Экономический максимализм (Банки Пресвитера Иоанна)

Однажды участникам Московского Евразийского Клуба любопытно было послушать, что думает по поводу глобализма и проектов Вернона  актуальная российская власть. Присутствовавший на заседании Клуба советник Президента России Медведева (в компетентности и осведомлённости, которого невозможно было усомниться), прямым текстом заявил, что: «Наш Президент в любом случае связывает будущее мира с формированием на основе G20 «Мирового правительства», способного решать стоящие перед миром глобальные задачи». Вот так вот просто. И без всякого Римского Папы.

В разверзшейся гробовой тишине Председатель Московского Евразийского Клуба задал господину Советнику вопрос: «А Вам известно, что с точки зрения православной онтологии – «Мировое правительство» является зримым воплощением прихода к власти Антихриста?». На что господин Советник «ничтоже сумняше» заметил, что: «Ну и что, Миром должны управлять профессионалы».

Что-то на это заявление надо было отвечать, и господин Председатель Клуба ответил притчей: «Какое-то время назад, когда Кирилл заигрывал со староверами, планировалось собрать авторитетных представителей старообрядческих согласов на «Общестароверский» съезд с патриотической позитивной повесткой дня. Выполняя определённые обязательства, Ваш покорный слуга, обсудил эту идею с одним видным поморским наставником в Поволжье. На московское предложение наставник ответил буквально следующее: «Ну что ж, если надо поедем на этот Съезд… встретимся… соберёмся… обязательно соберёмся… и объявим Президента седьмым рогом Антихриста!»
Такой народ у нас. Богоносец. И другого народа у нас нет.
Господин Советник, русские люди пережили и Священный Союз и Союз трёх императоров и Антанту и Ельцина. Переживут они и вас с вашим мировым правительством».

Русское зеркало «Духа капитализма»

Под притчу напрашивалась и концепция ориенталистского видения «Христианской политэкономики».

В мире сегодня победила протестантская этика (классическая по Веберу), она победила и во Франции и в Америке и в России. Все наши бизнесмены, обучающиеся в Гарварде или MBA, ориентируются на протестантскую этику, пронизывающую все аспекты хозяйствования современной экономики. Её принципы сформулировал германский социолог и экономист Макс Вебер в 1905 году в работе «Протестантская этика и дух капитализма» – и ничего нового к его определениям не добавить. Но есть один аспект. Вебер, сформулировав принципы «протестантской этики», неожиданно увидел, своего рода её «зеркальное отражение». И даже по этой причине собирался учить русский язык. Он увидел староверов и узнал про старообрядческий бизнес в России. Ультаконсервативный, суперортодоксальный, но очень сходный по многим аспектам с этикой протестантов.

Причём мотивация бизнеса, как отражение взглядов на жизнь, у староверов и протестантов была различной, но, тем не менее, в результате своей деятельности они приходили к очень схожим результатам. Да, староверов часто сравнивали с протестантами.
Но здесь опять, же важен вопрос мотивации: протестанты отказывались от католических обрядов по причинам своего религиозного поиска, а староверы были вынуждены отказываться от обрядов, икон и иерархии. Священства, мол, нет, потому что священство ушло к Антихристу в раскол. Священники не могут венчать, значит, нет браков. А староверы Спасова согласия – «нетовцы» – говорили, что де «Церковь на Небо ушла». И поэтому даже иконам нельзя молиться. И такое отношение характерно для всех староверов, это заложено в основах старообрядческого мировоззрения, как брачников, так и безбрачников. Потому что часть староверов (белокриницкие и беглопоповцы) получили свою иерархию спустя столетия после Раскола.

Староверы организовали экономическую консорцию, совершенно финансово ультра-успешную, представляющую на нашем российском пространстве оригинальную и самостоятельную модель экономики. Или экономику в экономике. И эти бизнесмены профинансировали Серебряный век русской литературы и Русскую Революцию. Они были спонсорами партий большевиков и эсеров. Имена «русских ротшильдов» Рябушинских, а также Хлудовых, Боткиных, Шамовых, Гучковых, Бугровых, Сироткиных, Рахмановых, Кузнецовых, Морозовых хорошо известны.

«Свой» – «чужой»

«Этика староверов» вполне сравнима с классической «протесантской этикой». Она ориентирована на принципиальные библейские принципы. Потому что староверы были грамотны и Библию читали, в отличие от «никониан», где грамотность была в большей степени уделом священства и элиты. У староверов предпочитался общинно-демократический способ ведения хозяйства. Потому что не возможно в христианской общине быть господином над своими – все братья. Главное в бизнесе – честное ведение своего дела, потому что «нечестное» противоречит христианским правилам.
Здесь важна ещё и дуалистическая этика, деление мира на «мы и – не мы», в своём мире живут строго и считают каждую копейку, когда выходят во вне – к басурманам и никонианам могут и «разгуляться» и ведут себя, как им вздумается и как они считают нужным. Что Лесков прекрасно описал в рассказе «Чертогон»: У себя в общине молятся и экономят, потом едут в ресторан к цыганам и бьют зеркала потому что «в обществе так положено».

