям и квадратам еще с германских, татарских времен), мышление сна (свойственно народу, который просыпается лишь в неожиданные моменты) и мышление грез. То есть с одной стороны есть философский субъект — рациональное мышление, с другой стороны – философский объект, к кому субъект обращается. Что между ними, как правило, не рассматривается. Хотя это самое интересное. Именно там возникают грезы, мифы, то, что ученик Башляра социолог и антрополог Жюльбер Дюран называл «имажинер» (l’imaginaire (фр.) — первичный процесс, состоящий из воображаемого, воображающего, воображения и самого процесса воображения одновременно), заставляющий укреплять корни, взращивать дерево и давать плоды.
Типография Н.И.Новикова на Лубянской площади
С этой точки зрения грезовидцы и мифотворцы, которые в современной России вряд ли имеют хоть какую-нибудь ценность, являются людьми, как раз страну и создающие, интегрирующие, реструктурирующие. Но в этой сфере у нас наблюдается тотальная энтропия: плоды творчества и их создатели куда-то проваливается, гибнут в закромах родины. Можно назвать представителей этих ветвей интеллигенцией, интеллектуалами, элитой, шляхтой. Они и есть те самые ветви, дающие молодильные яблоки. Бесконечное поколение людей, порождающие смыслы русской цивилизации, благодаря скромному, тихому, перманентному труду, совершенно неблагодарному в течение столетий, начиная от издателя и общественного деятеля Николая Новикова (1744—1818), который печатал книги Якова Бёме (знаменитую «Аврору»), сотрудничал со старообрядцами, и продолжая «Московским Евразийским Клубом».
В принципе, мы делаем одно общее дело – реструктурируем смыслы. Исходя из постулатов нынешней политической философии, цены этому нет никакой. Наша власть считает, что она сама по себе прекрасна, увлекательна, удивительна. Народ сидит в земле и лишь периодически обращается к интеллигенции, разыскивая там какие-то скрытые смыслы. Зато тонкий слой интеллигенции — и есть соль русской цивилизации, русской мысли, культуры. Это абсолютное золото, и не надо его искать в корнях или властной вертикали. Это то, благодаря чему Россия дышит и живет.
Революция в сознании
Как ведет себя интеллигенция в российских условиях? Есть целое движение народников, которые обращаются к объектной ценности, считают, что там можно найти «дух Меркурия», о котором говорил швейцарский психоаналитик Карл Юнг (*В фигуре Гермеса-Меркурия Юнг угадал принципиальный генетический архетип, сохранившейся в Европе со времён античности. – Прим. ред.) Они идут в народ и провоцируют эти корни на восстание против своей власти, то есть самого древа. Народники что-то находят, что-то нет, в основном они вытаскивают оттуда «бесов», типа Григория Распутина. Потому что сам народ ничего не творит, он консервирует, хранит то, что делает элита.
«Дух Меркурия» с точки зрения психоанализа имеет две стороны: божественную и дьявольскую. Современные архетипические представители течения народников — это националисты Холмогоров, Крылов, Поткин, пытаются эти корни раскачать, родить в них «новую нацию» и вытащить оттуда русского универсального человека. Но вслед за Распутиным они оттуда извлекают Егора Свиридова, футбольного фаната, которого и предлагают сделать знаменосцем возрождения русской нации.
Алексей Беляев-Гинтовт. «Родина-Дочь».
Другая часть интеллигенции, памятуя книгу Владимира Паперного «Культура-2», идет встраиваться в вертикаль. Это писатель Александр Проханов, художник Алексей Гинтовт, Александр Дугин. Они считают, что главное – прислониться к стволу дерева. Ветки, по их мнению, не имеют ценности. Первична сама вертикаль. Но подобное всегда заканчивается творческим упадком, потому что власть не нуждается в похвальбе, она и так уверена в своем превосходстве. Люди, которые ее расхваливают, не получают в итоге ничего, кроме изломанного творческого пути и изломанной жизни.
Членов «Московского Евразийского Клуба» многие называют евразийцами-народниками. Это не совсем так по одной простой причине — народники обращаются к корням и объекту. Евразийцы клуба обращаются к ветвям: культуре, элите, интеллектуалам, к «горизонтали Святого Духа», «листьям» Руси, отвечающим за фотосинтез. Представить на минуту, что ценностью России является не власть и не народ – это революция в сознании. Нужно предпринять усилие, чтобы понять значимость этой тонкой прослойки интеллигенции, грезовидцев, мифотворцев, «художественного пролетариата». И вот тогда в нашем сознании появляется фигура артократа, который и создал русскую и всякую другую цивилизации.
Откуда взялся солнечный германец?
