Право на идентичность

Центр Льва Гумилева публикует интервью Бердина Азата Тагировича, кандидат философских наук, специалиста по социальной философии, истории России и Башкортостана, подготовленного сайтом традиционалистов Башкортостана.

Бердин Азат Тагирович родился 1 октября 1971 года в городе Уфа, Республики Башкортостан, закончил исторический факультет Башкирского государственного университета в 1993 году, аспирантуру на кафедре философии УГНТУ в 2003 году.

— В Госдуме проходит обсуждение законопроект, который позволит субъектам РФ самостоятельно определять порядок выборов губернаторов — прямое избрание или так называемый парламентский фильтр. В феврале Курултай РБ этот проект поддержал, несмотря на то, что еще в январе однозначного мнения об этой инициативе у депутатов не было. Более того, активно муссируется информация о досрочных выборах главы Башкортостана — осенью этого года. Азат Тагирович, насколько осуществимы такие перспективы?

— В интервью изданию «Коммерсант Ъ» президент РБ Рустэм Хамитов намекнул, что такой вариант развития событий весьма вероятен. Осенью будут выборы депутатов Курултая. Почему бы не избрать и президента на досрочных выборах? Первые политические козыри уже истрачены, все же два года прошло, экономическая ситуация в стране вряд ли будет улучшаться. У противников Муртазы Рахимова (первый президент РБ. — Ред.), которые видели в Хамитове некоего разрушителя неугодного им режима, закончилась эйфория, на них уже не опереться. Но если выборы состоятся осенью, у Хамитова высокие шансы на победу — есть еще административный ресурс и определенная инерция лояльности. И еще одна важная деталь: согласно новому тренду, главы регионов будут делиться на избранных и неизбранных. Избранные, конечно, обладают большей политической мощью. И на местах, и в Кремле. Потому что избрание подтвердило бы легитимность их полномочий.

Нет альтернативы

— У нынешнего президента республики есть реальные политические конкуренты?

— Сейчас реальных оппонентов, которые могут достойно выступить на выборах, у Хамитова нет. А кто? Раиль Сарбаев (бывший премьер-министр РБ. — Ред.)? На нем висит уголовное дело (в ноябре 2011 года ему было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 160 УК РФ — «Растрата». — Ред.). Оно странное, конечно, но оно есть.

К тому же я очень не уверен, что Сарбаев хочет стать соперником Хамитова. Из-за ряда объективных и субъективных обстоятельств у команды Хамитова много противников, тем более что он сам эту команду менял не раз. Безусловно, там есть продвинутые люди, которые умно говорят о трендах и брендах. Возможно, они талантливы и креативны, но, на мой взгляд, пока никаких прорывов не совершили. Есть интересные проекты, широко освещается инвестиционная активность, готовятся к саммитам ШОС и БРИКС. Это субъективное мнение, я не экономист, и могу отвечать только по социокультурным проблемам. А вот в национальной политике проблемы очевидны. Но это отдельная тема.

На президентских выборах, если они будут прямыми, Рустэм Хамитов может реализовать схему “Бабай и лесник”. Знаете, что это? В свое время Рахимов шел на выборы и жестко отсек кандидатов, которые могли ему помешать, а в соперники взял министра лесного хозяйства Рифа Казаккулова. Тот сразу заявил, что Рахимову предан и бороться с ним не собирается. Так же, но грамотнее, может поступить и Хамитов. Вряд ли он будет выдвигать человека, который с такой колхозной прямотой публично заявит о предпочтениях нынешнему президенту РБ. Это будет, скорее, совершенно непроходная фигура — либо неугодная Москве, либо с некой шовинистической риторикой, неприемлемой для населения.

— Почему вы не рассматриваете вариант с приходом «варяга»? Представьте, Кремль возьмет и предложит, например, Шойгу. Его везде адекватно принимают.

— На такие перестановки не решились даже при номенклатурном перевороте, когда вместо Рахимова поставили Хамитова. Определенные приличия все равно будут соблюдать. Путин — прагматик. Реальные политики прекрасно понимают, что не нужно искать конфликтов там, где их нет, но где они могут оказаться очень острыми и непредсказуемыми. «Варяг» — это открытый вызов не какой-то части национальной элиты, которая цеплялась за прошлого президента, как было в 2010-м. Это вызов статусу автономии, всему ее народу. Зачем провоцировать недовольство, которое может проявиться в абсолютно непредсказуемых и опасных формах. Протестные настроения в обществе у нас проявляются не так, как, скажем, в Москве. У нас нет противостояния с либералами: ленточное движение вообще не развито, оно сидит в блогосфере. Сам регион достаточно консервативен.

