Проблемы этнокультурной специфики кряшен и нагайбаков в общественно-политических дискуссиях рубежа XX — XXI вв.

(парадоксы субэтноконфессионального «самоопределения» в одноязычных общностях регионов России). Часть I.

Теперь, когда прошло уже немало времени и «отшумели страсти» по переписи 9-16 октября 2002 г., как и по обнародованию её результатов (2004 — 05 гг.), представляется возможным – и даже неизбежным – ретроспективный взгляд на процесс «субэтноконфессионального самоопределения», вновь охвативший, как и столетие назад (на изломе веков и тысячелетий), ряд российских регионов.

На общем фоне «этнонациональной мобилизации» в новейшей истории СССР — России и их отдельных частей, начиная с 80-х гг. XX в., оказалась актуальной также проблема этнической (и даже «внутренней», субэтнической) «специфичности», оптимально возможной степени выделения и подчёркивания. Она создала новую и богатую почву для весьма острых обсуждений и дискуссий, в т.ч. и касающихся тюркских этносов.

Досье:

Викторин Виктор Михайловичавтор ((Проблемы этнокультурной специфики кряшен и нагайбаков в общественно-политических дискуссиях рубежа XX — XXI веков (Парадоксы субэтноконфессионального «самоопределения» в одноязычных общностях регионов России). – В сб.: Этноисторические и социокультурные проблемы самоидентификацими кряшен. Мат. I-х публич. чтений памяти учёного-кряшеноведа М.С. Глухова (г. Казань, 12 ноября 2005 г.). Казань: [Кряшенск. православн. приход и Обществен. орг-ция кряшен г. Казани]. 2008 – С. 16-47.))

На тот момент автор – Виктор Михайлович Викторин – работал советником и референтом Губернатора Астраханской обл. Ранее являлся начальником Отдела по национ. политике Адм. Астраханской обл., зам. начальника Отдела региона Урала и Поволжья Министерства РФ по делам национальностей (Миннац России) в г. Москве, ст. советником — экспертом по миротворчеству в зоне ЧП на Сев. Кавказе, докторантом каф. религиоведения РАГС при Президенте РФ (г. Москва)

Ныне – доцент каф. восточных языков Астраханского гос. ун-та и филиала Росс. академии народ. хоз — ва и гос. службы при Президенте РФ (г. Астрахань). Канд. ист. наук по этнологии, доцент по этносоциологии, по истории и культуре, религиям регионов РФ и СНГ, стран Востока.

Теперь обращение к данному материалу предпринято вновь :

— по итогам недальнего юбилея 175 — летия кряшенского просветителя Василия Тимофеевича Тимофеева — Борисова (1836 — 95 гг.);

— в русле проблематики долгожданного, смелого издания:

Есть такой народ – кряшены: проблемы этноконфессиональной идентификации кряшен. Сб. материалов памяти И.Г. Максимова (1903 — 81 гг.). Инициатор изд. – А.В. Иванов. Состав-ль, научн. ред-тор и автор комментариев – доц. А.В. Фокин. Казань: [Кряшен. приход и Совет ветеранов кряш. движения г. Казани]. 2011 – 300 с. (с предварит. и итоговой рецензиями автора статьи «Проблемы этнокультурной специфики …» );

— к ставшему теперь уже совсем близким обнародованию «этнических» итогов Всероссийской переписи октября 2010 г.

В качестве субэтнической (но продвигаясь порой к уровню этнической), этноконфессиональная специфика наиболее рельефна в обстановке сосуществования нескольких народов и религий, т.е. в приграничных (иначе – т.н. «маргинальных») ситуациях. Такая сложная этнокультурная мозаика особенно характерна в составе России для Поволжья, Приуралья, а также Северного Кавказа1.

Весьма показательны при этом случаи совпадения этнического и религиозного («конфессионального», т.е. вероисповедно-общинного) факторов. В них рельефно выражено малоизученное пока явление – «этноконфессионализм» (термин И.В. Следзевского), или «этноконфессиональный фактор» (термин Л.И. Шерствой). При этом обоснована и весьма продуктивна недавно высказанная мысль (Ю.М. Кобищанов), что этноконфессиональные сообщества занимают самостоятельное место в классификации историко-социальных общностей людей, будучи таксономически равными и народностям, и нациям.

Причём такого рода традиционная специфика может реализовываться как в собственно присущем, этнокультурном плане, так и (к сожалению, нередко) и в нарочито-политизированном контексте. В данных ситуациях соединяются обычно несколько факторов: притязания референтных этноэлит (идейных, коммерческих и пр.), собственная позиция массы этноконфессионально-особенного населения, а также научной общественности из данной и соседней этнокультурной среды, деятельность различных СМИ. Как и, разумеется, отношение к указанной «спецификации» региональных, окружных и общероссийских органов власти, иногда – религиозных кругов различных конфессий.

