Евразийство и кризис современной структуры брака

В свое время, выступая перед студенческой аудиторией Института свободных наук и искусств, мой знакомый петербургский евразиец Георгий рассказывал о евразийской идеологии и приверженности традиционному браку. Его выступление восприняли с непониманием. Достаточно либеральная общественность поставила под сомнение ценность такого брака, и ее озадачило то, что в понимании Георгия брак исключает однополость.

Для нас значимость взглядов студентов факультета заключается в том, что они чувствуют кризис института «традиционного брака» (что бы под ним не подразумевалось!), защита которого является совершенно очевидным реакционерством догматиков и консервативных олдбеливеров[1], для которых этот кризис или неочевиден или преувеличен.

Untitled20121128134811Истина же заключается в том, что брак в России существует в среднем 4,5 года, и его закономерный распад это не злодейство, не деятельность Сатаны и не измельчание взглядов. Это системная проблема несоответствия структуры общества институту брака, который в этом обществе перестает быть ячейкой.

«Традиционный брак»

Брак по формуле м+ж+д*N, где N ≥ 0 (мужчина, женщина и дети в любом количестве, включая нулевое), в современном психологическом, социологическом, демографическом, политическом лексиконе называют одновременно и современным и традиционным. Однако такое сочетание характерно только для стран Восточной Европы. Для европейцев этот брак считается строго традиционным. Современная же его формула, вне зависимости от правового признания в конкретном государстве, выглядит как – м(ж)+ж(м)+д*N, где N ≥ 0. То есть, включая однополость.

Но и в таком виде и другом это один из этапов эволюции брака, которая никогда не прекращалась. Поэтому когда нам говорят о «традиционных ценностях» и «традиционном браке[2]», всегда стоит уточнять, какой именно брак имеется в виду, и на каких ценностях он основан.

Изначально, на заре человечества, члены племени вступали в половую связь со всеми, а дети были общими. Причем инцест не только не был табуирован, но и вполне себе включал самые разнообразные формы и сочетания, включая “прыжки” через одно поколение. Энгельс в своей книге «Происхождение семьи, частной собственности и государства» утверждает, что в групповом браке не было места для ревности, так как все являются частью одной семьи и вступают в половую связь со всеми.

Далее из-за последствий кровосмешения община начинала вводить табу на те или иные формы брака между теми или иными родственниками, и это усложняло нормы отношений между членами племени и делало невозможным групповой брак как явление. Состоялся переход сперва к полигамному, а потом и моногамному браку. При этом, например, во время свадьбы невеста продолжала принадлежать всему племени, а потом только доставалась жениху. Да и сам моногамный брак не был таким в современном понимании: отцы женились на дочерях, братья на сестрах.

При переходе на уровень античной цивилизации современная семья также не сложилась. Брак определял переход имущества и существовал только для воспроизводства наследников. При этом имущественные отношения, любовь, рождение детей и секс были разными вещами и не все они входили в брачный союз. Например, муж мог запросто вступать в связь с рабынями (или даже с рабами), но все его имущество переходило только к сыну, рожденному от официальной жены.

На Руси также множество обрядов, торжеств и обычаев не мыслились без сексуального подтекста. Довольно часто «любились» со многими партнерами. В языческой Руси незамужнюю девушку, которая занималась сексом, называли блудницей без негативной коннотации. Блудница — это та, кто блуждает и ищет мужа.

Так было у оседлых народов и в полисах, но у кочевых же народов было все совсем по-другому. Там был преимущественно полигамный брак, множество жен, наложниц и рабынь. Жены плохо переносили многочисленные дороги и кочевья, заражались экзотическими болезнями и умирали, так как женский организм менее устойчив к инфекциям и переохлаждению. Поэтому их было много и детей у них было много и т.д. Сходная форма брака – у народов, ведущих экспансивный образ жизни, т.е. условно оседлых. Русский князь Всеволод Большое Гнездо мог сколько угодно продвигать свой христианские образ, но назвали его «Большим Гнездом» известно за что.

Римляне в легитимистском смысле развили эту форму брака до совершенства и создали Фамилию, что на латыни значит «рабство». К фамилии относились жена, дети, рабы и прочее движимое человеческое имущество. Были и установленные БДСМ-праздники, когда латинское общество отходило от абсолютной патриархии и могло вступать в половые связи с кем попало. Для этого существовали сатурналии и прочие праздники, когда языческие боги закрывали глаза на всяческий половой беспредел.

Дальше Энгельс обращается к викингам и говорит, что особенности труда и добычи богатства диктовали и формы брака (и Гумилев с теорией месторазвития тоже прав, хотя с точки зрения истмата упоминать его было неканонiчно).

