Евразийская миграционная система: от экономического прагматизма к возрождению цивилизационного единства

Миграция – тема бесконечная. Благодаря миграции заселялись земли, смешивались народы, распространялись знания, развивались языки, взаимообогащались культуры. В конце концов, именно благодаря миграции Земля превратилась в единое целое. Трудно представить себе развитие Земного шара, если бы люди по каким-то причинам были лишены возможности переезжать с места на место. В современном мире миграция воспринимается как ресурс развития участвующих в ней стран и как открытие новых возможностей для участвующих в ней людей, и одновременно – как вызов, прежде всего вызов национальной идентичности, особенно в тех странах, которые по инерции все еще считают себя моноэтничными. Впрочем, на самом деле моноэтничных стран на карте мира практически не осталось – опять же в результате миграции.

У миграции есть – среди прочих – исключительно важное свойство: она соединяет страны и народы, формирует устойчивые связи – социальные, психологические, экономические, политические – между теми государствами, откуда мигранты уезжают, и теми, куда приезжают. Диаспоры становятся связующим мостом между ними. Совсем не случайно в Мексику направлены почти четверть инвестиций США, а Германия является основным внешнеторговым партнером Турции. Посмотрев на историю миграционных взаимоотношений между этими странами, мы обнаружим устойчивые и многочисленные потоки мигрантов. Сейчас в США проживают порядка 9 миллионов мексиканцев, а в Германии – 3 миллиона турок, и это самые крупные иммигрантские сообщества в этих государствах.

Для постсоветского пространства это свойство международной миграции играет совершенно особую роль. На севере Евразийского континента единение этносов через миграцию складывалось и в давние времена, и во времена СССР, хотя о международной миграции речи тогда не шло – миграция происходила в рамках единой страны. Формирование евразийской общности в советское время приняло своеобразную форму «советского народа», но это было вполне реальное воплощение идеологии «плавильного котла». В результате распада Советского Союза произошло искусственное, продиктованное сугубо политическими мотивами, разобщение народов через формирование суверенных государств, выстраивавшихся на подчеркнуто националистических лозунгах. Да и миграция в первые годы после распада играла разобщающую роль: потоки «этнических» мигрантов отражали стремление бывших советских граждан спрятаться в своих национальных квартирах. Однако спустя совсем немного времени оказалось, что возможность относительно свободно, без виз передвигаться по территории постсоветского пространства обладает особой ценностью для граждан стран бывшего СССР и экономически рациональна для самих этих государств. Обусловленная экономическим прагматизмом, масштабная трудовая миграция в Россию, становится стимулом и механизмом интеграции государств постсоветского пространства. Интеграции на новой основе. Интеграции, быть может, не столько политической и экономической, сколько цивилизационной. Именно в этом смысле Евразийский Союз, предполагаемый как новая модель наднационального объединения на постсоветском пространстве, оправдывает свое название. Евразийство по сути и есть интеграция – в специфической, исторически выверенной форме.

Честно говоря, когда в 2003 году мною было впервые предложено название «Евразийская миграционная система» и проанализированы ее особенности (Ivakhnyuk 2003; Ивахнюк 2003), я имела в виду, прежде всего, географическое положение постсоветских государств в северной части Евразийского континента и не соотносила это название с цивилизационной философией евразийства, тем более в ее противопоставлении атлантизму, европоцентризму и западной идеологии в целом. Однако с течением времени мне становилось все более очевидно, что именно это название (тем более что оно было принято и российскими, и западными коллегами) может повлиять на формирование идеологии межгосударственного сотрудничества в миграционной сфере на постсоветском пространстве, основанной на евразийском мировоззрении, т.е. целостности, имеющей свои корни в вековых соприкосновениях различных народов, и региональной интеграции, основанной на партнерстве и взаимодополняемости (Ларюэль, 2000).

Будучи экономистом по профессии и миграциологом по научному пристрастию, я понимаю, что мой взгляд на евразийство через призму экономических отношений излишне сужает тему возрождающейся роли евразийского мировоззрения для постсоветского пространства. Однако примечателен тот факт, что даже сугубо экономический/миграционный подход неизбежно выводит на философское понимание ре-интеграции постсоветского пространства в рамках устоявшейся в веках евразийской общности.

В настоящей статье будет рассмотрено, как миграция разъединяет и одновременно объединяет страны бывшего Советского Союза, как складывалась Евразийская миграционная система, как происходит в регионе формирование миграционной взаимозависимости, придающей миграционным связям особую устойчивость, какую роль играет в этой системе Россия, как отражается на тенденциях развития Евразийской миграционной системы российская миграционная политика и насколько взаимодействие в миграционной сфере действительно способно возродить цивилизационное единство народов, имеющих многовековой опыт совместного существования.

Что такое миграционная система?

В миграционной теории определяют миграционную систему как группу стран, связанных между собой относительно масштабными и устойчивыми миграционными связями. Устойчивость миграционных связей в системе может определяться как историческими причинами (колониальные отношения или политические союзы, например), так и взаимной экономической заинтересованностью стран в миграционном обмене, которая обусловливает возникновение и сохранение миграционного движения определенной направленности. Миграционные связи между странами системы воздействуют на эти страны таким образом, что их развитие в результате становится «миграционно обусловленным», приобретает свойства, порожденные внутрисистемными взаимосвязями. Иными словами, в миграционных системах миграция является и причиной и результатом системного взаимодействия стран.

Миграционная система может включать в себя подсистемы и быть связанной с другими миграционными системами через внешние для нее миграционные потоки. При этом элементами системы являются входящие в миграционную систему страны, свойства элементов (демографические и экономические характеристики стран) определяют их место в системе, а совокупность отношений и связей между ними дает представление о строении и функционировании системы. При анализе миграционных систем важно выяснить условия их возникновения, пройденные этапы, современное состояние, а также возможные перспективы развития.

