«Социология рисков»: профилактика экстремизма в полиэтничном регионе России
Рецензия на книгу: Абдрахманов Д.М., Буранчин А.М., Нугуманов М.М., Сизоненко З.Л. Профилактика экстремизма в полиэтничном и многоконфессиональном регионе: тенденции, риски и психолого-педагогические детерминанты. Уфа: Мир печати, 2020. – 132 с.
Проблема распространения экстремизма в Российской Федерации является одним из существенных факторов угрожающих национальной безопасности и целостности государства. По этой причине данному направлению, в том числе и в гуманитарной науке, сегодня уделяется значительное внимание. Что вполне объяснимо, поскольку действующий в стране политический режим, понимая значение угроз и рисков связанных с экстремизмом, пытается искусственно стимулировать указанный дискурс. Собственно говоря, именно поэтому в последнее время в России проходит большое количество научно-практических конференций, «круглых столов» и исследований посвященных данной проблематике.
Однако, несмотря на это, качественных работ, даже на сегодняшний день, крайне мало: большинство исследований носят либо сугубо теоретический, абстрактный характер, либо делают упор, главным образом, на частные стороны проблемы. Хотя, на наш взгляд, это крайне важное направление в науке, которое должно изучаться в рамках «социологии рисков», то есть как совокупность сложных процессов связанных с политическими, социокультурными, религиозными и иными явлениями, протекающими в современном российском обществе, особенно в национальных регионах.
В этой связи вызывает интерес вышедшая в этом году коллективная монография «Профилактика экстремизма в полиэтничном и многоконфессиональном регионе: тенденции, риски и психолого-педагогические детерминанты» [1], посвященная осмыслению теоретических и практических проблем экстремизма, а также их профилактике на региональном уровне.
В первой главе монографии детально рассмотрены теоретико-методологические аспекты проблемы, включая вопросы понятия, сущности и разновидности экстремизма. В частности, как отмечает автор данного раздела к.ф.н. Д. Абдрахманов: «Эффективность профилактических мероприятий, направленных на профилактику экстремизма, напрямую зависит от ясного видения и понимания этиологии этого сложного социального явления. Определение понятия экстремизм имеет не столько теоретическое, а сколько практическое значение». Однако «в мире так и не пришли к единому и универсальному определению этого понятия, так в современной литературе фигурирует более ста дефиниций» [1, с. 9].
Кроме того, для более четкого понимания развития социально-политического процесса, необходимо отличать взаимосвязи в понятийном ряду «радикализм» – «экстремизм» – «терроризм». Радикализм – это идеология (образ мыслей, планирование, стратегия). Экстремизм – это действия (практическая реализация идей в действиях и акциях). Терроризм – это крайняя, насильственная, вооруженная форма проявления экстремизма. Экстремизм как понятие шире, чем терроризм, поскольку для достижения цели могут использоваться как насильственные, так и ненасильственные методы. Экстремистские политические организации, открыто пропагандирующие свои взгляды, часто работают легально. Террористические же организации часто находятся на нелегальном положении, так как их деятельность направлена в основном на совершение актов насилия, в том числе – вооруженного [1, с. 20].
Разбирая характерные признаки политического экстремизма, автор подробно останавливается на его проявлениях в молодежной среде, включая этнические аспекты. В частности, он указывает, что апологеты национального (националистического) экстремизма зачастую выступают под знаменем защиты «своего народа», его культурных ценностей, национального языка, экономических интересов, в ущерб интересов представителей других национальностей, проживающих на данной территории. В тоже время национальный экстремизм тесно переплетается с элементами религиозного (представители экстремистских движений национальность обычно приравнивают к религиозной принадлежности) и политического экстремизма [1, с. 22].
Отдельно в первой главе рассмотрены и аспекты государственной политики в сфере противодействия экстремизму, его историко-культурному генезису. Так, Д. Абдрахманов считает, что: «Революционный экстремизм в России конца XIX – начала XX в. сформировался как социальное явление, отразившее социально-политическую структуру, менталитет и исторические традиции. Экстремизм получил распространение на фоне углубляющегося конфликта и противостояния между самодержавным строем и радикальными оппозиционными слоями общества» [1, с. 33].