Особого внимания притом заслуживают «этноконфессиональные меньшинства» – группы, религиозная специфичность которых отличает их от основной массы представителей исходных этносов (реальные особенности, их собственное понимание и стороннее отношение к ним). Прежде нам удалось наметить параметры жизнедеятельности таких групп: компактность проживания и сохранение уклада жизни, заметная доля в родственном этнолингвистическом массиве населения (не менее 10-15%), близкая дистанция контактов (в пределах 100 км между ареалами, селениями), связь «высокой» (письменной) и бытовой традиции, их длительное укоренение (не менее 3-х поколений, т.е. 1,5-2 века).

Показательными примерами служат этноспецифические группы населения в Поволжье, Приуралье и Предкавказье, оформившиеся по признаку конфессиональных отличий. Среди них – кряшены (и примыкающие в правобережье татароязычные «язычники»-тенгриане с родным татарским языком), чуваши-«некрещёные» («первоверцы»), особая ветвь кряшен – казаки-нагайбаки Челябинской области. Связаны историей с последними калмыки-православные, существуют пока и остатки мусульман-калмыков в степях Ставрополья. На Северном Кавказе поликонфессиональна и «татоязычная» общность, таковы же переселяющиеся сюда курды, любопытны армяноязычные мусульмане (жившие до 40-х гг. XX в. в Абхазии) – «хемшины», или «хемшилы». Образец совершенно ненапряжённого межсубэтноконфессионального сосуществования представляют осетины (с общим «языческим» субстратом и исламскими под-подгруппами у иронцев и дигорцев), а также адыги-кабардинцы с преобладающим православием в их небольшой, но очень любопытной моздокско-курской, служило-«подказачьей» ветви. Занимательно притом, что ареалы Северного Кавказа и Поволжья имеют тесные контакты в истории древней и недавней, в т.ч. этнической и конфессиональной2.

Таковы древнее название креста – «хач, кач» и в Поволжье (татар.), и на Кавказе (армян.), также в Закавказье и Предкавказье (груз,. адыг, осет,, дагест.) – «джор, «джуар»», обозначение священных объектов «тэ(й)ри», «тура», «тэнгрий» и «кода — ходай», праздник «белой жертвы» у кряшен с нагайбаками и у «чукынмаган», а ещё у христиан-кабардинцев, ритуалы со свечами, под общим именем «шам, ша’ам», у «чукынмаган» (поминальный), у иудаистов-татов (сезонно-весенний), как и групп калмыков всех конфессий. Можно найти даже немало связей удивительных совпадений в ритуалах на всём рассматриваемом пространстве3.

Известно, что кряшен Средневолжья и Приуралья (по происхождению и реальному самосознанию, вариант – «татар-кряшен») насчитывается до 200 тыс. чел. В сер. XX в. (А.Н. Григорьев) они только в Татарии населяли около 200 населённых пунктов, причём в половине численно преобладали. В Татарстане, прилегающих ареалах Башкортостана и Удмуртии (Бакалинский и Граховский районы), кряшены составляют 5-6 локальных групп, каждая со своими особенностями. Предельно своеобразна (и слабо охвачена «общекряшенским» общественным движением) упомянутая, единственная правобережная группа кряшен (3-4 тыс. чел.) – назовём её «кайбицкой»* по образованному в апреле 1991 г., на самой границе с Чувашской Республикой, новому району Республики Татарстан.

Отдельно, либо как вариант общекряшенского развития, можно рассматривать ситуацию с нагайбаками – татароязычными казаками по происхождению, в двух районах нынешней Челябинской области. В 30-х гг. XYIII в. их предки были поверстаны в казачество, в 20-х гг. XIX в. переселены из татаро-башкирского приграничья на границу с казахской степью. Их могло бы насчитываться, по прогнозам, около 15 тыс. чел., а согласно предыдущей Всесоюзной переписи 1989 г., в «низовом» Нагайбакском районе себя «нагайбаками» назвали до 7,5 тыс. чел. – и число таковых в 2002 г. возросло. В данной связи в 90-х гг. XX в. многие из этих прежде «татар» (но лишь те, кто сохранил свои или родителей довоенные «нагайбакские» свидетельства) поменяли свои личные документы («верховые», чебаркульские, в основном, были записаны «русскими»).

В итогах Всероссийской переписи населения от октября 2002 г. (Общий свод, раздел татарских, или татароязычных этносов: №№ 133-136) появилась рубрика «кряшены» и сохранилась строка, уже совершенно отдельная, № 103 – «нагайбаки». При этом сразу за публикацией первоначальных данных, стало ясно, что «кряшенами» (или близкими терминами) определили себя, впервые после 1926 г., свыше двух десятков тыс. чел.4. Это, конечно, не выражает полностью общей численности носителей «кряшенских» традиции и самосознания, но позволяет провести некоторые обобщения.

Совершенно очевидно, что большинство лиц кряшенского происхождения и традиций по-прежнему отнесло себя к «татарами», а часть нагайбаков – к «татарам» и «русским». Согласно экспертным материалам, по Татарстану – до ¾, на удмуртско-вятском Приуралье – около двух третей, в Башкирии и у нагайбаков – примерно половина. Однако, крайне любопытны и факты особенностей «внутрикряшенской» самоидентификации. Всего «кряшен» учтено 24.668 чел., в т.ч. в Татарстане 18.760 чел., в Башкирии 4.510 чел., в Удмуртии 650 чел. и в Кировской обл. 222 чел., а нагайбаков –всего 9.600 чел., из них 9.087 чел. в Челябинской обл.).

