Альбир-хазрат Крганов: «Привлечь внимание экспертов к изучению традиции суфизма в России…»

Из стенограммы выступления члена Общественной палаты Российской Федерации муфтия Альбира-хазрата Крганова на научно-практическом семинаре «Религиозный экстремизм на постсоветском пространстве: состояние проблемы и перспективы», 2 апреля 2013 года, Институт стран СНГ.

Альбир-хазрат: Спасибо большое, уважаемые друзья. Называю вас друзьями, потому что мы за круглым столом, вместе обсуждаем очень важную для всех нас тему. Она важна не только для верующих какой-либо одной конфессии, но и для всего разноликого общества нашей страны. В связи с этим позвольте поделиться некоторыми своими соображениями.

Вы знаете, что с началом перестройки, когда все у нас в Советском Союзе произошли изменения, это, конечно же, повлияло и на ход истории наших религиозных организаций. И если до развала СССР существовала достаточно выстроенная система, — Совет по делам религий, другие институты, было единое образовательное поле на всем пространстве СНГ, — то затем в одночасье все это рухнуло. Добавилось и то, что различные иностранные государства использовали религию как некий инструмент влияния на территории постсоветского пространства. Под разными предлогами некоторые политики и политические группы зарубежных стран, «помогали» этим новым государствам бывшего СССР выстраивать свой суверенитет на основе, якобы, разных религиозных воззрений. И если в начале это казалось безобидным, то потом оказалось, что эти иностранцы не совсем друзья и между собой, и для новой элиты, которая постепенно пришла к власти в постсоветских государствах и для простых верующих людей. Когда радикальные группы пришли на территории государств бывшего СССР, то они начали враждовать, в первую очередь, с самим исламом, с религиозными деятелями, начали обвинять их в неверном толковании ислама. Для них что неверующий-атеист, что мусульманин, который не придерживается их воззрений, были абсолютно одинаковы. С этого времени как раз и начался очень болезненный процесс дезинтеграции в нашем духовном деле.

Вы знаете, что у мусульман Советского Союза было авторитетное учебное заведение «Мир-Араб» в Бухаре, наши уважаемые мусульманские лидеры обучались также в Ташкенте. А в самой Российской Федерации таких учебных заведений тогда еще не было. К чести учебного заведения «Мир-Араб» мы сегодня можем сказать, что ни один его выпускник не стал экстремистом, не перешел на сторону радикалов. Это наглядно доказало, состоятельность выстроенной там классической системы исламского образования, её выверенность, в том числе, и в течении последних двадцати лет.

В России с приходом демократии начали создаваться различные обучающие исламу структуры, созданные, в том числе, при помощи разных заинтересованных нероссийских организаций. Напрямую выделялись большие средства, по специальной программе обучались наши дети, для которых проводились т. н. «летние лагеря». Выбирали детей с тем уклоном, который был нужен зарубежным спонсорам, происходил отбор для дальнейшего их обучения за границей. Они уезжали туда отнюдь не по направлению официальных российских религиозных структур, а самостоятельно. К сожалению, их обучение не всегда проходило в государственных учреждениях, а зачастую в неких частных подпольных учебных заведениях. И в итоге мы получили в России, на нашей территории, очень много разных убеждений относительно даже одной конфессии. Наши ребята уезжали за рубеж с искренним намерением обучаться исламу, но в связи с тем, что в разных странах своя точка зрения, свой подход, особенные политические реалии и традиции, по возвращении они начали доказывать на Родине свою «правоту» единоверцам в соответствии с полученными знаниями. Какое направление в исламе более «правильное» — вот это или вот то? Вся эта зарубежная «разность» в подходах к пониманию ислама, которая пришла в Россию привела к борьбе и соперничеству. И, конечно же, это отразилось на наших верующих людях и стало очень большой проблемой. Тогда мы явственно с горечью осознали, что в России, оказывается, на тот момент не существовало авторитетного исламского учебного заведения.

И тогда, в 90-х годах, мы открыли учебное заведение, медресе им. Ризаэтдина Фахретдина, которое затем стало Исламским институтом. И сегодня в Уфе и Казани у нас, слава Богу, есть мусульманские вузы. Отрадно также, что и на нашем Северном Кавказе на хорошем арабском языке ведутся занятия и постепенно выстраивается собственная российская мусульманская образовательная составляющая. Вы знаете, что есть программа углубленного изучения ислама в известных российских светских вузах.

