антропология

Братья бога огня

«Неантропы осваивали новые земли не одни, впереди них шел бог, Священный огонь,» — Герман Садулаев продолжает свои антропологические рассуждения.

Начало: Симбиотическая антропология как альтернатива физической

В верхнем палеолите, около сорока тысяч лет назад, средняя полоса Евразии от Испании до Сибири была покрыта степями, или, можно сказать, одной великой окололедниковой тундровой степью, называемой ещё «мамонтовыми прериями». Климат был скорее прохладным, чем суровым. Атмосфера была сухой, небо чаще всего ясным, солнечных дней в году было много. Лето было коротким и не жарким, но очень солнечным. Зима была холодной, но не вымораживающей насмерть всё живое и малоснежной. В общем, вполне можно было жить. Ландшафты ледникового периода в Евразии и Северной Америке вовсе не были похожи на современную Антарктиду или на Арктику. Даже современная тундра гораздо холоднее и скуднее на жизнь, чем были тундровые степи в эпоху палеолита. В «мамонтовых прериях» паслись многочисленные стада крупных травоядных животных: мамонтов, бизонов, шерстистых носорогов, лошадей, оленей. Из-за гигантизма самых известных видов фауны ледникового периода её называют «мегафауной». За короткое, но яркое лето вырастали двухметровые травы, которые высыхали на корню и становились «сеном» для стад. Еда для травоядных была в изобилии круглый год, и зимой не покрывалась снегом. Травоядные паслись в степи, на травоядных «паслись», то есть, охотились хищники: пещерные львы, гигантские гиены, волки. В целом всё очень напоминало современную африканскую саванну, только припорошенную снегом зимой.

Симбиотическая антропология как альтернатива физической

Прачеловек — не хищник и не охотник, считает Герман Садулаев. Человечеству удалось выжить и эволюционировать благодаря биологическому симбиозу с волками и оленями, которые с тех времен стали дружественными тотемами

Главное в биологической жизни человека, как и в жизни любого другого существа и вида – это еда. Даже размножение возможно только при наличии достаточной кормовой базы. Поэтому, начнём с самого простого: какое место занимает человек в пищевой цепочке, в этой основной и естественной иерархии живой природы? Физические антропологи провозглашают, как само собой разумеющееся, что человек по преимуществу хищник. Физические антропологи прямо и победно заявляют, что древний человек оказался самым успешным хищником неолита. С охотничьей деятельностью человека связывают даже такие катастрофические изменения, как исчезновение целых видов, таких, как пещерные медведи, саблезубые тигры, шерстистые носороги и мамонты. Их останки во множестве находят на стоянках древнего человека. И вымерли они в то же время, когда размножился и расселился человек. Совпадение? Не думаем – говорят физические антропологи. Хотя кости древних лошадей и северных оленей тоже находят, но ни лошади, ни олени, тоже бывшие объектом охоты, почему-то не вымерли. Но это другая история. С охотничьей деятельностью человека связывают и развитие специфически человеческих форм мышления, коммуникации, речи, организацию и возникновение собственно человеческого общества (в одиночку мамонта завалить невозможно, и вот люди объединились, научились планировать, общаться, организовались в охотничью артель и смогли завалить мамонта).

Страшная тайна антропогенеза

Выступление писателя Германа Садулаева в рамках лекториума «Философия антропогенеза» проекта «Белая индия» в сентябре 2018 года в Клубе культуры чтения «Буквоед»

Философия антропогенеза. Антропогенез — это возникновение человека, человечества. Сейчас это более корректно называют ещё антропосоциогенез. Потому что возникновение человека и возникновение человеческого общества это один и тот же процесс. Во всяком случае, учёные нам говорят, что всё уже известно. Найдены все промежуточные звенья. Показывают нам и кучи черепов, и костей. Всё, как человек возник. Но, похоже, они ответили не на тот вопрос, который мы задавали. Когда мы задавали это вопрос, как возник человек, мы хотели понять, почему он возник и зачем.