Внутри миграционных систем существуют не только потоки людей. Они дополняются товарными и финансовыми потоками. Денежные переводы мигрантов на родину часто становятся важным источником финансовых ресурсов в странах-экспортерах рабочей силы. При этом сами денежные переводы со временем могут выступать стимулом для новых волн миграции, поскольку, с одной стороны, они вселяют надежду на хороший заработок у потенциальных мигрантов, а, с другой стороны, дают средства для миграции. Статистика отмечает увеличение товарооборота между теми странами, которые вовлекаются в устойчивый миграционный обмен. По возвращении мигранты предъявляют повышенный спрос на иностранные потребительские товары, к которым они привыкли за время пребывания за рубежом. Кроме того, мигранты-предприниматели часто основывают свой бизнес на экспорте продукции из своей родной страны или на импорте иностранных потребительских товаров на родину. Таким образом, благодаря миграции населения усиливается экономическая интеграция между странами, связанными масштабными и устойчивыми миграционными потоками.

В крупнейших мировых миграционных системах миграционные потоки обычно фокусируются на одной или нескольких странах назначения, при том что миграционная система остается открытой, т.е. имеет миграционные связи также со странами, не входящими в эту систему, а также с другими миграционными системами. В мире существует несколько крупнейших миграционных систем: Североамериканская система, Европейская система, система, объединяющая страны Персидского Залива, Азиатско-Тихоокеанская система, Южноамериканская система, Евразийская система. Первые пять достаточно подробно описаны и проанализированы в западной литературе (Kritz и др., 1992; Massey и др., 1998; Zlotnik, 1996). Внимание исследователей было также привлечено к региональным подсистемам, например, (под)системе, связывающей США и Мексику, (под)системе, связывающей североафриканские страны с Европой, (под)системе, включающей Германию и Турцию (De Haas, 2007; Canales and Mendoza, 2001; Rubenstein, 1992; Fawcett and Arnold, 1987).

Для целого ряда миграционных систем важнейшим фактором их формирования и развития были исторические связи между странами. Так, в Европейской миграционной системе до сих пор на миграционные потоки в Европу продолжает оказывать давно прекратившая свое существование колониальная система. Колониальные державы целенаправленно запускали механизм миграции, которая носила поначалу преимущественно насильственный характер. Вывоз людей из колоний в Европу, сначала в качестве рабов, позже – в качестве наемных работников обеспечивал европейские колониальные державы рабочей силой в сельском хозяйстве, на шахтах, в строительстве. Постепенно сформировались устойчивые миграционные связи между метрополиями и колониями, и миграция стала самовоспроизводящимся процессом. Ныне во Франции, например, двое из троих иммигрантов и потомков иммигрантов родом из бывших французских колоний, а в Великобритании, 3/4 иммигрантов — это выходцы из стран Британского Содружества.

Деление мира на миграционные системы имеет условный характер, т.к. одни и те же страны могут являться частями разных миграционных систем. В особенности это относится к странам, «поставляющим» мигрантов: они могут одновременно выступать странами происхождения мигрантов в нескольких системах. Например, Молдова рассматривается нами как часть Евразийской миграционной системы, поскольку она является страной происхождения мигрантов, направляющихся в Россию, но одновременно Молдова взаимодействует с Европейской миграционной системой, наладив прочные миграционные связи со странами Южной Европы, которые выступают странами назначения для молдавских мигрантов.

Евразийская миграционная система

Евразийская миграционная система – это группа стран постсоветского пространства, связанных между собой устойчивыми и многочисленными миграционными потоками, которые обусловлены взаимодействием ряда факторов – исторических, экономических, политических, демографических, социально-этнических, географических. Центральным звеном Евразийской миграционной системы является Россия; центром входящей в ее состав Центрально-Азиатской миграционной подсистемы является Казахстан.

Распад Советского Союза на отдельные самостоятельные государства одномоментно превратил прежние внутригосударственные, межреспубликанские миграционные потоки, существовавшие внутри СССР, в межгосударственные. Поскольку распад сопровождался острым политическим и экономическим кризисом, охватившим все постсоветское пространство, это вызвало «взрыв» международной миграции, по большей части вынужденной, панической, этнически-мотивированной.

Однако миграционные последствия распада СССР не сошли на нет, как это можно было предполагать, через 5-7 лет, по мере ослабления форс-мажорных обстоятельств, сопутствующих дезинтеграции страны. Приняв новые формы, межстрановая миграция на постсоветском пространстве стала важнейшей характеристикой экономического и социального развития всего региона. На смену вынужденным, преимущественно этническим, миграциям начала 1990-х гг. пришла экономически мотивированная миграция, в значительной своей части незаконная, точнее, нерегистрируемая. На постсоветском пространстве определились страны, принимающие мигрантов (Россия, Казахстан, Украина), страны выезда мигрантов (Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан, Азербайджан, Армения, Грузия, Украина, Молдова, Беларусь), а также транзитные страны (Россия, Таджикистан, Казахстан, Кыргызстан, Украина, Молдова, Беларусь), при этом, как видим, ряд государств СНГ объединяют эти роли. В результате к середине 2000-х гг. страны СНГ оказались связанными многочисленными, устойчивыми и многообразными миграционными потоками, что заставляет рассматривать этот регион как единое миграционное пространство.

Примечательно, что в западной миграционной литературе Евразийская миграционная система практически не получила внимания, прежде всего в силу объективной малодоступности статистической информации, но, думается, не только поэтому. Миграционный анализ развития постсоветского региона не мог не привести потенциальных авторов к выводам об усилении интеграционных тенденций между странами бывшего СССР, что совсем не соответствует тому, что хотел бы видеть Запад на этом пространстве. Именно поэтому в западной литературе доминирует позиция, откровенно сформулированная Международным центром развития миграционной политики в Вене: «Особое внимание следует обратить на тот факт, что регион, который известен под общим названием «регион СНГ» имеет очень мало общего» (ICMPD, 2006, c. 13).