Но, как становится ясно из «Перечня встретившихся в переписных листах вариантов самоопределения по вопросу «Ваша национальная принадлежность» при Всероссийской переписи 2002 года», собственно форму «кряшены» избрали 16.293 чел. А значительная часть (7.067 чел.), возможно, даже и из неверующей части населения, предпочла для себя старинное обозначение «крещёные татары», две другие, тоже статистически заметные, группы (762 и 545 чел. соответственно) выбрали для себя нейтральные и тоже из русского языка, варианты «крещёные» и «крещенцы»5. Столь же непростой «разброс вариаций номинации» и в ответах представителей других, ранее упомянутых этноконфессионально-специфических образований населения России.

Можно предположить, что происходит постепенное формирование «татароязычного» сообщества этносов и этногрупп (по аналогии с реальными «русскоязычным» или «англоязычным», «немецкоязычным»). А в отношении кряшен – констатировать, что различные территориальные группы и социальные слои в их составе займут разные позиции в обозначившемся «процессе самоопределения и самообозначения». Многое способна будет прояснить новая Всероссийская перепись, ожидаемая к 2010 г.

Притом именно конфессиональная (вероисповедно-общинная), православно-христианская основа исходного выделения предков кряшен и нагайбаков в татарской этнолингвистической среде не вызывает сомнений. Происхождение её чаще всего связывается с политическими и военными событиями сер. XYI в. Впрочем, некоторые исследователи (М.С. Глухов и др.) предполагали и более глубинные прямые предпосылки кряшенства (как и тюркского казачества) ещё до X-XI вв. – тезис, получивший признание и распространение в самой среде кряшен и нагайбаков.

Однако, оба сообщества являются на самом деле, как минимум, «двуконфессиональными». Поскольку и сейчас среди кряшен (по крайней мере, кайбицких, а в сер. XIX в – гораздо шире) представлена в их составе, по самосознанию, диалекту и фольклору, подгруппа «язычников» (т.н. «некрещеных» — «чукынмаган»). А из низовых нагайбаков в самом конце XIX в. выделилась совсем небольшая «мусульманская» (отчасти – с сохранением казачьего статуса, отчасти – с переходом в крестьянство) прослойка. Такое же положение «дробной суб-этничности» (этноконфессиональной «матрёшки»: группа внутри группы) характерно и для других традиционно-поликонфессиональных этносов юга России, оно достаточно затруднено и служат предметом разнообразия научных и публицистических подходов6. А также сложных (и, в немалой степени, политизированных) дискуссий, предельно обострившихся, вновь, как и столетие тому назад, на рубеже XX- нач. XXI в. Действительно, современные процессы «возрождения» отчасти повторяют происходившие столетие тому назад, на рубеже XIX-XX вв. (хотя подчас отображают их «зеркально»), стремятся обрести в событиях тех времён своё идеологическое обоснование.

Так, небольшое, но энергичное и эффективное по результатам нагайбакское этнокультурное движение заметно повлияло, как представляется, на активизацию движения кряшенского (ровно за столетие до того отмечалась как раз «обратная» картина!). Интересный кряшенский историк-краевед, писатель и журналист М.С. Глухов, взявший псевдоним «Ногай — бек» (1938-2003), посвятил свои увлекательные, хотя и не бесспорные, труды нагайбакам и их связям с остальными кряшенами7.

В созданном после Февральской революции «Национальном обществе кряшен» (март 1917 г. — сентябрь 1918 г., лидер – Т.Е. Егоров) сосуществовали обе тенденции, однако в издаваемой газете «Кряшен» (март 1917 г. — апрель 1918 г., редактор – М.В. Егоров) лозунг «Кряшены – нация» был ведущим8. В дальнейшем, уже при Советской власти, в 1918-26 гг., произошло превращение проблемы бытия «народности кряшен» из общероссийской в отнесённую к ведению вновь созданной Татарской АССР (в наше время, в 1989-98 г. и далее, имело место «обратное» движение!), а затем отсутствие внимания к ней вообще.

Конкурировавшие версии – «кряшены среди татар как их особая часть» и «кряшены — самостоятельная общность» – испытывали (и прежде, и в наше время) длительное последовательное становление. Достаточно обратиться к памяти первого кряшенского просветителя В.И. Тимофеева-Борисова (1836-98), который вполне допуская выражения «мы сами из татар» и его ученика и младшего коллеги, литератора и общественного деятеля Д.Г. Григорьева-Саврушевского (1876-1942), требовавшего для родной группы специального названия9.

Большинство документов и материалов по этим и последующим событиям ещё ждут своего опубликования. Нельзя не вспомнить и борьбу в 1923-25 гг. с кряшенским «этноконфессиоцентризмом» (тогда его нестандартно именовали «псевдонационализмом», или «ложным национализмом» – см. у Р.Ю. Белякова), направленную на интеграцию (реинтеграцию) этого трркоязычно-православного (в большинстве своём) элемента в среду татарской нации.