Викинг, уходящий в поход, оставлял жену как бы свободной, чтобы она в его отсутствие развлекалась с новым временным мужем. Причем, если брак был коротким, его можно легко расторгнуть и заключить новый, но имущество отходило жене, а мужу только небольшой скарб на усмотрение (обычно меч) и кто-нибудь из детей.

Переход к моногамному браку в разных частях мира происходил с разной скоростью и в разных классах по-разному. У крестьян быстрее – из-за отсутствия имущества и богатства, на которое можно содержать больше одной жены. У дворян медленнее – там был распространен политический брак, связанный с воспроизводством наследников власти и богатства. Спать с женой больше одного раза было необязательно. Ну и неравные браки с разрывом по возрасту в 30-40-50 лет были статистической нормой.

Даже в рамках моногамного брака сохранялись вариации, позволяющие рассматривать их как аномалии и извращения с высоты искусственной морали современного конвенционного брака. По словам некоторых ученых, с XI века на Руси существовала весьма интересные отношения тещи и зятя. Девушек выдавали замуж в 9-12 лет, когда еще не наступило половое созревание. Юношей женили немногим позже, в 12-15 лет. И вот до того момента, когда молодая жена физиологически созревала, ее супружеский долг выполняла теща. И длилась эта подмена обычно 2-3 года.

Петр I в 1714 году запретил жениться раньше 20 лет и выходить замуж раньше 17. Это касалось только дворян. Но уже в 1775 году Екатерина II издала указ, согласно которому мужчины всех сословий могли венчаться с 15 лет, а девушки — с 13 лет. А в середине XIX века венчать невест и женихов можно было с 16 и 18 лет соответственно. Вот тогда теща и перестала исполнять супружеский долг своей дочери.

Религия как инноватор и враг традиции

С приходом христианства к половой жизни до брака и традиционному браку как явлению стали относиться резко неодобрительно. Разрешалось сожительство только для супругов в церковном браке, да и то лишь для продолжения рода, а не ради удовольствия.

Во время церковных праздников, по пятницам и выходным и также в пост обязательно было воздержание. Если вычесть из года все эти дни воздержания, всего лишь 50-60 дней в году можно было заниматься любовью. На время запрещения секса некоторые духовные лица предлагали супругам спать отдельно, хотя место в домах не позволяло это осуществить.

Секс между супругами был разрешен только в одной позе – миссионерской, а все другие считались греховными. Церковью был введен запрет на позицию «стоя», потому как забеременеть в ней трудно, а значит она «не чадородия для, а токмо слабости ради», для удовольствия. Невинность невесты и верность супругов стали главной семейной добродетелью. Слово «блудница» приобрело негативную окраску.

Наибольшее количество запретов накладывалось церковью на женскую сексуальность, и таким образом табуировался главный божественный дар. Женщинам запрещалось наносить какой-либо макияж, «возводить брови и краситися, дабы не прельстити человекы во погыбель сласти телесныя». Она изображалась как очень опасный и сильный источник соблазна. «Доброй женой» считалась асексуальная женщина, которая испытывала чуть ли не отвращение к замужеству и половой жизни…

Русские мотивы

Сексуальные традиции у славян в Древней Руси, конечно же, тоже были, как и у любого другого народа, и притом они были весьма богатыми. Однако не все они являются уважительными с точки зрения современной брачной догматики и сформированной на ее основе искусственной морали.

В древние времена наш народ верил в существование духов природы, богов, которые правят всем человечеством. Именно в их власти было приносить любовь или ненависть, радость или разочарование, мужество или страх…

Многие древние народы считали сексуальность космическим началом всего, что существует. Славяне тоже не были исключением. В романтичных песнях женственная нежная березка сплеталась с могучим твердым дубом… Мать-земля оплодотворялась небесным дождем. И хотя славяне не оставили письменных памятников брачно-половых практик, развивались они в том же направлении, что и большинства индо-арийских народов.

В древних ритуалах на Руси мужчины символически оплодотворяли Землю: сеяли лен без штанов, или же и вовсе без одежды. В период засева хлеба хозяину и хозяйке следовало совершить ритуал, во время которого они занимались любовью прямо на поле. Или же, существовал другой обычай — перекатывание парами по засеянному полю. А, чтобы вызвать дождь во время засухи, женщины, задрав подолы, «показывали» небу свое естество.

