Народ и фамилия

Статья публикуется на дискуссионной основе

Занимаясь проблемами сохранения этнической культуры и наследия, мы часто обращаемся к проблеме, которую я мог бы охарактеризовать как проблема контента и контейнера. Достаточно структурированная и подробно разработанная тема содержания этнической культуры и артефактов этнической психологии вступает в конфликт с актуальным носителем этой культуры и психологии. Он ускользает, оставляя культуру и психологическую теорию как бы подвешенными, оторванными от конкретного носителя, которого можно было бы наглядно продемонстрировать. «Вот»! Другими словами, мы многое знаем и понимаем в русской культуре, но не можем показать ее полноценного носителя, довольствуясь лишь группами подписчиков на все русское, так или иначе с русским ассоциированных.

Будучи лишь контентом, этническая культура (под которой я понимаю конкретные ритуалы и конкретные мифы, которые за ними стоят) становится чистым содержанием, информационным полем, которое не имеет источника и способно лишь фрактально повторять само себя. Любые произведения, ритуалы и прочие акты творчества за пределами этого поля рассматриваются как новодел, не имеющий отношения к «оригинальной» этнической культуре народа, а к их авторам (возможно действующим вполне себе добросовестно – от лица своего народа) предъявляются претензии в духе «кто вы такие».

У очищенной от новых источников этнической культуры появляется одно положительное и ряд отрицательных качеств. С одной стороны, ее можно подробно систематизировать, «разложить по полочкам» в интересах управления, а с другой стороны потолком этнополитики России становятся совершенно унизительные процедуры утилизации всего этнического в виде регулярных песен и плясок в этнических резервациях (этнопарки). Точно также как ежегодное ношение георгиевской ленточки с каждым годом все больше превращается в посмешище, также и бесконечное повторение одних и тех же балалаек, косовороток и поедание этнических блюд уничтожает остатки этнического сознания. Без сомнения, такова и была цель национальных правительств, для которых этнические различия представляли опасность для кибернетической целостности технологического цикла конвейерного производства жизни.

Другими словами, в какой-то момент мне стало очевидно, что проблема этнического сознания, этнической культуры и этнического конфликта – частный случай гораздо более масштабной нерешенной проблемы контейнера, а именно того, куда помещается этническая культура и что может претендовать на ее новые источники.

Поморский косплей

Судебное преследование Ивана Мосеева, поморского активиста, в 2010 году, вскрыло основную проблему поморского народа в его претензиях на существование.

Мосеев действовал как нетрадиционный источник поморской культуры, выбрав роль, закрытую для практикования в рамках современной российской этнополитики. В рамках этой роли он систематизировал поморские сказки, поморский язык и т.п. Это также конфликтовало с образом делового человека, ученого, способного претендовать на звание городской элиты. То есть образом, созданном уже далеко за пределами этнического сознания, продуктом индустриальной эпохи.

Человек в деловом костюме, ограниченно практикующий этническую культуру, вызывает диссонанс в национальных обществах, и выглядит скорее как участник ролевой игры, фанат фэнтази, косплейер.

Сравним это с теми обществами, где строительство национального государства и нации не было закончено, а этническое сознание сотрудничает с индустриальной экономикой. Япония. Ношение делового костюма и кимоно равнозначно как для улицы, так и для работы, бансай – тривиальный атрибут рабочего места, а кружки икебаны, оригами, Го или дзюдо – штатный элемент корпоративной культуры. Что в японском обществе постоянно воспроизводит японскую этническую культуру (причем в истинно этническом виде – без авторства), а в поморском воспроизводится только в виде постоянного целенаправленного креатива и потому требует автора, фигуры уязвимой и преследуемой?

Все это ставит проблему квантовой этнографии, или точнее – квантификации этнического. Поиска минимальных этнически определенных единиц, являющихся источником народов и культур в том наглядном виде, с каким мы имеем дело в быту и науке.

Контейнер

Хотя данная проблема требует своего подробного рассмотрения, я полагаю, что контейнером этнического, источником, откуда мы этническое получаем, является фамилия, создательно действующая в истории семья-предприятие. В отличие от рода (gens), цепочки предков-потомков, находящихся под влиянием генов, или современной семьи, являющейся стандартизированной в интересах промышленности топливной ячейкой индустриального общества, фамилия разворачивает свой собственный проект.

Устойчивость этого проекта обеспечивает, прежде всего, мифоритуальный туннель, призванный защитить членов фамилий от постоянного совращения геном и машиной. Фамильное образование, высокий стиль, непривычная и чаще всего отталкивающая этика, которые сопровождают как аристократические, так и бизнес-фамилии прошлого и современности – все это части мифоритуального туннеля, который фамилия строит и достраивает в каждом последующем поколении.

Технология фамилии, впервые разработанная римлянами, широко распространилась в аристократии, позже в буржуазных кругах и в настоящее время в крайне профанированом виде достигла простолюдинов, у которых означает лишь последнее имя (last name). Изначальный успех фамилии сделал возможным поднятие цивилизации на небывалую до тех пор высоту – создание Римской республики (res publica – «общее дело» римских familia) и Римской империи, проекте патрициев (pater familia). Ее аналоги уже в даосско-буддийской цивилизационной ультраструктуре также, хотя и менее формально, представлены китайскими и японскими династиями, как правящими страной, так и управляющими кейрецу.