Второй период подъема экстремистских настроений, который приходится на наши дни, также имеет свою специфику. В этот период социальную базу экстремистских группировок составляют люди, относимые к категории социальных аутсайдеров, не сумевшие адаптироваться к новым условиям жизни (молодежь, не имеющая образования и достойного уровня жизни, безработные, лица, уволенные по сокращению из вооруженных сил и других силовых структур). Кроме этого, некоторые формы экстремизма имеют исторические корни, что, разумеется, никак не служит его оправданию [1, с. 33].
Оживление экстремизма в России произошло в начале 1990-х гг. в связи с усилением кризисных явлений в экономической, социальной и политической сферах. Распад СССР спровоцировал многочисленные социальные проблемы, главной из которых стало большое социальное и имущественное расслоение населения. Советское общество вдруг перестало быть «единым», «монолитным» и «непротиворечивым», оно перестало функционировать как единый организм, спаянный едиными целями, идеями, общими ценностями.
В итоге, как пишет автор, рост социальной напряженности вновь привел к появлению групп, стремящихся изменить сложившиеся порядки, в том числе и насильственными методами [1, с. 34].
Вторая глава монографии также посвящена крайне актуальной проблеме – распространения экстремизма в контексте развития современных миграционных процессов. Ее автор, М. Нугуманов, считает, что важным условием предотвращения формирования экстремистских настроений, является сегодня работа по интеграции иностранных граждан в российское общество; поскольку: «Миллионы мигрантов находятся на территории нашей страны, большая часть из которых не осознают того факта, что они в ином государстве, со своими традициями, обычаями и, конечно же, – законами» [1, с. 37].
По его мнению, работа по интеграции мигрантов должна проводиться с учетом привития чувства уважения к российским законам, культуре, обычаям, традициям и принятым в обществе правилам поведения. Прочный межнациональный мир возможен только тогда, когда различные этнические группы с уважением относятся друг к другу и к своему духовному наследию, а это возможно только при целенаправленном моделировании адаптационного процесса [1, с. 37].
Важным аспектом социальной адаптации является принятие мигрантами определенной социальной роли. М. Нугуманов считает, что можно говорить о двух формах социальной адаптации: активной, когда мигранты стремятся воздействовать на среду с тем, чтобы вызвать реакцию изменения (в том числе тех норм, ценностей, форм взаимодействия и деятельности, которые он должен освоить), и пассивной, конформной, когда они не стремится к такому воздействию и изменению [1, с. 38].
По его оценкам: «Анализ факторов социально-культурной адаптации позволяет сделать вывод, что на сегодняшний день правительство РФ и лидеры национально-культурных объединений понимают острую необходимость в расширении и укреплении взаимного сотрудничества по адаптации и интеграции мигрантов в социальную структуру российского общества, ведению правового диалога ориентированного на построение взаимно-дружественных межнациональных отношений, исключающих всякое проявления дискриминации и расизма» [1, с. 45].
Вместе с тем деятельность организованных преступных групп, построенных на этнической основе, попытки их влияния на органы государственной власти и органы местного самоуправления, коррупция, связанная с деятельностью этих групп, использование труда нелегальных мигрантов провоцируют рост националистических настроений, приводящих к межнациональным конфликтам. Отсутствие целенаправленной профилактической работы в среде этнических диаспор усиливает конфронтацию между коренным населением и представителями национальных меньшинств, продуцируя экстремистские проявления, имеющие широкий общественный резонанс [1, с. 45]. Как это и случилось в Башкирии в октябре 2018 г.
Вместе с тем, наряду с националистическим экстремизмом крайне опасным дестабилизирующим фактором является исламистский экстремизм, смыкающийся с исламистским терроризмом. Речь идет об интерпретации ислама как религии воинствующей нетерпимости к инаковерующим (включая мусульман иных толков), которая оправдывает применение против них любых форм насилия [1, с. 47].
В современной России есть два основных региона, где ислам является главной конфессией и где популярны исламистские движения, – это республики Поволжья (прежде всего, Татарстан) и республики Северного Кавказа (особенно Чечня и Дагестан). По мнению М. Нугуманова: «Распространение идеологии исламизма в России – во многом результат пропагандистской деятельности радикальных международных исламских организаций» [1, с. 47].
