Каким было, с Вашей точки зрения, прошедшее десятилетие для Ближнего Востока? (традиционный вопрос для нашей первой серии интервью)
Вопрос требует слишком обширного ответа, но, если сказать в нескольких словах, то, несмотря на череду политических преобразований в некоторых арабских странах, вызванных социальными протестами, переворотами и «революциями», как их иногда называют, положение самого населения и социальные отношения только ухудшаются. На мой взгляд, помимо немалочисленных внутренних факторов, огромное значение имели геополитические игры «великих держав», которые растрясли Ближний Восток своими действиями по принципу «разделяй и властвуй». Хотя, с приходом к власти Б. Обамы внешняя политика США претерпела определенные изменения: если раньше американцы придерживались односторонней политики защиты интересов своих союзников — Израиля и Саудовской Аравии, то в последние годы они, похоже, стали осознавать, что эта поддержка была слишком однозначной. Изменилась и их политика по отношению к Ирану. И еще один момент: на мой взгляд, значение «арабской весны» для самих арабских обществ несколько преувеличено. Ситуация на Ближнем Востоке не улучшается, несмотря на пролитую кровь и многочисленные жертвы. Но, повторяю, невозможно кратко и однозначно ответить на этот сложный вопрос.
Иран при Ахмадинежаде и Иран при Рухани? Два разных Ирана? Или все тот же Иран, но с новым лицом?
Да, это очень хороший вопрос. Это скорее новый Иран. Ход предвыборной борьбы и результаты президентских выборов 2013 г. изменили расклад сил на внутриполитической арене. Реформаторы практически после кампании 2009 года в Иране идентифицировались только как мятежники, как силы, которые связаны с заграницей и которые хотят сместить режим и изменить политический строй в стране. И если предыдущие 8 лет доминировала консервативно-радикальная линия во внутренней и внешней политике и наблюдалось полное вытеснение либерально настроенного спектра из всех трех ветвей власти, то победа Рухани на выборах привела к расслоению внутри консервативного лагеря, и ситуация коренным образом изменилась. Напомню, что Рухани в самом начале позиционировал себя как независимый кандидат. Его политику отнесли к реформаторской после его победы на выборах. Здесь конечно нельзя сравнивать нынешнего и прежнего президентов. Ахмадинежад оказал Ирану дурную услугу в области внешней политики. В целом многие его выступления и поступки настраивали мировое сообщество против Ирана. А сейчас в стране происходят серьезные изменения. Пока во внутренней политике результаты еще очень незначительны. Но важно, что сформирован кабинет, который можно характеризовать, как кабинет национального примерения, в отличие от предыдущего периода. Назначены новые губернаторы, которые будут проводить линию президента. Самое важное – разработан и опубликован кодекс гражданских прав. Рухани пришел на выборы с лозунгом «Мы должны добиться гарантии и реализации гражданских прав и именно гарантии и реализации этих прав во всех сферах, и в отношении женщин и мужчин, и личной свободы слова, печати и т.д., и национальных меньшинств». Получили амнистию более 70 политзаключенных.
Я только вернулась из Ирана, и все в один голос говорят об улучшении внутренней обстановки. Все говорят о том, что если раньше было ташаноч (напряжение), то сейчас арамеш (спокойствие), то есть больше свободы. Прекратили ощущать постоянное давление. Больше свободы чувствуется и прессе и в СМИ, и в интернет сайтах.
Новая атмосфера установилась в университетах, мне удалось это наблюдать, поскольку я выступала там с курсом лекций. После выступления Рухани в Тегеранском Университете в начале учебного года, начался процесс восстановления студенческих союзов. Он сказал, что «мы должны убрать силы безопасности и давления из университетов и разрядить там обстановку». Идет процесс восстановления ряда студентов и преподавателей, уволенных после событий 2009 г. и тех, которые раньше срока были отправлены на пенсию за свои политические убеждения. Уже с этого года, вернули в университетскую программу десятки специальностей, которые были запрещены в рамках исламизации гуманитарных наук, таких как «социология», «западная литература» и т.д. В университетах появилась возможность свободно высказать свои мнения по различным политическим аспектам, и это отмечают студенты.
