В гостях у чайного мастера Алексея Купрякова побывал удивительный человек – Иосиф Будылин-Шумовский: театровед, известный пушкинист, большую часть жизни посвятивший музею-заповеднику «Михайловское», сын по-настоящему великого российского арабиста Теодора Шумовского, автора первого в мире научно-поэтического перевода Корана. О чём состоялся диалог – читайте далее…
— Иосиф Теодорович, в потрясающей автобиографической книге вашего отца «Свет с Востока» о мученическом венце советского арабиста, на Пушкине сделан явный акцент, включая название одной из глав. Он упоминается дважды – в связи с родоначальником русской нецензурной поэзии Барковым и в связи со своим стихотворением «Подражания Корану». Есть ли какая-то связь между этой частью творчества Теодора Адамовича и тем, что его потомок избрал своей стезёй пушкиноведение?
— Прямой связи, как ни странно, нет. Это скорее ирония судьбы. Для моего отца Пушкин был «яблоком внутреннего раздора»: с одной стороны — он критиковал его за европоцентризм и презирал советский культ личности поэта (как и любой культ личности вообще), а с другой стороны — неоднократно обращался к нему в качестве авторитета и «столпа» в своём научном творчестве.
О многом говорит интересный факт – незадолго до ухода из жизни он подарил мне на память томик Пушкина 1936 года издания, «с боем» спасённый им в ГУЛАГе от рук уголовников, собиравшихся пустить его на раскурку. Обычно так отбивают только святыни…
Что касается меня, то приход в пушкинистику тоже не обошёлся без иронии: я учился на театроведении и грезил западным театром и западной литературой. Чтобы подзаработать в студенческие годы, пришёл в ленинградское экскурсионное бюро, где мне выпала работа гидом по пушкинским местам. Как педант и максималист, стал читать не только первоисточник, но и всё, что с ним связано – что читал сам Александр Сергеевич, что впоследствии писали о нём современники и потомки. Да так увлёкся, что решил посвятить этому жизнь, уж очень безбрежен оказался этот «океан».
В какой-то момент своего профессионального развития я понял, что из театроведа я превратился в культуролога, идя вслед первому российскому культурологу – Александру Сергеевичу Пушкину…
— Но как же мог величайший из отечественных поэтов считать себя преемником Баркова – автора нецензурных матерных стихов?! Или это всё-таки миф?
Это не миф. Но считать Баркова просто поэтом-похабником было бы большой ошибкой и исторической ложью. Матерные вирши и частушки в народе писали задолго до него. И это не прельщало Пушкина, он презрительно называл такое творчество «каторжной и цыгарочной словесностью».
Феномен Баркова в другом – любимый ученик и секретарь Михаила Ломоносова, студент университета при Петербургской Академии наук, а впоследствии переводчик при ней, Иван Барков первым начал создавать нецензурные произведения в оппозицию самой цензуре, как анархический протест и форму раскрепощения в творчестве.
Именно этому раскрепощению мы обязаны той лёгкости и живости стиля, которой написан, например, «Евгений Онегин». Это была действительно революция в русской поэзии того времени, свержение с публицистического трона тяжёлых и рафинированных форм классицизма.
— А что в итоге вы думаете об отношении Пушкина к исламу и Корану? На первый взгляд его стихотворение «Подражания Корану» и авторские примечания к нему носят между собой не просто противоречивый, а прямо противоположный характер. Не было ли это выражение симпатии к мусульманству, завуалированное от инквизиционной цензуры того времени?
Ну, во-первых, я бы не смешивал потенциальное отношение к исламу и к Корану: ислам — это определённая система религиозного мировосприятия в контексте конкретной исторической эпохи, а Коран – это незыблемый древний литературный памятник, который помимо религиозной имеет также научно-историческую и художественную ценность. Большинство людей на планете слышали о Коране, но спросите – сколько из них знают, что в оригинале Коран написан в стихах, что это жемчужина арабской поэзии? А гений Пушкина смог распознать эту поэтичность даже сквозь двойной прозаический перевод: известно, что Александр Сергеевич был знаком с Кораном по его русскому переводу с французского.
А во-вторых, хочется напомнить, что стихотворение «Подражания Корану» было написано в ссылке, официальным поводом к которой явилось обвинение поэта в безбожии, то есть на основе религиозной дискриминации. Кроме этого, при жизни Пушкина состоялись две русско-турецкие войны, османы были одним из главных политических и идеологических противников Российской Империи в его век. Мог ли опальный литератор открыто выражать свои мысли в направлении мусульманского мира? Уже одно то, что он осмелился на исследование Корана и его поэтически переосмыслил, а также уважительно отозвался о мусульманских народах во многих своих произведениях, было героическим свободомыслием.
Каково было истинное отношение Пушкина к исламской культуре мы вы вряд ли узнаем до изобретения машины времени. Но анализ его творчества точно говорит об одном – оно не было пренебрежительным или подверженным тем стереотипам и предрассудкам, которые многие из наших соотечественников питают до сих пор.
20.12.2018
А.К.