Но в этом есть и опасность, потому что протестные настроения накапливаются снизу, вне привычных в Москве политтехнологий, особенно в национальной сфере. Просто пока нет оформленных лидеров. Деревня почти полностью деморализована. Но потенциал политизированной мобильности сохраняется. При неудачной национальной политике он будет провоцироваться. Исторической особенностью менталитета населения пока является лояльность России. Несмотря на недовольство, люди понимают, что лучше такое государство, чем никакого. Но если это государство становится не их государством, реакция может быть иной, катастрофической для сознания людей. Поэтому вариант с «варягом» маловероятен. Если Москва захочет смены власти, то найдет кандидата из башкир, который будет способен выстроить диалог с элитами и соблюдать определенные правовые обычаи в национальном вопросе.

Отстоять автономию

— То есть важно с Кремлем договориться, а не с населением?

— Это самое главное. С населением не будут говорить, его будут обрабатывать. В Москве существуют разные точки зрения. Власть немонолитна. Есть, например, радикально-либеральная линия. В ее рамках прозвучала абсурдная идея о ликвидации республик. Ее озвучил Михаил Прохоров. Владимир Путин по мировоззрению скорее либерал, но не радикал-либерал. Он понимает, что либерализм в чистом виде население не принимает, поэтому придерживается патриотической риторики. Отказаться от либеральных трендов он тоже не может, тем более что патриотическая сторона в действительности реальных трендов не предлагает. То есть мы все охотно и правильно указываем, как делать нельзя. А как делать надо, никто не представляет. Простой пример: все знают, что нынешняя реформа образования убийственна для страны. Хорошо, отменим реформу, а как заменить обветшавшую систему образования? Никто не сказал. Так и с политикой. Резко возрастает ответственность и политиков, и экспертов. И, естественно, это касается президента крупнейшей по территории автономии России. Именно он сейчас, с моей гражданской точки зрения, обязан выполнять свое обещание о защите автономных национальных республик.

— А когда он это обещал?

— При своем восхождении на политический Олимп Башкортостана в интервью журналу «Уфа» он очень хорошо сказал, что национальные республики должны оставаться таковыми, и он всегда будет защищать свою точку зрения перед Москвой. Что он как президент национальной республики несет особую ответственность, выше, чем обычного губернатора. Эта мысль очень правильная, но сейчас именно с этой стороны существуют вызовы. Если бы глава республики возглавил именно этот тренд, это хороший шанс вернуть утраченные политические позиции и усилить имеющиеся.

— Вы говорите о конкретных допущенных ошибках?

— Я говорю о том, что лидер национальной республики отвечает за свои слова.
И если вдруг он говорит одно, а потом выяснится, что имел в виду другое, то авторитет всей власти снижается. Участие президента в играх, подразумевающих смену публичной позиции, народом не воспринимается. Для таких игр, наверное, существуют другие люди. Не могу судить об эффективности инвестиционной политики, я не экономист. Но сам факт, что последние предприятия, которые находятся у республики, уходят в чужие руки, лишает правящий режим очень важного морального козыря.

— Но в свое время и башкирский ТЭК был приватизирован.

— Так это и являлось моральным козырем новой власти, теперь утерянным. Когда шла приватизация БашТЭК, Рахимов ее оправдывал непреодолимым давлением сверху и необходимостью сохранить контроль над предприятиями, а затем уже и над деньгами за них, в самой республике. И еще — приватизация шла в рамках одного клана. При таком режиме БашТЭК обязательно делился с РБ. Вы знаете, что это все равно было воспринято всеми отрицательно, и никогда по-другому воспринято не будет. Любая приватизация стратегических предприятий населением справедливо воспринимается как неправедная: и неважно кому ушли активы, Рахимову или Абрамовичу, образно говоря. Мое мнение — стратегические предприятия должны быть в собственности государства. В этом плане импонирует позиция президента Республики Татарстан Рустама Минниханова, который заявил, что по доброй воле Татнефть никому не отдаст.

Вызов элите

— А как вы оцениваете перестановки в правительстве? Связано ли решение Хамитова возглавить кабинет с предстоящими выборами?

— В последнее время политология превратилась в шаманство. Люди начинают предсказывать. Я предсказывать не хочу, и не знаю, чем вызвано это решение, но я вижу, какие риски возникли после его принятия. Настоящие мотивы сосредоточения всей власти в одних руках может знать только сам Хамитов, и Кремль, естественно. В любом случае это шаг, подразумевающий большую ответственность. Теперь за любые промахи — которые допустит не только он сам, но и его окружение — винить будут Хамитова. Так народное сознание устроено. Назначение премьером Азамата Илимбетова в 2010 году было своего рода компромиссом, соблюдением национального баланса. Его отставка была воспринята болезненно, хотя заметным лидером он не являлся: баланс нарушили. По сути, в окружении президента сегодня не осталось весомых политиков-башкир. Многие шаги власти воспринимаются как вызов башкирской общественностью.

