Евразийство и «мягкая сила»
Онлайн-конференция в агентстве «Россия Сегодня» в честь 10-летия Льва Гумилёва
Участники:
— директор Евразийского центра им. Льва Гумилева, писатель Павел ЗАРИФУЛЛИН;
— эксперт-международник Татьяна КОВАЛЕНКО-НАРОЧНИЦКАЯ;
— политолог, директор Центра изучения и развития континентальной интеграции «Северная Евразия» Алексей ДЗЕРМАНТ (Минск, Беларусь);
— художник, музыкант Максим ИЛЬИНОВ.
10 октября исполняется 20 лет со дня подписания договора о создании Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС), ставшего основой для создания Евразийского экономического союза. Говоря о важности региональной экономической интеграции, многие эксперты отмечают большое значение сохранения единой культурной общности на евразийском пространстве. Важную роль в этом играет Евразийский центр им. Л. Гумилева, которому 1 октября исполняется 10 лет.
В России набирает популярность движение «Новые скифы»
В России растет движение “Новые скифы”. О нем – в разговоре с его руководителем Павлом ЗАРИФУЛЛИНЫМ.
Год умер. Да здравствует год!
Мистерия Новолетия под аккомпанемент гитары
Завтра наступит Новый год. Читатель удивится: позвольте, какой такой Новый год, сентябрь же на дворе? А между тем в допетровской России Новый год (Новолетие) начинался 1 (по новому стилю – 14) сентября.
Новолетие – Новое лето. Лето – как сезон года, и лето – как собственно год (недаром мы измеряем возраст летами). Осенью начинался Новый год у многих народов: у кельтов (Самайн), у евреев (Рош Гашана), у византийцев, у эфиопов Новолетие – 11 сентября (День Усекновения главы Иоанна Крестителя). Древнерусский Новый год брал начало в День Симеона Столпника. Что объединяет перечисленные народы при всей их внешней и духовной несхожести? То, что все они на протяжении многих веков решительно отстаивали свою самобытность, идентичность, особость. В России традиции празднования Новолетия дольше всего сохранялись на Севере, среди поморов и в некоторых уголках центральной и южной России (в регионах проживания однодворцев). То есть там, где жили свободные люди, сохранявшие верность традициям.
Осенняя мистерия гибели старого года-лета и рождения нового («конец и вновь начало»), казалось, напрочь позабытая современными русскими, неожиданно причудливо преломилась в творчестве тоже уже практически позабытого омского барда Вадима Медина.
Новая экология президента Токаева
Послание президента Казахстана Касыма-Жомарта Кемелевича Токаева мне понравилось. Там всё по делу: экономика, медицина, оптимизация госуправления, права человека. И даже поднята тема защиты детей от кибер-буллинга. В этой программе много чего есть.
Но больше говорит за себя то, чего в ней нет. То к чему мы все привыкли со времён «Перестройки», особенно в странах Содружества. Многочисленные послания президентов и премьеров наших стран последние лет тридцать пестрили темой защиты национальной исключительности, языка, «вышиванок», геополитическими гиперопроектами, воздушными замками и даже каким-нибудь процентом музыки на национальном языке в эфирах радиостанций, героическим многотысячелетним прошлым, «щёконадувательством», утверждением, что «именно мы (ставьте любой этнос по вкусу) самые продвинутые, исторически выверенные, великие до «опупения».
А в послании президента Казахстана ничего подобного нет. Поставлены проблемы, и как их планируется решать, в своей стране, в своём доме. Не взирая на регион, язык и религию.
Это безусловно говорит о зрелости Казахстана и политической мудрости его президента.
Ну и как сторонник «зелёного евразийства» и философии «скифского звериного стиля» я не могу не похвалить экологическую программу Послания. «В течение пяти лет будет осуществлена посадка более 2 миллиардов деревьев в лесном фонде и 15 миллионов – в населенных пунктах. Эта акция приведет к масштабному озеленению нашей страны».
Москва нам не враг!