Собственно, первые попытки концептуализировать миграционные процессы, происходящие на постсоветском пространстве в рамках Евразийской миграционной системы, были предприняты автором в: Ивахнюк, 2003, 2005, 2007, 2008; Ivakhniouk, 2003, Ivakhniouk, Iontsev, 2005).

В отличие от большинства крупных миграционных систем, которые формировались как результат экономического, политического, культурного и, наконец, миграционного взаимодействия между странами, условия становления Евразийской миграционной системы формировались преимущественно в рамках одной страны – Российской империи, а позже Советского Союза. Во многом тенденции международной миграции в современной Евразийской миграционной системе, особенно ее этнические особенности, уходят своими корнями в историю. С определенной долей условности (поскольку «миграционная система» — это современный термин, имеющий отношение только к международной миграции) можно сказать, что и Советский Союз представлял собой крупную миграционную систему. В прежних внутригосударственных по сути и межреспубликанских по форме миграциях во многом кроется тот миграционный потенциал, который вылился во всплеск межгосударственных миграций после распада Советского Союза на самостоятельные государства.

Устойчивость и масштаб миграционных потоков, связывающих страны постсоветского пространства, обусловлены наличием целого ряда взаимосвязанных факторов – исторических, экономических, политических, демографических, социально-этнических, психологических и т.д. Одни из них более значимы, другие менее значимы, но, взятые вместе, они определяют системность миграционных потоков в регионе и фактически характеризуют его как единую Евразийскую миграционную систему.

1. Исторические факторы связаны, прежде всего, с длительным историческим периодом существования государств СНГ как единого государства. Внутренняя миграция в Российской империи и позже в Советском Союзе была относительно многочисленной, несмотря на ее преимущественно плановый характер. Она привела к «смешению народов», когда определенная часть коренного населения республик, входивших в состав СССР, проживала на территории других республик. В особенной степени это касалось русских.

Исторические факторы определяют ряд особенностей Евразийской миграционной системы, связанных с возникновением феномена «ближнего и дальнего зарубежья», существование которого накладывает серьезный отпечаток как на структуру миграционных потоков, так и на миграционную политику в регионе. Прежние межреспубликанские миграции заложили основу формирования многочисленных межгосударственных миграций в постсоветский период, а тесные исторические, культурные, психологические, эмоциональные связи между новыми самостоятельными государствами предопределяют доминирование внутрирегиональных миграционных потоков в общем объеме иммиграции и эмиграции во всех без исключения странах СНГ.

В целом по всем странам СНГ 92% иммигрантов являются выходцами из других стран СНГ и лишь 8% прибывают в регион из других государств. В том, что касается эмигрантов, то соответствующие цифры составляют 72% и 28% (Чудиновских, 2007). Некоторое исключение составляют Молдова и Украина, которые имеют существенный миграционный обмен со странами Европейского Союза, а также Россия, эмиграция из которой происходит в значительной степени в государства вне СНГ. Но и в этих государствах большая часть как иммиграционных, так и эмиграционных потоков приходится на страны постсоветского пространства.

К историческим факторам можно отнести распространенность русского языка, бывшего общенациональным языком в СССР. Владение русским языком среди граждан стран СНГ играет большую роль в формировании российского вектора миграции. К сожалению, после обретения суверенитета, когда новые независимые государства в своем стремлении избавиться от «колониального комплекса» пытались максимально отмежеваться от всего, что связывало их с идеологией прошлого, русский язык оказался объектом целенаправленного вытеснения. Ему на смену пришли национальные языки титульных народов стран СНГ. Однако в настоящее время отношение к русскому языку меняется. Даже политическими элитами новых независимых государств он воспринимается уже не столько как «язык советского наследия», но как инструмент межгосударственного взаимодействия. Идеологическое отношение к русскому языку меняется на прагматическое понимание того, что посредством его сохранения и развития может быть обеспечена большая свобода общения между странами – естественными геополитическими партнерами (Русский язык… 2008, с. 10). Так что со временем распространенность русского языка в регионе станет не столько историческим, сколько социально-культурным фактором взаимодействия стран региона.

2. Экономические факторы. В современной Евразийской миграционной системе экономические факторы миграции являются доминирующими. Переход экономик новых суверенных государств к рыночным формам происходит везде непросто, но существовавшие и ранее различия в экономических возможностях для населения отдельных стран и ситуациях на рынках труда в кризисные годы проявляются особенно очевидно. Именно они запустили механизм экономической миграции между постсоветскими государствами и сформировали экономический вектор международной миграции, направленный на Россию.

Следует отметить, что в 1990-х гг. потоки трудовой миграции в Россию формировались на фоне глубокого экономического кризиса, сопровождавшего реформирование российской экономики. В то же время, однако, экономическое положение в других республиках прежде единой страны оказалось еще хуже: разрыв экономических и производственных связей с Россией и другими государствами бывшего Советского Союза; массовый отток населения, в том числе профессиональных кадров; увлеченность национальных элит политическим самоутверждением в ущерб развитию экономики – все это привело к резкому падению производства, росту безработицы, катастрофическому снижению уровня жизни большей части населения новых суверенных государств на территории бывшего СССР. Получается, что не столько экономическая привлекательность России, сколько резкое сокращение экономических возможностей для населения в бывших союзных республиках оказалось значимым в тот период.