Причём, важные концептуальные положения, полезные для их осмысления, нередко высказывались в отзывах и рецензиях, популярных публикациях, не получали заслуженных известности и распространения (что было характерно и для других этноконфессионально-специфических сообществ).

Нельзя не отметить серьёзного внимания к проблеме кряшен со стороны этнолога из г. Казани, также практического политика и одного из основных идеологов татарского общественного движения, докт. ист. наук Д.М. Исхакова.

Принадлежит ему, прежде всего, очень важное положение о «средней линии», которая была избрана в сер. 20-х гг. XX в. по отношению к кряшенам, «когда при предоставлении крещеным татарам определённой культурной автономии в конечном счёте велась политика отмирания различий между кряшенами и татарами-мусульманами»10. Этот очень продуктивный тезис позволяет рассмотреть ощутимую триаду «минимизации — нейтральности (медианности) — максимализации» положения кряшен – и в татароязычной среде, и в условно выделенной форме.

Далее, докт. ист. наук из ИЭА РАН в г. Москве, признанный специалист по этноконфессиональной проблематике П.И. Пучков (активно поддержавший в 2000 г. кряшенское движение) предложил для обозначения такого рода сообществ термин «субэтноконфессиональная группа»11.

Многократно использованное Д.М. Исхаковым похожее выражение о кряшенах – «субконфессиональная группа, общность в составе татар»12 могло бы показаться малоприемлемым. Однако, оно («суб-конфессия») удачнейшим образом способно подчеркнуть уникальную специфику татароязычного православия (кряшены, нагайбаки) в общей системе христианства, как и других «этнических» вариантов мировых и национальных (иудаисты Крыма и Кавказа, близкие им русские сектанты-субботники) религий – в бытовом (а, отчасти, и в идейном, ритуальном) воплощении.

Остановимся на характерной в кряшенском движении прежних десятилетий «тактики переписки» (с вариантами – «тактики в переписи», «паспортного обозначения»). Она обнаруживает у различных этносов, их субэтносов конфессионального характера (и референтно-активных слоёв их интеллигенции) не связанные между собой, но близкие, вплоть до аналогичных, проявления.

Так, раньше всех, насколько известно, эту практику запросов в высшие органы власти СССР и РСФСР использовали тюрки-иудаисты Крыма, т.н. «крымчаки», кто уцелел от фашистского уничтожения, в послевоенное время, 1954-60 гг. – они добились записи в личных документах не «евреи», а «крымчаки» (не одобряемо эмиграционнно-просионистских кругах). Затем такие же обращения дважды предпринимали (в 1978-79 гг., затем в 1986 г.) деятели искусства и науки из татоязычных иудеев Дагестана и Северного Кавказа вообще; их обозначение ещё с царских времён – «горские евреи», и теперь, после войны в Чечне и волны эмиграции (1994-97 гг.) оно вновь популярно13.

Рассматривая вопросы истории и развития кряшен, длительную такую переписку вёл в 1973-79 гг. увлечённый краевед, выходец из их среды, учившийся в Центральной крещено-татарской школе, известный в г. Ленинграде морской инженер, доц. Иван Георгиевич Максимов (1903-80), предвосхитивший многие современные подходы к кряшено-нагайбакским проблемам14.

Сам И.Г.Максимов обоснованно отмечал (его письмо от 4 декабря 1976 г.), что «указать трудно», «куда кряшены идут: к слиянию с русскими, … с татарами или к возвращению вновь, как к самобытной народности, если к тому представляется возможность».

Реально же «кряшены существуют, как отличающаяся от татар, своеобразная и довольно многочисленная группа советского народа, хотя по документам и считаются татарами». Вероятна, по мнению данного автора, для кряшенской интеллигенции «медленная ассимиляция … не в татарском, а в русском народе» (то же самое допускали и Д.Г. Григорьев-Саврушевский и, насколько ясно, М.С. Глухов-«Ногайбек»), а аккультурированной, городской молодёжи кряшен – в татарском (эти молодые «против течения не поплывут, т.к. не испытывают для себя никакого внутреннего неудобства…»), в сёлах – «деградацию остальной массы кряшенов, лишённых элементарных прав малой народности» (апрель-май 1974 г.). Предвидел он также «медленное обрусение и татар, и кряшенов, в результате обучения на русском языке», заявлял: «Мне это совсем не нравится, как и истинным татарам. Пусть каждая разновидность этническая существует»15.

Гораздо более широкая возможность писем-обращений возникла в новейшее время перестройки и гласности. Поступила так, начиная с декабря 1990 г., инициативная группа нагайбаков во главе с историком, бывшим военным, партийным и советским работником, ветераном войны и труда, редким энтузиастом и сведущим знатоком родного края, директором Музея краеведения Нагайбакского района Челябинской обл., Алексеем Михайловичем Маметьевым16. Поддержанная руководством своего района, группа адресовала свои запросы в Правительство и Верховный Совет СССР, а также органы власти РСФСР17.

