Этнические и общегражданские ценности в сознании россиян (часть II)

Этнические и общегражданские ценности в сознании россиян (часть I)

На сегодняшний день не существует сколько-нибудь убедительной экспертизы мобилизационных возможностей каждого из двух упомянутых проектов. Возможно выдвинуть две гипотезы, относящиеся к изучаемой проблеме. Согласно первой, общегражданские ценности более пригодны для российского общества в силу того, что титульная нация никогда не самоопределялась в национальном, этническом измерении. Понятие «русский», полагают её адепты, всегда было инклюзивно, чему способствовала не только долгая история ассимиляции малочисленных народов русским этносом, но и реакция западной культуры, зачислявшей в категорию «русский» всех выходцев из России, какой бы ни была их настоящая национальность. Вторая гипотеза предполагает постепенное усиление национальной компоненты в русском общественном сознании, рассматриваемое как возвращение к истинным ценностям прошлого. Обретение национального в прошлом выглядит как миф, но миф необходимый, поскольку консолидация светского общества на религиозной или гражданской основе не представляется возможной. Именно национальная компонента, утверждают сторонники национального возрождения, может стать последним сакральным ресурсом, сохраняющим притягательность для значительной части российского населения.

Рассмотрим каждую из гипотез в контексте эмпирических данных, полученных в 2004 г. В этом исследовании его участникам задавался вопрос о том, к какой из групп они ощущают наибольшую принадлежность. Объектом исследования было, с одной стороны, население, с другой – управленцы высшего и среднего звена – элитные слои российского общества.

Вопрос ставился так: «в какой степени вы ощущаете свою принадлежность к следующим группам?» Ответы варьировались: 1 – «не ощущаю» до 5 – «в очень большой степени» (в таблице 1 даны: средняя и стандартное отклонение по пятибалльной шкале).

Три типа идентификации формируют ядро российской идентичности – ориентация на микрогруппу (семья, близкие), ориентация на макрогруппу (россияне) и ориентация на людей, живущих в городе респондента. На этом фоне ориентация на этнос выглядит более нечеткой, размытой. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что средняя величина, характерная для ориентации на этнос, рождена не преобладанием выбравших центральную точку шкалы (пункт 3), а явным противостоянием этнически ориентированной группы (пункты 4, 5) и группы, безразличной к этническому фактору (пункты 1, 2).

Данные диаграммы дают распределение по пунктам для каждой из изучаемых групп. Среднюю точку шкалы («ощущаю принадлежность в некоторой степени) выбрали 20 % населения и 16 % управленцев. Пункты «4» и «5», обозначающие сильную идентификацию с этносом, выбрали 45 % населения и 50 % управленцев. Слабая идентификация с этносом (пункты 1 или 2) характерна для 34% населения и 33 % управленцев. Данные указывают на поляризацию общества на две группы – этнически ориентированную и этнически «равнодушную», причем в элитном слое населения, каковым являются управленцы, степень поляризации даже выше, чем в населении.

Возникает закономерный вопрос, какие переменные из числа объективных, характеризующих параметры социального положения (пол, возраст, образование), предопределяют данное деление? Чтобы получить ответ на него, мы прибегли к процедуре построения общих линейных моделей (GLM). Оказалось, применительно к населению ни одна из «объективных» переменных, взятая в отдельности, и ни одна из возможных их комбинаций не имеет сколько-нибудь заметного влияния на факт идентификации с этносом. Выяснилось также, что этническая идентификация не зависит от таких переменных, как удовлетворенность ходом реформ или отнесение себя к группе по уровню потребления. Пользуясь терминологией Ницше, можно отнести эту переменную к категории «призраков», дремлющих в глубинах культуры и оживающих лишь только для этого возникают подходящие обстоятельства.

Но если подобными обстоятельствами не является возможный ресентимент по поводу собственной социальной позиции или поколенческие характеристики, то какие иные факторы могут оживить дремлющий призрак? Установлено, что в некоторых случаях в число подобных обстоятельств может входить соприкосновение с людьми других культур или этносов. Призрак этнической идентификации может оживать в столкновении с другими подобными призраками, воплощенными в поведении людей чуждой среды. Можно также предположить, что подобное взаимодействие приводит к обострению социальной конкуренции, к примеру, борьбе за рабочие места или конкуренции бизнесов.