В России в ходе реформ происходила децентрализация экономической системы: предоставление значительных экономических свобод субъектам федерации и большей самостоятельности предприятиям, рост частного предпринимательства, общая коммерциализация экономики. На формирующемся в новых экономических условиях рынке труда России структура спроса и предложения отличается несбалансированностью. Высокий спрос на представителей рабочих профессий и лиц, готовых заниматься физическим трудом в сельском хозяйстве, строительстве, транспорте, не покрывается за счет национальных трудовых ресурсов. Российские граждане не готовы или не желают занять эти рабочие места из-за низкого уровня оплаты, непрестижности, тяжелых условий труда. Число только зарегистрированных в службах занятости свободных рабочих мест в целом по России устойчиво составляет в 2000-х гг. более 1 млн. вакансий.

Таблица 1.

Сопоставление уровня доходов населения в странах Евразийской миграционной системы, долл. США

Объем ВВП на душу населения

Среднемесячная номинальная заработная плата

Средний размер пенсии

2000 г.

2008 г.

2001 г.

2008 г.

2009 г.

2000 г.

2008 г.

Азербайджан

654

5261

49,5

334,0

371,1

15,8

119,6

Армения

594

3719

42,1

285,7

267,8

8,1

69,7

Беларусь

1140

6358

73,6

403,9

351,0

30,9

177,0

Грузия

705

2909

36,7

358,9

8,1

16,4

Казахстан

1228

8030

101,1

505,4

451,3

27,8

125,7

Кыргызстан

286

962

25,7

147,1

142,3

9,6

31,5

Молдова

361

1667

32,8

243,5

230,3

6,9

62,2

Россия

1775

11827

79,0

696,9

627,4

29,2

154,7

Таджикистан

159

703

8,5

67,5

65,4

1,8

25,6

Узбекистан

552

1011

Украина

643

3902

42,3

342,9

238,9

15,4

116,7

Источник: Статистический ежегодник СНГ в 2009 г., М.: СНГСТАТ, 2010

Таблица 1 дает представление о различиях в уровне душевого дохода и уровнях заработной платы в постсоветских странах на протяжении 2000-х гг. Как видно из таблицы, номинальная заработная плата во всех новых независимых государствах растет, и довольно быстрыми темпами. Тем не менее, разрыв между странами сохраняется. В течение последних десяти лет средняя заработная плата в странах с самым высоким и самым низким ее уровнем устойчиво демонстрирует разрыв в 10-11 раз.

В Таджикистане, Кыргызстане, Узбекистане, Молдове, Азербайджане, Армении заработки в других странах, прежде всего в России, стали важным элементом стратегии выживания миллионов домохозяйств в 1990-е гг. Обследования свидетельствуют, что ежемесячная заработная плата в России в 200-250 долл., на которую редко кто соглашается из россиян, дает возможность прожить семье, скажем, таджикского мигранта, оставшейся в Таджикистане, в течение 3-4 месяцев, а то и больше (Садовская, 2006). Сохраняющийся, а в ряде случаев увеличивающийся, разрыв в уровнях заработной платы между странами СНГ дает основания предположить, что этот экономический фактор сохранит свое значение в формировании миграционных потоков в регионе в ближайшей перспективе.

Результаты социологических исследований в ряде стран СНГ позволяют заключить, что участие в международной трудовой миграции стало для значительной части населения Украины, Молдовы, Армении, Азербайджана, Таджикистана, Узбекистана, Кыргызстана нормой жизни. Так, в Украине в каждом пятом домохозяйстве по крайней мере один человек временно работает или работал в другой стране (Петрова, 2007); в Молдове каждый третий трудоспособный житель участвует в международной трудовой миграции (Мошняга, 2007); в Армении в составе каждой третьей семьи есть трудовой мигрант (Арутюнян, 2003); в Азербайджане не менее 20% домохозяйств имеют трудового мигранта в России (Юнусов, 2003); в Таджикистане 40% домохозяйств получают денежные переводы из России от работающих там ближайших родственников (ADВ, 2007); в Кыргызстане в международной трудовой миграции принимают участие каждый третий из числа занятого населения (Рязанцев, 2007).

По заключениям национальных экспертов, трудовая миграция из постсоветских стран является именно элементом семейной стратегии, позволяющим мигрантским домохозяйствам улучшить свое материальное положение благодаря заработкам за рубежом. По сравнению с не-мигрантскими домохозяйствами, у них больше возможностей избежать риски периода общественных трансформаций и приспособиться к рыночным условиям хозяйствования.

Получение мигрантскими домохозяйствами денежных переводов из-за рубежа может способствовать дальнейшему увеличению масштабов миграции из-за демонстрационного эффекта, а также вследствие расширения возможностей кредитования поездок родственников и земляков. Как показали исследования по Армении, проводившиеся по инициативе Всемирного Банка регулярно в течение 2000-х гг., «помощь родственников и соседей» стала важным фактором, помогшим не менее 18% семей из сельских районов Армении решиться на участие их членов в международной трудовой миграции (Roberts, Banaian, 2004).

Если в 1990-х гг. международная трудовая миграция являлась важным фактором сохранения социальной стабильности в регионе, дав возможность миллионам людей избежать крайнего обнищания и голода в условиях глубокого экономического кризиса и массовой безработицы, то к середине 2000-х гг., сохраняя эту функцию, она превратилась в стабильный фактор экономического развития, как отдельных государств, так и региона в целом. В России и Казахстане – основных принимающих странах – целый ряд отраслей (строительство, сельское хозяйство, сфера услуг, коммунальное хозяйство, ряд отраслей промышленности, транспорт) предъявляют устойчивый спрос на иностранных рабочих. В этих странах произошла сегментация рынка труда, типичная для всех основных принимающих мигрантов стран, которые уже не могут обходиться без привлечения иностранной рабочей силы. По мнению финансовых аналитиков, благодаря присутствию трудовых мигрантов в России повышается конкурентоспособность многих крупных и малых предприятий, происходит меньше банкротств, развиваются новые виды бизнеса, происходит рост инвестиций в строительство (Сухова, 2007).