Заметный резонанс вызвало обращение президенту РБ по поводу нарушения этого баланса на всех уровнях власти, подписанное всеми заметными башкирскими организациями. В том числе лояльнейшим исполкомом Всемирного Курултая башкир, который сам Хамитов высоко оценил в том же интервью «Коммерсанту Ъ», противопоставив националистам: «там работают уважаемые и серьезные люди». Я скептически отношусь к некоторым из них, но когда подписывают все — это, наверное, сигнал. Удивляет легкомыслие пресс-службы АПРБ, заявившей, якобы значения этому сигналу не придают, а назначение кадров зависит не от национальности, а от деловых качеств. Но о деловых качествах никто не спорил, соответствие им вообще должно быть критерием безусловным. Речь шла совсем о другом критерии, необходимом в национальной республике — на соответствие приемлемому балансу национального представительства.

Он наш

— В свое время это народное сознание вполне лояльно отнеслось к назначению Хамитова.

— С одной стороны, в элитах это восприятие было сформировано Рахимовым, который попросил лояльно отнестись к новому руководителю. Понятно, что это было обусловлено переговорами с Москвой, но тем не менее. Моральная санкция Рахимова повлияла на единодушное одобрение кандидатуры нового президента в Курултае РБ. Рахимов прямо сказал: «Он наш, он свой». Они потом сразу поссорились, конечно, но это уже не суть. С другой стороны, оно было обусловлено усталостью РБ от самого Рахимова, которую осознавал и он сам. Тогда произошел раскол внутри самих башкирских элит (они «башкирские» условно: в каждой группе есть представители разных национальностей). Многие поверили в курс Хамитова на модернизацию политической системы. Все знали, что прежний формат себя исчерпал, систему надо менять. Поэтому многое из политики Хамитова было воспринято с энтузиазмом. Но менять не в духе новой «перестройки», а консервативной модернизации. Другой традиционное общество не примет. Но дальше пошли сложности — и все более явный курс именно на «перестроечную» риторику и практику. В результате раскол элит почти преодолен, но не в пользу власти: она получает все новых тайных и явных оппонентов на всех уровнях.

— Сейчас между Хамитовым и Рахимовым менее напряженные отношения?

— Хамитов недавно заявил, что отношения удалось нормализовать. Цитирую: «…Он на пенсии, занимается благотворительностью. Его фонд помогает республике. Как говорится, дай бог ему здоровья и пусть этой работой Муртаза Губайдуллович занимается дальше. Первые притирки наших характеров прошли, мы все-таки народ горячий, сейчас находим общий язык. Ни мешать, ни противодействовать ему мы не собираемся. А вот создать напряжение между мной и Рахимовым — это одна из задач людей, которые стараются вернуться во власть». Это — важное заявление. Скажем так, такой факт был бы очень ответственным критерием готовности Хамитова к возможным досрочным выборам.

По поводу людей во власти и вне власти, которые стремятся «создать напряжение между мной и Рахимовым», — мысль также интересная. Сужу по собственному опыту: после столь знакового заявления президента о примирении с Рахимовым у меня всего лишь взяло интервью популярное прорахимовское издания «Bonus» — и проблемы начались со следующего же дня, с самого «верха». Столь неадекватная реакция, считаю, исходит от людей, намеренно или невольно дискредитирующих главу РБ. Дело в том, что подобное давление при Рахимове было бы понятным: его режим по типу был закрытым, все это подразумевалось правилами игры и не нарушало легитимность власти. Напротив, режим Хамитова позиционируется как открытый, и практика, естественная при прежнем руководстве, легитимность нынешнего подрывает резко. В режимах открытого типа другие способы цензуры и контроля.

Не говоря уже о том, что я обществовед, а не политик, и как эксперт обязан отвечать на вопросы, и, конечно, не ставлю при этом никаких политических задач. Задача экспертов состоит в конструктивной аналитике, в том числе критического характера. Такая критика полезна и власти, и обществу, поскольку вытесняет критику деструктивную, для сведения личных и политических счетов.

Не надо расшатывать

— Вы занимаетесь оценкой радикальных исламских течений в РБ. Каковы последние замеры?