Писатель Рустем Вахитов рассуждает о взаимоотношениях регионов и федерального центра
В то время как на федеральных телеканалах тишь, благодать и никаких новостей о протесте в Хабаровске практически нет, в сети «Телеграмм» уже почти месяц идет крайне бурное обсуждение «феномена Хабаровска». И что характерно (как говаривал один политик прежних времен) провластные телеграмм-каналы (ТК) с особым наслаждением муссируют заявления о том, что хабаровчане вступили с антимосковскими протестами, что в регионах антимосковские настроения, что поэтому протесты в регионах чреваты расколом страны и т.д. и т.п.
На самом деле перед нами очень лукавая позиция. Умники из разного рода администраций и аналитических центров, работающих на власть, пытаются таким образом манипулировать сознанием «рассерженных россиян», живущих в провинции – разумеется, к вящей пользе чиновников, которые платят им деньги.
Суть манипуляции сводится к тому, что публике без объяснений подсовывают то одно, то другое значение слова «Москва» (как шулер вместо одной карты подсовывает, вынув из рукава, другую). В российском политическом лексиконе, говоря «Москва», имеют в виду две совершенно разные вещи. Первая – это Москва как федеральный центр, а вторая – Москва как отдельный субъект Федерации. Так сложилось исторически, что федеральная власть – президент, его администрация, Совет Федерации, Госдума, министерства, в том числе и ключевые – силовые и экономические, у нас расположены на территории города Москвы, являющегося отдельным субъектом Федерации. Но федеральная власть не совпадает с Москвой как субъектом. Они даже финансируются из разных источников: первая из федерального бюджета, а второй – из регионального, московского.
Более того, большинство персон, которые занимают важнейшие позиции в пирамиде федеральной власти – выходцы из других регионов, москвичами себя не считают и если уж быть совсем честными — москвичей и Москву часто недолюбливают. Это следует хотя бы из того, как страдают архитектурные исторические памятники города Москвы в результате деятельности некоторых федеральных ведомств. Все мы знаем, что в 90-е годы в Кремль вместе с Ельциным въехала команда «уральцев», а в 2000-е вместе с преемником Ельцина – «питерцев». Впрочем, в действительности, состав «федерального центра» очень пестрый – это чиновники, силовики, «экспертная и административная обслуга», стоящими на ними олигархи и мультиолигархи, выходцы из всех регионов, оторвавшиеся от «малых родин» и возомнившие себя всевластными хозяевами федерации, которые могут не считаться с регионами и их населением.
О Турции Духа
Историк Рустем Вахитов рассуждает о наследии великого Орхана Памука и о месте Духа на «Болоте»…
1.
Не так давно я открыл для себя турецкого писателя Орхана Памука. Читая его роман «Джавдат Бей и его сыновья» я тут же поймал себя на мысли, что в нем есть латентный главный герой, «трансцендентальное означающее», который просвечивает через все сцены романа как водяной знак сквозь бумагу купюры. И это, конечно, Ататюрк. Роман ведь – о реформах Ататюрка (он начинается с эпохи, предшествующей революции младотурков и заканчивается второй мировой войной, таким образом охватывая собой время реформ Ататюрка). И основной его вопрос: может ли такая восточное общество как османское превратиться в общество, подобное европейским? То есть это роман о периферийной модернизации. Ответ на этот вопрос у Памука, похоже, отрицательный. Главные герои романа – инженеры Омер и Рефик и поэт Мухиттин чувствуют себя чужими даже в Турции Ататюрка, провозгласившей курс на прогресс и западный путь развития, как брат Джавдат-бея — младотурок Нурет чувствовал себя чужим в Османской империи (он умер от туберкулеза незадолго до революции, но фактически его туберкулез – метафора того, что он задохнулся в спертой духовной среде умирающего султаната).
Омер и Рефик вспоминают слова немецкого инженера Рудольфа, с которым они подружились на строительстве железной дороги. Ссылаясь на строки Гельдерина о Востоке, где люди научаются стоять на коленях раньше, чем ходить, Рудольф предрекает, что такие люди как Омер и Рефик, не просто получившие европейское образование, но и научившиеся думать, всегда будут чужаками на родной земле. Их никто не будет понимать, потому что способность мыслить здесь никому не нужна, здесь нужно умение всегда и во всем соглашаться с начальством, жить как все, по заведенному обычаю, думать о деньгах, о семье, о благополучии детей и больше ни о чем. Наличие идеалов, превышающих этот почти биологический уровень существования, сознательное отношение к жизни, и соответственно к себе (что есть самосознание, восприятие себя как личности, отдельной от других) здесь не приветствуется, потому что это избыточно и приносит человеку лишь проблемы, внутренние терзания.
