Когда в Татарстане горят православные церкви, подожженные фанатиками, Всемирный Русский Народный Собор объявляет главной угрозой…«русский сепаратизм».
Экспертный центр Всемирного Русского Народного Собора распространил многословный меморандум. Суть заявления экспертов, фамилии которых в тексте отсутствуют: в России сегодня едва ли не главная угроза – «русский сепаратизм», региональный и «псевдоэтнический», грозящий разрушить Россию! Все остальные угрозы экономического, политического, криминального характера (терроризм, этнонационализм в республиках, коррупция, организованная преступность, неестественно огромный разрыв в доходах между богатыми и бедными социальными слоями и регионами и многое другое) – все это меркнет перед чудовищем «русского сепаратизма»!
Меморандум – классический пример того, как согражданам предлагаются ложные цели для критической стрельбы, ветряные мельницы в роли многоруких великанов.
«Сегодня в активной разработке геополитических недоброжелателей России находятся такие проекты как сибирский сепаратизм (отделение Сибири), казачий сепаратизм (отделение Дона, Кубани и Предкавказья), поморский сепаратизм (отделение русского Севера), калининградский (потеря Балтийского анклава), дальневосточный и уральский сепаратизмы».
Мне, честно говоря, трудно вообразить «уральский сепаратизм» в Екатеринбурге или Перми, не имеющих границ с иностранными государствами. Хотя, может, я не прав (Татарстан вот тоже с зарубежьем не граничит, а сепаратизм там наличествует), и что-нибудь подобное в этих краях водится? Но уж за свою родную область могу сказать со всей ответственностью: никакого поморского сепаратизма, мечтающего отделить русский Север от России, здесь нет и не предвидится. Тем более, если учесть, что русское Поморье ни дня не было вне Российского государства!
Если же говорить о прочих перечисленных здесь «сепаратизмах», то это – удел отдельных радикалов-маргиналов. Ни о каких действительно массовых движениях сепаратистского характера в перечисленных регионах неизвестно.
Авторы меморандума приводят в качестве примера украинский национализм и, углубляясь в историю, выдвигают в качестве альтернативы ему… черносотенный Союз русского народа.
«Созданный в 1905-1906 годах Союз русского народа самые многочисленные отделения имел на Правобережной Украине, в Волынской губернии – там в него вступила почти треть взрослого мужского населения. Обособленное украинское самосознание культивировалось только в узком кругу революционной разночинской интеллигенции».
Не знаю, кому как, а по мне что погромщик-петлюровец, что погромщик из СРН – одного поля ягоды. Чем прославились «союзники» в 1905-1906 гг. слишком хорошо известно. Так что выдвигать их в качестве некоей альтернативы полумифическому «русскому сепаратизму» и реальному украинскому национализму – значит противопоставлять чуму холере.
«Сегодня такая же разрушительная работа проводится в обширных регионах Российской Федерации, население которых всегда считалось русским. В сознание проживающих там соотечественников внедряется новая национальная идентичность. Так, во время Всероссийской переписи населения 2010 года с широким размахом прошли пиар-акции «Национальность – казак!» и «Национальность – сибиряк!»
Может дело, все-таки не в «сепаратистах» и неких зарубежных центрах, а в позиции организаторов переписи, поставивших казаков, сибиряков и поморов перед дилеммой: записываться или русским, или казаком (сибиряком, помором)? А надо бы и: и русский, и помор (сибиряк, казак).
Вместо этого поморов, например, разделили на просто поморов и поморов с русским языком. Как будто есть в России какие-то «нерусские поморы»!
Кстати, о языке. В вину поморским активистам ставится составление словаря «Поморьска говоря». Конечно, выделять поморьску говорю в отдельный, самостоятельный язык едва ли правомерно, это – диалект русского языка.
Хотя…в двадцатые годы в советской (!) Карелии этнографом-энтузиастом Дуровым издан словарь поморского языка. И никто не видел в этом крамолы, стремления отделиться и обособиться.
Именно диалекты, языки внутри языка обогащали и обогащают русскую словесность, в то время как вторгающееся даже в официальные речи воровское арго и, особенно, новые иноязычные слова (прежде всего – англицизмы) засоряют его. Это понимали великие русские писатели, этого не хотят понимать борцы с «русским сепаратизмом».
Чем дальше в тайгу, тем больше этого самого «сепаратизма»:
«С одной стороны, в товарооборот вбрасывается соответствующая символика, рассчитанная преимущественно на молодёжь (например, продаются куртки с надписями «I am Sibеrian», «United States of Siberia» и т. д.) С другой – появляются вполне респектабельные научные учреждения типа «Поморского института коренных и малочисленных народов Севера», создающие теоретическую базу сепаратизма».
