Роль институтов модерна в противодействии религиозному экстремизму среди молодёжи Башкортостана

В современном мире, где возрастает роль социально-экономических, политических и культурных взаимоотношений, также растет необходимость межрелигиозного и межкультурного диалога. Одним из опаснейших факторов дальнейшего развития цивилизации является рост религиозно-политического экстремизма.
И можно сказать, что в настоящее время наибольшую угрозу для общества представляет не просто экстремизм, а религиозный экстремизм, который характеризуется приверженностью к крайним толкованиям вероучения и методам действия по распространению своих взглядов и реализации своих целей. Характерная черта религиозного экстремизма – крайняя нетерпимость к инакомыслию, ко всем инаковерующим и, особенно, к неверующим, ксенофобия, проповедь своей исключительности и превосходства над окружающими. Религиозный экстремизм имеет проявления в сфере политики, культуры, межнациональных отношений. В этих случаях он выступает в качестве религиозной мотивации или религиозного оформления экстремизма политического, националистического и т.д.[1, с. 9].
Религиозный экстремизм и радикализм проявляется в современном мире в разных формах. Однако следует отметить, что само название и широкое практическое использование в научном, общественном обороте, к примеру, выражения «исламский экстремизм» вызывает серьезные дискуссии, как среди экспертов, так и общественности.
Между тем по мнению ряда исследователей «радикальный исламизм» – это «комплекс искажённых интерпретаций мусульманства (ваххабизм, салафизм и др.), основанных на неверном толковании понятия джихада – священной войны. В классическом Исламе джихад – это, прежде всего, борьба человека со своими страстями, с слабостями, с самим собой, а во вторую очередь, борьба с врагами религии, ведущаяся в защитных целях. Радикальные исламисты трактуют джихад как войну за «очищение мира от скверны», при этом под понятие «скверна» подпадает всё, что не соответствует их фундаменталистскому пониманию религии» [1, с. 10].