Формирование единого рынка труда в регионе отвечает экономическим интересам всех стран-участниц. В течение ряда лет вопрос об общем рынке труда ставился Исполнительным Советом СНГ, он был определен в качестве приоритетного направления развития ЕврАзЭС. Однако реальные шаги на пути к единому рынку труда были сделаны в формате Таможенного Союза в 2011 году, не просто включившим пункт о едином рынке труда в повестку дня формирования Единого экономического пространства трех стране (Беларусь, Казахстан, Россия), но и предпринявшим практические шаги в этом направлении (с 01.01.2012 вступили в силу Соглашения ТС о трудовой миграции и о противодействии незаконной миграции из третьих стран). Постепенно происходит процесс координации национальных законодательств стран СНГ в области миграции и социального обеспечения. Ну а сами мигранты уже полтора десятилетия фактически «голосуют ногами» за формирование единого миграционного пространства и единого рынка труда на постсоветской территории.

3. Демографические факторы формирования Евразийской миграционной системы связаны, прежде всего, с существующим демографическим дисбалансом между странами бывшего СССР. Для России, Украины и Беларуси характерно сокращение численности населения, прежде всего, вследствие отрицательного естественного прироста населения. Уже сейчас это проявляется в нехватке трудовых ресурсов во многих областях производства в этих государствах. К этой же группе стран приближаются Грузия и Молдова, где ситуация усугубляется миграционным оттоком населения. В то же время в республиках Центральной Азии продолжается рост численности населения. Исключение там составляет Казахстан, занимающий уже сейчас промежуточное положение и имеющий тенденцию приближения к российской демографической модели.

Таблица 2.

Сопоставление некоторых демографических показателей стран Евразийской миграционной системы, 2010 г.

Население,млн. чел. Суммарный коэффициент рождаемости* Общий коэффициент рождаемости(число родившихся на 1000 населения) Общий коэффициент смертности(число умерших на 1000 населения) Естественный прирост населения(% в год)
Азербайджан 9,0 2,2 17 6 1,1
Армения 3,1 1,7 15 10 1,5
Беларусь 9,5 1,4 12 14 — 0,3
Грузия 4,6 1,7 13 10 0,3
Казахстан 16,3 2,7 23 9 1,4
Кыргызстан 5,3 2,8 24 7 1,6
Молдова 4,1 1,3 11 12 — 0,1
Россия 141,9 1,5 12 14 — 0,2
Таджикистан 7,6 3,4 28 4 2,4
Туркменистан 5,2 2,5 22 8 1,4
Узбекистан 28,1 2,8 23 5 1,8
Украина 45,9 1,5 11 15 — 0,4

* Суммарный коэффициент рождаемости показывает, сколько детей в среднем рожает одна женщина в течение своего репродуктивного периода (15-49 лет)

Источник: United Nations. Population Reference Bureau. 2010 World Population Data Sheet.

Таблица 2 дает представление о существующих различиях в демографических характеристиках населения государств Евразийской миграционной системы. Сопоставление динамики общих коэффициентов рождаемости и смертности, а также естественного прироста населения рассматриваемых стран показывает, что в перспективе демографический дисбаланс между странами региона будет сохраняться и нарастать. В таблице 3 показано, насколько изменится численность населения в странах Евразийской миграционной системы в первой четверти XXI века.

 Таблица 3.

Прогноз изменения численности населения в странах Евразийской миграционной системы, 2000-2025 гг., тыс. чел.

Прирост населения

Убыль населения

УзбекистанТаджикистанТуркменистан

Азербайджан

Кыргызстан

9.318

2.610

1.566

1.453

1.330

РоссияУкраинаБеларусь

Грузия

Молдова

Казахстан

Армения

17.330

11.781

1.394

803

308

259

174

 

 

 

 

 

 

 

Источник: World Population Prospects: The 2006 Revision. New York, United Nations, Department of Economic and Social Affairs, Population Division, 2007

 

Еще более контрастна ситуация с возрастной структурой населения. На фоне процесса старения населения в России и Украине государства Центральной Азии отличаются преобладанием молодых возрастов. В настоящее время доля населения в возрасте 0-14 лет в Таджикистане составляет 42%, в Узбекистане – 37%, в Туркменистане – 36%, в Кыргызстане – 35%, в то время как в России и Украине она не достигает и 20%. Прогнозные расчеты показывают, что к 2025 г., при общем снижении удельного веса детей в общей численности населения, в центрально-азиатских государствах он все равно будет составлять не менее 25%, а в Таджикистане – 30%. При этом доля населения в возрасте 65 лет и старше едва достигнет к 2025 г. 5-7%, в то время как в России доля пожилых людей в населении возрастет почти до 20%, что в абсолютном выражении составит почти 26 млн. чел.

Эти тенденции с особой остротой ставят вопрос о динамике численности трудовых ресурсов. В России устойчивое и необратимое снижение численности населения в трудоспособном возрасте началось уже в 2007 г., и, начиная с 2010 г. до 2025 г. будет составлять порядка 700 тыс. чел. в год из-за дисбаланса между вступающими в трудовой возраст группами населения и выбывающими из него старшими возрастными группами. Аналогичный процесс идет в Украине. Во всех остальных государствах постсоветского пространства доля населения в трудоспособном возрасте (15-64 лет) к 2025 г. увеличится: в Таджикистане с 59% в 2000 г. до 65% в 2025 г., в Узбекистане – с 58% до 68%, в Туркменистане – с 60% до 69%, в Кыргызстане – с 60% до 68%, в Азербайджане – с 63% до 67%.