Здесь есть и аллюзия на наших любезных средневековых несториан из Церкви Востока. Несторианских купцов даже союзники армяне именовали пьяницами, гуляками и многоженцами. Но именно они — купцы Уйгурии и Согдианы финансировали военные походы монголов и «заказали» подлинный всплеск культуры в Центральной Азии.

Диалектика логоцентризма

Но что интересно в нашем староверческо-протестантском случае: протестанты получили гиперэффективность своего бизнеса, потому что они от Центра отказались, а Центром для западной цивилизации всегда был Рим – солнечная Италия, Римская империя, Римский Папа. А протестанты от Центра отказались, предпочтя сетевую модель общества центростремительной. И во многом их эффективность и энергичность была следствием «разрыва» с онтологическим Центром.

А вот русские «были вынуждены» отказаться от Центра – они не хотели от него отказываться! Византия погибла, Орда развалилась, православный царь стал еретиком, а сейчас его попросту нет. И Центра нет! Но не, потому что русские люди от него отказались, а потому что Центр от них ушёл. Наши люди и рады бы увидеть Царя, Византию, Империю, Центр, но узреть их они не могут!
И получается, что мотивация разная у староверов и протестантов, а эффективность одна и та же. И я искренне считаю, что единственно эффективная модель бизнеса в России – старообрядческая, потому что она отражает глубинные архетипы русского бытия. Причём не обязательно современному купцу быть религиозно старовером.

Если он задастся вопросами Центра, логоцентризма – он рано или поздно придёт к данной модели: сетевой, дуалистичной, общинной, демократической, христианской и эффективной.
Потому что любая иная модель бизнеса в России связана с иными принципами хозяйствования: врастание и активное «коллаборирование» с властной вертикалью, коррупция, воровство («не обманешь – не продашь»), отсутствие верности слову и тому же государству (желание от него скрыться путём бегства капиталов) и иные прелести нашего «дикого капитализма», которые к классической протестантской этике не имеют никакого отношения.

Но все духовные сильные люди от бизнеса в России на самом деле заняты поиском Центра, которого нет. Когда-то староверы создавали особые «центры без центра», сети, купеческие институты, «аллюзии на Центр», где «всё было как надо», где была верность слову и чёткое понимание принципа «свой – чужой». Русский человек стремится к созданию такой дуалистической, но одновременно (!) сетевой модели. Где возникает возможность произведения гиперэффективного бизнеса до бесконечности (потому что периферия, где можно брать ресурсы – практически бесконечна) и возможности траты прибыли на нематериальные ресурсы. Староверы преодолели «парадокс Батая».

Экономический максимализм

Французский антрополог и философ Батай в книге «Проклятая часть» описывал, что католическая экономика была построена на «проедании» прибыли и излишков. А протестантская накапливала «прибыль», «лихву», она сняла табу на рост и захватила планету. А у староверов открылась возможность невероятного накапливания капитала, потому что никаких табу и иллюзий перед внешним «никонианским миром» у них не было. И одновременно открывалась возможность максимальной траты (что невозможно представить в случае протестантов). Католики, да и наши «обычные» купцы не заинтересованы в сверхприбыли. Потому что знают, что Церковь и Государство рано или поздно отберёт у них сверхдоходы. И потратит их на ерунду. Это будет уничтожение «проклятой части». А староверы были заинтересованы!

Потому что социальная стратификация их в общине зависела от того, что они получат максимальную прибыль, и прибыль сию максимально на культуру и духовные ценности потратят (потратят – фактически – на поиски потерянного Центра)! Заработал и унёс сверхдоход в нематериальное — в общину, на эсеров и коммунистов, на экспедицию в Землю Санникова, на картины Матисса и Пикассо.

Потому что по православному учению благотворительность является обязательным проявлением христианской любви к ближнему.

Они предложили нам особую экономику — экономику Царствия Небесного!

Воин-купец

Например, для Рябушинского для «социальной стратификации» в его окружении была важна милость Святого Духа и Богородицы, которой он молился в тайной церкви в своём роскошном доме у Никитских ворот (также в захваченной мусульманами Согдиане несториане прятали иконы за сундуками и комодами). Благодаря милости Небесной Девы он имел возможность приобретать сумасшедшую «лихву» вовне, в чужом апостасийном мире и цивилизовывать эту лихву в своём, тратя его на церковь и русскую культуру.
Это не обычная роль купца или торговца. Перед нами портрет «наездника судьбы», воина, захватывающего на вражеской территории богатейшую добычу и притащившую её домой, в общину, раздающую её своим чадам и домочадцам, сотоварищам и просто хорошим людям. Бизнес становится христианским подвигом “за други своя”.