Ответы у нас есть на следующие вопросы: каким образом у человека сформировалась такая челюсть с такими зубами, такие конечности и такой череп. Наука прекрасно справляется со всеми промежуточными прогнозами и историями о том, как нечто развивалось, эволюционировало. Но всегда мы наблюдаем большой пробел в скачках и в возникновении чего-то принципиально нового.

Допустим, наука до сих пор не может нам сказать, как материя возникла из ничего. Есть концепции про большой взрыв, когда сингулярность взорвалась. Но это слова, они ничего не объясняют, они заняли место прежних космогонических мифов в сознании людей. На самом деле никто не понимает.

Как возникла материя, как в неживой материи возникла жизнь, и как в биологической жизни возник человеческий разум? На эти вопросы на самом деле у науки нет ответа просто потому, что его не может быть, поэтому такие вопросы скорее адресованы философии. Философия может ответить на вопрос, как происходят такие кардинальные трансформации. Философия должна дать дорожную карту естественным наукам, чтобы ученые наполнили эту дорожную карту конкретным содержанием. Сейчас естественные науки наполняют дорожную карту исследований по парадигме качественного скачка, когда накапливаются количественные изменения, потом происходит качественный скачок, появляется новый вид.

В Центре Гумилёва состоится вечер в честь народов Гиндукуша

24 мая в Московском Центре Льва Гумилёва Святослав Каверин, исследователь народов Гиндукуша, выступит с докладом об истории и культуре бывшего Кафиристана – афганской провинции Нуристан и соседних областей.

Коллекции нуристанских предметов представлены в ведущих мировых музеях, но не в России. С 1962 года тщательно подобранная коллекция хранится в собрании Кунсткамеры (МАЭ РАН), но не экспонируется. Литературу также нелегко найти. О том, как эта тема становится доступнее для российской публики, и пойдёт речь. Рассказ дополнят документальные фильмы разных лет.

Народы афгано-пакистанского пограничья, говорящие на дардских и нуристанских языках, сохраняют с иноязычными соседями ряд общих субстратных черт в искусстве, фольклоре и быту. Более тысячи лет на Среднем Востоке продолжался переход маздеистов, буддистов, индуистов в ислам. Старые традиции сохранялись в Кафиристане – труднодоступных горных районах, населённых языческими племенами. Исламизация завершилась в 1896 г. утверждением власти кабульского эмира над областью, получившей новое название Нуристан («страна света»). Но по сей день на прилегающей территории Пакистана часть народа калашей сохраняет аутентичную религию, постепенно уступая модернизации.
Наследие доисламской эпохи охватывает весь Гиндукуш. Антропоморфные изображения – статуи божеств и героев и намогильные фигуры предков – сохранялись только у горцев (кафиров), и только для них характерно использование мебели. В архитектуре, прикладных ремёслах, традиционном костюме прослеживаются элементы, общие для горных народов этого региона. Анализ таких взаимосвязей позволяет судить об их этногенезе и реконструировать элементы материальной и духовной культуры их предков – что делает исследование культуры горцев Гиндукуша перспективным.

Ленин и Тотем

Выступление Павла Зарифуллина на семинаре «Скифской Академии» 8 ноября 2014 (Берсеневская набережная, Центр Гумилёва)

Видео — Михаил Колодинский

Что такое тотемизм?

Как ни странно при изобилии этнографической литературы, внятно на вопрос не ответил ни один антрополог.
Кроме известного определения:
Тотемизм — некогда весьма распространенная и ныне ещё существующая религиозно-социальная система, в основании которой лежит своеобразный культ так называемого тотема. Термин этот, впервые употреблённый Лонгом в 1791 году, заимствован у североамериканского племени оджибва, на языке которых totem означает название и знак, герб клана, а также название животного, которому клан оказывает специальный культ. Нет такого объекта, который не мог бы быть тотемом, однако наиболее распространёнными (и, по-видимому, древними) тотемами были животные. Но это всё вы можете прочесть в Википедии. Я тут, дорогой читатель, вас ни чем не удивлю.
Кроме того, что понятие тотема и тотемизма у антропологов поныне плавающее. Они ухватывают мистический процесс, что запускает вокруг себя тотем, но не могут залезть в его суть. Тотем отказывается фиксироваться, плясать под дудку антрополога.

