В 70 километрах от Риги на берегу Даугавы живут потомки одного из самых воинственных финских племен — ливов, которые в далеком прошлом управляли этой землей, совершали магические ритуалы, посылали своих ведьм в ступах в Турайду и бранились с земгалами, селившимися в своих крепостях через реку. Лишь им дано знать истинное будущее, когда поднимется из вод озера Буртниеку древний замок Лаймдоты, а над Даугавой вновь будет слышна песнь утеса Стабурагс…
Многие в Латвии совершенно незаслуженно называют ливов латышами. А ведь они другие, и даже ливский язык, носителей которого здесь осталось всего ничего, по произношению близок к эстонскому и финскому, а по написанию — удмуртскому, марийскому, мордовскому. Ливы, бесспорно, — одна из самых больших загадок Латвии. Более 5000 лет назад их предки пришли к берегу Балтийского моря с северо-востока…
Вот уже много лет изучает и популяризирует традиции своего народа филолог Зоя Силе (Zoja Sīle), которая в свое время и азбуку ливского языка издала, и немало научных публикаций подготовила. Сейчас она работает в Этнографическом музее: проводит все дни на ливском хуторе около рыбацкой деревни на берегу озера Юглаc. Там она и встретила корреспондентов «Вести Сегодня».
Последняя из ливов
Этот ливский хутор «Делини» здесь построили 40 лет назад. 31 июля будут отмечать дату, когда в музей перевезли настоящий дом ливского рыбака, амбар, хлев, загон для скота и прочее, причем все настоящее, из курземского поселка Лужня. Этнографы предварительно пометили цифрами каждое бревно хутора, а потом доставили все к берегу озера, чтобы собрать деревянные строения максимально точно! На праздник приедут люди, которые помнят этот хутор, еще стоявший на ливской земле. Придет на торжество и дама уже весьма почтенного возраста — Аусма Эрнестовска, которая в детстве часто бывала на этом хуторе, где помогала своему дяде пасти коров.
Принимать гостей будет Зоя Силе, которую совершенно заслуженно называют главным ливом Латвии. Она первая в стране написала азбуку родного языка, выпустила пособие, украшенное рисунками традиционного орнамента, списанного с варежек, хранившихся в разных музеях страны. Зоя Ивановна подробно изучила и традиционный ливский костюм, что вообще многие краеведы считали невозможным. Долгие годы она собирала фольклор своего народа, участвовала в краеведческих экспедициях вдоль побережья Курземе и за границей, например, в России, старалась создать для школ систему преподавания ливского языка, устраивала научные конференции.
Но для кого она все это делает и по сей день? Ведь настоящих–то ливов в Латвии и нет уже почти… В мире осталась лишь одна женщина, для которой ливский язык родной на все сто процентов. Ее зовут Гризелда Кристиня, ей 101 год, и живет в… Канаде. Недавно у нее гостил канадский лив Роберт Фреймут из села Саунага (оттуда же и Зоя Силе), уже много лет изучающий традиции и язык своего народа. Еще в Латвии есть группа молодых людей, которые считают себя вполне полноправными ливами: не только учат язык, но и в быту между собой на нем общаются — вплоть до того, что даже sms–сообщения по мобильному телефону пишут на ливском. А вообще, по словам Зои Силе, людей, всерьез изучающих ливский, в Латвии осталось человек двадцать.
Ливы на Ливском берегу.
И наших ливов понимают не только их близкие языковые родственники из Эстонии и Финляндии, но даже жители отдаленных регионов России — из Коми, Карелии, Ханты–Мансийска. Общих слов у финно–угров немало, например, члены семьи («иза» — отец, «ема» — мать), одни числа и названия частей человеческого тела. Между прочим, одна часть тела перекочевала и в латышский язык: «селга» — «спина». Правда, в латышском языке «селга» — место, где море сходится с небом. А ливы говорили «селга» не только когда речь шла о спине человека, но и «спине морской» — той самой, где линия горизонта.
По спецпропуску в Курземе
— Сейчас мы стараемся поддерживать ливскую культуру в Латвии, но носителей языка почти не осталось. Что касается меня, я ведь не на сто процентов лив — у меня папа русский. Хотя язык я действительно впитала с молоком матери! — говорит Зоя Ивановна. — Мама с детства говорила со мной по–ливски, рассказывала, как жили люди до Второй мировой войны в Курземском крае, как рыбу в море ловили и на лошадях вдоль побережья ездили. И все это очень впечатляло! А уже на филфаке ЛУ я в процессе изучения балтийских языков всерьез занялась сбором материала о родном этносе. Меня подтолкнуло и творчество созданного в 1972 году ансамбля Liulist, исполнявшего песни исключительно на ливском языке…
В то время я специально получила пропуск в МВД, чтобы можно было свободно перемещаться по закрытой пограничной зоне близ морского курземского берега. И в итоге написала научную работу «Лексика жителей рыболовецких сел в окрестностях Дундаги». Было очень интересно, поскольку тогда там не просто еще сохранились люди, владеющие ливским, но и латыши в Курземском крае говорили на своеобразном наречии — с элементами финно–угорского языка. Но теперь, увы, для основной массы ливов родной язык — латышский. А ливский вроде иностранного… И верю, что моя судьба — помочь ливам вспомнить, кто они есть на самом деле! У нас же не только язык и особые традиции, но даже флаг есть — символическое изображение мыса Колки.