Принято считать, что это – традиционное общество. Но традиционное общество живет верой, самоограничением, жертвенностью, чего здесь давно уже нет. Это такой низкий уровень вырождения традиционного общества, где человек уже как человек себя не воспринимает, он, как Джавдат-бей живет лишь радостями сегодняшнего дня, причем радости эти – получение денежной прибыли и жирное мясо под водку на ужин.
Евразийская Сборка
(о трактате Павла Зарифуллина «К эпохе любви: Тело и Сборка»)
1.
Павел Зарифуллин – мой старый товарищ и соратник по евразийству написал трактат об истории и попросил, чтобы я отозвался на него. Что я с удовольствием и делаю, но прежде скажу пару слов об авторе трактата. Конечно, я имею в виду не Дух Великой Скифии-Евразии, в чьем авторстве я в принципе не сомневаюсь, а того, кого чуждый нам Ролан Барт именовал словом «скриптор».
Среди представителей неоевразийства Павел (которого мне нравится называть «Паша» и потому что мы ним знакомы уже лет 20, и потому что при движении ударения русифицированная латынь в его имени превращается в турецкий) занимает особое место. Для большинства из них евразийство – это не всерьез, просто лейбл, при помощи которого можно попытаться сделать политическую карьеру. Сколько их было на моей памяти – «псевдоевразийцев в пиджаках» — которые свои мечты о кресле в Госдуме облекали в корявые рассуждения о Евразии, ссылаясь на нечитанного ими Савицкого.
Но есть и идеологи евразийства, которые пытаются генерировать идеи или приспосабливать к нашей постсоветской реальности то, что Савицкий и Трубецкой писали 100 лет назад. Дело это неплохое и даже полезное (каюсь, я и сам из них) и я надеюсь, когда-нибудь будет от этого толк, но идет оно с большим скрипом и невыносимо медленно…
Что же касается Паши (ПашИ), то он – не только идеолог, но и евразийский футурист, поэт евразийского Логоса. Его размышления о скифах, которые будут летать в космических кораблях и станут первыми космическими номадами восхищают и заставляют вспомнить, что отцы-основатели задумывали евразийство не только как политическую идеологию и движение и даже не только как междисциплинарную научную программу с философско-богословским ядром, но и как дискурс, особый взгляд на мир, который проявляется и искусстве – в литературе, в кино, в музыке.
Тройная столица: Нижний Новгород, Чебоксары, Казань
Вспышка коронавируса в мире и беспрецедентные карантинные меры, перевернувшие привычный образ жизни землян, среди прочего проверили готовность людей вести совместную деятельность через информационные сети, не встречаясь лично. Коснулось это и государственных руководителей, которые за несколько лет до того приготовили необходимую инфраструктуру и давно практиковали рабочие совещания с прямыми включениями из регионов или сложнейшие интерактивные пресс-конференции президента с участием миллионов граждан. Сегодня же дистанционная работа стремительно превращается в будни значительной части населения, меняется и её восприятие обществом: например, предлагается начать рассматривать именно дистанционное образование как основное, а очное образование как особое, редкое; или ожидается ещё более уверенная востребованность дистанционного управления операторами автоматическим оборудованием в промышленности.
Сейчас самое время проверить, не влияют ли эти обстоятельства на представление о столице государства, а также — в духе чрезвычайных перемен — смело предложить сценарий переноса столицы России как полезный и осуществимый в ближайшее историческое время.
НАЗНАЧЕНИЕ СТОЛИЦЫ
Обсуждаемое дистанционное общение работников по защищённым каналам связи на первый взгляд позволяет вообще отказаться от конкретного города и конкретных зданий привязки органов высшей власти государства: гораздо важнее, где находятся государственные сервера системы дистанционной работы, но и они могут использоваться целостной криптографической системой распределённо.