Тем не менее, всего этого явно недостаточно. Ситуация оставляет желать лучшего, так как в России необходимо исламское учебное заведение хорошего международного уровня. В этом плане, на мой взгляд, заслуживает внимания предложение Романа Силантьева о возможности привлечения для обучения исламу мусульманских ученых из Сирии с учетом того, что в этой стране в какой-то мере сложился положительный межконфессиональный консенсус и есть определенное сходство с российскими реалиями. Там, несмотря на сложность нынешней ситуации, живут порядка 10% христиан, сохраняются хорошие отношения, мультикультурализм. Это один аспект, которым я хотел с вами поделиться.

Другая тема, которую сегодня озвучивал наш модератор, заведующий отделом исламских исследований Института стран СНГ Ильдар Сафаргалеев, связана с возрождением исламской духовной составляющей. В российском исламе существует институт духовных управлений, это как бы административные органы, которые взаимодействуют, с одной стороны, с властью, а с другой — с религиозными организациями. От того, насколько правильно будет выстроено это взаимодействие, тоже зависит многое.

Но в этом контексте существует еще неизученная в полной мере составляющая, которая имеет отношение к Тасаввуфу или суфизму. Суфизм, к сожалению, сегодня не то, чтобы не изучен, он сегодня очень многих людей пугает. Тот суфизм, который был на Кавказе, когда мюриды под флагом защиты веры вставали на борьбу с врагом, вполне понятен. Так как, на мой взгляд, в то время эта тема использовалась именно для решения локальных, территориальных политических задач. Но и там, на Северном Кавказе, сегодня есть разные направления, между которыми тоже иногда возникают вопросы, и та радикально настроенная часть, которая хотела взорвать эту территорию, сегодня очень старается перессорить между собой разные суфийские направления.

Говоря же о суфизме у татар и башкир, мы знаем, что еще до того, как примерно 225 лет тому назад Екатериной II было создано Оренбургское Магометанское Духовное Собрание (ОМДС), работу с мусульманами вели именно суфийские деятели. Однако тема эта очень малоизученна. В настоящее время переводятся труды известных суфиев прошлого, таких как имам Аль-Газали, и это отрадно. Однако, на мой взгляд, было бы неплохо почитать книги по этой тематике наших татарских богословов и поднять архивы с целью изучения опыта отечественного прошлого в этом направлении. Но нашим экспертам к сожалению как-то лень, и не доходят до всего руки. В то же время, иностранные специалисты, молодые ребята из Германии, Америки, Японии, в Казани читают наши книги, пишут монографии про татарский суфизм в России. И мне весьма интересно, до чего же они про нас допишутся?

Михаил Александров, заведующий отделом Прибалтики Института стран СНГ: Им гранты дают, а нашим — не дают.

Альбир-хазрат: Да, действительно, гранты дают большие, по 30-40 тысяч евро.

У татар и башкир в прошлом был такой умеренный, просвещенный суфизм именно накшбандийского толка. Скажу, что все главы ОМДС — прародителя нашего ЦДУМ, так или иначе, имели отношение к суфийскому направлению. И было, по аналогии с христианским, такое понятие как «старцы», или «ишаны» — ученые-суфии, которые, будучи вне системы официального духовенства, тем не менее, были рядом с официальными муллами и помогали поддерживать в мусульманском сообществе сильную веру, люди находили в них духовную пищу.

Как обстоят дела сегодня? Есть официальное духовенство в лице нас и мы сегодня занимаемся как бы всем – принимаем участие в различного рода мероприятиях, занимаемся строительством культовых сооружений, организацией проведения мусульманских праздников и т.д. А вот духовной практики, духовной составляющей в нашей деятельности, на мой взгляд явно недостаточно. Сегодня, и это не секрет, мы очень политизированы, хотя это не очень хорошо. В результате куда уходит наша молодежь? Она уходит в левое крыло, их привлекают разного толка маргиналы, поскольку правового здорового крыла в лице суфиев-духовников, которое было тогда, в царские времена, сто лет назад, сегодня практически нет. И это тема для очень большой дискуссии, так как мы не говорим о том, что это как бы сегодня однозначный рецепт, за который мы должны именно держаться. Тем не менее, мы хотели бы привлечь внимание экспертов к началу изучения этой очень важной темы, вообще как таковой веры, ислама, традиции суфизма в России, как она зарождалась, как она практически действовала. И я думаю, что сегодня это тоже было бы очень полезно.