Актуальность организации эффективного противодействия исламистской пропаганде для России определяется также тем, что российские духовные управления мусульман и иные официальные исламские центры не проявляют достаточной активности и умения в идейном противоборстве с исламистским экстремизмом, уходят от прямой полемики с исламскими радикалами по ключевым проблемам мусульманско-правовой теории, ограничиваясь общими декларациями.
Таким образом, как считает автор, традиционный российский ислам пока еще не готов предложить действенную идейную альтернативу взглядам исламских экстремистов [1, с. 47].
Отдельный параграф автор посвятил анализу миграционных процессов и описанию соответствующих рисков, протекающих сегодня в Республике Башкортостан.
В частности, на региональном уровне миграционная политика регулируется рядом документов и программ: Концепцией миграционной политики Республики Башкортостан на период до 2025 года (утв. постановлением Правительства РБ от 13 октября 2015 г. N 446); Государственной программой «Регулирование рынка труда и содействие занятости населения в Республике Башкортостан», ее подпрограммой «Оказание содействия добровольному переселению в Республику Башкортостан соотечественников, проживающих за рубежом».
Координацию деятельности исполнителей указанной подпрограммы осуществляет Межведомственная комиссия по миграционной политике при Правительстве РБ, чей статус сейчас остается неопределенным.
При этом вопросами адаптации мигрантов занимаются различные общественные организации. В их числе РОО «МИГРАНТ», ООО «Иностранный Гражданинъ», ООО «Центр межкультурного сотрудничества», АНО ДПО Учебно-методический центр «СПЕКТР», АНО ДО «Школа Метрополитан», АНО УЦ «Лидер», ООО «Центр образования, ЧОУ ДО «Центр Тестирования».
Из вузов республики, вопросами адаптации занимается Региональный центр тестирования граждан зарубежных стран при БашГУ, аналогичные структуры действует при УГНТУ и БГПУ им. М. Акмуллы. Кроме того, в республике действует Региональный научно-методический совет по координации деятельности образовательных организаций РБ, имеющих право на проведение экзамена на владение русским языком, знание истории России и основ законодательства РФ.
В итоге, как пишет автор: «Мы видим, что значительная часть сферы адаптации иностранных граждан находится в частных руках. В этом нет ничего плохого, поскольку еще в ноябре 2016 года президент России В. Путин призвал вплотную заняться вопросом адаптации мигрантов. В частности, оказывать поддержку и предоставить привилегии некоммерческим организациям, которые занимаются этой работой».
В тоже время в регионе остро «чувствуется отсутствие системного подхода в ведении работы по адаптации мигрантов, нехватка централизованных усилий [1, с. 58].
Третья глава монографии, написанная к.и.н. А. Буранчиным, посвящена уже непосредственно региональным аспектам экстремизма в многонациональном субъекте РФ. На примере Республики Башкортостан, автор рассматривает сложные социальные и политические трансформации, которые сегодня протекают в регионе. В первую очередь, касающиеся развития современного башкирского общества и проблем, связанных с политизацией определённых социальных групп.
Как пишет автор: «Обращает на себя внимание и тот момент, что буквально за несколько лет резко выросла социальная база именно башкирского этнического национализма. Причем довольно часто некоторые представители из числа национальной общественности весьма позитивно оценивают эти явления в башкирском обществе наивно утверждая о «возрождении башкирского национального движения». Хотя в данном случае речь скорее идет о постепенной маргинализации широких социальных групп коренного населения, которые не сумели включиться модернизационные процессы среди других народов республики» [1, с. 62].
По мнению А. Буранчина: «Основные факторы данного социального феномена имеют, кроме чисто политических (сужение прав национальных субъектов РФ, перекосов в национальной политике), более глубокие причины, лежащие в плоскости социокультурных и ценностных изменений современного башкирского общества; во многом связаны с окончательным переходом трансформирующего социума от аграрного к городскому этапу в своем развитии. На это косвенно указывает и факт качественного изменения состава лидеров башкирского движения.
Так, костяк этнообъединений коренного населения БАССР, возникших на волне перестроечных событий, формировался в основном из числа советской национальной и научной интеллигенции, среди которых было много кандидатов и докторов наук, деятелей культуры. Именно ими был создан по-своему целостный идеологический дискурс, неосознанно пронизанный инвективами «советского модерна», ценностями Просвещения (тезис «возрождения культуры народа и возврата к истокам»). Сегодня же возник скорее некий симулякр нацдвижения, но при этом обладающий устойчивой структурой и обрывочной квазиидеологией в духе 90-х годов» [1, с. 63].