У славян также существовало множество обрядов и праздников, когда мужчины и женщины купались вместе голыми. Один из них был посвящен богине плодородия и покровительнице брака Ладе. Позднее он стал известен среди народа как день Ивана Купалы. В этот день царило полное сексуальное раздолье. Позже православные монахи писали: «Тут же есть мужам и отрокам великое падение на женское и девичье шатание. Тако же и женам мужатым беззаконное осквернение тут же». Излюбленным славянами способом совокупления были занятия любовью в воде — на озерной или речной отмели, наплаву среди широкой реки…

Древняя религия славян не требовала сохранять целомудрие, но и не отличалась особой вольностью нравов. Сексуальность выражалась в праздниках, песнях. Праздничные танцы у славян считались забавой эротической — во время прыжков и подскоков оголялись интимные места, которые обычно были прикрыты юбкой, накидкой или кофтой.

На Руси очень ценилась девственность девушки. Но значение этого в совсем древние времена понималось очень своеобразно. Например, в конце восьмого века волхвы исполняли роль дефлораторов. А именно: в «девичьей бане» за день до свадьбы они лишали девственности невест, которые не лишились ее ранее. Только в десятом веке князь Святослав издал указ, в котором говорилось, что «отныне лишение девственности — прямая обязанность мужа и его достоинство.» Теперь мытье в бане вместе накануне свадьбы и после нее выражало чистоту, непорочность брачного ложа. А после, вместо постели стелили ржаные снопы — к прибыли в доме.

Современный брак

Со-временный брак, который ошибочно называют традиционным, появился под действием урбанизации и индустриализации СССР и западных государств-наций. И его идейных активов – национального государства, «воображаемых сообществ» по Андерсону, правовой диктатуры, автоматизации средств производства и повышения производственной эффективности. К тому же «традиционное» в нем только название: брак по формуле м+ж+д*N – результат развития индустриально-урбанистической культуры XX века. Это так называемая «малая семья». Это инновация по сравнению с негородским и церковным браками одновременно: в аграрном обществе существовали «большие семьи», включающие также родителей мужа, братьев и их жен с детьми.

В Европе женщин признали человеком только в середине XX века, у нас в России раньше – после Октябрьской революции. После этого союз мужчины и женщины отделился от большой патриархальной семьи и стал отдельной ячейкой инновационного на тот момент общества.

До этого брак ячейкой общества, кстати, не был, потому что не было общества, а была община.

Когда же брак стал конвенционным на данный момент м+ж+д*N, значительно упростились имущественные отношения и права, вопросы наследования и ответственности. Причем это очень удобная форма именно для государств европейского типа, государств-наций, буржуазно-либеральных, так как в мусульманских странах, например, шариат регулирует более тонко имущественные отношения при наследовании и т.п., но расторжение брака там запрещено. Зато есть несколько видов брака, включающих попытки инкорпорировать в мусульманское общество такое занимательное европейское наследие как современная проституция[3].

Другими словами, современный брак является формой манипуляции имущественными правами, которые государство стремится регулировать, а вовсе не естественной и единственной возможной формой человеческого сожития и интимности. Естественным следствием такого конструктивистского брака становится распад общины, утрата социальной связанности и «эгоизм вдвоем», который открывает дорогу атомарному обществу постмодерна.

Постмодерн

Все выше сказанное вплоть до современной конвенционной семьи – формы традиционной семьи на разных исторических, этнографических, сословных и экономических участках в разных регионах мира. То, чем является современное “м+ж+д*N”, традиционным браком называется только с подачи олдбеливеров, и не является таковым по самому определению традиции.

Это нововведение очень неустойчивое. Оно включает в себя распределение ролей в семье, формы заработка (что сложно при современном миграционном типе успешной личной экономической стратегии), деторождение, наследование, секс, равенство полов, социальную защиту материнства и детства, ювенальное право и много чего еще. Не удивительно, что семья в современном ее понимании переживает истинный кризис.

В условиях, когда такой брак перестает быть средством защиты и становится обузой, в частном порядке каждый человек ищет новые формы брака, даже если они не совпадают с конвенционными. Происходит как бы «сплющивание» всего прошлого брачно-полового этнического опыта, хранящегося в нашей народной памяти, до тонкой прослойки современности. Это приводит к ситуации, когда отметается старый брак, а индивидуальная стратегия опирается на те формы брака, которые показали свою эффективность в прошлом. Так же как критическая ошибка в операционной системе компьютера порождает необходимость восстановить систему из ранее сохраненной, но ныне заархивированной «контрольной точки».

Именно в этот момент актуальными становятся сразу все прошлые формы брака: традиционные племенные, традиционные этнические, инновационные религиозные, инновационные аграрные – все, кроме современной индустриально-урбанистической.

Однополость и иллюзия

Несмотря на то, что однополость брака выглядит органично на фоне «сплюснутой» постмодерном сферы брака и половых отношений, надо понимать, что конвенционализм в этом вопросе продиктован вовсе не русской традицией. Это очевидная попытка олдбеливеров «модернизировать» брак, который резко теряет свою психологическую, социальную, политическую и юридическую состоятельность, сделать его более привлекательным.