Ильдар Сафаргалеев, заведующий отделом исламских исследований Института стран СНГ: Альбир-хазрат, спасибо. Может быть, есть какие-то вопросы?

Аза Мигранян, заведующая отделом экономических исследований Института стран СНГ: Скажите, пожалуйста, как исламское сообщество занимается регулированием процессов миграции из Средней Азии? Я достаточно неплохо осведомлена в вопросе развития ислама и особенностях Средней Азии, я оттуда сама родом, и вот в этой связи я сейчас, находясь в Москве, очень четко понимаю, что все перекосы в исламском развитии в республиках перенесены сейчас на российскую землю. И они оказывают достаточно яркое влияние уже на российские исламские группы. Как вот это все контролируется, регулируется, вовлекается ли эта часть нашего общества, вынужденная или пришлая, как хотите, назовите, в эти общие процессы? Потому что там идет очень серьезный радикализм.

Альбир-хазрат: Благодарю вас за хороший вопрос. Я согласен с вами в части того, что миграционные потоки, направляющиеся в Россию, влияют на внутреннее состояние, в том числе и ислама. Более того, сегодня даже возникают разные у нас вопросы и проблемы: и те же вопросы и решения о выделении земельных участков под мечети в наших российских городах. Смотря на традиционных мусульман, с которые здесь живут столетиями, тысячу лет вместе, через призму мигрантов, власти очень осмотрительно подходят к этому вопросу, и крайне редко выносят положительные решения по выделению земельных участков. И сегодня те мечети, которые у нас есть, не вмещают всех желающих, и когда наши братья мусульмане-мигранты собираются уже у себя на рынках, в офисах, в других местах, где они себе находят место, не всегда нам понятно, кто и что там им проповедует. Мы об этом тоже говорили, это и наша забота, поскольку некие силы, может быть, даже тех стран, которые эти мигранты представляют, пытаются их здесь использовать в своих политических интересах. Хотя верующему человеку нужно всего лишь прийти, послушать, помолиться и уйти. Но ему в этой молельной точке «вдалбливают» уже разного рода политические посылы.

У нас есть опыт, когда некоторые предлагают: «Давайте мы в мечетях к каждому народу по своему имаму назначим». Но мы не можем разделить мусульман на разные национальности, как бы на разные анклавы – вот вам имам таджикский, вот вам имам киргизский, вот вам имам узбекский. Ислам — однородный, и в этом отношении все мусульмане должны быть едины.

По работе с миграционными потоками, мы в первую очередь должны быть полезны в чем? Во-первых, мы говорим о том, что миграционная политика никак не должна вестись в ущерб гражданам России. Во-вторых, то, что сегодня у нас есть мигранты, дает нам возможность стать как бы неким мостом общения с ними и властью. Всем сегодня ясно, что в первую очередь за мигрантов должны отвечать работодатели, которые их сюда привозят, которые им дают здесь работу. Да, религиозная составляющая мигрантов должна учитываться властями, но во главу угла, все-таки, должно ставиться исполнение закона. Вот посмотрите на Объединенные Арабские Эмираты: там тоже очень много мигрантов — пять-шесть миллионов на полтора-два своего населения. Однако там очень четкие, жесткие законы: два раза контракт подписал, поработал — спасибо большое, уезжаешь. Семью, детей заводить в стране, там у них, по-моему, не положено. А в нашей ситуации, когда нет четкой выстроенности на законодательном уровне, то что же можем предложить мы, религиозные деятели?

В нашу организацию приходят мигранты, которых привезли сюда работодатели другие, но мы же не можем сказать: «Ребята, тут только татары и башкиры, или кавказцы, а вот вы там где-нибудь помолитесь без нас». По исламу у нас такого права нет, мы не можем их никак от себя отделять. Наоборот, я считаю, что сегодня мы должны подумать о неких социальных проектах, чтобы помогать им адаптироваться в нашу действительность. Убедить их не культивировать их образ жизни здесь: стараясь сохранять свои обычаи, не навязывать, тем не менее, все то, что у тебя там есть, обществу, которое здесь живет тысячелетиями в своем кругу. И еще есть другая проблема – к сожалению, приехав к нам, они постепенно десоциализируются. Если у себя они живут в кишлаке, друг друга знают, там у них порядок, свои традиции народные, религиозные, то когда они попадают в нашу среду, то начинают «портиться» – выпивать, вести себя неподобающе…

А. Мигранян: Деисламизация, да?