В свою очередь, в силу наличия в современной социально-политической и специальной научной литературе различных интерпретаций понятия «исламский экстремизм» религиоведы А.Б. Юнусова, Д.С. Вояковский предлагают более конкретное определение этого явления, под которым понимается «идеологическая доктрина и основанная на ней политическая практика, характеризующиеся нормативно-ценностным закреплением идеологического, политико-мировоззренческого и даже вооруженного противостояния мира «истинного ислама» миру «неверных» вовне и миру «неистинной веры» внутри ислама и требующих абсолютного социального контроля и мобилизации своих сторонников» [2, с. 10].
Следует отметить, что религиозный экстремизм сегодня постепенно становится актуальной социальной проблемой (особенно среди «мусульманских» народов РФ), поскольку на фоне растущей архаизации российского общества, постепенного ослабления институтов и практик Модерна заметно расширяется общественная база для деструктивных форм социального мировоззрения и поведения. Особенно это становится характерным для новой, постсоветской молодежи, значительная часть которой находится в состоянии латентной фрустрации и кризиса идентичности.
На фоне отсутствия «социальных лифтов» и несформировавшейся мотивации позитивных установок, кризиса культуры и духовной дезориентации молодежь становится все более восприимчивой к радикальным идеям. Отмечены попытки расширения сферы влияния некоторых организаций, использующих псевдорелигиозную и националистическую риторику, путем прикрытия своей экстремистской деятельности под маской легальных форм общественной деятельности. Все это создает предпосылки к увеличению количественного состава националистических группировок и популяризации экстремистской идеологии.
Радикальные формы ислама, неоязычества, некоторых новых религиозных движений, также представляют серьезную угрозу общественной безопасности.
Основными источниками экстремизма являются: смена ценностных оснований развития общества; отсутствие объединяющей идеологии; трудно разрешимые социальные проблемы, усиленные кризисом; коррупция как главный фактор, порождающий и оправдывающий любые действия, направленные на противодействие власти; снижение общего культурного уровня населения, многочисленные «фобии»: русофобия, исламофобия и другие. Также его стимулируют: растущее социальное расслоение общества на бедных и богатых, духовная дезориентация населения, незатухающие противоречия между некоторыми течениями в Исламе и проч. Экстремизм продолжает поиск и пополнение своих рядов, пользуясь бездействием общества и государства.
В последние годы в России отмечается активизация ряда экстремистских движений, которые вовлекают в свою деятельность молодых людей. По экспертным оценкам в среднем 80% участников организаций экстремистского характера составляют лица, возраст которых не превышает 30 лет.
Ситуация относительно уровня религиозности современной молодежи Республики Башкортостан в целом не отличается от общероссийских тенденций, а имеющаяся (небольшая) социологическая эмпирика, позволяет сделать вполне определенные выводы.
В частности, в 2005 г. в рамках научно-исследовательского проекта «Современное состояние этнокультурных отношений в Республике Башкортостан: этносоциологическое измерение», были опрошены студенты высших учебных заведений РБ (дневных и заочных отделений) [3]. В исследовании приняли участие респонденты в возрасте 18-25 лет. Состав выборки среди представленной возрастной категории составил: башкиры – 35,6%, русские – 26,2%, татары – 33,1%, представители других национальностей (чуваши, марийцы, удмурты, украинцы, белорусы и др.) – 5,1%.
Тогда большая часть респондентов молодого поколения идентифицировала себя как людей верующих. К «верующим, но не соблюдающим обычаи и обряды» отнесли себя 51,6% респондентов, к «верующим и соблюдающим обычаи и обряды» – 27,4%. Количество «колеблющихся» составило 6%, к атеистам отнесли себя 2,4%.
Также были респонденты, которые отметили, что, несмотря на то, что они неверующие люди, но уважают чувства тех, кто верует (8,4%). Остальные 2,7% затруднились ответить и 1,5% респондентов выбрали вариант – «мне все равно».
Кроме того, среди тех респондентов, кто относит себя к верующему человеку, вне зависимости от соблюдения или не соблюдения ими всех обычаев и обрядов, был задан вопрос по посещению мечети, церкви и др. Подавляющее большинство этой группы респондентов (72,6%) отметило, что посещают мечеть, церковь (из них «не часто» – 54,6%, «по праздникам» – 10,3%, и «часто» – 7,7%). При этом 17,3% респондентов хотели бы посещать мечеть, церковь и т.д., а 10% отметили свое нежелание посещать их. Данная тенденция зафиксирована у всех респондентов 18-25 лет вне зависимости от национальности и пола.
Проведенный в 2013 г. на базе БАГСУ уже общереспубликанский социологический опрос дал более конкретную картину по религиозной идентичности у молодежи Башкортостана. Так, по его результатам удалось выяснить, что 20,1 % отпрошенных не относят себя к верующим, 60,4 % респондентов относят себя к верующим, но не соблюдают религиозные обряды, только 8,4 % считают себя верующими, а 11,2 % респондентов затруднились с ответом [4, с. 135].
По мнению исследователей, проводивших данный опрос, «большинство молодежи признает свою принадлежность к вере, но не ориентируется на религиозные институты. По данным опроса, 59,0 % опрошенных относят себя к исламу, 36,7 % – к православию и 4,3 % – к другим религиям.
Как считают социологи, «в молодежной среде предрасположенность к религии преобладает над установкой на атеизм. Распределение по месту проживания подтвердило тот факт, что в меньшей степени влияние религиозных институтов осуществляется в крупных городах. Так, в группе молодых людей, которые не относят себя к верующим, большую долю составили жители г. Уфы (25,7 %). Данные исследования показывают, что религиозность молодежи носит конформистский характер: есть желание быть как все, называться верующими (мусульманами, православными), время от времени вести себя как верующие, т. е. отмечать религиозные праздники, проводить обряды никаха, венчания, крестить детей, однако по-настоящему всерьез приобщаться к вере молодые люди не намереваются» [4, с. 135].
Проведенное в ноябре 2016 г. Центром гуманитарных исследований Министерства культуры РБ социологическое исследование по теме «Состояние межнациональных и межконфессиональных отношений в Республике Башкортостан», также подтвердило сохранение данных тенденций в этой сфере.
Опрос был проведен в крупных городах и районах республики, выборка составила – 1201 человек, в том числе молодежь в возрасте от 18 до 30 лет.
Результаты социологического исследования показали, что к верующим (то есть соблюдающих все религиозные обряды и обычаи своей веры) относит себя лишь 8,7% опрошенных из числа молодежи. Подавляющее большинство (62,0%) респондентов причисляют себя к верующим, но не соблюдают религиозные обряды. Достаточно высок процент тех, кто колеблется между верой и атеизмом – 9,0%; атеистов, но толерантно относящихся к верующих – 8,7%; нетерпимых атеистов оказалась лишь 0,6% из числа опрошенной молодежи. Процент затруднившихся с ответом, по сравнению с 2013 г., остался на прежнем уровне (11,0%).
Сравнительных анализ результатов приведенных выше социологических опросов (2005, 2013, 2016 гг.) позволяет сделать вывод о том, что:
– для подавляющего числа молодежи РБ (62%) в целом свойственен «светский» тип мировоззрения, а религиозная идентичность носит больше «парадный» характер, то есть когда религиозные ценности в большинстве своем трансформировались в ходе промышленно-индустриальной модернизации, ушли в прошлое, но еще сохранились на «парадном» уровне;
– количество активных или «реальных» верующих (то есть живущих опираясь на религиозные установки в повседневных практиках) не превышает уровня 8-9% от общего числа молодежи РБ, кроме того нет в настоящий момент и заметного роста данного показателя [5], что в целом характерно и для всего населения региона.