В условиях, когда средний возраст вступления в брак ушел далеко от традиционных для аграрной Руси (и вполне логичных) 9-12 лет для девушек и 12-15 лет для мальчиков, попытка чисто мерчандайзерскими методами сделать его снова популярным – задача непростая.

Победа гей-мотивов имеет архетипическое основание в эллинистической культуре, но их приход не был предопределен даже для самой Европы. Европейцы равно как несут в себе эллинистическую традицию, также являются носителями и варварской германской, для которой гей-проблематика никогда не была очевидной. И хотя борьба за и против легализации гей-браков в Европе является острой политической проблемой, сама эта борьба – результат «сплющивания» европейских культурных традиций и конфликт ценностных и культурных кодов, который для России не имеет особой политической и культурной значимости.

В русских культурных кодах ситуация отличается от европейской. Гей-культура на всем историческом отрезке не имеет никакого сколь-либо достойного основания. Ни в работах российских исследователей, ни в работах западных и азиатских авторов нет никаких предпосылок актуальности гей-проблематики у коренных народов современной России, прежде всего, русских.

Это касается только мужского гомосексуализма, «страмных увлечений», который наказывался сильнее, чем скотоложество. Так, в 1706 г., в «Кратком артикуле» князя Меншикова, было введено сожжение на костре за «ненатуральное прелюбодеяние со скотиной», «муж с мужем» и «которые чинят блуд с ребятами». Однако царь Петр это наказание (взятое из шведского воинского статуса) вскоре смягчил, причем явно в пользу скотоложства.

Лесбийские же отношения, которые в греческих полисах считались чем-то постыдным[4], на Руси никак не регламентировались и не имели даже собственного названия, а вся сфера женского гомо- и бисексуализма сводились к «ведьмовским делам» и символическим актам, не подверженным осуждению общественности больше, чем ведьмовство в целом.

Особую практику имели женские действия эротического характера, связанные с водой, огнем и различными стихиями, которые продолжали считаться церковью предосудительными языческими практиками, выражением колдовской силы и чародейства, но не носили выраженную общиной осмысленно-негативную оценку.

Наша задача при осмыслении процессов и их основания заключается в том, чтобы выразить неконечность и неконвенционность такого понятия как брак и сексуальные отношения. Это не апология перверсии. Как бы не хотелось ностальгировать по «традиционной семье» из мужчины и женщины, она может стать реальностью только в очень частных и локальных случаях, в макромасштабе приводя к тяжелым кризисам отношений между людьми, скандалам, психологическим травмам детей.

И именно поэтому этот процесс надо правильно понять: игнорировать его тем, кто выступает с этнофутуристических позиций, не только идеологически некорректно, но этически опасно. И дело даже не в том, что современный брак не может быть евразийским, а в том, что он просто не всегда работает в современных условиях.

Виталий Трофимов-Трофимов


[1] Old Belivers, «верящие в старое-доброе…»– по Джону Грею – отличные от фундаменталистов группы, способные осознать несоответствия идей и деклараций актуальным проблемам социальной и политической реальности, но не способных выйти за рамки этих идей и деклараций. Так, олбеливеры, применяя либеральную рыночную догматику к проблемам Аргентины, привели к жесточайшему за всю историю страны экономическому кризису 2001 года. Также олдбеливеры чаще всего полагают, что песни и пляски помогут сделать из полиэтнического общества единую нацию со стандартизированными признаками, при этом этническая резня и погромы являются ничего не значащими и не составляющими тенденцию издержками ситуативного характера. В нашем случае олдбеливеры полагают, что проблема неавторитетности института брака ситуационная, и что достаточно просто «подлатать» его пропагандистскими кампаниями.

[2] Мы под «традиционным браком» понимаем такой брак, который сложился в результате этногенеза и возникновения оригинальных культур, обусловленных историческим моментом и месторазвитием, а не те, которые продиктованы идеологическими манифестами, универсалистскими религиями, легитимистскими концепциями и прочими инновациями в брачно-половой сфере, и также претендующие на звание «традиционных».

[3] Сам институт проституции не всегда сводится к банальным шлюхам, а в некоторых культурах имеет довольно древние и интересные предпосылки и формы, доходящие до элитарности.

[4] В отличие от мужского гомосексуализма, который не только был культурной нормой, но и прямо пропагандировался. Так, известный троллинг Платона гей-нормы обрел свое выражение в виде крылатой фразы «платоническая любовь» — принципиальное нежелание Платона переспать со своим учеником.

Вам также может понравиться

Один комментарий

  1. 1

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>