Огромное внимание уделяется культуре. Был создан специальный штаб по решению экономических и культурных программ в Высшем Совете Национальной Безопасности, поскольку вопросы безопасности – это не только военное противостояние, а это и защита культурных ценностей страны, защита своей экономики. Поэтому эти два направления важны. В сфере культуры наблюдаются определенные изменения: во-первых – это ограничение влияния государства на развитие культуры. Проходят встречи нового министра с деятелями культуры, театра, музыкантами.
Подготовлены специальные программы. Например, сразу после избрания на пост президента Рухани, им была подготовлена национальная программа, состоящая из 9 пунктов, в которой предлагается подготовить законодательство для полной реализации Конституции, особенно статей 3, 12, 15, 19, 22 для борьбы с дискриминацией; а также реализации принципа управления страной «элитой одаренных» (независимо от языка и религии, т.е. меритократия – отбор управленцев согласно их талантам и умениям, а не связям и семейным кланам) и назначение достойных (компетентных) местных кадров на руководящие должности по всей стране.
Иран вместе с Саудовской Аравией играет огромную роль во внутренней ситуации в Сирии. Поскольку
именно эти две державы – с одной стороны Саудовская Аравия, с другой стороны Иран активно участвуют в гражданской войне в Сирии. Я поясню. Ведь Саудовская Аравия не только спонсирует различные оппозиционные группировки в Сирии, но непосредственно использует свои спецподразделения в боевых действиях в Сирии. С другой стороны, Иран также оказывает не только экономическую, финансовую, военную помощь режиму Башара Асада, но и активизирует свою деятельность в подготовке ливанских боевых отрядов «Хезболла» в Сирии, которые играют огромную роль в гражданской войне в Сирии и оказывают очень важную поддержку этому режиму. Необходимо напомнить, что Сирия – единственная страна, с которой у Ирана существует двухсторонний договор об оказании помощи в случаи нападения. Поэтому без Ирана и Саудовской Аравии решить сирийскую проблему практически невозможно. Я думаю, что предложение, сделанное российским Министерством иностранных дел по поводу активизации таких переговоров в формате Россия, США, Турция, Саудовская Аравия, Иран имеет очень хорошие перспективы, хотя это и трудновыполнимо. Сирийские стороны – и режим Башара Асада, и оппозиционеры – не могут по-настоящему договориться. Договариваться надо внешним силам, которые как раз задействованы в Сирии, и прежде всего Ирану и Саудовской Аравии. Предложение, сделанное МИДом России, поддержали и американские представители. Возможно, это имеет перспективу. И я хочу еще раз повторить, что без Ирана решить проблему практически невозможно. Если будут присутствовать все задействованные силы, и режим Башара Асада и оппозиционеры и Иран и Сирия и США и ООН, все равно это будет очень сложно решать. Я очень боюсь, что это проблема на долгие годы. Почему? Потому что сейчас в Сирии довольно проявляется определенное равновесие сил. Ни Башар Асад не может уничтожить оппозицию, ни оппозиция не может свергнуть Башара Асада. Поэтому, конечно, положение очень серьезное, но в любом случае участие Ирана в этом процессе, поскольку Иран задействован в нем, совершенно необходим.
Каковы перспективы российско-иранских отношений? Чем является для России Иран? И для Ирана Россия?
В отношениях с Россией никаких изменений не предвидится, они продолжают и хотят видеть в нашей стране своего верного союзника. И как бы не изменилась политика нового Президента (Например, допустим, что она внезапно будет переориентирована на Запад), в любом случае отношения с Россией будут на том же уровне. Россия имеет с Ираном общие геополитические интересы (Кавказ, Центральная Азия и Ближний Восток). И нельзя игнорировать ситуацию в этих районах, поэтому все заинтересованы поддерживать очень хорошие отношения.