Своевременным оказалось поступившее в ответ мнение Председателя Госкомнаца РФ В.А.Тишкова о положении «не признанных официально народов» в мире (его отзыв от 23 марта 1991 г.). В конечном итоге, нагайбаки (как и бесермяне Удмуртии и Кировской обл.) были включены в Приложение-список (под № 29) «коренных малочисленных народов РФ», согласно «Основам законодательства …» о них, принятым 18 июля 1993 г. Верховным Советом РФ (осенью 1993 г. распущенном). Статус их был окончательно утверждён Законом РФ (№ 82-ФЗ от 30 апреля 1999 г.) «О гарантиях прав коренных малочисленных народов России» и Постановлением Правительства РФ (№ 255-П от 24 марта 2000 г.) «Единый перечень коренных малочисленных народов РФ» (позиция № 15: «Нагайбаки – Челябинская обл.»).

Своеобразным «переходным мостиком» от нагайбакского вопроса к общекряшенскому, наверное, можно считать ещё одно письмо, недавно ставшее известным и направленное М.С.Глуховым 18 февраля 1991 г. в адрес руководства Верховных Советов СССР и Татарской ССР, а также депутату Верховного Совета СССР, историку-философу, генерал-полковнику Д.А.Волкогонову (1928-95), имевшему, кстати, волжское и сибирско-крышенское происхождение18 .

Наконец, знаменательным событием стало Обращение объединения кряшен (КЭКПО, ЭКПОК) к Президенту РФ, руководству Татарстана, Башкортостана, Удмуртии и Челябинской области от 16 апреля 1996 г. (в преддверии появления Закона «О национально-культурной автономии» и в связи с уже приближавшейся переписью населения)19.

При всём этом, ещё гораздо ранее, давая отзыв (от 11 апреля 1973 г.) на запрос И.Г.Максимова в газету «Известия», известный историк-тюрколог, ныне покойный Ш.Ф. Мухамедьяров фиксировал фактор христианства как «этнодифференцирующий … для выделения группы кряшен, у которых затем постепенно складывались и некоторые диалектные и культурно-бытовые различия», невозможность «определить численность татар-кряшен, хотя бы по переписи», что «несомненно свидетельствует об интенсивности консолидационных процессов среди татар». Любопытно замечание рецензента, что термин «кряшены» в сер. 70-х гг. переставал (хотя, видимо, не повсеместно) использоваться «в быту и в качестве самоназвания». Действительно, выражением «татары-кряшены» тогда и далее чаще пользовались учёные гуманитарного профиля20.

Важно отметить, что в дальнейшем Ш.Ф. Мухамедьяров продолжил и углубил высказанные мысли, уже в связи с «возрождением» нагайбаков, в своём заключении (от 1 августа 1991 г, вместе М.Ю. Мартыновой – признанным специалистом по этноконфессиогруппам на Балканах): «Как известно, этноконфессиональные группы, как правило, не считают себя частями этносов, которыми они на самом деле являются, а рассматривают себя в качестве самостоятельных этносов». Дело, таким образом, нередко может состоять в расхождении объективных этнических признаков и субъективных оценок в самовосприятии и взаимовосприятии.

Не менее сдержанно отнеслась к кряшенскому «Обращению» в сер. 1996 г. Т.Г. Гузенкова (ИЭА РАН), заметив, что «появление ещё одного субъекта политико-правовых отношений в лице … кряшен» требует очень серьёзного анализа состояния «этнического сознания и этнокультурных притязаний, меры и степени этнополитических претензий и требований … этноконфессиональной группы кряшен» (см. у А.В. Фокина).

Хотя тот же Институт этнологии и антропологии РАН затем оказал через несколько лет движению кряшен (особенно, в преддверии переписи) крайне серьёзную поддержку. Причём исследователи-этнографы стремились проследить общую канву событий конца 90-х гг. XX — нач. XXI вв., связанных с кряшенами и их развитием – иногда одновременно и почти независимо друг от друга21.

Действительно, мониторинг развития «кряшенской» проблемы в 1992-2002 гг. и после, проведённый ведущим научн. сотрудником Института этнологии и антропологии РАН и журналистом С.В. Соколовским (с участием А.Д. Коростылёва и др. коллегами)22 практически совпал по исходному ряду фактов и выводам с тем, который параллельно готовился автором данной статьи. Отметим только лишь, что коллеги из ИЭА РАН гораздо полнее привлекли документацию официально-государственных и научных учреждений, автор же подчёркивает принципиальную важность в данной проблематике событий сер. 90-х гг. XX в.

Предпримем совмещённый, но краткий обзор основных проявлений различных подходов и тенденций в кряшенской среде и по поводу существования кряшен как таковых. Возникший в июне 1988 — феврале 1989 гг. Всесоюзный татарский общественный центр (ВТОЦ — ТОЦ) определил в «тезисах» при своём создании своей целью заботу об «общем достоянии всех этнических групп татар: мишар, кряшен, нагайбакских, астраханских …» и предусмолтрел в «программе» отнестить «с уважением … к татарам-кряшенам, которые в силу исторических причин оказались в другой конфессии (религии) и считать, что они сами должны определить путь своего духовного развития».