В начале 90–х Зоя Ивановна с единомышленниками стала добиваться через всевозможные инстанции, чтобы в Курземе создали охраняемый государством ливский культурно–исторический заповедник (по примеру Карелии, где есть заповедник саамов в Панаярви). В 1993–м удалось реализовать идею: на большой территории взяли под защиту не только природу, но и все, что связано с ливским этносом. Зоя Силе выступала и за развитие в крае «дружественного среде туризма». Правда, этот заповедник просуществовал лишь до конца 1990–х, а потом сократилось финансирование.
— Очень печально, ведь раньше мы получали деньги на изучение истории народа, на экспедиции, газету Liuli, летние детские лагеря для ливов и прочее, прочее… К слову, в этом году все же планируется, что ливский детский лагерь в Курземе будет, хотя и заповедника нет… Хотя и в то время нашу работу никто толком не ценил. Мы–то думали, будто несем благо, а людей все это не шибко интересовало. Оно и понятно, в регионе была сплошь безработица, крупнейшие рыбоперерабатывающие заводы закрылись. А тут мы, понимаешь ли, столичные интеллигентики, явились, о культуре и истории рассказываем, — вспоминает Зоя Силе.
И все же кто они — ливы? В начале азбуки AB rOntOz Зоя Ивановна рассказывает историю народа. Считается, что финно–угры пришли на территорию, позже названную Латвией, с Урала, расселились вдоль Даугавы, Гауи и, конечно, по берегу моря. Впервые упоминание этнонима встречается в XII веке в «Летописи Нестора», потом — в «Хрониках Генриха». Из этого источника можно узнать: в XII веке, когда ливы были язычниками, до прихода крестоносцев, ими правил Каупо. Он был вроде короля ливов. Хотя слово «король», наверное, и не совсем точное, тем не менее Каупо обладал реальной властью, и его принимал сам Папа Римский.
— Каупо называют «предателем ливов», но можно поспорить. Да, он отказался от язычества и стал христианином. Однако христианство — это не шаг назад, оно несло прогресс. Возможно, Каупо был как раз значительно выше в своем развитии остальной части ливов, — полагает Зоя Ивановна. — Но потом на протяжении длительного исторического периода о ливах в письменных источниках не упоминается. Только в 1846 году к ливам приехала первая научная экспедиция из Санкт–Петербурга. Ученые узнали, что здесь, оказывается, живут не латыши, у людей свой язык, культура и традиции. Тогда же появилось много рисунков, в том числе изображений костюмов.
Всегда считалось, что ливы очень прогрессивные, с богатой культурой, поскольку живут около берега моря и имеют выходы к торговым путям, а предки латышей селились дальше — на холмах, в лесах — и ничем особым не могли похвастаться. Даже древний ливский костюм (X–XII веков) отличался яркостью и украшениями. Зоя Силе по старинными рисункам смогла восстановить ливский парадный костюм, на котором только одних украшений 16 килограммов бронзы! Есть такая фраза: «Когда идет ливская женщина, ее слышно за версту».
Конечно, и на знаменитом «ливском поясе», образцы которого можно оценить в Лиелвардском музее, есть на что посмотреть! Все рисунки на нем предельно символичны. Каждый пояс обязательно разделен на 14 блоков, в первом из них — знак рыбы, заплывающей в реку жизни, следом — знак приобщения человека к социуму, ближе к концу — символ перехода к духовной мудрости, и наконец — узор, который можно трактовать как переселение души в мир иной. Причем общий рисунок на поясах никогда не повторялся. В 1996 году в музее хранилось 713 разных поясов! Самый старый датирован XIII веком, и сейчас он выставлен в экспозиции Латвийского исторического музея…
— У меня была хорошая знакомая ливка Поулине Клявиня, которая в 2000 году перед самой смертью передала в Этнографический музей свои вещи для экспозиции. Она жила в местечке Вайде и все годы занималась тем, что рассказывала о культе и традициях ливов: считала это своей миссией, — говорит Зоя Ивановна во время экскурсии по музею. — Вещи Поулине украсили этот ливский хутор, построенный еще в конце XIX века… А обратили внимание, насколько он длинный? Ливские дома не покидали родственники, и когда мужчина женился, то делал пристройку. Отличительная особенность и у крыши дома: она не черепичная, а из деревянной дранки. Поддерживали это покрытие изогнутые вверх корни деревьев, которые укладывали особым способом, чтобы они без гвоздей не давали дранке сползти.
Ливы очень грамотно вели хозяйство — и все было аккуратно, чисто. Даже загоны для скота прикрывали от остального двора высокими растениями персикариями и широкими кустами. А около домов обязательно сажали на длинных грядках цветы, которые могли расти в довольно бедной песчаной морской почве.
Словом, посмотреть есть на что. Поэтому приглашаю всех в музей в гости 31 июля на большой ливский праздник! А потом, в первую неделю августа, запланирован ливский праздник в Мазирбе. И ливы каждому очень охотно о себе расскажут!
Игорь Мейден, mariuver.wordpress.com