Указанные тенденции можно рассматривать как фактор демографической взаимодополняемости стран региона, что является естественным фоном для формирования устойчивых миграционных потоков, прежде всего трудовых мигрантов, из демографически «молодых» стран региона в «стареющие» страны.

4. Политические факторы играют очень важную, хотя подчас неоднозначную роль в формировании Евразийской миграционной системы. Во-первых, на формирование миграционных потоков большое влияние оказывает миграционная политика государств, входящих в систему. Принципиальным элементом этой политики является безвизовый режим въезда, установленный двусторонними и многосторонними соглашениями между большинством государств СНГ. Безвизовое пересечение границ не просто облегчает передвижения внутри постсоветского пространства, но создает принципиальное различие между потоками мигрантов из стран «ближнего» и «дальнего» зарубежья, создавая политические преференции для граждан бывших советских республик.

Во-вторых, существование региональных союзов на территории постсоветского пространства, прежде всего, таких как СНГ и ЕврАзЭС, структурирует политические и экономические взаимоотношения между странами-участницами, а также является ареной выработки единых подходов к пониманию плюсов и минусов современных миграционных потоков, объединяющих эти страны, и формированию взаимоприемлемых механизмов управления ими. Так, способы противодействия нелегальной миграции и развития легальных ее форм не просто включены в повестку дня СНГ, но зафиксированы в Концепции сотрудничества государств-участников СНГ в противодействии незаконной миграции и находят конкретное воплощение в Программе сотрудничества государств-участников СНГ в противодействии незаконной миграции. Работа по созданию механизмов взаимодействия в миграционной области между соответствующими ведомствами государств СНГ ведется на постоянной основе.

При существующих противоречиях в области экономических интересов сохранение безвизового режима перемещения населения и курс на создание единого рынка труда является в настоящее время, быть может, самым крепким звеном, цементирующим отношения между странами СНГ. Недаром Президент В.В. Путин на специальном заседании Совета безопасности России 17 марта 2005 года по миграционной политике отметил, что «миграционная политика – это еще и мощный рычаг консолидации между странами Содружества независимых государств».

5. Психологические факторы. Относительная «прозрачность» границ между государствами постсоветского пространства и существование множественных родственных, эмоциональных, профессиональных и прочих связей создают особые психологические факторы, облегчающие миграционное движение внутри Евразийской миграционной системы. Жизнь, прожитая в единой стране, сформировала особое отношение к общей территории СССР как пространству своей страны даже после того, как страна распалась. Соответственно сложились и миграционные установки, в соответствии с которыми легче решиться на переезд в соседнюю и «знакомую» Россию, чем в любую страну вне территории бывшего СССР.

Безвизовое пересечение границ – это естественный пограничный режим в условиях, когда межгосударственные границы разделили семьи, родственников и друзей, живших прежде в единой стране. Сейчас, спустя почти два десятилетия суверенного развития бывших советских республик, становится особенно очевидно, что безвизовый режим пересечения границ является одним из немногих факторов, которые дают жителям СНГ ощущение единства постсоветского пространства на фоне возросшей этно-социальной дистанции.

Ментальное сходство, сформировавшееся в течение длительного существования в рамках одной страны, унифицированность системы образования, схожих норм воспитания детей, единых квалификационных и профессиональных требований и т.д., играет важную роль как в выборе страны назначения для потенциальных мигрантов в рамках СНГ, так и в преференциях, предоставляемых гражданам бывших союзных республик миграционным законодательством и практикой трудоустройства в принимающих странах Евразийской миграционной системы.

Несмотря на то, что у основных стран происхождения мигрантов внутри Евразийской миграционной системы появляются новые векторы миграции вовне (например, Узбекистан заключил соглашение о трудовой миграции узбекских граждан в Южную Корею, а таджикские трудовые мигранты уже представлены на рынке труда Пакистана), тем не менее, Россия и в меньшей степени Казахстан остаются основными странами назначения для мигрантов и из этих государств. Изменения в миграционном законодательстве России, произошедшие после 2006 г., призваны поддержать миграционный приток из государств СНГ, вывести его из тени и создать для мигрантов четкие и прозрачные процедуры получения правового статуса. Все это укрепляет действие вышеупомянутых психологических факторов предпочтения миграционного передвижения внутри Евразийской миграционной системы.

6. Социально-этнические факторы связаны, прежде всего, с общим историческим прошлым государств постсоветского пространства. Активный миграционный обмен между союзными республиками привел к тому, что крупные группы населения титульных национальностей одних республик проживали на территории других. В общей сложности к моменту распада Советского Союза 54,3 млн., или 19% граждан СССР проживали вне своих национальных республик, включая 25,3 млн. русских, что составляло 17,4% от численности населения Российской Федерации (Госкомстат, 1991, с. 5-19).

Именно эта ситуация привела к формированию многочисленных этнически детерминированных миграционных потоков между вновь возникшими государствами, когда оказавшиеся этническим меньшинством люди предпочли вернуться в «свои» республики, где, как им казалось, по крайней мере, этническая безопасность им была гарантирована.

Однако даже эти этнические миграции на рубеже 1980-х и 1990-х гг., не смогли преодолеть сложившегося десятилетиями этнического многообразия в большинстве бывших советских республиках, особенно в России. Национальные диаспоры представителей союзных республик, сформировавшиеся в России за период существования единой страны, во многом сохранились. Впоследствии они стали важным социально-этническим фактором функционирования Евразийской миграционной системы.