Космология и антропология магического театра

Архаичные мистерии

С древнейших времен человечество практикует мистерии, в которых происходит замещение личности медиума на сверхъестественную сущность. По всей видимости, эта практика сложилась уже во времена палеолитических охотников, имитировавших голоса и повадки зверей и птиц для управления их поведением. Магические трипы в теле тотема до сих пор распространены среди последователей архаичных культов в джунглях Амазонии, Экваториальной Африки и Юго-Восточной Азии, а также в тайге, тундре и на высокогорьях Евразии и Америки. Практикующие подобные путешествия шаманы являются настоящими оборотнями, их действия на момент ритуального транса начинают воспроизводить поведение тотемного покровителя, дух которого вселяется в шамана.

«Один мог менять свое обличье. Тогда его тело лежало, как будто он спал или умер, а в это время он был птицей или зверем, рыбой или змеей и в одно мгновение переносился в далекие страны по своим делам или по делам других людей.»
Снорри Стурлусон. Круг земной. Сага об Инглингах, VII.

Цель всякой мистерии – внушить аудитории состояние транса, интуитивной открытости. Чем глубже транс – тем больше центр восприятия человека сдвинут в сторону особого шаманского сна, представляющего собой, образно говоря, магическое зеркало синестезии (гр. «единство чувств»). Эффект синестезии лежит в основе второсигнальных (или мыслительных) способностей гомо сапиенса, позволяя последнему парадоксальным образом соединять реальность и ее условные обозначения в единый дискурс «разумной действительности».

Тотемы для новых племён Белой индии

На Летнее Солнцестояние в питерском кулуаре «Реставрация нравов» состоялся очередной лекториум проекта «Белая Индия». Гости услаждали свой слух лидером «Новых Скифов» Павлом Зарифуллиным, петербургским писателем Германом Садулаевым и философом-фундаменталистом Александром Секацким. Встреча была посвящена теме сколь простой, столь и запутанной — тотемическому животному-символу России.

Лекторы задумали сменить «русского медведя» на другое тотемическое животное и таким образом вернуть Россию на свой изначальный евразийский путь. В тендере на зверя-покровителя предлагались удивительные варианты.

Тотемные войны

Медведь стал символом России относительно недавно, являясь до этого не тотемом России, а скорее табу. Неспроста русский язык утратил истинное название медведя и сохранил лишь эвфемизм – «ведающий медом». В сказках медведь крайне редко выступает в качестве помощника главного героя, часто вредит ему и мешает жить. Медведь разрушил теремок, в котором селятся звери, он глуп, его обманывают с дележом «вершков и корешков», ленивый, неповоротливый, спит большую часть года, неряшлив и злобен. Назначение его главным тотемом России могло произойти только в результата проигрыша в Великой тотемной войне.
Однако, несмотря на это, истинные тотемы прорываются сквозь спящее коллективное бессознательное. Например, волк Забивака, понравившийся народу сразу же, как началась рекламная кампания футбольного чемпионата.

Владимир Видеманн: «Я нашёл гору Меру на Памире»

Беседа с Владимиром Видеманном (Лондон, Великобритания) известным антропологом и философом о генетике арийских и тюркских народов, сакральной географии Памира, ритуальном праязыке древнего Человечества

Расскажите о себе для нашего портала. Вы из Советского Союза, но сейчас живете в Европе. Откуда у Вас появился интерес к Азии, к наследию предков наших народов?