Соответственно, в декабре 1989 г. возникли городской оргкомитет будущего объединения кряшен и первая (после многолетнего перерыва) их религиозная община им. святителя Иоасафа Белгородского в г. Казани, а в январе-феврале 1990 г. оформилось «Этнографическое культурно-просветительное объединение кряшен», на первых порах как автономная самостоятельная секция ТОЦ. Что вполне соответствовало идее «средней линии» внутритатарского развития отдельных специфических групп.

Но сами кряшены на своей Конференции местных организаций от 12 апреля 1992 г. констатировали «минимизацию» своего положения, приняли ряд резолюций по написанию труда «История кряшен» (намеченного ещё в нач. XX в.), создания академического отдела кряшеноведения, возрождения храмов и богослужения на родном языке-диалекте, газеты и театра, возвращения здания Центральной крещено-татарской школы в г. Казани23 Тогда же в поддержку некоторых из этих пожеланий последовало письмо от 14 мая 1992 г., направленное группой «видных учёных и общественности разных национальностей» президенту вновь учреждённой Академии наук республики (АНТ).

Другое дело, что далеко не все внесённые, даже совсем несложные, предложения выполнены до сих пор (в том можно будет убедиться), и постановка их вновь и вновь активом кряшен абсолютно обоснована. Тем более, что иные стали затем просто невыполнимыми.

На Съезде народов Татарстана в г. Казани 23-24 мая 1992 г. яркие выступления и представитель Набережно-Челнинского отделения Н.П. Антонов и председатель ЭКПОК А.В. Фокин («Пора понять, что кряшен – это не просто татарин другой веры, это носитель иных исторических обычаев, обрядов и традиций, иной тип психического склада, … субъект только одного ему свойственного образа материальной и духовной жизни»).

После чего объединение, прервав членство в ТОЦе, на рубеже 1991-92 г. испытавшем кризис и раскол, 27 июня 1992 г. вступило во вновь созданную «Ассоциацию национально-культурных обществ Республики Татарстан» (АНКО РТ), обретая тем самым серьёзную организационную самостоятельность, с явной «максимализацией» своего положения и роли представляемого им сообщества.

(Продолжение следует…)

*Примечания:

1 См. подробнее: Викторин В.М. Этнолингвистическая маргинальность (межязыковое транзитное состояние) развития народов, их языков и диалектов // Актуальные проблемы тюркской и финно-угорской филологии: теория и опыт изучения. Мат. Всеросс. науч.-практ. конф. к 70-летию проф. Л.Ш.Арсланова (г. Елабуга, 10-11 декабря 2002 г.). Елабуга, 2002 – С. 48-51.

2 См.: Цаликов Ах.Т. Кавказ и Поволжье. Очерки инородческой политики и культурно-хозяйственного быта. М., 1913 – 185 с.; Семёнов И.Г. История стран и народов Западного Прикаспия (I т/л. до н.э.). Казань, 1994 – 227 с. Оба автора – представители этноконфессионально-срецифических сообществ и известны как активисты их сплочения на основе традиционной религии: один – осетин-иронец, крупный деятель мусульманского движения в России нач. XX в., другой – видный сторонник-исследователь «горско-еврейского» проекта в татоязычной среде наших дней, активно публиковавшийся в г. Казани.

3 См. об этих, довольно неожиданных сюжетах: Викторин В.М. Православно-христианский адстрат в структуре этносов Поволжья, Приуралья и Предкавказья // Христианство и культура (к 200-летию христианства). Мат. М/н науч.-практ. конф. (г. Астрахань, 15-18 мая 2000 г.). Ч. II. Астрахань, 2000 – С. 244-248; его же. Сезонно-ритуальные «схождения» у тюркоязычных этногрупп от првобережья Волги до Южного Урала (тенгриане, кряшены и нагайбаки) // Этнос — Культура — Человек. Сб. мат. М/н. науч. конф. к 60-летию проф. В.Е. Владыкина (г. Ижевск, 19-20 марта 2003 г.). Ижевск, 2003 – С. 95-99; его же. Этноконфессиональные реликты-совпадения в татарязычной общности – от правобережья Волги до Южного Урала («Курбан-байрам» на Петров день у тенгриан, кряшен и нагайбаков) // Этническое единство и специфика культур. Мат. I-х Санкт-Петербург. этнографич. чтений (г. Санкт-Петербург, 23-25 декабря 2002 г.). СПб., 2002 – С. 86-89.

*Официально принятое название этой группы в науке и на практике – «молькеевские», реже – «подберёзинские» кряшены. – Ред.

4 См.: Основные итоги Всероссийской переписи населения (Релиз КРОС). М., 1992 – С. 7.

5 Первый особый вариант – «крещёные татары» – будет рассмотрен далее в версии кряшенского просветителя В.Т. Тимофеева (урождённого Борисова) от 1865-66 гг., где подчеркивалась соотнесённость и с татарской этнолингвистической общностью. Второй и третий – почти соответствуют более «выделенной» позиции ученика, видного писателя Д.Г. Григорьева-Саврушевского, высказанной ровно столетие тому назад, в 1906 г. – к ней так же предстоит обратиться далее.