По самооценкам диаспор, на начало 2000-х гг. численность постоянно проживающей в России армянской диаспоры оценивалась в 2,2 млн. чел., азербайджанской диаспоры – в 1,2 млн. чел., казахской диаспоры – в 800 тыс. чел., узбекской диаспоры – в 250 тыс. чел., таджикской – в 360 тыс. чел., киргизской – в 120 тыс. чел. Диаспоры часто выступают посредниками, стимулирующими приток новых волн соотечественников, получение ими работы – легальной или нелегальной, адаптации их к жизни в России, т.е., с одной стороны, облегчают принятие решения о миграции, а с другой стороны, создают мигрантам относительно комфортную социально-этническую среду обитания.

Те, кто уже получил опыт пребывания в России, сумел заработать и обеспечить на какое-то время свою семью, вернутся в Россию опять, скажем, на еще один строительный сезон, используя уже сложившиеся неформальные связи. Они привезут с собой «новичков» – соседей, родственников, знакомых, которые уже смогут опереться на опыт своих предшественников. Так складываются миграционные сети, являющиеся мощным фактором устойчивости миграционных систем во всем мире. Евразийская миграционная система за относительно короткий период своего существования оказалась также «опутана» многочисленными миграционными сетями.

Социально-этнические факторы формирования Евразийской миграционной системы представляют собой, по сути, тот социальный капитал, опираясь на который мигранты из стран СНГ делают выбор в пользу миграции именно внутри постсоветского пространства и который способствует устойчивости складывающихся в этом регионе миграционных потоков.

7. Географические факторы играют значительную роль в Евразийской миграционной системе. Географическая близость государств постсоветского пространства, дополненная относительной «прозрачностью» государственных границ и существованием единой транспортной инфраструктуры, существенно облегчает передвижения людей между странами.

Все рассмотренные нами выше факторы формирования и устойчивости Евразийской миграционной системы одновременно определяют позицию России как ее центра. Исторически Россия являлась и является центром Евразийского пространства; экономически она превосходит другие бывшие союзные республики по экономическому потенциалу и масштабу рынка труда; демографически Россия испытывает такие количественные и структурные изменения, которые ставят ее в зависимость от привлечения иностранной рабочей силы; политически Россия проявляет заинтересованность в укреплении интеграции на постсоветском пространстве, отдавая приоритет в своей миграционной политике гражданам стран СНГ; географически Россия является для большинства стран бывшего СССР ближайшим соседом, с которым их связывает прямое транспортное сообщение.

Ивахнюк И.В., доктор экономических наук, профессор экономического факультета

МГУ имени М.В. Ломоносова.

Продолжение следует

Список источников

Арутюнян Л.А. (2003) Трудовая миграция населения Армении: средство, предотвращающее бедность // Трудовая миграция в СНГ: Социальные и экономические эффекты. Отв. редактор Ж.А.Зайончковская. М.: Центр изучения проблем вынужденной миграции в СНГ, с. 95-116.

Белл Д., Иноземцев В. (2007) Эпоха разобщенностей. Размышления о мире XXI века. М.: Центр исследований постиндустриального общества.

Бьюкенен П. Дж. Смерть Запада: чем вымирание населения и усиление иммиграции угрожают нашей стране и цивилизации. М.: Изд-во АСТ, 2003.

Вишневский А.Г. (2004) Демографическое будущее России // Отечественные записки, № 4, 2004. http://www.strana-oz.ru/?numid=19&article=897

Госкомстат (1991) Национальный состав населения СССР. Государственный комитет СССР по статистике. М.: Финансы и статистика.

Демографическое будущее России (2001) / Под ред. Л. Рыбаковского и Г. Кареловой. М.

ЕК/МОМ (2005) Трудовая миграция в странах Центральной Азии, Российской Федерации, Афганистане и Пакистане. Аналитический обзор. Европейская Комиссия / Международная организация по миграции. Алматы.

Зайончковская, Ж. (2002) 10 лет СНГ – десять лет миграций между странами-участниками // Население и общество, № 62, Май

Ивахнюк И.В. (2003) Две миграционные системы в Европе: тенденции развития и перспективы взаимодействия // http://www.archipelag.ru/agenda/povestka/povestka-immigration/strategii/dve_sistemi/

Ивахнюк И.В. (2005) Международная трудовая миграция. Учебное пособие. М., МГУ-ТЕИС.

Ивахнюк И.В. (2007) Евразийская миграционная система // Вестник МГУ. Серия Экономика, № 3, с.36-57.

Ивахнюк И.В. (2008) Евразийская миграционная система: теория и политика М.: МАКС Пресс, 192 с.

Ивахнюк И.В. (2011) Перспективы миграционной политики России:Выбор верного пути. Серия «Миграционный барометр». М.: МАКС Пресс, 128 с.

Каменский А.Н. (2002) Современное участие России в международной трудовой миграции // В кн.: Мир в зеркале международной миграции. Серия «Международная миграция населения: Россия и современный мир». Выпуск 10. М., МАКС-Пресс.

Коулмен Д. (2007) Иммиграция и этнические сдвиги в странах с низкой рождаемостью – третий демографический переход? // В кн.: Миграция и развитие. Научная серия «Международная миграция населения: Россия и современный мир». Гл. ред. Ионцев В.А. Выпуск 20. М., СП Мысль, Би-Эль Принт, с.12-48.

Ларюэль М. (2000) Переосмысление империи в постсоветском пространстве: новая евразийская идеология // Вестник Евразии №1.

Мошняга В.Г. (2007) Регулирование трудовой миграции в Республике Молдова: основные этапы и специфика // MOLDOSOPIE (Probleme de analiza politica) N: 1 (XXXVI). Chisinau, USM.

Мукомель В.И. (1999) Демографические последтвия этнических и региональных конфликтов в СНГ // Сциологичекие исследования, № 6, с. 66-71.

