Взойдет ли солнце над Евразией?

100-летие со дня рождения Льва Николаевича Гумилева отмечали не только в России. Так сложилось, что своим Льва Гумилева в первую очередь считают в азиатских республиках России и странах Средней Азии. В Казахстане евразийство – официальная идеология, а какое евразийство без Льва Гумилева? «Знаю одно и скажу вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство», — сказал Лев Гумилев в одном из своих последних интервью в 1992 году.

Сын двух ярчайших русских поэтов Николая Гумилева и Анны Ахматовой Лев Николаевич Гумилев прожил драматическую жизнь. Его дважды арестовывали до войны, еще совсем молодым человеком – авансом за расстрелянного отца. Выйдя из лагеря, он добровольцем пошел на войну, а, вернувшись с войны, был снова арестован и отправлен в лагерь, где пробыл семь лет. Его теория пассионарного этногенеза родилась в заключении. Вернувшись в конце концов из лагерей, Гумилев тоже оказался не ко двору. Академическая среда не любит пришлых со стороны, а для нее он был чужой, непонятный, с опасным прошлым, да еще с идеями не в русле принятых концептов.

Надо ли удивляться, что многие «маститые ученые» отнеслись к нему предвзято? И, хотя вскоре понятие пассионарности стало одним из популярнейших в общественно-политических дискуссиях, немалое количество российских научных столпов продолжали и продолжат объявлять Гумилева сомнительным ученым. Во многом это связано с тем, что его идеи идут против считающегося хорошим тоном в российской научной элите европоцентризмом и против ряда принципиальных положений европейских научных авторитетов. В частности, в силу прежде всего идеологических причин, европейская наука со скепсисом относится к понятиям этнос, менталитет. Западноевропейцам удобнее считать эти понятия умозрительными конструктами и объявлять, что на самом деле все люди одинаковы и никакого специфического менталитета нет. Соответственно любой народ может взять западный образец построения жизни и построить то же самое у себя.

По Гумилеву же все ровно наоборот. Он дал материальную основу понятиям этнос, менталитет, доказывая, что этнос, нация формируются в рамках определенного природного ландшафта и несут в себе его особенности. Сама эта идея идет поперек строго политкорректного европейского подхода. А тех, кто идет поперек, до сих пор принято предавать анафеме. Что собственно и пытались сделать с Гумилевым некоторые российские ученые, стремившиеся быть вписанными в европейский научный контекст. Предать анафеме Гумилева не получилось, он пожалуй самый популярный автор на территории пересечения истории и географии. Его идеи, сколько бы его ни критиковали, позволяют по-новому видеть суть национальных архетипов, взаимоотношения разных этносов… А между тем его докторскую диссертацию об этногенезе так и не утвердил ВАК.

Гумилев полагал, что современная Россия сильна сплавом русских и азиатов, и именно этот сплав может обеспечить сохранение и развитие страны. Это тоже многим не нравится.

Сейчас руководство России вслед за Казахстаном как будто повернулось лицом к евразийству, всерьез обсуждается создание полноценного евразийского союза. Как же тут без идей Гумилева? А уж если идеи Гумилева станут цитироваться руководством страны и близкими к нему политологами, то либеральная научная общественность точно объявит его врагом прогресса. Так устроена российская общественная жизнь. В общем, Лев Гумилев со своими идеям и спустя сто лет после рождения и двадцать лет после смерти остается на острие злободневности.

«Росбалт» решил отметить 100-летие Гумилева дискуссией «Судьба Евразии в 21 веке». Дискуссия прошла в петербургском Доме книги, среди участников были директор центра Льва Гумилева Павел Зарифуллин, писатели Герман Садулаев и Андрей Столяров, социолог Зинаида Сикевич, журналист Максим Шевченко.

Поначалу казалось, что участники дискуссии разделены на два лагеря – проевразийцев Зарифуллина, Садулаева и Шевченко и относящихся к евразийству со скепсисом Столярова и Сикевич. Павел Зарифуллин в своем выступлении предложил от имени Центра Льва Гумилева и Московского Евразийского Клуба экспертам и общественным движениям стран Содружества начать дискуссию по формированию Евразийской Конституции и Евразийской Хартии «Новая Евразия». По его мнению необходим новый союзный договор, необходимо сформировать принципы, вокруг которых народы могут объединиться на основе братского союза.