— Само по себе количество прихожан ни о чем не скажет, хотя и такой мониторинг ведется. Здесь важно понять, какой процент из них занимает радикальную позицию. Это сложно. Создан экспертный совет с привлечением ученых, общественных деятелей и религиозных авторитетов самых разных течений. Все они стремятся к диалогу. И вот с одной стороны есть это стремление к диалогу, а с другой — государство не имеет пока никакой внятной конфессиональной политики. Надо понимать, что радикализм у нас подпитывается не только изнутри по социальным причинам, но и извне. Мусульмане из неофициальных течений говорят: «Вы не представляете, что может прийти с Ближнего Востока». У нас в экспертном совете ИГИ РБ представлены все умеренные направления, включая тех же салафитов. И они не заинтересованы в радикализме. От радикализма республику сейчас бережет само наше население, его консервативный жизненный строй.

То, что мы делаем, по сути, научная работа на энтузиазме и гражданской позиции, а не масштабное наступление на научном фронте. Нужна мощная поддержка государства, у нас же, наоборот, сворачиваются научные учреждения. Им говорят, что они должны быть рентабельными. Странно, конечно: не бывает наука рентабельной сама по себе.

— Какие из вызовов, стоящих перед региональной властью, сегодня, на ваш взгляд, наиболее актуальны и требуют оперативного вмешательства?

— Нужно менять идеологическую и культурную политику РБ, чтобы охранять идентичность наших народов. У людей должно быть четкое понимание, что они — представители нации, защищаемой государством, у них есть определенные права и возможности. А если они на своей собственной земле оказываются в положении самого бедного народа? Башкиры, например, в основном компактно расселены в Зауралье, из них половина — сельское население. Сами знаете, на селе и в маленьких городах сложно живется. Экономический протест может наслоиться на национальный. Но выливаться он теперь будет не в националистические формы, а в этнорелигиозные. А это уже сфера, которую мы не умеем контролировать. Отсюда и занятные коллизии, когда совершенно противоположные оценки давали УФСБ по РБ и администрация президента РБ. Помните, ФСБ делала панические заявления о том, что выросло целое поколение, готовое взять в руки оружие (имелись в виду прежде всего башкиры, проживающие в горах)? А правительство, наоборот, утверждало, что все хорошо. Крайними являются оба этих заявления. С одной стороны, ни в коем случае не следует делать таких скоропалительных панических утверждений, потому что они только подогревают ситуацию. С другой — упрощать ситуацию нельзя. Типичный портрет самоубийцы в РБ — это молодой парень из башкирского села. Почему? Ведь голода нет, все в среднем как по всей РФ. Потому что людям сломали привычный образ жизни. То есть проблема именно в идентичности. Например, если бы власть РБ хотя бы не поддерживала идейно кампанию по оптимизации, а проще — закрытию школ на селе, это воспринималось бы легче, как стихийное бедствие. А с ее подтверждением властью это носит уже характер культурного садизма.

Более того, последние исследования в РБ московских социологов школы Л.М. Дробижевой показывают, что наибольшей легитимностью государство обладает именно в глазах башкир. До сих пор башкирская молодежь наиболее патриотична, верит в традиционные ценности, в патерналистский характер государства. Расшатывать эту опору порядка нельзя.

Именно среди башкир зафиксирован наибольший процент голосовавших за «Единую Россию» и КПРФ. Среди татар уже меньше, у русских еще меньше. Почему? Потому что русские и татары РБ — в основном горожане. Они более «продвинуты», но легче поддаются на политические манипуляции. А в башкирском селе оппозиция ассоциируется с маргинальностью, это — традиционное общество. Поэтому противники Хамитова, считаю, напрасно обольщаются по поводу формирования там массовых оппозиционных настроений. Протест накапливается, но он пока не политический. Осенью у оппозиции не будет серьезных шансов, но при существенном условии: если республиканская власть будет защищать интересы республики, причем защищать их так, чтобы население видело и ощущало эту защиту.

ЭКСПЕРТ-УРАЛ

В качестве иллюстрации к публикации данного интервью на нашем сайте приведена карта самоубийств в Республике Башкортостан из статьи: Львова И.Н. СОЦИОДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРИЗНАКИ И ОСОБЕННОСТИ НОСИТЕЛЕЙ СУИЦИДАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ В РЕСПУБЛИКЕ БАШКОРТОСТАН // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал), N 2(10), 2012.

Желтый — уровень самоубийств менее 40 человек на 100 тыс. населения (низкий уровень)
Зеленый — уровень 40-70 человек на 100 тыс. населения (средний уровень)
Коричневый — уровень самоубийств 70-100 человек на 100 тыс. населения (высокий уровень)
Красный — уровень самоубийств более 100 человек на 100 тыс. населения (очень высокий уровень)

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>