Одна из самых ярких фигур артократа — немецкий композитор, создатель цикла опер по сюжетам германской мифологии Рихтер Вагнер, человек, который сформировал «германский тип». Он искал именно солнечного германца, бродил по княжествам, но не находил. В итоге Вагнер его придумал, импортировал и всем навязал. Подобные поиски солнечного германца вели и немецкие лингвисты Братья Гримм. Преимущественно в лесах им попадались лишь какие-то карлики и ведьмы. Кстати, когда-то все германцы молились именно в лесах, как и современные марийцы. У марийцев ни одного солнечного человека не встретишь. У них все очень мрачно. Так и немцы XIX века были очень мрачными людьми, рациональными, слезливыми.
Зигфрид
Так откуда же появился солнечный германец? За основу Вагнер взял фигуру Зигфрида мифологического героя, завладевшего сокровищами Нибелунгов и победившего дракона. Зигфрид или Сигурд по уверению «Старшей Эдды» был гуннский князь и родственник Аттилы. Как правило, социум или этнос закрыты, и герои, появившиеся извне, кажутся сверхлюдьми. Поэтому и гунн Сигурд-Зигфрид казался средневековым германцам своими «повадками» каким-то сверхчеловеком. Но Вагнер долго не мог описать Зигфрида, искал его протопит. В Дрездене он познакомился с русским мыслителем и революционером Михаилом Бакуниным, который вдохновил его на создание неистового образа солнечного германца. Фактически он был списан с Бакунина, «современного гунна», который впоследствии устроил в Дрездене восстание и был брошен в тюрьму.
Бывший адъютант «Зигфрида»-Бакунина Вагнер едет в Швейцарию писать оперу «Золото Рейна». Он уверен, что вскоре появится германский князь, который все это профинансирует. Через неделю он получает письмо от Людвига Баварского, который и начинает обустраивать этот миф материальными вещами: строит замки, оперу и пр. Народ за это Людвига страшно ненавидит. Власти Баварии преследуют, германские князья считают идиотом. Но сейчас, как мы видим, Бавария существует именно на наследии, которое оставил Людвиг, все его замки – объекты туристического паломничества. Но это уже к вопросу об экономической ценности артократии. Далее фигура «солнечного человека» начинает самовоспроизводиться, рециклироваться. Например, в третьем Рейхе. Гитлер строит «линию Зигфрида». Фриц Ланг снимает фильм о Зигфриде и нибелунгах.
Пассионарные артократы в России
Сейчас происходит возрождение народа поморов. Одним из интеллектуальных флагманов этого возрождения является художник из Архангельска Вячеслав Ларионов, который изучает особенности их бытия. У него есть удивительный фотоснимок – старообрядческий псалтырь, на котором лежит сухая рыба. Сама фотография сделана очень изысканно. Его спросили: «Где он это увидел?». А он ответил: «На небе». Грезовидящим людям, мифотворцам свойственно видеть архетипы целиком и сразу. У современных поморов, бедных и несчастных, умирающих с голоду, потому что «Гринпис» запретил им охотиться на тюленей, быть может, такого псалтыря и рыбы сейчас и не увидишь. Ларионов — не помор, но он увидел, создал и воспроизвёл их миф. С его картинкой они уже начали печатать свои книги и детские азбуки на «поморской говоре».
Так кто придумал народный миф? Сам народ? – нет. Власть? Тоже нет: она активно боролась с поморами, утверждая, что их не существует. Получается, что народ, образно говоря, придумал Ларионов. Он увидел световой архетип, из которого когда-то поморы возникли. В итоге, и народ, и язык, и традиции будут на этот архетип опираться. Благодаря таким Ларионовым существует Россия. В целом пассионарные артократы на гребне мифической пены ведут за собой полчища сказок и архетипов. Из своего собственного кокана они структурируют свои собственные смыслы. Например, наш Серебряный век был большим всплеском «новой русской мифологии».
Получается, наши народовольцы занимались не тем. Они, как и партия эсеров, вкладывались в народ, но эти 100 000 крестьянских общин в трудную минуту их предали и убежали. А вот одна только группа «Скифы» русского философа и социолога Иванова-Разумника вложила в русскую идентичность и русский менталитет гораздо больше, чем эти 100 000 бестолковых крестьянских общин, которые потом пинками отправили в колхозы.
Власти не потакать, а ее образовывать
Как говорил Марк Наумович Бернес, нужно не потакать публике, а ее образовывать. Можно добавить — не потакать власти, а ее образовывать. Эта культрегерская миссия интеллигенции отличается от того, что делают наши коллеги- русские националисты и охранители Холмогоровы, Поткины, Дугины, раскалывающие культурную среду. Одни считают центральным архетипом возрождения русской нации городского гопника-фаната Егора Свиридова. Другие называют «священной коровой» премьера Владимира Путина, который деликатно уворачивается от навешанных ярлыков. Эти люди накачивают энергетикой совсем не то, что необходимо. Профессор Александр Эткинд подобное явление называл термином «люкримакс» — недоверие к собственной культуре, невосприятие ее как абсолютной ценности.