Андрей Столяров процитировал несколько высказываний идеологов австро-венгерской империи, до смешного совпадающих с рассуждениями об особой духовной миссии российской цивилизации, а потом указал на то, что если мы будем сейчас строить единое евразийское пространство, то окажемся союзниками дряхлеющих авторитарных режимов. Режимы эти идут к своему концу, но укрепление связей с Россией даст им новый импульс, позволит продержаться дольше. А это значит, что для набирающей силы оппозиции, новых лидеров Средней Азии Россия станет врагом, и они пойдут искать поддержку в другое место – кто-то на Запад, кто-то на Юг и Восток.

Зинаида Сикевич отметила, что попытки Петра Первого втащить Россию в Европу привели к расколу единого, на тот момент скорее азиатского народа, на две антагонистические общности – европеизированное дворянство и азиатский народ. По ее мнению, взвесь европейского и азиатского так и не превратилась в России в некую новую материю, она так и осталась взвесью. И эта-то неструктурированная взвесь и считается многими сущностью русскости. Также она отметила, что Евразия у огромной части российского населения ассоциируется с увеличивающимся числом рабочих-мигрантов, объединяться с которыми россияне отнюдь не стремятся по вполне понятным причинам: это шаг не вперед, а назад. Она привела интересные данные цветового психологического теста Люшера. Согласно тесту, Азия у россиян ассоциируется с негативными черным, коричневым и серым цветами, а Европа с позитивными зеленым и оранжевым. В общем, вывод из приведенных Сикевич данных получился однозначный: уж скорее россияне тяготеют к Европе, чем готовы строить совместное пространство с жителями Средней Азии.
В ответ были выдвинуты возражения, что никакие европейцы принимать к себе Россию не хотят и никогда не примут. Мы обречены стоять у закрытой двери и без конца пытаться приладить европейское платье, чтобы сойти за своих. Но платье всегда будет сидеть плохо и вызывать усмешки, потому что не по росту.

В ходе обсуждения, однако, в позициях сторон начали проявляться новые оттенки. Герман Садулаев начал с благодарности Льву Гумилеву за то, что тот научно доказал – родина существует. В самом деле Лев Гумилев, внеся и разработав теорию о месторазвитии этносов и неразрывной связи ландшафта с национальными особенностями, по сути подвел научную базу под ускользавшее от аналитического скальпеля понятие «Родина». Высказал Садулаев и интересную мысль относительно «не любящих нас европейцев». Европейцы, по его мнению, относятся к русским вполне хорошо, однако, они хотят, чтобы мы, русские, оставались на своем историко-географическом месте и выполняли свою роль – стабилизировали и организовывали необъятные просторы Евразии, объединяя непонятные и неведомые им кочевые и горские народы. Если мы будем успешны в этой роли, нас будут рады видеть союзниками, если же мы откажемся от этой роли, и станем настаивать, что мы не знаем никакой Евразии и просто такие же европейцы как немцы или французы, то понимания нас не ждет.

Андрей Столяров посетовал на утрату русского универсализма, который когда-то так привлекал инородческие элиты российской империи с удовольствием называвшие себя русскими. Теперь же, увы, никто русскими быть не хочет, быстро развивается этнонационализм. Но о чем это, если не о евразийстве? Павел Зарифуллин, кажется, главный евразиец из всех собравшихся, тут же записал Столярова к себе: «Евразийство — открытый проект, мы как раз прежде всего за универсализм, за отказ от этнонационализма».

