Ранний монотеизм в аграрном «языческом» ритуале татаро-чувашского межэтнического пограничья

«Бывают странные сближенья…»
А. С. Пушкин

Многие религиоведы с философской подготовкой отрицают применимость категории «монотеизм» к конфессио-культурным явлениям до Ветхого завета. Между тем, практически всё, что принимало канонический вид, имело традиционно-бытовое предшествие.

Космогония чувашского этнофутуриста Фомирякова-Кенина

И древние типы верований могут повторяться в развитых религиях, стадиально предшествуя им. Автор ограниченно использует устаревший термин «язычество» (которым обычно переводится параллельно существующее в Средневолжье и Приуралье на разных языках любопытное понятие «некрещенство»).

Действительно, к рассматриваемой ситуации в чувашском и соседнем татарском «некрещенстве» неприложимы ни понятие «политеизм» (многобожие), ни даже «(г)енотеизм» (главнобожие). Традиционные верования чувашей описывает, насколько удалось проследить, не модель «верховный бог — боги» (живущие на небе и сочетающиеся функциями), а, скорее, модель «бог — духи». У татароязычных же «язычников» схема мироосмысления аналогична, но ещё более проста.

В средневолжском «язычестве», или «некрещенстве», выделяется тюркское «пережиточно-тенгрианские» конфессиональное состояние и обрядовая практика у части чувашей границы Чувашии и Ульяновской обл., а также совсем уже немногочисленных татароязычных нехристиан в среде кряшен правобережного Кайбицкого (образован 19 апреля 1991 г.) р-на Татарстана.

Татарским языком здесь хорошо владеют многие чуваши, а татары-кряшены понимают чувашскую речь. И, по принципу родного языка, этноним «татары» (в отличие от части кряшен в левобережье и многих «низовых» нагайбаков Южноуралья) здесь прилагают к себе практически все (независимо от трёх вероисповеданий), и какой-либо политизации в самосознании здешних татароязычных жителей не наблюдается.

Для татар-православных, составляющих до 15% населения указанного района, автором предложено название «кайбúцкие кряшены» (ранее, в литературе, «молькеевские», или «подберёзинские»). Но следует учитывать, что субэтноним «кайбúцкие кряшены» конфессионально двусоставной. Местный кряшенский диалект и фольклор характерны и для кряшен, сложившихся в православной традиции и для т. н. «некрещёных кряшен» («чукынмаган корэшеннэр»). Это до 200 чел. в с. Ст. Тябердино (Иске-Тярбит) с выселкой с. Камылово Кайбицкого р-на.

В этноконфессиональном отношении дуалистично и соседнее население, чуваши-анатри. Помимо православных и вместе с ними, в 7-и приграничных сёлах здесь проживают 5-6 тыс. чел., тоже именуемых и именующихся «некрещёными» («тêнекêмен»).

Более того, возник особый подтип верований в близлежащих (до 20-и км) и по традиции «взаимобрачных» чувашском с. Байбахтино (иначе – Трёх-Изба, Виш-Пюрт) Комсомольского р-на Чувашии и сс. Ст. Тябердино и Камылово.

Такую «свою» веру эти соседние этноконфессиогруппы считают «главной» и «исконной», первенствующей перед православием и исламом. Хотя на практике она оказывается синкретичной, обнаруживает и древние истоки, и явное влияние соседних мировых религий.

Основу её составляет образ верховного бога, тат. «Аллá», чув. «Турá». На уровне низших образов поклонения повсюду прослеживается культ «киреметей» и особенности ритуалов (между Тябердиным и Камыловым – сосна «кирэмэт агаш» и «этэч тибэгэ» – укромное место для принесение в жертву домашней птицы).

В качестве стимула такого «стихийного единобожия» учёные рассматривают соседнее исламское влияние (Д. Месарош из Венгрии, его полевые исследования в Средневолжье на рубеже XIX-XX вв.). Но монотеистические тенденции очевидны в общетюркском древнем «тенгрийстве» (С. Г. Кляшторный), или «тенгрианстве» (Л. Н. Гумилёв, О. О. Сулейменов, Р. Н. Безертинов).

Вплоть до того, что «монотеизм тенгрианства» (как допустимое внеисламское единобожие — «таухид») был признан отдельными видными руководителями мусульманства в России (Т. С. Таджуддин, его выступления в прессе в 1997-98 гг.).

Название верховного бога, чув. «Турá», явно соотносится с др.-тюрк. и монг. «Тенгри» в том же значении. На диалекте кайбúцких кряшен «тэре» – «икона, образ» (у их собратьев в левобережье, как и в лит. яз. – «крест»). Да и сам топоним «Тябердино» произошёл от похороненного здесь же, жившего в нач. XYI в. богатыря Тянгри-берды.

В чувашских 7-и «некрещенских» селениях, в татароязычных сс. Ст. Тябердино и Камылово сохранился поминальный обряд общественной «большой свечи» («аслâ çурда», «зур шам»). Для чего совместно создаётся из домашнего воска массивная и рукотворная, спирально закрученная свеча, которую зажигают и в течение ночи «раскручивают» (тат. «шамны яндыру, эйлэндеру»).