Альбир-Хазрат: Не деисламизация, а падение нравов… Это не есть хорошо, так как потом на этой почве появляются преступления.

А. Мигранян: Да, как раз они становятся почвой для криминальной экономики.

Альбир-Хазрат: Для криминальной темы. А потом уже это становится проблемой для жителей-мусульман, которые здесь уже живут столько лет. Ведь через эту призму начинают смотреть на всех мусульман России: вот, дескать, «ваши братья — вы и разберитесь». Это очень серьезная тема, здесь должна быть общая работа разных заинтересованных структур – и институтов, и Миграционной службы, и государственных органов, и общественных, и религиозных организаций. Мы должны все вместе заниматься этой очень важной темой.

И. Сафаргалеев: У меня еще вопрос к Альбир-хазрату по поводу идеи евразийской интеграции, каково Ваше отношение? Эта тема нашему Институту далеко небезразлична, как и ваш подход к этой идее, в продолжении, может быть, того вопроса, который был задан Азой Ашотовной, и в плане вообще миграционных процессов и проблемы экстремизма. Тем более, что евразийская идея затрагивает и мусульманские этносы, живущие на огромных пространствах Центральной Азии.

Альбир-хазрат: Спасибо большое. Я считаю, что Россия – евразийская страна, об этом говорят и очень многие классики, и политики на разных уровнях. Президент Путин в своем обращении говорил о пассионарности по Гумилеву. И я считаю, и говорит об этом наш уважаемый Шейх-уль-ислам Талгат Таджуддин, что из сплава татарского Булгара и Киевской Руси получилась наша страна, наша Россия. И сегодня мы должны эти наши корни сохранять, и правильно объяснять это людям. Мы действительно проводили разные мероприятия, в том числе, в Общественной палате проводили большие слушания по теме евразийской интеграции и о роли татарского народа в интеграционных процессах. Вы знаете, что в Казахстане когда создавалось Духовное управление, именно муфтии вели с Малым джузом переговоры об интеграционных вопросах.

Мы вначале говорили, о едином образовательном поле. Мы недавно были вместе с МГЛУ в Белоруссии и проводили большое мероприятие. Там 600 лет живут татары, есть мечети, которым 500 лет. И сегодня было бы полезным, чтобы с учетом именно вот той основы классического исламского образования, которая была и в Средней Азии, и у нас, вести вот такую общую работу. Мы, по любому, от этой темы не уйдем, она всегда будет нас преследовать, и мы сегодня должны выстраивать диалог. Я думаю, понятно, что есть взаимоотношения по евразийской экономической интеграции на уровне ОДКБ, ШОС, на уровне президентов, но сегодня нужно усиливать работу общественных институтов, чтобы именно, простые люди понимали, к чему мы идем, чего мы хотим. Если люди этого не поймут, будет очень плохо. И в первую очередь, когда мы говорим об СНГ, тут еще нужно нам разобраться внутри России, чтобы внутри России сами народы, чтобы мы тоже сегодня все это понимали. Сегодня же развитие евразийской интеграции некоторые маргиналы, националисты хотят преподнести так, что «как бы надо быть толерантными, чтобы быть таким терпеливыми ко всем, кто к нам едет», а в результате ущемляются права русского православного народа. Об этом не может идти никакой речи — в России есть исконные традиции, мы их уважаем, и мы должны, выстраивая правильные взаимоотношения, дальше вести свою нормальную работу.

М. Александров: Так это — официальный ислам, а неофициальный, они же халифат хотят создавать.

Альбир-хазрат: Да, есть такая тема. Вы знаете, есть же не только официальный ислам, есть и неофициальные течения, как, впрочем, и у ряда других конфессий. И к ним тоже есть вопросы. Это проблему нельзя рассматривать, как исключительно исламскую. Сегодня в мире религиозный фактор используется в разных политических целях, и, я думаю, что нам нужно стараться помочь развитию именно традиционных направлений,. чтобы они могли показать людям истинное лицо веры.

Альбир Рифкатович Крганов. Член Общественной палаты Российской Федерации, Председатель Духовного Управления Мусульман г. Москвы, Центрального региона и Чувашии Центрального Духовного Управления Мусульман (ЦДУМ) России, муфтий. 

«Материк«

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>