Я родился и вырос в Эстонии (Таллин). Семья отца — остзейского происхождения (он сам родился в Ленинграде), мама – русская, до переезда в Эстонию жила в Москве. Кстати, один из моих дальних предков, академик Фердинанд Видеманн, был директором Азиатского Музея при Академии Наук в Петербурге и, как специалист по угро-финским языкам, консультировал Фридриха Крейцвальда, когда тот работал над созданием эстонского национального эпоса «Калевипоэг». Так что у меня это, видимо, в крови.
Но в чисто практическом плане интерес к Востоку (магия, йога, буддизм и т.д.) мне привил старший товарищ из минских хиппи (потом он жил в Таллине), еще в самом начале 70-х. Чуть позже я познакомился со своим гуру, которого звали Рам Михаэль Тамм. Это был эстонец, из православной семьи, много лет проживший в Европе (еще с довоенного времени). В СССР он попал в 1956, проездом, но был тут «задержан» на 25 лет, до 1981. Рам изучал в Германии ядерную физику, был в переписке с Эйнштейном. Потом, под влиянием «обстоятельств», он переключился на философию и стал специалистом по древнегреческой и санскритской философской терминологии. Издавал во Франкфурте-на-Майне журнал «Адвайта-Веданта».
В Эстонии (ЭССР), на хуторе, где он жил, у нас была подпольная психотронная лаборатория и школа по изучению различных эзотерических дисциплин. Она у меня описана в книге «Школа магов» (выходила только на эстонском языке). Сюда приезжали люди со всего Союза – от Прибалтики до Средней Азии, включая москвичей (в том числе: Владимир Степанов, Гейдар Джемаль, Октябрина Волкова, Андрей Зелинский, Виталий Михейкин и др.). Близким другом Рама был ориенталист Хальянд Удам, специалист по санскриту, персидскому и арабскому языкам (он даже перевел Коран с арабского на эстонский).
Вот в контексте всего этого мой интерес к Востоку из чисто теоретического плана перешел в практическую сферу, включая занятия йогой (Рам был специалистов в йоге с 30-летним стажем, учился у восточных мастеров), даосской алхимией, а также путешествия по Советскому Востоку (Средняя Азия, Забайкалье). Так я постепенно втянулся в антропологический дискурс…

Вы много ездили в Таджикистан и на Памир. Расскажите об этих путешествиях. Интересуют и инициатические экспедиции московской традиционалистской богемы…

Памир, Афганистан, Таджикистан – экспедиция по проекту «Генографик»

Одна из крупнейших экспедиций проекта «Генографик» — обследование народов Центральной Азии – заполняет обширное белое пятно в наших знаниях о древней истории человечества. Экспедиция проделала путь в две тысячи километров по горным и равнинным районам Таджикистана, собрав более тысячи образцов крови. Чудом удалось пробраться и в Афганистан, где уже несколько десятилетий не ступала нога генетика.

Ашраф Гани: экология ИГИЛ

Президент Исламской Республики Афганистан Мухаммед Ашраф Гани дал интервью World Apart по итогам саммита ШОС.

— Уже более 10 лет идет настоящая война в Южной Азии и на Ближнем Востоке с целью устранения терроризма и экстремизма. Но за все эти годы, химера экстремизма превратилась в нечто невообразимое, угрозу целостности границ государств и регионального порядка. Как можно бороться с врагом, который сочетает в себе худшие аспекты средневекового мышления и лучшие современные технологии? Господин президент, на саммите ШОС одним из самых обсуждаемых вопросов стала проблема роста влияния ИГИЛ (Исламского государства), или как называют это движение американцы — ДАШ (сокращ. от арабского «ad-Dawlah al-Islāmiyah»). Интересно, как вы к ним относитесь, признаёте ли вы самопровозглашенное экстремистское государство либо, как американцы, считаете это название скорее чем-то унизительным? Как мы к ним должны относится? Как, в конечном счете, себя с ними вести?

— В первую очередь нам нужно понять три момента. Во-первых, это экология. Сегодня терроризм — это система. Со стороны общепринятой морали — это аберрация, а с социологической — это системное явление. Во-вторых, это морфология. Если Аль-Каида — это терроризм версии 1.0, то ДАШ — это 6.0. ДАШ — быстро меняющееся явление, и первое, что нужно сделать — понять этот феномен изнутри, а не мерить внешними категориями. В третьих, это патология и довольно жестокая. Предел жестокости растет, теперь это театр ужаса. Действо разворачивается с единственной целью — вселить страх, запугать. И это делается системно. Слабость государственного механизма и отсутствие согласованности в национальной системе позволяют этому явлению расцветать пышным цветом. Терроризм сегодня одновременно и организация, и быстро растущая сеть, это является решающим фактором. Наши ответные действия разобщены и носят эпизодический характер.

Search the site