Таким образом социальная база для распространения прежде всего исламского религиозного экстремизма в Башкортостане (поскольку речь идет о «мусульманской» республике, где башкиры и татары составляют более 50% от общего числа населения), является относительно небольшой. Соответственно преувеличивать угрозу радикализации исламского сегмента было бы ошибочно. Тем не менее, на наш взгляд, в регионе всё же наблюдается определенный рост противоречий в этой сфере, особенно в условиях наметившегося кризиса в официальных духовных структурах (ЦДУМ России, ДУМ РБ), а также направлений связанных с «традиционным исламом», в котором также сегодня существуют группы деструктивного характера. К примеру, как отмечают современные исследователи: «За последние 20 лет произошло значительное омоложение кадров духовенства Республики Башкортостан, на фоне которого прослеживается тенденция конфликта поколений, передела сфер влияния духовных деятелей с традиционными взглядами и молодых, радикально настроенных, имамов» [6, с. 180]
Последнее создало благоприятные условия для усиления и распространения течений и группировок просалафитского толка в РБ, которые в настоящий момент усилено стремятся дистанцироваться от идеологии ваххабизма, тем самым постепенно легитимируясь в общественном сознании. Между тем, по мнению известного религиоведа А.Б. Юнусовой, «в современной практике салафиты лишь на словах отличаются от ваххабитов, стремясь занять собственную идеологическую нишу и завоевать доверие мусульман», в то время как «местное население не различает ни тех, ни других, доверчиво относится к представителям фундаментализма как к носителям «настоящего» или «традиционного» ислама, поскольку само является достаточно невежественным в отношении знаний Корана, Сунны, ислама в целом» [2, с. 52].
Кроме того, как показывает практика салафиты более адаптивны к запросам исламской молодежи, они социально мобильны и могут, в отличие от традиционного мусульманского духовенства, находить общий язык с молодым поколением. С одной стороны – исламский фундаментализм является движением относительно небольшого меньшинства, так как подавляющее число современных мусульман исповедует «традиционный ислам». С другой – высокая политическая и медийная активность фундаменталистов, а также широкое использование ими террористических методов борьбы в мире способствуют широкой известности именно этого направления.
Другим словами, в установках современного исламского фундаментализма заложены некоторые элементы, которые парадоксальным образом частично резонируют с парадигмой Модерна. К примеру, как считают некоторые исследователи, в их идеологии вполне модернистскими являются идея равенства всех верующих перед Богом, отсутствие клира, идея индивидуального отношения к вере. В то время как в «традиционном исламе» эти тенденции в значительной степени стерты под влиянием этнических и иных социокультурных влияни.
В любом случае исламский фундаментализм является сложным социологическим явлением, требующим внимательного и детального исследования. И совсем неверным является расхожее представление о нем как о крайнем выражении архаики. Традиционный ислам и особенно суфизм намного более архаичны, нежели ваххабитские теории.
В целом же между исламским социальным нормативом и секулярными формами общества Модерна западного (либерального) типа существует жесткое противоречие, которое может решаться в формате либо-либо. Либо ислам настаивает на своей социальной матрице, и это означает отказ от Модерна, либо мусульмане принимают секулярные, демократические и либеральные схемы, но при этом отказываются от части своей религиозной идентичности.
Для наших реалий подобный путь является, на наш взгляд, довольно радикальным, особенно если учитывать тот факт, что современное российское общество по многим социокультурным параметрам можно отнести к обществу традиционного типа. Это означает, что исторически сформировавшиеся в нашей стране традиционные религиозные конфессии могут в определенной степени послужить ресурсом модернизационных изменений в рамках консервативной доктрины реформ, либо же занять свою нейтральную нишу в структуре постсоветского социума. В тоже время параллельно с этим процессом, необходима четкая линия со стороны государства на усиление и повышение роли институтов Модерна (в том числе и на региональном уровне), которые постепенно начинают испытывать серьезный кризис, особенно на фоне растущей архаизации общественных отношений [7].
На первом этапе такими мерами могут стать:
– повышение образовательного и культурного уровня населения РФ, особенно у молодежи;
– четкое определение понятий «традиционного ислама», а также перечень течений и групп, отнесенных к «религиозного экстремизму»;
– укрепление и модернизация деятельности традиционных религиозных структур;
– наконец, демонтаж и противодействие экстремисткой мифологии, проникшей в постсоветский период в сознание некоторых групп населения России [8, с. 84].