Получается, что особые здания для собраний высшей власти в каком-то городе стали, как минимум, не обязательны для подготовки и принятия решений. Однако они всегда были ещё и особыми местами обнародования этих решений, связывающих власть с управляемой ею землёй. Скажем, жители территории России знают, что есть столичный город Москва, в центре Москвы есть Красная Площадь, на площади стоит Кремль, за его стенами — дом, в доме — кабинет, в кабинете — рабочий стол, за столом — Президент, он же Верховный Главнокомандующий страны на случай войны.
А что тогда уж такое страна? Страна — это в первую очередь земля, с хозяйственной деятельности населения которой собираются налоги, а с пересечения границы которой собираются таможенные пошлины на содержание единой армии, защищающей это население от внешних угроз, в том числе на службу в армию призываются сами жители этой территории.
Арт-пролетариат и Новые Скифы
Писатель Герман Садулаев рассуждает об обретении «Новыми скифами» своей социальной базы
1.
Философ Александр Секацкий несколько лет назад высказал предположение, что авангардом новой социальной революции станет «арт-пролетариат». В узком смысле к нему относятся маргинальные художники-авангардисты и прочие экспериментаторы от искусства, ведущие протестный образ жизни и занимающие где-нибудь в Голландии пустующие здания под сквоты. Но в широком смысле арт-пролетариатом являются миллионы людей только в одной нашей стране, России: это «фри-лансеры», поэты, писатели, художники, музыканты, люди любых творческих профессий и наклонностей, как правило, не имеющие постоянных трудовых контрактов, историки, философы, филологи, люди из науки и образования, не попавшие в соответствующий «истеблишмент», и многие, многие другие. Вспомнив своих друзей и знакомых, я понял, что едва ли не половина из них могут быть отнесены к арт-пролетариату.
Я много думал над ролью арт-пролетариата в будущей социальной революции и внутренне возражал Александру Секацкому. Ведь с одной стороны, арт-пролетариат не обладает классовым самосознанием. Рабочий класс в индустриальное время имел чувство локтя, собираясь в большие трудовые коллективы на заводах и фабриках. А нынешние пролетарии разобщены: пяток работает в кафе официантами, дюжина в бригаде отделочников клеит обои в новом доме, один идёт одиноко по улице в жёлтой или зелёной униформе курьера. Что касается арт-пролетариата, то там люди вообще сидят дома и работают «в компьютере», редко бывает, что собирается коллектив, например, театра. Ещё и самомнение у каждого, что он единственный на свете гений, а все остальные не достойны его общества. Как таким объединиться?
Откуда миру ждать спасения? Арт-пролетариат и экономика красоты
Часть 1. Четыре парадигмы экономики
Исползуя метод сверхобобщающих парадигм Томаса Куна, автор рассматривает развитие мировой экономики от Бронзового века до сего дня.
Выясняется как ритуальный обмен священными вещами в эпоху «Осевого времени» превратился в двигатель мировой экономики. И как на смену «сырьевому порядку» в новейшую эпоху идут два типа экономики — виртуальная цифровая и «экономика красоты».
Разные экономики
Богатство в России и в мире принято считать в баррелях и кубометрах
И кажется, что это испокон века было так. Основной базовой ценностью в мире людей последние тысячи лет считалось сырьё. Но сырьё не всякое, но дефицитный продукт. Который желательно было привести «за три моря», т. е. с максимальными транспортными издержками. Особенно хорошо, когда это «магическое» желанное сырьё идёт к потребителю годами. Шёлк из Китая, индиго из Индии, аравийский сандал, мексиканская кошениль, пряности с Молуккских островов — вот подлинное богатство мирового рынка.
Человеческая экономика, как производство нужных в хозяйстве вещей была всегда. Но эта экономика всегда стремилась скатиться к бартерному обмену — я тебе сапоги, а ты мне дрова. Никаких особых капиталов тут не просматривается. Оброк помещику, обмен соседу. Но вот если помещик научился продавать оброчную пеньку в Англию через Архангельск, то у помещика зашевелились деньги. И помещик вкладывает их не в школу для крестьянских детей, а в покупку бразильского кофе и сахара с Барбадоса. Для того чтобы «кофей пить» с другим помещиком на террасе поместья.