Скажите, неужели слоган на куртке «Я – сибиряк» (пусть даже на английском) страшнее «России для русских» на фоне «сходного до степени смешения» псевдославянского «коловрата»? А что касается Поморского института КМНС, то, как мне доподлинно известно, никакими теоретическими изысканиями на тему сепаратизма там не занимались!
«Венцом организационной работы является, конечно, создание общественных движений сепаратистской направленности («Сибирская национально-культурная автономия», «Сибирский державный союз», «Донская казачья республика», «Поморское братство», «Областническая альтернатива Сибири» – ОАС, иначе расшифровывающаяся как Освободительная Армия Сибири)».
По-русски это называется: вали кулем – потом разберем. Сомнительный «Сибирский державный союз» – в одну кучу с реально работающей на благо земляков Сибирской НКА. Тут же и «Поморское братство» – элитный клуб, объединивший представителей архангельской интеллигенции и бизнес-кругов и их побратимов из Норвегии. Всех огульно записали в сепаратисты!
А уж утверждение о том, что поморское движение «подпитывается» (надо полагать, имелось в виду финансирование?) норвежской стороной – явный поклеп. На самом деле ни одна действующая в Архангельске поморская организация не получила ни одной кроны, ни единого доллара или евро на свою деятельность и, следовательно, не является иностранным агентом!
«Отделение Архангельской и Мурманской областей означает утрату контроля над обширными территориями Арктики с нефтегазовым шельфом».
Все-то правильно сказано, за исключением того, что ни одна организация в Архангельской области (думаю, и в Мурманской) не выступает за отделение этих регионов от России. А что касается нефтегазового шельфа, то весьма лакомый кусок спорной территории Норвегия получила в бытность Президентом России Д.А.Медведева. Можно в этой связи вспомнить такой исторический факт: в позапрошлом веке группа сибирских ученых и общественных деятелей была осуждена за «сепаратизм», отправилась по тюрьмам и ссылкам по приговору той самой власти, которая задешево продала США Аляску! Ну и кто был большим сепаратистом: патриоты Сибири или царская власть, сделавшая поистине царский подарок Америке?
От политических обвинений авторы меморандума переходят к паранаучному теоретизированию:
«Стратегия творцов внутрирусского регионального сепаратизма не имеет сколько-нибудь серьёзной этнокультурной почвы. Домыслы о гетерогенности русского народа – это миф, имеющий сугубо политическую природу. По мировым масштабам русские – исключительно цельная, единая нация. По степени религиозного и языкового единства регионов, по близости культурных матриц русские не имеют аналогов среди крупных наций планеты. Ни германцы и итальянцы с их «лоскутной» предысторией, ни французы, собранные в единую нацию из враждовавших земель, ни американцы, съехавшиеся в Северную Америку со всех уголков планеты, ни китайцы, где жители разных провинций попросту не понимают друг друга, – не отличаются такой степенью этнокультурной монолитности, как русские».
Хотелось бы напомнить авторам сего пассажа, что и русский народ сложился в единую нацию из некогда враждовавших земель (Москва, Тверь, Новгород, Вятка, Рязань, Псков, Ростов и др.). А еще вобрал в себя, ассимилировал неславянские племена мери, чуди, мещеры, голяди, берендеев…
«Больше того – целый ряд не столь многочисленных народов представлен гораздо более гетерогенными в этнокультурном и этнорегиональном смысле сообществами. Достаточно упомянуть примеры татар (казанских, астраханских, барабинских, касимовских, мишарей и т. д.), марийцев (горных, луговых, восточных), мордвинов (мокша, эрзя, шокша, каратаев)…»
Логично спросить: если сравнительно небольшая по численности мордва столь разнородна (гетерогенна), то, что уж говорить о таком великом и многочисленном народе, как русский. Он тем более не может быть монолитен, а состоит из множества региональных и субэтнических групп, выделяемых особенностями происхождения (метисные группы – гураны, русскоустьинцы и т.д.), социального статуса (казаки, однодворцы), системы хозяйствования (поморы), вероисповедания (старообрядческие толки) и т.д..
Об этом можно прочесть в любой серьезной книге по этнической истории русского народа.
От этники – к политике:
«Всплеск сепаратных настроений в русских регионах всегда сопряжён с кризисом доверия к государству и всегда носит ярко выраженный оппозиционный оттенок по отношению к центральной власти. Не случайно сепаратистская режиссура включает обязательное противопоставление с центром: «центр нас грабит», «нефть в обмен на ничего», «мы превращены в колонию Кремля» и т. д. Так же не случайно, что максимум псевдорусских идентичностей (казаки, поморы и т. д.) был зафиксирован переписью 2002 года, когда огромное количество соотечественников потеряло веру в будущее нашей страны, и кризис доверия достиг самой глубокой точки».
