Директор российского Центра изучения современного Афганистана Омар Нессар поделился своим мнением на международной конференции «Политический и межэтнический кризис в Афганистане. Вызовы и возможности для стран региона», организованной Московским центром Льва Гумилёва (Россия) совместно с Общественным фондом «Диалог цивилизаций» (Таджикистан). Конференция прошла в Республиканском пресс-центре при президенте Таджикистана, в Душанбе 20 ноября 2017 года.
Приближение выборов ожидаемо усиливает процесс поляризации афганской элиты. В ноябре экс-президент Афганистана Хамид Карзай для выхода из продолжающегося политического кризиса призвал к проведению Лойя Джирги (всеафганский совет старейшин). Политики разделились на две группы: часть выступила в поддержку инициативы бывшего президента, а другая — высказалась в поддержку избирательной системы. Таким образом, политическая система страны в очередной раз оказалась перед вызовом.
Свое формирование нынешняя политическая система Афганистана начала после свержения режима талибов в 2001 году. На данный момент в истории постталибского Афганистана можно выделить несколько завершенных этапов, отличающихся особенностями актуальной проблемной повестки дня, военно-политической ситуации и тесно связанной с ней социально-экономической обстановкой. Если 2001 – 2003 годы были этапом формирования государственных институтов в Афганистане, а 2003 – 2006 годы – периодом становления национального электорального процесса, то 2006 – 2014 годы можно считать временем свертывания принципов изначальной Боннской стратегии, фактического отказа от их осуществления.
И хотя к 2004 году была осуществлена значительная часть поставленных международным сообществом в 2001 году задач по укреплению политической системы и образованию афганских государственных институтов, тем не менее, претворение в жизнь «дорожной карты» первой Боннской конференции не дало ожидаемых результатов. Отсутствие безопасности, высокий уровень коррупции, растущий уровень наркоугрозы, отсутствие современной судебной системы, обеспечивающей социальную справедливость, – лишь часть проблем, сохраняющих актуальность в постталибском Афганистане.
На наш взгляд, причина острых проблем, по-прежнему сохраняющих актуальность, связана с формально-конструктивистским подходом к проблематике афганского кризиса, который доминировал в столицах западных государств. Вероятно, лидеры стран НАТО рассчитывали, что принятие Конституции ИРА, избрание президента и парламента, формирование других государственных институтов, автоматически гарантирует успех и снимет едва ли не все проблемы в афганском обществе. Однако этот подход оказался недостаточно реалистичным. Слабый учет местной и региональной специфики, национальных афганских традиций, религиозного фактора, сложной межгосударственной проблематики в регионе – все это сказывалось на эффективности практической реализации западной модели модернизации Афганистана.
Очевидно, отсутствие ожидаемых результатов заставило западные страны задуматься о правильности выбранной линии. После 2006 года у западных политиков впервые появились признаки разочарования и сомнений в правильности избранного курса в отношении афганского кризиса, их усталости от афганской проблематики. Эти обстоятельства фактически поставили под вопрос перспективы решения задач, ранее сформулированных Боннской конференцией. В частности, большой резонанс вызвали слухи о заявлении посла Великобритании в Кабуле Шерарда Каупер-Коулза, в 2008 году якобы призвавшего передать власть в Афганистане «приемлемому диктатору». Впоследствии в экспертном и медийном сообществе западных стран началась масштабная информационная и политическая кампания, целью которой, на наш взгляд, было убедить международное общественное мнение в необходимости и безальтернативности переговоров с талибами.
Одновременно с изменением позиции западных политиков президент Хамид Карзай стал демонстрировать свое разочарование в проводимом до этого курсе. Он предпринял ряд шагов по повышению роли религиозных и консервативных органов, в частности, Совета улемов и Лойя Джирги, и уменьшению политического влияния парламента и институтов гражданского общества. Это позволяет сделать вывод о том, что спустя десять лет после начала модернизации страны Хамид Карзай разочаровался в эффективности созданных институтов политической системы, сформированной при активной поддержке западных государств, и решил опираться на традиционализм и религиозный консерватизм.