Азамат Буранчин

Список литературы:

1. Профилактика экстремизма в молодёжной среде. Учебное пособие для педагогов и специалистов по воспитательной работе/ Под ред. Т.А. Хагурова. Краснодар: Парабеллум, 2015.
2. Вояковский Д.С., Юнусова А.Б. Интервенция радикальных идеологий в российское исламское пространство. Уфа: БГПУ, ИЭИ УНЦ РАН, 2011.
3. Шакурова Г.Р. Современная молодежь Башкортостана // Ватандаш, 2006. № 12.
4. Современная молодежь Башкортостана: тенденции и проблемы развития: коллективная монография / Под ред. Г.А. Малофеевой и Р.Р. Яппаровой. Уфа: Мир печати, 2016.
5. Большой процент верующих (27,4%) среди студентов ВУЗов республики по опросу 2005 г. вряд ли связан с ростом религиозного фундаментализма в этой среде (то есть там, где его уровень по определению должен быть низким); вероятнее всего носит локальный характер или исследование выполнено с использованием другой методики.
6. Хабибуллина З.Р. Мусульманское духовенство в Республике Башкортостан на рубеже XX–XXI веков. Уфа: Мир печати, 2015.
7. Абдрахманов Д.М., Буранчин А.М., Демичев И.В. Архаизация российских регионов как социальная проблема. Уфа: Мир печати, 2016.
8. Бабинцев В.П., Заливанский Б.В., Самохвалова Е.В. Этнический экстремизм в молодежной среде: диагностика и перспективы преодоления. Мир России. 2011. Т. 20. № 1.

Источник: Противодействие распространению идеологии экстремизма и терроризма среди молодежи: Материалы Межрегиональной научно-практической конференции по профилактике экстремизма. Уфа: «Мир печати», 2017. С. 100-108.

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>