Мукомель В.И. (2005) Миграционная политика России: постсоветские контексты. М., Институт социологии РАН, Диполь

Население России 2001. Девятый ежегодный демографический доклад. Под ред. А. Вишневского. М.: КДУ, 2002

Население России 2003-2004. Одиннадцатый-двенадцатый ежегодный демографический доклад. Под ред. А. Вишневского. М.: Наука, 2006

Петрова Я.В. (2007) Социальные механизмы внешней трудовой миграции в Украине (по результатам социологического исследования в Харьковской и Львовской областях // Материалы международной конференции «Миграция и развитие», Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, 13-15 сентября 2007 г. Под ред. В.А. Ионцева. Том 1. М.: Издательство МГУ, СП Мысль, с. 79-92.

Прибыткова И.М. (2003) Трудовая миграция населения Украины в условиях трансформации экономических и общественных отношений // Трудовая миграция в СНГ: Социальные и экономические эффекты. Отв. редактор Ж.А.Зайончковская. М.: Центр изучения проблем вынужденной миграции в СНГ, с. 25-68.

Радаев В. (1999) Теневая экономика в России: изменение контуров // “Pro et Contra”, т. 4, № 1, М.

Русский язык в новых независимых государствах: результаты комплексного исследования (2008) Под. Ред. Е.Б.Яценко, Е.В.Козиевской, К.А.Гаврилова. М.: Фонд «Наследие Евразии». http://www.fundeh.org/xml/t/library.xml?s=-1&lang=ru&nic=library

Рязанцев С.В. (2007) Трудовая миграция в странах СНГ и Балтии: тенденции, последствия, регулирование. М.: Формула права.

Садовская Е.Ю. (2006) Денежные переводы трудовых мигрантов и их роль в мигрантских домохозяйствах в республиках Средней Азии / Средняя Азия и Кавказ, № 2.

Сухова Ю. (2007) Денежные переводы мигрантов – хороший вклад в развитие экономики // http://www.finam.ru/analysis/forecasts006BF/default.asp

Топилин А.В. (2004) Рынок труда России и стран СНГ: реалии и перспективы развития. М.: Экономика.

Чудиновских О.С. (2007) Сопоставимость статистики международной миграции и обмен данными в странах СНГ. Доклад для Региональной конференции по миграционной статистике, Женева, Швейцария, 4-6 декабря 2007 г. United Nations Statistical Commission and Economic Commission for Europe Conference of European Statisticians. Geneva, 4-6 December 2007.

Юнусов А.С. (2003) Трудовая миграция из Азербайджана: стратегии интеграции в рынки труда и риски // Трудовая миграция в СНГ: Социальные и экономические эффекты. Отв. редактор Ж.А.Зайончковская. М.: Центр изучения проблем вынужденной миграции в СНГ, с. 117-145.

ADB (2007) A Study of International Migrants’ Remittances in Central Asia and South Caucasus/ Country Report on Remittances of International Migrants and Poverty in Tajikistan. Asian Development Bank.

Baran P. (1973) On the political economy of backwardness // The Political Economy of Development ad Underdevelopment. Edited by C.K. Wilber, New York: Random House, p. 82-93.

Canales, A. and Mendoza, C. (2001) Migration, Remittances and Local Development in Mexico // Report presented at the XXIVth IUSSP General Population Conference, Salvador, Brazil, August 2001.

De Haas H. (2007) North-African migration systems: evolution, transformations and development linkages. International Migration Institute. University of Oxford, Oxford.

Fawcett J.T. and Arnold, F. (1987) Explanating Diversity: Asia and Pacific Immigration Systems // In: Fawcett J.T. and Carino B.V. (eds.) Pacific Bridges: The New Immigration from Asia and the Pacific Islands. Center for Migration Studies, New York.

Frank A.G. (1972) The Development of Underdevelopment // Dependence and Underdevelopment. Ed by Cockcroft J.D., Frank A.G., and Johnson D. New York: Anchor Books.

ICMPD (2006) Обзор миграционных систем стран СНГ. Международный центр развития миграционной политики, Вена.

Ivakhniouk I. (2003) Eastern Europe: Current and Future Migration Trends. Key paper for the 4th Regional Conference on “Migration Policies on the Eve of the EU Enlargement: What Challenges for Future Co-operation within the East European Region”, Kiev, 9-10 October 2003, Council of Europe, Strasbourg, France, 47 p.

Ivakhniouk I., Iontsev V. (2005) Russia – EU: Interactions within the Reshaping European Migration Space // International Migration. A Multidimensional Analysis. Ed. by Krystyna Slany. AGH University of Science and Technology Press. Cracow, p. 217-250

Kritz M., Lin Lean Lim, Zlotnik H. (eds.) (1992) International Migration Systems. A Global Approach Oxford: Clarendon Press.

Massey D., Arago J., Hugo G., Kouaouci A, Pellegrino A., and Taylor J.E.(1998) Worlds in Motion: Understanding International Migration at the End of the Millenium. Oxford, Oxford University Press.

Roberts B., Banaian K. (2004) Remittances in Armenia: Size, Impacts and Measures to Enhance their Contribution to Development. USAID, Yerevan, Armenia. http://pdf.usaid.gov/pdf_docs/PNADB948.pdf

Skeldon R. (2005) Migration and Migration Policy in Asia: a Synthesis of Selected Cases // Migration and Development: Pro-Poor Policy Choices, Dacca, The University Press, c. 15-37.

World Bank (2006) Migration and Remittances. Eastern Europe and the Former Soviet Union. Edited by Ali Mansoor and Bryce Quillin. Washington D.C.: World Bank. http://siteresources.worldbank.org/INTECA/Resources/257896-1167856389505/Migration_FullReport.pdf

Zlotnik H. (1996) Policies and migration trends in the North American system. // In: International Migration, Refugee Flows and Human Rights in North America: the Impact of Trade and Restructuring. Ed. by Alan Simmons. Staten Island, Center for Migration Studies, pp. 81-103.

 

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>