Такого рода операторы – по духу воины и рыцари. Гиперприбыль староверы тратили на меценатство. И теорема Батая была посрамлена.

Три типа «христианской политэкономии»

Получается схема: католики и православные-никониане уничтожают «излишки» хозяйственной деятельности – «проклятую часть». Их «христианская политэкономия» – экстенсивна. Протестанты копят «лихву», у них снят запрет на рост, на ростовщичество, они постоянно увеличивают прибыль и сегодня эта «протестантская политэкономия» превратила планетарный рынок в «глобальный пузырь». Фактически они дошли до предела роста.
Староверы преодолели косность и экстенсивность классической «христианской политэкономии» (кстати, с православной точки зрения ничего страшного в ростовщичестве нет. В Византии оно процветало). Но они же и сформулировали своим деланием процесс «максимальной растраты» через благотворительность, меценатство и попросту иррациональные гипертраты (русская пословица «гуляет, как купец» или «ухарь-купец»).
Это особая модель «экономического максимализма», её формулирование и усвоение – это крайне перспективная тема для русского купечества.

Банки Пресвитера Иоанна 

Т.е. с точки зрения «скифского понимания логоцентризма», отношения к Центру можно выделить три идеи: либо “Центр есть”, либо “Центр где-то там”, либо “Центра вообще быть не может”. Эти типы отношений к Центру связаны, видимо, с очень тонкими пластами нашего бессознательного. Эти архетипы остались в человеке с тех времён, когда существовал единственный центр священной жизни людей – тотемный столб, сакральный царский дворец – находящийся в центре племени и поселения. Но был и тайный центр на окраине социума, этноса: избушка Бабы-Яги, лес Немейского короля, пещера тайного царя. Туда ходили за настоящими священными ценностями.
Благодаря работам Проппа, Фрезера, Леви-Стросса доказано, что, идеи Тайного Центра глубоко запали в душу и в психику человека. В сердце людском постоянно идёт незримая «логоценрическая борьба», между идеей «центра здесь» и «центра где-то там».

Византия утверждала, что центр – она, Византия, Константинополь, василевс, патриарх, Собор Святой Софии. Но огромное количество людей – миллионы несториан решили вдруг, что это не так – они ушли искать центр в другую сторону далеко на Восток – в Царство Пресвитера Иоанна.

Мусульмане-сунниты утверждают, что центр – это халиф, а шииты говорят – нет, центр Сокрытый имам Махди, он пребывает в магической стране Хуркалья. Центр «где-то там»….
Но в какой-то момент появились протестанты, которые сказали, что «центра вообще нет», «ни здесь», и «ни там».

У русских был центр — Российская империя и император – «царь-священник» в Петербурге. 70 лет СССР претендовал на роль мирового центра. Но русских людей никогда не покидала идея, что «центр где-то там», и весь российский капитализм в XIX веке возник из невероятной мечты, что есть Беловодье, настоящее «Опоньское Царство Правды».

Любой русский купец, бизнесмен подсознательно, в тайне ото всех (и от себя самого – он никогда в этом не признается, но…) считает, что Беловодье существует , Там хорошо, прекрасно, как в детстве, Там текут молочные реки, и вот ради этого Беловодья он и сколачивает на самом деле свой капитал. И тайно «заносит» его в Банки Пресвитера Иоанна. Тратит на Инобытие.

Русские люди презентуют глобальному миру странную идею. Они говорят, что актуальный Центр Мира «не здесь», что Америка – не Центр. Но русские не могут сказать, вслед за Соросом или основателем глобализма Верноном, что «Центра нет вообще». Русские считают, что Центр «где-то есть». Пресвитер Иоанн однажды вернётся в Москву, наведёт здесь порядок, настоящий Иван-Царевич — придёт из ниоткуда.

Сегодня это просто революционное знание о принципах Бытия! Финальная надежда, потенция к переустройству мира на справедливых основаниях сохранилась только в России, в бессознательном её странного народа…

Америка не есть Солнце мира, но нельзя сказать, что Солнца нет и не было никогда. Солнце однажды взойдёт, как и положено ему – на Востоке.
И если принять нашу финальную надежду, как «русскую логоцентрическую идею», я думаю, можно построить модель российской экономики XXI века где-то между автаркией и глобализмом, а вот когда она будет, и какой она будет нам расскажет купец Сергей Щукин, вернувшийся из Беловодья.

Я видел его на днях на заседании Московского Евразийского Клуба.

Слегка заикаясь, он делал доклад о банках Пресвитера Иоанна.

Павел Зарифуллин