Следует сопоставить с известной (нач. XX в.) марийской, вновь энергично проявившейся в современной Мари Эл, «языческой», (г)енотеистической сектой «кугу сорта» (тоже «большая свеча» как символ общности единоверцев). Можно обоснованно утверждать о «средне-волжском круге» культур и верований, сложившихся в условиях аграрного ХКТ, под булгарским влиянием (булг. «сорта, сурда, шурда» – «свеча», кыпч. однокоренное «джарúт, жарыт / ярúт» – «луч», «свет»). У татароязычных «чукынмаган» бытует, как можно было убедиться, иное слово, диал. «шам» (лит. яз. «шэм» – «свеча»), совпадающее, кстати, в персидском и калмыцком языках.

Интерес представляет и второй прослеженный, ключевой в «некрещенской» ареальной подобщности «Тябердино — Байбахтино» ритуал. Это «курман-байрам в день св. Петра и Павла», т.е. 12 июля ежегодно. Пожертвовав накануне «белое» животное или птицу (гусь, барашек) в этих двух местностях трое старейшин с блюдами в руках, буханкой ржаного хлеба новой выпечки встречали солнечный луч молитвой (текст, на двух языках, удалось записать): «О, Тура (Алла), свет Природы (иначе – «окружающий мир, всё вокруг») и наш кормилец, не оставь нас милостью впредь!»

В полном виде такой утренний аграрный ритуал не отмечен в других, кроме Байбахтина, чуваш. сёлах «тêнекêмен». Хотя в фрагментарном виде отдельные его компоненты (старцы-руководители обряда; блюдо; хлеб или каша; белое животное или птица) встречаются или отмечались ранее (Д. Месарош).

Но в татароязычной общности совершенно идентичные обряды отмечались также и в среде кряшен левобережья – Чистопольском уезде (II-ая пол. XIX в.), Лаишевском (1910-12 гг.), Елабужском (полевые данные автора, 1993-99 гг.). Более того, почти точное соответствие (строевой праздник – «курман на Петраý») имелось у казаков-тюрок, нагайбаков (христиан из татар, менее калмыков, а также немногих мусульман – в челябинском Южноуралье), существовало до 20-х гг. XX в., с попыткой возродить его в 1990-х гг.

Пространственный «разрыв» ритуала прежде наверняка отсутствовал. И проявляется ныне, когда до деталей совпадают ритуалы в очень отдалённых пространственных точках. И возникает ситуация наподобие «круга магического камня «ядá / джадá» (С. Е. Малов) в самых различных пунктах нынешнего тюркского мира – от мест проживания реальных тюрок-шаманистов до ареалов, вполне мусульманских или православных.

Таким образом, материал приграничья правобережного Татарстана и Чувашии, Ульяновской области позволяет рассмотреть вероисповедную ситуацию как любопытную и многообразную (в т. ч. в (суб)этнокультурном отношении) – в плане сохранения древних верований и многоуровнего синкретизма мировых религий с ним и между собою, следов взаимодействия древнетюркских (в т. ч. волжских булгар), кыпчакско-тюркских и финно-угорских народов. В рассматриваемом здесь специально небольшом араеле соседство с чувашами «подкрепляло» необычное татаро-кряшенское «некрещенство» (!), способствовало его сохранению. А обратное влияние родственников и соседней, «некрещёных» татар, способствовало применению среди чувашей ритуала, характерного ранее для правобережного Татарстана и (через переселенцев-нагайбаков) вплоть до Южного Приуралья.

Викторин Виктор Михайлович

(г. Астрахань, Администрация Губернатора области)

Разные аспекты проблемы в этноконфессиональном, историко-религиоведческом и структурно-этническом ракурсе были освещены автором ранее, см. более подробно:

Викторин В. М. Этноконфессиональные реликты-совпадения в татароязычной общности («Курман-байрам» на Петров день у тенгриан, кряшен и нагайбаков). – В сб.: Этническое единство и специфика культур Матер. I-х Санкт-Петербург. этнографич. чтений. СПб.: [Росс. этнографич. музей]. 2002 – С. 86-89.

Викторин В. М. Сезонно-ритуальные «схождения» у татароязычных этногрупп от правобережья Волги до Южного Урала (тенгриане, кряшены и нагайбаки). – В сб.: Этнос – культура – человек. Матер. М/н науч. конф. к 60-летию проф. В.Е.Владыкина. Ижевск: Изд-во «АНК». 2003 – С. 95-99.

Викторин В. М. Этноконфессионально-специфические группы в структуре этносов на рубежах Евразии (монотеизм – рецепция и связь верований – соотношение общин). – В сб.: Россия и Восток: проблемы взаимовлияния. Матер. VI-ой М/н конф. Волгоград: Изд-во ВолГУ. 2003 – С. 155-166.

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>