Земство, как прототип доктрины “имперского анархизма”

В какой-то степени прототип доктрины имперского анархизма в России – Великая Земская Реформа 1863 года.
Земская Империя , – эксперимент, несомненно неудавшийся, изначально исторически обречённый – в условиях того времени; но, по моему ощущению – это был подлинный прорыв в вечных поисках правильного общественного устройства, именно (и только) для России.
Подтверждение правильности земства 1863го – хотя бы в том, что эта социальная инфраструктура не была выработана в кабинетах, не опиралась на какие-либо идеологии и футуро-конструкты.
Земство и было встречено враждебно имперской элитой – потому, что от этого проекта внезапно веяло такой тревожной свежестью революции.
Собственно, это и была – национальная бескровная революция по Высочайшему Е. И. В. указу.
Самая структура земства выработалась постепенно, и – достаточно стихийно. Само слово – унаследовано, а не привнесено. Это обозначение некоего социального устремления. которое мягко видоизменяло и облик и смысл в течение столетий.
Сильная, несколько даже буйная демократия (имеется в виду – именно грубая праксиология, а не нынешнее кокетливое имя политического нью-эйджа), – но на уровне микрорегионов, (можно сказать, что это низший уровень – но только относительно капитулярной вертикали; уровень, ближний – к земле, к почве).
Земство – волостное и уездное; несколько тысяч или даже сотен жителей.
Именно в таких параметрах действительно вполне оправдана выборная система: выбирают – своего. Деятеля, которого большинство избирателей знает более или менее – лично; его биография, карьера, быт, имущество – действительно прозрачны задолго до выдвижения его кандидатуры.
И если выбор неправилен, то расплачиваются за это (и поручаются тем самым) – сами избиратели. в пределах волости. (а не сограждане от Балтики до Тихого океана).
Земство совсем не было похоже на современные органы власти; по сути, это была сеть общественных микрорегиональных организаций (губернское земское собрание уже, по изначальному замыслу, зависело полностью от уездных и представляло собой, скорее, постоянную стратегическую конференцию уездных земских лидеров; а всероссийские земские съезды – это были, собственно, в основном банкеты и дискуссионные клубы).
Но этим общественным организациям была выделена часть регионального бюджета и отдана вполне осязаемая власть: земская полиция, земский суд, земская медицина, земские школы, социальная взаимопомощь, страхование, экология. То есть – самое главное.
По сути, Россия бесшумно превращалась в конфедерацию тысяч земств.
Это предполагало меритократический принцип формирования земского корпуса. Если речь шла о школе, больнице, юстиции – — то вполне естественно, что возглавить земские структуры должны были – лучшие в этой области профессионалы: учитель, врач, адвокат.
Земствам не навязывались какие-то общеимперские или общечеловеческие этические нормы.
В данном случае я говорю – только о проекте; на деле вышло всё иначе.
Провал земской реформы – это обычная русская ситуация.
Земство изначально было создано – как горизонтальное противопоставление нобилитарно-милитарной вертикали (и всегда было проивоставлением, при всех модификациях: хотя бы – Земмщина и Опричина XVI века).
По замыслу, должна была возникнуть крестообразная система управления, где сильная вертикаль Империи вынуждена была взаимодействовать с принципиально другой, противоположной по духу и происхождению, властной силой, тяготеющей к автаркии.
В этом был заложен конфликт, который казался – уравновешивающим, оздоровляющим.
По само своей структуре земство поневоле вынуждено было выступать в интересах местных жителей, отстаивать их права – перед лицом высшей, и весьма грозной даже в александровскую эпоху, власти.
Но земству не позволили встать на ноги. Причём главное поражение проект потерпел именно на фронте политической этики.
С самого начала началось противодействие реформе со стороны губернской бюрократии, – что вполне естественно. Но у земства не было ни сил, но опоры – в этой борьбе.
Земства были объявлены априори – оплотом либерализма и иностранства, то есть – легальными очагами мятежа. Служба в органах земства требовала
подлинно героического самоотречения: она не приносила ни благосостояния, ни положения в обществе, не была привлекательна – для рвущихся в ряды имперской элиты (намного более чётко обозначенной, чем нынешняя т. н. олигархия).
Общество (интеллигенция, в ракурсе 19 века) – сразу приняло эти правила. Земство уже в 1860х действительно заполнилось маргиналами всех родов оружия, даже окрепло – именно благодаря этому: земские разночинцы (те самые радикалы-семинаристы чернышевского призыва) – против поместного дворянства, милитаризованной губернской власти, духовенства, против идеологических официозов в сфере образования и масс-медиа – то есть против, собственно, Империи.
Проникающие из жертвенно-патриотических побуждений в земство консерваторы – оказывались под жёстким огнём со всех сторон: власть была против них по определению, семинаристы – успешно очищали постепенно земские органы от дворян.
Тем не менее, консервативные силы сумели всё-таки занять некоторые позиции в земских органах. В 1900х, благодаря развитию правой оппозиции, которая использовала земства для самоорганизации и легализации, – земство всё-таки стало серьёзной политической силой. Этой силы было достаточно, чтобы формировать большинство в Думах, а потом – временное правительство первого состава. Но для удержания власти в милитаризованной насквозь прифронтовой стране – у земства сил не было.
Земская Республика тоже не удалась.
Дитя Земства – это Советы. Их судьба в СССР весьма похожа на судьбу земства в Империи.

Кирилл Серебренитский

Координатор Движения по защите прав народов

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>