В контексте разговора неизбежно встал вопрос о системе ценностей нашего общества, России, Евразии, Европы. Если мы претендуем на создание некоего особого политико-экономико-культурного пространства – Евразии, – значит надо прежде всего решить, на какую систему ценностей опирается эта общность. Без своей системы ценностей никакой субъект существовать не может. В этой связи интересны результаты онлайн-опроса об отношении к евразийской интеграции, проведенного «Росбалтом». Лидирующим оказался ответ: «Надо просто возродить СССР» (21%), на втором месте: «России надо сначала разобраться с собой» (15%), на третьем месте: «Лучше объединяться с Европой», последнее место занял вариант: «Ориентироваться на растущий Китай» (3%). Какие выводы можно сделать из результатов опроса? На наш взгляд, и ностальгия по СССР, и ответ: «России надо сначала разобраться с собой» и плюсующийся сюда же ответ: «Объединение без идеи и мировоззрения невозможно» (8%) говорят прежде всего о запросе на собственные ценности, которые утратила Россия, попытавшись механически перенять западную систему, настроенную совсем на иной менталитет. Потому что сколько бы ни пытались списать ностальгию по СССР на привычку к патернализму и нежелание полагаться на себя самих, главный мотив этой ностальгии иной, мировоззренческий. Из страны, которая претендовала на стремление построить справедливый мир дружбы и братства, мы превратились в страну, которая влилась в крысиные гонки, ориентируясь на призывы «потреби как можно больше» и «стань богатым любым путем». При этом, если у Западной Европы есть определенный иммунитет к крайним проявлениям общества потребления любым путем, то у России и Евразии в целом его нет.

Понимает ли руководство России, что основа самостоятельности своя система смыслов, уходящая корнями в историю и географию страны? Похоже, не понимает. И до сих пор думает, что главное для возвращения России высокого авторитета — это модерниазция и нанотехнологизация. Впрочем, делаются еще неуклюжие попытки возвратить смыслообразующие функции русской православной церкви. Однако, церковь очевидно не готова и не способна справиться с этой функцией.

Возвращаясь к дискуссии. Отвечая на вопрос из зала, какова система русских ценностей, Зинаида Сикевич заметила, что главная ценность для россиян, лежащая кстати в русле подхода Гумилева, — привязанность к родным просторам, родной земле, бескрайней российской шири…

Можно ли строить систему ценностей, отталкиваясь от такого восприятия Родины? Конечно, можно, особенно в свете набирающего обороты экологического сознания. Россия и Евразия дают отличную пищу для построения нового мировоззрения единства человека и природы, которое безусловно должно прийти на смену психологии неудержимого истребления всех ресурсов. Вы никогда не задумывались об абсурдности борьбы за постоянный рост объемов производства и товарооборота?

Вопрос в лидерах, которые могли бы положить новый подход в основу развития страны. Пока же, увы, и российские элиты и весь российский народ соревнуются в потребительстве самого вульгарного пошиба.

В ходе дискуссии было задано немало вопросов из аудитории, набитой, надо сказать, до отказа. В частности, один из молодых людей, представившийся русским националистом, потребовал от Максима Шевченко ответа, почему тот высказывается за приток азиатского населения, размывающего русский народ.

На что Шевченко сказал, что он никогда не выступал за неконтролируемую миграцию, он вообще считает, что вопросы миграции, привлечения рабочей силы и ее обустройства должны решать муниципалитеты, объединения граждан на местах, а не олигархи, скупающие за бесценок рабочие руки и держащие людей в скотских условиях.

По мнению Шевченко, на просторах России веками идет война европеизированных элит против неевропеизированного народа, который все время не устраивает элиты, все время не такой, как им надо. Все, что приходило из Европы, приносило боль и кровь, полагает он. Также Шевченко заметил, что нынешние лидеры русских националистов — это по большей части потомки палачей русского народа.

Интересно, что состав аудитории был весьма евразийский, в числе выступивших слушателей оказался и президент Смольного университета Гейдар Иманов, призвавший создавать евразийскую партию, и молодой узбекский художник, не очень хорошо говоривший по-русски, но призывавший к интеграции и дружбе, и напомнивший, что из Азии в Россию не пришла ни одна война, все приходили из просвещенной Европы.

Президент Смольного университета Гейдар Иманов предложил создать евразийскую партию.

Вообще же состоявшаяся дискуссия показала широкую заинтересованность в обсуждении евразийской темы.

Татьяна Чеснокова, Росбалт

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>