Каковы шансы, если вообще таковые есть, у Ирана быть признанным полноправным членом международного сообщества при сохранении нынешнего резкого и независимого курса государства?
Многое будет зависеть от международной ситуации и происходящих политических событий в мире. Например, от событий в Сирии, или от президентских выборов в США (кто придет к власти после Б. Обамы и какой политики он будет придерживаться).
Это также будет зависеть от внутренней обстановки в самом Иране. Правые радикалы еще в 2011 г. накануне выборов в предыдущий Меджлис организовали свою коалицию под названием «Фронт Верности исламской революции» или «Пайдари» — духовным наставником который считается аятоллах Месбах Язди. Радикалы проиграли выборы (напомню их кандидатом был Джалили). Они признали результаты, однако с первых дней заявили о своем стремлении вновь бороться за власть. Сейчас они имеют свою достаточно сильную фракцию в Меджлисе и выступают против политики правительства Рухани в международной сфере и частично во внутриполитических аспектах. Именно эта группировка будет и впредь оказывать основное противодействие всем действиям правительства. Радикалы сейчас предпринимают попытки консолидировать силы, создают группы давления на новую власть, их представители еще сохраняют свои места частично в государственных учреждениях в частности в ряде министерств. Надо сказать, что уже сейчас радикалы разворачивают подготовку к новым выборам в Меджлис (хотя они состоятся только через 2,5 года).
Отвечая на ваш вопрос, на данный момент шансы у Ирана огромные.
Какова поддержка нового Президента в Меджлисе?
Что касается Меджлиса, то сразу после выборов казалось, что Меджлис
полностью поддерживает Рухани, о чем и заявил Али Лариджани сразу после избрания. Однако, продемонстрировав такую готовность к взаимодействию, Меджлис уже в период формирования нового правительства, как известно, не сразу утвердил многих министров. А три министра повторно получали вотум доверия меджлиса, последняя кандидатура на пост министра образования и спорта и по делам молодежи, была вообще утверждена за несколько дней до истечения 100-дневного правительства Рухани (притом это уже была третья кандидатура). Это говорит о том, что Меджлис не полностью поддерживает правительство Рухани. Эти разногласия наблюдаются между Меджлисом и правительством и даже сейчас поставлена на повестку дня выроботка нового документа, который по-персидски называется «Eslahe modiriyat dar bakhshe omumiye keshvar» (документ о внесении изменений в управлении страной), где в частности одна из глав будет посвящена взаимодействию Меджлиса и Правительства. Необходимо сказать, что пока принципиальных разногласий у Меджлиса с Рухани нет. И если мы говорим о том, что Меджлис все таки контролирует умеренные консерваторы, то надо сказать, что на сегодняшний день поддержка в Меджлисе у Рухани условно иранскими политическими аналитиками оценивается 50 на 50.»
Как вы оцениваете перспективы переговоров по ядерной программе Ирана?
Очень положительно. Иран очень устал от санкций. И он готов пойти на уступки ради снятия санкций. Ведь больше всего страдают обычные люди. На мой взгляд, ядерная программа высосана из пальца для того чтобы держать Иран в «оси зла». Если переговоры, которые сейчас идут в Вене и до этого шли в Женеве, закончатся плохо, то Иран подвергнется более жестким санкциям. Поскольку и в Иране и в США есть очень много противников любых переговоров, любых соглашений по ядерной программе Ирана, поэтому любые соглашения и со стороны и Ирана, и со стороны шестерки — постоянных членов безопасности ООН и Германии — можно считать успехом. Безусловно есть определенное стремление решить эту проблему. Иран по ядерной программе пошел на определенные уступки: это Соглашение, совместный план действий от 24 ноября, (с 20 января по 20 июля) является хорошей уступкой. Сейчас уже работают над окончательным соглашением, и это, безусловно, очень сложно.
Лана Раванди-Фадаи
Один из ведущих специалистов Института востоковедения РАН в области современных проблем Ирана