Трагизм же ситуации, по мнению автора, заключается в том, что громоздкая машина силового и правоохранительного блока зачастую не видит сложную цепочку причинно-следственных связей, борясь преимущественно с последствиями, а не с условиями, породившими деструктивные социальные явления, часто при этом ломая судьбы людей (особенно молодежи) большими сроками за экстремизм или терроризм. Главной причиной этого во многом является отсутствие устойчивой системы обратной связи – как следствие невыполнения государством коммуникативных задач в отношении структур «гражданского общества», в данном случае на региональном уровне [1, с. 63].
Другую проблему возникшую с усложнением структуры регионального сообщества, по мнению автора, также можно отнести к социальным угрозам нового типа. В качестве примера А. Буранчин берет деятельность мусульманской уммы Башкортостана.
Он отмечает, что: «На фоне определенного кризиса официальных духовных управлений республики (ДУМ РБ, ЦДУМ России), идеологии «традиционного ислама», в Башкирии, как и в других «мусульманских» регионах РФ, расширилась сфера деятельности деструктивных религиозных течений (радикальные салафиты, нурсисты и др.), социальной базой которых преимущественно является слабо социализированная молодежь. Государством в этой сфере проводится большая работа, которая включает в себя, в том числе активную поддержу исторически традиционной для региона формы или версии ислама, а также деятельность официальных структур» [1, с. 67].
Однако основная проблема в том, что центр силы постепенно смещается в сторону неформального сегмента религиозной сферы, деятельность акторов в котором носит преимущественно закрытый характер. Иными словами, процессы в данной области постепенно спускаются «вниз», на нижние этажи общества и фактически идут за пределами институциональных полей, поэтому их практически невозможно контролировать или серьезным образом влиять на них [1, с. 67].
Причина данного общественного феномена, по мнению ученого, порождена сложной трансформацией социального пространства. Дело в том, что сегодня параллельно вертикальному строению иерархизированных региональных структур, возникли социальные ниши ризоматического характера, то есть крайне неоднородного пространства, которое функционирует как клубневые растения или грибницы.
Клубневая организация пространства – это пространство без каких-либо центров иерархизации, точек развития, инстанций, устанавливающих коды функционирования системы. И главная проблема заключается в том, что государство не может контролировать эти ниши иными инструментами, кроме силового подавления, что, однако, зачастую приводит к обратному эффекту. Более того, это, безусловно, сфера существования социальной архаики, не имеющей четкой структуры или формы; со своей параллельной логикой и языком мифа [1, с. 67].
Как пишет автор, «хотелось было отметить, что сегодня современное региональное сообщество пребывает как бы в двух регистрах. На уровне элиты и интеллигенции оно мыслит категориями Модерна, консервативными и частью либеральными нарративами. Для местных элит общество еще есть, интеллектуально они живут еще в Модерне. Но массы, и особенно молодежные, переставшие понимать «большие нарративы», погружаются в стихию социального разложения, дефрагментации, группируясь по локальным коллективам, за пределами которых мир и общество существуют виртуально, как иная реальность. Молодежь все меньше понимает Модерн и его дискурс» [1, с. 67].
В целом автор уделяет большое внимание различным аспектам стимулирующим рост экстремистских проявлений в Республике Башкортостан, не останавливаясь при этом на конкретных акторах или организациях, поскольку его интересуют, прежде всего, сами процессы и породившие их социальные причины, а не их объективация.
Также им проанализированы действия властей и национальных акторов на примере конфликта с. Темясово который произошёл в республике между трудовыми мигрантами и местными жителями. Разбирая его, А. Буранчин приходит к выводу, что «именно согласованные действия, прежде всего, местных властей, силовиков и представителей национальных центров, позволили остановить разраставшийся конфликт в с. Темясово. Другое дело, что правильное и объективное информационное освещение событий было полностью провалено в результате спекуляций со стороны ряда оппозиционных СМИ, а также политических сил, которые в тот момент были заинтересованы в смещении Р. Хамитова с поста Главы РБ» [1, с. 100].
