Кавказ мужественный, агрессивный и вертикальный. Кавказские мужчины красивы и статны, гордо «несут себя». Казалось бы, на Кавказ должна стремиться Любовь, ведь как таких людей не любить? Но Любви, субстанции Любви на Кавказе нет. Я искал её там, но не нашёл. Марс есть, а Венеры нет.
Вернее не так. Любовь всё равно стремится на Кавказ, но джигиты её не видят. Словно герои чеченских картин Алексея Гинтовта — стальные мужчины-клинки, танцующие стрелы! На горцев расширяющимися евангелическими глазами взирают бисерные горлицы. Но зрачки воинов развёрнуты в другую сторону: к славе, сражению, наживе.
Если бы взгляды голубей и боевиков скрестились – всё было бы по-другому.
Вертикаль соединилась бы с горизонталью, а Русская Ризома решила бы постмодернистское уравнение, проблему «отсутствующего Центра».
Русская цивилизация – цивилизация Богородицы, Россия хранима Небесной Девой и в своих изначальных архетипах самое есть Любовь. Французский структуралист Арто восхищался русскими «мягкими знаками», сатанел от простого нашего слова «деревьььььььья»! Россия может смягчить одуревший от собственной каменности кавказский «твёрдый знак». И нам это ничего стоить не будет. Стихия Русской Любви запечатлена в Русской Равнине, мы можем полюбить весь мир, а можем только Кавказ. Это то очарованное преимущество, которое подарил великороссам особенный Русский Бог.
Мы можем взорвать кавказские горы, а можем пойти туда крестным ходом, везя с собой горским малышам подарки и детские игрушки, неся впереди светлого похода Толгскую икону Божьей Матери, когда-то увезённую на Богородичный Север святым Фёдором Ярославским. Шествие из Ярославля – Града Любви и иконописных зелёных волн в Чечню, где по ночам покойники играют военные марши. Это будет символическое умиротворение Кавказа, возвращение на центральные вершины евангелической субстанции Любви, восемьсот лет назад, покинувшей сии дикие края.
Мы можем и так – и так. Взорвать две горы, а потом принести на Кавказ Любовь. Выбить противнику в драке два зуба, а потом расцеловать его и прижать к сердцу, бьющемуся, как пурпурный голубь. Вынуть его из сукровицы груди и подарить врагу, и тем победить и его и себя, и жизнь, и смерть, и все невидимые миры.
«Грудь обнажена – прозрачная, как голубоватый студень, тихо колышется, а из груди, что из яйца, выклёвывается птичья беленькая головка; глядь из кровавой, испоротой груди, пурпуровую кровушку точащей, выпорхнул голубок, будто свитый из тумана, – ну летать!»
Эти строки-струны из романа Андрея Белого «Серебряный голубь», как лютня озвучивают наше сегодняшнее положение.
Русские люди, глядя на своё отражение в коралловых норах московского метро, отныне могут всё. Русские кровавогрудые голуби вылетают из подземки на Кавказ в сторону созвездия Голубя, неся на крылах Царство Святого Духа.
Павел Зарифуллин.