Для сохранения своей устойчивости фамилии создавали как внутренний контур устойчивости, так и внешний. Этот внешний контур можно называть миром (в изначальном смысле – как община), подданными или как-то еще, но в любом случае это люди и члены их семей, вовлеченные в фамильный проект. Они также являются потребителями мифоритуального туннеля, которым идет фамилия, так как именно единый курс позволяет гарантировать будущее для себя и своих домочадцев в связи с фамилией.

От фамилии к народу

Вполне закономерно, что современные народы оказываются выродившимися фамилиями и ассоциированными с ними родами, а этническое мифоритуальное пространство – мифоритуальным туннелем, который утратил структурную целостность. На это указывают как народные легенды о своем происхождении (чаще всего сфокусированные на достижениях фамильного пробанда – этнического героя), так и тот факт, что большая часть этнической символики является вполне авторским креативом знати прошлого.

Национальное государство с фамилией конфликтует во многих областях, и если оно само не создано фамилией (как например, Узбекистан — это не государство узбеков, это государство Каримовых, а Чеченская республика это Кадыровская республика), оно старается фамилии разрушать, отрывать членов фамилии от фамильного проекта (эмансипировать) и давать им чисто машинные альтернативы – служба в армии, в госаппарате и т.д. Неважно, идет ли речь о реформах Сервия Туллия, который для разрушения фамилий придумал частную собственность (вместо фамильной), или о ювенальной юстиции, единственное назначение которой в стандартизации ячеек общества, чтобы они не забивали детям голову всякими фамильными проектами. Естественно, и идейный потолок в вопросах семьи в России – асуксуалы-фричайлдеры Петр и Феврония в качестве святых покровителей и взятки за рождение детей, политкорректно называемый «материнским капиталом» (строго говоря это вообще не капитал, капитал фамилий – это люди, который неважно в какой валюте несут деньги в фамилию – в рублях, долларах или тугриках).

Главная угроза государству со стороны фамилии – действие на самых высоких уровнях стратегии, которые в национальных государствах национализированы. Если раньше фамилии сами содержали армии, печатали деньги, организовывали социальную защиту (и наступление) и устанавливали международные отношения, то теперь все эти и многие другие функции выполняет раздутый штат министерств, федеральных ведомств, агентств и служб.

Этнос, как последствие фамильного проекта, унаследовал все те же угрозы для национального государства, и потому осужден на казнь. В этом мне видится причина, почему у этнических культур обрублены корни – источники их обогащения и воспроизводства. Современным народам России и мира остается лишь перекладывать ошметки мифов и ритуалов из коробки в коробку на небольших и плохо финансируемых государствам праздниках.

Постановка вопроса о том, что главная задача этнополитики – не организация этновечеринок, а восстановление фамилий и возвращение им достоинства (по сравнению с которым «человеческое достоинство» лишь социальная подачка, суррогат, ниже которого почти некуда пасть) – уже угроза для национальной машины, которая маскируется под фамилию изо всех сил. Она, копируя фамильные гербы для своих городов и областей и убеждая, что «россияне – одна большая семья», погружает общественное мнение в чудовищных масштабов сомнамбулизм.

Будущее

Национальное государство – результат эпохи механизации. Об этом писал Маршалл Маклюэн, исследователь и пророк медиа. В эпоху информационного общества оно должно уступить место другим, прогрессивным формам государственности. До интернета можно было как угодно вертеть валютой, общественным мнением или «долгом перед обществом», но сейчас эти политические и административные практики выглядят архаичными, если не прямым обманом.

Наиболее вероятными альтернативами нации являются власть корпораций и власть народов. Эти два проекта конфликтуют между собой, но они получают точки соприкосновения, если мы опишем будущее не как власть бизнеса или этносов, а как власть фамилий, как республику – «общее дело», которое влиятельные фамилии совершают сообща. Эти фамилии имеют внешний контур устойчивости в виде мира фамилий, по сути народов, и инфраструктуру, через которую эти народы обеспечивают себе жизнь, то есть фамильные корпорации.

Фамилии, каждой из которых вверили свой участок ответственности – внешнюю политику, бизнес, защиту границы – уже создавали Российскую империю. Она никогда не была государством русских, она была государством фамилий, наследовала великую римскую традицию. Столица государства, являющегося защитником и центром православия, украшенная сплошь и рядом римскими мотивами, купидонами, мимикрирующими под ангелочков – что тут еще можно добавить?

Романовы, Горчаковы, Шереметевы, Голицыны – все они являются объектами вдохновения и тоски русского народа потому что они и создали русский народ, свои фамильные мифоритуальные практики сделали русскими мифоритуальными практиками! Каждый второй в России хочет учредить свою династию именно потому что это минимально доступная вечность в ситуации, когда нация предлагает каждому бесплатную личную смерть.

Решая эту проблему, мы, как мне кажется, возвращаем этнографии понимание ее истинного значения – как агента возрождения фамилии.

Виталий Трофимов-Трофимов

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>