Это предположение возвращает нас к той модели, которая была призвана выявить зависимость национальной идентификации от объективных обстоятельств жизни. Применительно к населению, она, как уже говорилось выше, не сработала, но в группе управленцев среднего и высшего звена, она дала содержательный результат. Заметный эффект дала комбинация трех переменных – возраста, образования и дохода. Старшее поколение управленцев отождествляет себя с этносом чаще, чем молодое. Богатые управленцы, не имеющие материальных затруднений – чаще, чем бедные, имеющие ограниченные доходы.

Если подытожить результаты анализа, то наиболее активным «этническим» элементом в группе управленцев выступает старшее поколение, получившее в свое распоряжение важные материальные ресурсы. Политика отождествления с этносом является для этой группы стратегией интеграции, позволяющей удержать эти ресурсы под своим контролем и беспрепятственно передать их следующему поколению. Можно предположить, что именно эта группа будет прилагать усилия для того, чтобы мобилизовать государство для защиты их интересов, именно она будет выступать за модель этнической иерархии, навязываемой обществу сверху. Люди, установившие свой контроль над ресурсами в первой половине 90-х, больше любых других элитных групп ощущают необходимость сакрального, консолидирующего начала, способного сплотить общество, поляризованное в социальном плане. Небольшая прослойка людей, имеющих собственность и высокие стандарты жизни, хотела бы отыскать измерение, в котором возможно декларировать равенство, единение с менее благополучными слоями населения. Только отыскав такое измерение, она может надеяться на легитимацию своего элитного положения в общества, быть признанной в качестве настоящей, а не «временщиков», уход которых и близок, и желателен. Предположение о существовании подобных настроений находит подтверждение и в других результатах проведенного исследования.

Если в населении этническая идентификация коррелирует с ориентацией на либеральную модель развития, в которой ключевую роль играет частный сектор экономики, то в группе управленцев, напротив, апелляция к этносу связана с явным тяготением к социалистической модели, в которой ключевую роль в экономике играет государство. В идеологии этой группы и происходит взаимоналожение национальной и государственнеческой идей.

В начале 90-х гг. прошлого века профессор Гарвардского университета Л. Гринфельд предположила, что национализм может иметь разную направленность, разную степень взаимосвязи с общегражданским идеалом. Американский и английский национализмы она характеризовала как положительные, лишенные этнического элемента, немецкий и русский – как отрицательные, ориентированные на доминирование одного этноса над другими. Как показывает настоящее исследование, схема «хороших» и «плохих» национализмов существенно упрощает реальности современного российского общества. В нём тяготение к идентификации с этносом не может рассматриваться как однозначно ущербное, обязательно предполагающее агрессию по отношению к другим национальным группам.

Результаты исследования позволяют выдвинуть предположение о том, что в общественном сознании существуют, конкурируя друг с другом несколько типов этнических (русской прежде всего) идентичностей. Первый тип – это, как уже говорилось выше, идентичность нового российского буржуа, сумевшего в ходе приватизации приобрести важные материальные ресурсы и стремящегося канализировать накопившийся в обществе ресентимент в русло борьбы этнических групп. Второй тип – это, возможно, отождествление с этносом, возникающее вследствие конфликта современной и традиционной культур и дающее последней очевидные конкурентные преимущества в бизнесе, чреватые монополизмом в контролируемых её носителями отраслях экономики. Третий тип – это национализм среднего класса, базирующийся на признании приоритета общегражданских ценностей и необходимости развития демократии наряду с развитием этнической культуры (мультикультурализм). Четвертый тип – это этническая идентичность люмпена, который видит в ней, возможность интеграции, преодоления собственной неприкаянности. В российских условиях этническая идентичность не может рассматриваться только как антипод общегражданских ценностей. В ряде случае она, безусловно, воплощает классовый интерес, выражающийся в желании удержать или усилить социальные позиции носителей подобных установок. Но в других случаях она имеет другой вектор, заключающийся в стремлении к сохранению и умножению национальной культуры с учетом ее интеграции в систему общегражданских ценностей. Практикуемая в некоторых средствах массовой информации борьба с русской национальной идентичностью, русским национализмом, как таковым, без учёта его внутренней дифференциации, на наш взгляд, только усиливает те его типы, которые питаются внешней агрессией других культур и которые акцентируют необходимость реализации проекта, базирующегося на этнических иерархиях.

М.Ф. Черныш, доктор социологических наук

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>