6 См.: Журавский А.В. К вопросу о конфессиональной принадлежности кряшен; Козлов В.П. Отражение проблемы кряшен в современной научно-справочной литературе // Этнические и конфессиональные традиции кряшен: история и современность. Мат. науч.-практ. конф. (г. Казань, Кряшен. приход, 7 декабря 2000 г.). Казань, 2001 – С. 55-70.

7 См.: Глухов-Ногайбек М.С. Судьба гвардейцев Сеюмбеки. Неформальный подход к неписаным страницам истории. Казань, 1993 – 287 с.; его же. Tatarica — Энциклопедия. Опыт этно-конфессионального и краеведческого словаря – 500 с.

Во всяком случае, М.С. Глухов — Ногайбек великолепно предвосхитил строгие научные данные, что предки российских казаков-нагайбаков – «арские» татары с ногайским адстратом – имели служилый статус «казаков-наездников» ещё в Казанском ханстве, ср.: Татарская нация: история и современность. Казань, 2002 – С. 115-116.

8 См.: [Михеев И.С.] К истории разложения национального общества «Кряшен». Казань, 1918 – С. 1-13; Глухов М.С. Tatarica — Энциклопедия. Казань, 1997 – С. 333.

9 См.: Т-в В. Религиозное состояние крещеных татар. Дневник старокрещеного татарина // Православное обозрение. Т. 18, № 9-12. М., 1865 – С. 136-147; Т. 19, № 1-4. М., 1866 – С. 443-470; Григорьев Д. Зовите нас крещенами // Известия по Казанской епархии. № 14-15, 8-15 апреля. Казань, 1906 – С. 450-454.

10Исхаков Д.М. Татары (популярный очерк этнической истории и демографии) // Татары. Наб. Челны. 1993 – С. 28.

11Пучков П.И. Интегрирующая и дезинтегрирующая роль религии в этнических процессах // Расы и народы. Современные этнические и религиозные процессы. Ежегодник. Вып. 21. М., 1991 – С. 22-29.

12Татары. Наб. Челны. 1993 – С. 28-29; Татарская нация: история и современность – С. 18 и др.

13 См.: Ачкинази И.В. Крымчаки. Историко-этнографический очерк. Симферополь, 2000 – С. 129-134 (С. 131 и далее – «паспортная проблема»); Таты-иудаисты (Материалы к серии «Народы и культуры». Вып. XXIII). Кн. I. М., 1993 – С. 71, 76, 80, 87-88, 119-121 (в своём научном заключении от 1 февраля 1979 г., В.И.Козлов, кажется, впервые ввёл ёмкий термин «таты-иудаисты»).

14Максимов И.Г. Статьи и переписка 1970-80 гг. Рукопись. Казань, 2001 (В процессе опубликования). В 1914 г. этот краевед, ещё совсем юный, присутствовал «при крещении в церкви Центральной крещ.-тат. школы в Казани некрещеного (язычника) кряшена из д. Ст. Тябердино (тогда Цивильского уезда), где тогда таких было почти полдеревни» – С. 13.

Автор статьи выражает искреннюю признательность за возможность ознакомления с данным трудом активистам движения кряшен – канд. ист. наук, доц. А.В. Фокину (в то время – зав. сектором Аппарата Президента РТ, ранее, в феврале 1990 — марте 1993 гг., – председателю обществ. Объединения кряшен) и канд. богословия, протоиерею о. Павлу (П.П. Павлову), настоятелю Кряшенского (Тихвинского) православного прихода г. Казани.

15 Максимов И.Г. Статьи и переписка. Рукопись – С. 12, 28, 37.

16 Лично о нём см.: У истоков возрождения // Край нагайбакский (Нагайбакскому району – 60 лет). Заповедные уголки Приуралья. Челябинск. 1997 – С. 156-160.

17 Документы эти, в копиях, были изучены с любезной помощью лично А.М.Маметьева, в ходе научной экспедиции автора статьи в Нагайбакский район 16-17 декабря 1994 г., при посещении им, с признательностью, очень интересного районного музея. См. также: Викторин В.М. Нагайбакларда. Аьлимнинъ тептеринннен (У нагайбаков. Из тетради учёного) // Ногай давысы (Голос ногайцев). Карашай-Шеркеш Республик. газетасы (Черкесск к.). № 75 (6066). 1995. 17 октября – 3-Б.

18Автор статьи благодарен коллеге, доц. А.В. Фокину за эту новую, интересную и показательную информацию.

19См.: Фокин А.В. Кряшены просят признания (Национальная политика) // Жизнь национальностей. Журнал Миннаца РФ. № 2-3. 1997 – С. 27-28.