Хотя политические преобразования последних лет, произошедшие в рамках западной миссии, открыли новые возможности для афганских политических партий (что, как упоминалось ранее, послужило причиной резкого увеличения их численности), фактически это не привело к ускоренному обновлению политического класса в Афганистане. Основными лидерами, как уже было сказано ранее, по-прежнему остаются лица, появившиеся на политической арене еще в 1980х – 90-х годах.
Значительное влияние на актуальную политическую ситуацию в Афганистане оказывают лидеры вооруженной оппозиции. Уровень влияния представителей антиправительственных движений в Афганистане по-прежнему напрямую зависит не только от их способности сохранять политическое лидерство, но и возможности контролировать силовой ресурс.
В период 2001 – 2014 гг. продолжилось усиление позиции национальных меньшинств, в том числе в государственных и политических структурах страны. Очевидно, этот процесс был связан не только с переменами, произошедшими после «Апрельской революции» 1979 года, но и с экономическим развитием страны, которое особенно сильно ощущалось в северных провинциях и в Кабуле, где высока доля национальных меньшинств. Следует упомянуть о том, что политический класс «технократов», образовавшийся в Афганистане после 2001 года, предпочитал, в отличие от остальной части политической элиты, опираться не столько на поддержку этнических групп, сколько на результаты экономического развития страны, крупные инвестиционные проекты, отчасти – на связи с армией и правоохранительными органами. Впрочем, президентские выборы 2014 года, прошедшие с жестким этническим разделением, показали, что технократическая стратегия не позволила классу занять ведущее положение в афганской политической жизни. «Технократы» были вынуждены создавать альянсы с лидерами моджахедов (бывшими полевыми командирами), и в этих коалициях этнический фактор по-прежнему играл важную роль.
Одной из особенностей новой политической системы стал переход межэтнических противоречий из бытовой плоскости на политический уровень. При этом стремительно разворачивался процесс «политизации» этничности, когда определенные политические доктрины становились маркерами национальной принадлежности, а национальная самоидентификация политиков приобрела тесную связь с их политическими взглядами.
В частности, сторонниками центральной власти и противниками любых реформ, направленных на её ослабление, стали пуштуны. Идеи парламентаризма и федерализма, инициативы губернаторских выборов и учреждения должности премьер-министра, напротив, нашли поддержку у национальных меньшинств. При этом приверженцы этих взглядов становятся непуштунами с политической точки зрения и зачастую пуштуны не принимают их вне зависимости от их этнической принадлежности. На выборах 2014 года этнический фактор сыграл не последнюю роль в соперничестве между двумя основными кандидатами и последующем политическом кризисе, по причине которого итоги второго тура фактически были отменены. Избирком страны, не называя конкретных цифр, объявил победителем пуштуна А.Г.
Ахмадзая, а его главного соперника – таджика А. Абдуллу – главой исполнительной власти. Таким образом, выборы 2014 года стали очередным знакомым событием в политической истории Афганистана, открывшим путь для новых преобразований системы управления. На данный момент договоренности сторон о разделе власти еще не закреплены в Конституции, но необходимость реформы основного закона страны в этой связи является общепризнанной для афганских политических кругов.
Современная афганская политическая система по-прежнему претерпевает изменения, и правительству еще предстоит бороться за сохранение целостности государства, противодействуя центробежным тенденциям. Представляется, что основной проблемой актуального политического процесса в Афганистане является поиск оптимальных моделей его стратегической балансировки – поиск и фиксирование баланса интересов между различными этническими группами внутри страны, между интересами внешних игроков, включая интересы глобальных игроков (США, ЕС, НАТО) и странами региона (Китай, Иран, Индия, Пакистан, Россия), наконец, между проектами «консервативной реакции» и «западной модернизации», продвигаемыми различными политическими силами.
Омар Нессар