Телесная конституция ландшафта

Основной тезис, позволяющий философски тематизировать «ландшафт» следующий: понятие «ландшафт» несет знаки тела человека. Абстрактная формулировка может быть конкретизирована, если в само понятие человека вкладывать значение «субъекта жизни» (С.Л. Рубинштейн), исторически представленного в разных формах.
Исторической формой «субъекта жизни», имеющей дело с ландшафтом, как с ценностным образованием (как с «ядерной структурой» — С.Д. Смирнов) мы принимаем «этнос».
На уровне онтологического суждения относительно этноса, можем говорить о его «видовых» представителях: семье, народе, нации. Семья, народ и нация – общности различных масштабов, но единые по критерию принадлежности к архетипическим ценностям этноса, среди которых одной из основополагающих является «тело», удостоверяющее сам факт наличия семьи, народа и нации, и того опыта жизни, который утверждает их на бытие.
Понятие «ландшафт», на наш взгляд, и несет значение способа бытия тела семьи, народа и нации, и может быть интерпретировано как конституирующая собственную телесность активность этноса (семьи, народа и нации). «Ландшафт» позволяет понять как «этнос» может быть телесно частью мира (частью – через семью, частью – через народ, частью – через нацию).
Интуиция о том, что субъект жизни «творит», «создает», «производит», «образовывает» ландшафт присутствует в самом определении ландшафта.

Впервые слово ландшафт упоминается в IX в., в работах монахов Фульдского монастыря в Германии, они заменили при переводе с латыни «Евангелической гармонии» богослова Татиана латинское слово region – район, страна, на германское lantscaf, означающее единую священную землю, единой паствы, территорию, упорядоченную согласно общегерманскому плану; форму, соответствующую содержанию, которая суть благодать, нисходящая на братьев и сестер во Христе (Тютюнник Ю.Г. О происхождении и первоначальном значении слова «ландшафт».// Изв. РАН Сер. геогр. 2004. №4).
Этимология слова «ландшафт» включает немецкое land – земля и shaft – суффикс, выражающий взаимосвязь, взаимозависимость. А в современной науке, например в географии, оно было впервые использовано К. Риттером, и дословно означает «вид местности».
Таким образом, в истории и в этимологии слова «ландшафт» четко прослеживается его связь со способом «видения» и, главное, связь с тем, кто видит, т.е. создает образ.
Для космогонических мифов доисторической эпохи была характерна нерасчлененность и нераздельность мира и человека. В замкнуто-циклическом мировосприятии ландшафт конституировался как изначально сакральное поле, с которым человек был слит воедино. Человек той эпохи, не воспринимавший себя как личностное «Я», переживая себя «тотальным» существом, объединенным в семью, в общину, подобным же образом представлял и мир. Это называют «первобытным синкретизмом».
Для религиозного мировоззрения весь состав тварного мира «помещался», как бы, между двумя точками: актом творения мира и актом его разрушения, «апокалипсисом». Цели, идеалы и смыслы жизни людей определялись эсхатологическими представлениями.
В этом случае, мы можем говорить о том, что предвосхищение завершенности мира, согласно эсхатологической установке, порождает представление и о завершенности человека (бренности плоти).
Таким образом, телеология вытекала из эсхатологии и способствовала становлению представления об истории как о «стреле времени», о ее начале и конце. «История» в этом контексте несет идею новой «телесности» человека, представляет собой своеобразный «ландшафт» бренного человека, пытающегося преодолеть эту бренность «эпохальными событиями» (рождество Христово, крестовые походы и т.п.).
А в эпических и легендарных преданиях оформилась линия таких идеалов жизни, которые оправдывали конечность человеческого присутствия на земле. Такие идеалы становились базой нравственной программы, иной нежели чем в семье, следование которой из поколения в поколение, задавало новую форму общности – народ, ориентирующийся на «будущее» и «прошлое».14
Это добавляет еще некоторый смысл понятию «тело», теперь уже «телу народа». Это время народов-пассионариев, которые конституируют «пассионарный» ландшафт, в котором воплощен героизм свершенных дел, соответствующих идеалу.
В эпоху Нового Времени возникает рационально-научный метод познания и объяснения окружающего мира. Человек и окружающая природная среда разделяются – именно в это время начинает формироваться наукообразное представление «ландшафта». Начинает формироваться и особый интерес к индивидуальному «Я», человек становится «только человеком», «персоной» (особой). Происходит разложение феодализма, формируются буржуазные отношения. Эту эпоху связывают с формированием наций и национальных государств, как субъектов истории. В рамках национальных государств реализуются «проекты» национального строительства.
Но в отличие от идеала, проект «должен изображать и задавать только то, что реально возможно» (Г.П. Щедровицкий Избр. Труды./ «Человек» как предмет исследований/М., 1995г. с.397 ). Нация стремясь реализовать новый идеал, представляет мир как подлежащее переделке, обработке поле своей деятельности, как пространство и ресурс для реализации проекта. Понятие «мир», как карта (в т.ч. и географическая), как «представление» (А. Шопенгауэр), становится когнитивным эквивалентом миру, как телу нации, и в этом смысле «мир» и есть ландшафт и телесность нации. Поэтому для нации устройство, конституция, ландшафта является таким телом, в котором и за счет которого можно добиться реализации «проекта».
Здесь возникает ряд серьезных, в том числе и этических, вопросов, т.к. при потребительской ориентации жизни, в результате происходит «пожирание» ландшафта, а с ним – и тела нации, и тем самым в перспективе уничтожение жизни, и самого человечества.
Тело нации, т. е. мир, перекроенное войнами и экспансиями, разделенное на сферы политического и экономического влияния, задает чисто потребительскую ориентацию.
Философское осмысление ландшафта как категории, обобщающей опыт конституирования телесности семьей, народом и нацией, как «ядерной структуры» образа мира, может стать перспективным в плане осознания стратегий преодоления позитивистских установок цивилизованного социального субъекта, который вытесняет нацию, а вместе с ней – народ и семью, замещая ландшафт бытия, органическими и неорганическими отходами власти.

Виктор Рябов
Эксперт Центра Льва Гумилёва
Сочи

 

26

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>