21См.: Нашему движению – 10 лет (обзор). Хроника; вакыйлар hэм фактлар: 1991-2001 // Керэшен сузе – Слово кряшен. Спецвыпуск. № 5-9 (107-111). 2001 – С. 1-2, 4, 9; Соколовский С.В. «Татарская проблема» во Всероссийской переписи населения. Из архива переписи 2002 г.: «татарская проблема» // Ab Imperio (Путь от империи). Научно-аналитический журнал. № 4. 2002 – С. 207-269 («Хроника событий. Документы» – С. 251-269); Тишков В.А. Серьёзные опасения и напрасные страхи (Политика цифр в переписи населения 2002 года). От директора Сети // Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов «Эаварн». № 40, 2001, ноябрь-декабрь – С. 6-9; его же. Уроки переписи (От директора Сети) // Бюллетень Сети … . № 45, 2002, сентябрь-октябрь – С. 6-9; Беляков Р.(Ю). Кряшены – поворот исторической судьбы? // Бюллетень Сети … . № 41, 2002, январь-февраль – С. 54-55.

22См.: Соколовский С.В. «Татарская проблема» в переписи … – С. 207-250, 251-269; его же. Кряшены во Всероссийской переписи населения 2002 года. М., 2004 – С. 120-224 («Хронология событий. Документы»).

23 См.: Материалы Съезда народов Татарстана (23-24 мая 1992 г.) Казань, 1993 – С. 87-88.

24Позиции обоих высших иерархов ислама в России и их окружения см.: Гайнутдин Р. Легко ли быть мусульманином // Аль — Кодс. Российск.-палест. газета. № 3 (9). Москва, 1993, февраль – С. 11; его же. Не надо бояться истинного фундаментализма // Московский комсомолец. № 136 (14641). 1993, 20 июля – С. 2; Таджуддин Т. Ислам нужно не возрождать, а осмысливать // НГ — религии. 1997. № 1, январь // Независимая газета. № 16 (1341). 1997, 30 января – С. 3; его же. Единым Богом ведомые (Человек и религия) // Татарские края – Татар иле. Газета диаспоры. 1998. № 30 (291), октябрь – С. 4.

Ныне имелись в виду, очевидно, священный образ «Тура» в быту чувашей, оставшееся кайбицкое «некрещенство» (субэтнически-кряшенское), культы «киреметей» среди кряшен вообще и интеллектуальная группа «неотенгриан» в Набережных Челнах.

25 Хаким Р. Предисловие // Исхаки Г.Г. Идель — Урал. Казань, 1991 – С. 5.

26 См.: Иванов А.Н. Кряшены – тюркоязычные православные христиане Поволжья // Христианство и культура (к 200-летию христианства). Мат. М/н науч.-практ. конф. (15-18 мая 2000 г.). Ч. I. Астрахань, 2000 – С. 230-234.

27 См.: Православие и культура этноса. Тез. докл. М/н научн. симпозиума. М., 2000 – 215 с.; Исторический вестник (изд. историко-праворвой комиссии РПЦ и Воронежско — Липецкой епархии). Спецвыпуск. М.-Воронеж, 2001 – 548 с.

28Пучков П.И., Зорин В.Ю. Этническая панорама федерального округа. Из опыта создания карты «Народы Приволжского федерального округа» (доклад на пленарном заседании). // IY Конгресс этнографов и антропологов России «Время в этнологии и этнология во времени» (г. Нальчик, 20-23 сентября 2001 г.). Тезисы докладов. М.-Нальчик: 2001 – С. 21-24; Зорин В.И. Интервью Министра по национальной политике РФ // Известия. № 227 (26065). 2001, 7 декабря – С. 3.

Хотя, по мнению автора статьи, «кайбицкий» ареал кряшен и «некрещенство» в татаро-чувашском приграничье правобережья Волги могли бы быть отражены на карте более зримо и отчётливо.

29См.: Хакимов Р.С. Кто ты, татарин? Казань, 2002 – 47 с.; Амирханов Р.У. Мы – татары. Казань, 2002 – 32 с.; Татарская нация: история и современность – 223 с.

30См.: Уарзиати (Варзиев) В.С. Ислам в культуре Осетии // Эхо Кавказа. Журнал Ассоциации народов Кавказа. № 3. 1993 – С. 18-19; Цаликов Ах.Т. Кавказ и Поволжье – С. 85.

31 Татарская нация: история и современность – С. 17-18, 183.

32 Tatarica — Энциколопедия – С. 334.

33 Кряшены делегацией своего ЭКПОК участвовали лишь в I-ом Съезде ВКТ (г. Казань, 19-20 июля 1992 г.) и имели тогда, в 1992-97 гг., своего представителя в Исполкоме движения.

34Для выступления на данной конференции предусматривалась, в начальном её варианте, данная публикация. И в её тексте выше уже была отмечена не столь броская, но и немалая роль научных обсуждений в вопросах субэтноконфессиональных меньшинств.

35Республику Северная Осетия-Алания возглавил 7 июня 2005 г. Теймураз Дзамбекович Мамсуров – канд. историч. наук, прежний председатель правительства и спикер республиканского парламента, выходец из очень известной в истории народа и региона фамилии влиятельного субэтноконфессионального меньшинства в составе осетин, бесланских («правобережных») иронцев-мусульман.

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>