Все-таки как важно сохранять трезвую голову при оценке политических событий. Когда запрещали НБП, «эксперты» и прочие политические неудачники кричали, что этого делать нельзя, НБП уйдет в подполье и займется терроризмом. Где эти теракты? Когда мы закрывали ДПНИ, разные политические «аналитики» и прикормленные бездельники гоготали, что национализм радикализуется и уйдет в подполье. Где это подполье? Где этот национализм? Манежную площадь повторить не смогли, а максимум что выдали – жалкие «русские пробежки» в присядку и коллективные фотосессии на Гостином дворе с утра, пока никто не видит, с закрытыми лицами.
С Болотной площадью и проспектом Сахарова все то же самое. Если «эксперты» и «аналитики» тряслись при первом митинге, мне уже было очевидно, что это все краткосрочные игры. Даже элементарная оценка социальной структуры собравшихся позволила утверждать, что ни во что серьезное для общества, власти, инфраструктуры это не выльется. И всем этим «политологам», говорившим о пробуждении страны, о том, что с митингами надо «считаться», что это сила, что это серьезно, что это угроза, думаю, стыдно уже сейчас. Очевидно, что народные болотные массы с кайлом на кремлевскую стену не пойдут. Да что Кремль, до Смольного дойти не могут – ноги мерзнут, и ушедший в пятки страх перед радикальными потенциальными изменениями их не согревает.
Делюсь небольшой политаналитической магией, которой обучают в различного рода профильных вузах, и которая недоступна политологам-самоучкам. Никогда не заряжайтесь и не заражайтесь событиями! Любой социальный психолог знает, что когда человек участвует в событии, у него напрочь срывает калибровку и его чувство собственного соучастия в событии развивается до галактических масштабов. Я всегда следовал этому принципу, и как подобает конфликтологу, кризисные прогнозы у меня получались особенно удачно, потому что я не подвергался перекалибровке и не страдал переоценкой. Плюс опыт, конечно же. А опыт подсказывает, что протестная энергетика – это очень сильное колдунство ограниченного радиуса поражения, оно действует только на расстоянии вытянутой руки, даже до соседнего двора не долетает.
Я это ощутил на XXV собрании Московского евразийского клуба 25 декабря. Те, кто был на проспекте Сахарова и видел митинг, те практически капитулировали перед толпой, заразились ее энергетикой и говорили, что протесты – это то, что будет определять будущее России. Я единственный сказал, что протест развалится, никаких сущностных изменений митинги не спровоцировали и даже такой бред как переназначение Суркова они готовы рассматривать как свой (хоть какой-то) коллективный успех. Причем исчерпывающий, словно они этого только и добивались. Мол, не зря сегодня мы здесь сегодня собрались, “власть напугана” и все такое. Чучела!
Но это уже далеко не первый сигнал маяка на тему переоценки акций протеста. У людей сбиты представления о реальном и должном. Пройдет некоторое время, и они сами перестроят свои ожидания от реальности, строить какие-то планы с поправкой на то, что кто-то разрешит свой внутриличностный конфликт – это неприемлемо и нестратегично.
Я как участник культа Скаро из «Доктора Кто» иногда пытаюсь поставить себя на место тех людей, которые не дожили до нашего дня, но которым есть что сказать. Очень жаль, что Николо Макиавелли не дожил до этого замечательного дня, потому что он лучше всех последующих исторических персонажей разобрался в природе власти. Был бы я на его месте, я бы попробовал изучить динамику власти в процессе последующих после выборов событий.
Прежде всего, «власть» – это русское слово, произошедшее от слова «воля». Аналогов в романских языках (языках политической науки Запада) у нее нет. Даже английское «power» – это всего лишь «могущество», от слова «мочь».
То есть способность, а не потребность.
Здесь же расходятся понятия “свободы” у нас и на Западе: для них это способность (liberty), а для нас всего-лишь потребность, ради которых мы придумываем себе врагов (freedom).
Властью обладает тот, кто имеет очевидную внутреннюю потребность навязывать фундаментальные изменения. С этой точки зрения реальной властью обладает только президент, потому что все прочие институты власти не заинтересованы в изменениях и всегда являются средой амортизации: потребовал президент модернизацию, Дума заболтала, настаивает президент на цифровом правительстве, Минсвязи завалил администрацию отписками, задумался президент о прямой демократии, Совфед расшаркался и замял.
Обладают ли сторонники «теплых сортиров» волей (властью)? Скорее нет, чем да. Изменения, которые они требуют – косметические, как и положено в welfare state. У нас надежная квартира с хорошим видом на Европу (спасибо прорабу Петру Алексеичу, внесшему существенные архитектурные изменения в предлагаемый государственный дизайн), Азию и Арктику, но стены у нее пошарпаные, от прежних хозяев остались. Если выборы кое-где пересчитать, общественное мнение кое-где утеплить, то жить будет комфортнее и уютнее. Но эти изменения должны быть гарантированы.
Что касается гарантий, это ключевой вопрос в управлении и распределении власти. Сурков, хорошо, долго и вдумчиво читавший «Государя» не зря сказал про Прохорова: «Настоящий политик отличается от ненастоящего тем, что дает гарантии, а не берет их». Это же все относится и к болотникам. Болотники требуют гарантий: они трясут конституцией как магической книжкой, дающей ауру неприкосновенности, взывают к гаранту конституции, безропотно проходят в ОМОНовские загоны, которые гарантируют им протест. Раньше они размахивали 31 статьей конституции, которая там тоже что-то гарантирует, собрания какие-то. Само собой разумеется, самые страшные истерики они закатывают, когда обладатели власти нарушают в силу тех или иных обстоятельств ранее данные гарантии.
Требование гарантий – краеугольный камень протеста. Участники полагают, что «устранение махинаций на выборах» и введение выборности губернаторов будет лучше гарантировать защиту их собственности. Мало кто заметил, что именно во время митингов весь Интернет завалили статьи про собственность, ее природу, ее защиту и тому подобные проблемы.
Тахрирующие не требуют изменений в укладе, экономике и образе жизни, они требуют упрочения собственного положения за счет делегируемых от власти гарантий их положения в существующей системе. Все эти инновации, модернизации они в гробу видели, так как уже это все потребили, весь этот информационный мусор, который лился последние 4 года. Прожевали – проехали. Модернизация для них уже свершилась, айфон в каждом кармане.
А раз нет воли-власти, то и рассматривать серьезно какое-то изъявление, сколь бы многочисленным оно ни было, несерьезно. Это статистические отклонения в планировании. К марту бонусы получают те, кто работал с декабря по март, а не те, кто это время проболтал, промитинговал, проспорил. Мы начали готовить серию инициатив без учета «меняющейся конъюнктуры». Посмотрим, как будут развиваться события, и кто окажется в профите после президентских…
Виталий Трофимов-Трофимов