Слабой стороной данного раздела является то, что он завершается описанием процессов в Башкортостане до октября 2018 г., то есть временем ухода Р. Хамитова с поста руководителя РБ. С этого времени многое поменялось в республике, к примеру, процессы вокруг сохранения горы Торатау сменились проблемой другого шихана – Куштау, хотя и в менее политизированном виде. Однако основные тренды и риски в целом актуальны и до настоящего времени.
Четвертая глава монографии написана на основе экспертного опроса, проведенного в рамках исследования детерминации и проявлений экстремистских настроений в массовом сознании населения Республики Башкортостан и регионов России.
Ее автор, к.с.н. З. Сизоненко отмечает, что: «В настоящем исследовании важно было выяснить мнение экспертов о состоянии межнациональных и межконфессиональных отношений, с одной стороны, с другой – о технологиях и мерах профилактики экстремизма в молодежной среде с учетом ее возрастных и психолого-педагогических особенностей. В соответствии с целью и задачами исследования следовало определить экспертов, осведомленных о ситуации в республике, «изнутри» и «извне» [1, с. 105].
Поэтому география расположения экспертов охватила по республике – г. Уфу, несколько населенных пунктов Республики Башкортостан (г. Стерлитамак, г. Сибай, Федоровский, Бакалинский, Куюргазинский районы). Внешними экспертами стали специалисты из г. Москва, г. Казань (Республика Татарстан), Республики Крым, Республики Дагестан, г. Оренбург (Оренбургская область) [1, с. 105].
В итоге, по мнению экспертов, ситуация по преступности и асоциальному положению в молодежной среде в республике в целом не катастрофичная. Тем не менее, необходимо обратить внимание на несколько моментов:
— социально активная, образованная и целеустремленная молодежь в большинстве своем стремится найти себя на максимально комфортных для социального продвижения территориях: в крупных городах либо за рубежом. Примерно той же стратегии придерживаются и активисты неформальных группировок. Соответственно, в малых населенных пунктах, со слабо развитой инфраструктурой наблюдается отток молодежи, что определенным образом отражается и на динамике асоциального поведения, создавая иллюзию позитивных тенденций;
— в условиях нарастания внешних угроз, проникающих в первую очередь посредством Интернет-коммуникаций, преступное поведение обрело иные характеристики: молодежь вовлекается в экстремистские группировки и вербуется для подрывной деятельности. Важно понимать, что открытые формы борьбы, публичное наказание главарей группировок чреваты обратным эффектом в молодежной среде – популяризацией и привлечением внимания к антигероям – потенциальным кумирам преступного мира;
— деятельность по профилактике экстремистских проявлений в молодежной среде должна быть направлена на молодых людей, чья жизненная ситуация позволяет предположить возможность их включения в поле экстремистской активности [1, с. 112].
В целом необходимо отметить, что выводы изложенные в монографии, хорошо подкреплены результатами социологических опросов, проводившимися в разное время в Башкортостане; фокус-группы с представителями диаспор РБ; экспертным опросом, а также различными статистическими данными. И что особенно важно, даны практические рекомендации органам власти по профилактике современных угроз и рисков экстремизма в полиэтничных регионах РФ и конкретно в Республике Башкортостан.
Также положительным моментом исследования является широкий охват проблемы экстремизма. Выявлены не только традиционные в таких случаях риски, но и связанные со сложными социокультурными трансформациями в регионе – ослаблением структур Модерна, нарастанием контрмодернизационных процессов, изменением социального пространства и др. Это объясняется тем, что двое из авторов книги (Д. Абдрахманов, А. Буранчин) уже достаточно давно и плодотворно занимаются изучением проблем архаизации российских регионов, аномии, а также различных форм социальной девиации [2].
В завершение остается только поблагодарить авторов коллективной монографии за проделанную работу, и пожелать им дальнейших исследований в данном направлении.
Список литературы:
1. Абдрахманов Д.М., Буранчин А.М., Нугуманов М.М., Сизоненко З.Л. Профилактика экстремизма в полиэтничном и многоконфессиональном регионе: тенденции, риски и психолого-педагогические детерминанты. Уфа: Мир печати, 2020. – 132 с.
2. Абдрахманов Д.М., Буранчин А.М., Демичев И.В. Архаизация российских регионов как социальная проблема. Уфа: Мир печати, 2016.
Кандидат политических наук, сотрудник Центра гуманитарных исследований Республики Башкортостан Е. Беляев
Скачать книгу: https://www.academia.edu/42445968