Протопоп Аввакум
Интеллигент должен вспомнить о том, что он культрегер, миссианский персонаж, призванный написать свое «житие протопопа Аввакума». Это и есть позиция центрального солнечного человека. Есть целые русские племена, вроде усть-цилемы, которые считают себя «детьми Аввакума». Кто Аввакум с точки зрения власти? Бунтовщик. А с точки зрения народа? Негодяй. Его с семьей выгоняли отовсюду, где бы они ни селились, и в первую очередь из родной деревни. А сейчас в обществе есть целые кластеры, ассоциативно воспроизводящие себя от него.
Современное понятие «художественный пролетариат» не является чем-то эксклюзивным. Советская власть постаралась в этом направлении. Интеллигенция, русскоговорящий арт-пролетариат бывших советских республик — своего рода «индустриальная подушка» для воспроизведения мифов. Многие люди там искренне заинтересованы в существовании большой России. Но никакой Расул Гамзатов, Фазиль Искандер, Чингиз Айтматов и их творчество не будут восприниматься абсолютной ценностью в нынешних условиях этих местечковых республик-лимитрофов и «бантустанов». Никакой Всеволод Емелин не станет великим художником и поэтом, потому что прожигает свой талант на поэтизацию блогов. Он не ездит «напитываться впечатлениями» в братские республики, как в советские времена, а прозябает в душной Сети.
Подобной социальной группе нужна большая площадка. Эти люди заинтересованы в интеграции постсоветского пространства, в масштабных творческих проектах. Но надо им это еще объяснять. Сам по себе «художественный пролетариат» не может быть двигателем, ему нужна сила, типа «партии ленинского типа», которая этот пролетариат направит, организует и с его помощью изменит систему социальных ценностей.
Миссия русского купца-бизнесмена
Здесь мы подходим к фигуре господина Сергея Щукина (1854-1936), московского купца и коллекционера. Именно он положил начало коллекциям французской модернистской живописи в Эрмитаже и Государственном музее изобразительных искусств. Если бы у Людвига были потомки, правившие ныне Баварией, они считались бы первыми князьями европейского дома. Точно так же и со Щукиным, который собирал картины импрессионистов. Культура – ведь это тоже риск, своеобразная биржа. Щукин как раз и является своего рода архетипом сегодняшних русских бизнесменов, которые пока еще не осознали своей художественной миссии.
А она связана с почти метафизическими проблемами. Вся христианская экономика построена на принципах проедания излишков. Сколько заработали, столько и съели — закон нынешнего экономического жанра. Этому учит и православная церковь, и католическая. Поэтому у нас все так неэффективно. Протестанты от подобной логики отказались, заявив, что можно зарабатывать и больше, а излишки накапливать. В итоге они «купили» всю планету.
Сергей Щукин
На этом фоне любопытен архетип русского купца, бизнесмена. У него все иначе. Он хочет по максимуму зарабатывать, но и тратить тоже по максимуму. Стратификация купца в обществе зависит от того, как много ему удалось схватить и сразу же потратить на культурные ценности. Это основа существования русского купечества конца XIX начала XX веков. Поэтому сегодня есть и Третьяковская галерея, и Эрмитаж, где, кстати красуются купленные Щукиным картины.
Это уже фигура не просто купца, а воина, который вернулся с огромной добычей. Великолепный русский тип. Сообщество «щукиных» может быть очень крепким и активным. Если во главу угла поставить тему о том, что культурные ценности в России являются высшей стратификационной меткой для бизнесмена, то русский купец получит в нашей стране необходимое обоснование своего существования в России. Это очень полезная вещь для русского бизнесмена. Иные его миссии сиюминутны и уязвимы.
Зарабатывать для власти? Или, быть может, для народа? Все это слишком грустно и бесперспективно. А вот жить и трудиться для русской культурной ценности, для поддержки арт-пролетариата — совсем иное. Ради этого можно поиграть на бирже, а потом начать собирать, к примеру, великолепные работы чувашских этнофутуристов, которые однажды будут стоить в миллионы раз больше нынешнего номинала. Кто не верит – пусть сделает мониторинг цен на мировых аукционах картин австралийских аборигенов. Сколько они стоили 50 лет назад и сколько стоят сейчас.
Есть значительное количество авторов, настоящих артократов, которые на наших глазах формируют сознание. После фильма «Овсянки», кстати, люди вспомнили о народе меря. Согласно последней перепеси населения, мерянами записались несколько тысяч человек, в основном – представители интеллигенции, вспомнившей свои финнские корни. То есть на глазах артократы создают народы и будут это делать, потому что они способны видеть архетипы. Если мы поймем, что это ценность, то для русских активных людей и для нашего бизнеса появляется целеполагание. Тогда Россия приобретает органичное лицо, и русская культура станет важнейшим фактором, скрепляющим евразийское пространство.
Подготовила Яна Белянина. Пресс-служба «Московского Евразийского Клуба».