«Псевдорусская» идентичность поморов и казаков пусть останется на совести авторов послания. А вот про недоверие к центру сказано совершенно верно. Вот только о причинах этого недоверия не говорится. А они – в отношении ряда федеральных чиновников и менеджмента крупных сырьевых компаний к российским регионам как к колониям, откуда можно бесконечно черпать богатства недр «в обмен на ничего», разрушать традиционную среду обитания местных жителей (не только аборигенов, но и русских).
Можно ли считать нормальным то положение, при котором корпорация ведет хозяйственную деятельность где-нибудь в Сибири, а налоги платит по месту нахождения головного офиса, то есть, чаще всего, в Москве или где-нибудь еще? «Колониализм» мы представляем себе со школьной скамьи в виде взаимоотношений колонизатора в пробковом шлеме и какого-нибудь племени папуасов, изгоняемого со своих исконных земель обитания. А ведь колониализм – это категория прежде всего экономическая, а не этническая.
Русский «колонизатор» из столицы воспринимает регионы как колонии, а их русских жителей как полудиких туземцев, чье желание достойной жизни расценивает как «сепаратизм». Кстати, если уж заговорили о сепаратизме, то почти все громкие сепаратистские высказывания в последнее время звучали как раз из уст московских политиков, журналистов, общественных деятелей, а отнюдь не провинциалов. Самое печально знаменитое – заявление Евгении Альбац о расколе России по Уральскому хребту и передаче Сибири под власть Китая. Ее коллега по ВШЭ Сергей Медведев (заметим, никакой не помор!) высказывается о необходимости международного контроля над Арктикой. То есть провокационные заявления идут из столичных уст, а сепаратистов ищут в Сибири, Поморье, на Урале или среди казаков. Почему так? Наверное, потому, что нефть, газ, руду, лес добывают не в Москве…
Сегодня зачастую можно говорить о настоящем экономическом террациде (разрушении территории как среды обитания) усилиями крупных компаний (отнюдь не зарубежных) и дружественных им чиновников. Позицию же тех, кто противится разорению или уводу из своего региона эффективно работающих предприятий, разрушению экологической среды, вообще наплевательскому отношению к территории и ее населению обыкновенно именуют регионализмом. Он возникает не от хорошей жизни и стремится вовсе не к отделению-обособлению, а к достойному будущему своей земли и ее жителей. Так возник канадский регионализм (Партии реформ, Канадский альянс), вызванный диспропорцией в экономическом развитии тихоокеанских и атлантических провинций, так появилась в Италии «Северная лига», протестовавшая против выкачивания средств из экономически развитых регионов Севера в пользу бюрократического, коррумпированного Центра и мафиозного Юга. Наряду с регионалистскими движениями в современном мире активно заявляют о себе движения этнических и субэтнических групп за признание их самобытности в современном мире: силезцы в Польше, украинские русины, андалузцы в Испании, корнуолльцы в Великобритании, фризы в Германии и Нидерландах, квены и саамы в Норвегии и т.д. (Кстати, хотелось бы отметить такую любопытную параллель: если наши сторонники «русской гомогенности» видят сепаратистов в поморах и казаках, сибирских и уральских регионалистах, то нелюбимые ими украинские националисты действуют аналогичным образом, обвиняя в «псевдоэтничности» карпатских русин и в региональном сепаратизме – жителей Крыма и Донбасса).
Позицию же регионалистов относительно несправедливого перераспределения доходов от регионов в пользу столицы следовало бы назвать не сепаратизмом, а антиметрополизмом. В России он в последнее время часто выражается в призывах к переносу столицы из Москвы в восточные регионы России – например, в Екатеринбург или Новосибирск.
Какой же рецепт предлагают авторы меморандума для борьбы с сепаратистской заразой в провинции? Цитируем:
«Особое значение укреплению общерусских организаций следует уделить в тех регионах, которые оказались под прицелом сепаратистов – это Сибирь, Предкавказье, Север, Калининград. Здесь необходимо в первую очередь открыть русские национальные культурные центры, которые станут очагами пропаганды российского единства, средоточием государственно мыслящих общественных сил. Через русские национально-культурные центры могут быть реализованы долгосрочные региональные программы укрепления русской идентичности – таким образом жителям вышеуказанных земель будет предложено более естественное и органичное национальное сознание, нежели то, что изобретают и культивируют сепаратисты».
Увы, велика вероятность, что эти «русские культурные центры» станут прибежищем для т.н. «профессиональных патриотов», никаким конкретным делом, кроме пафосной пропаганды, заниматься не умеющих и не желающих.
А «программа укрепления русской идентичности» (даешь федеральные гранты!) сведется к банальному «лапти-балалайки». А надо бы грамотно развивать местные бренды, в чем преуспели многие регионалисты в России и в других странах. Праздник-шоу региональных идентичностей описан в романе Мишеля Уэльбека «Карта и территория», где вандейские крестьяне, эльзасцы, бургундцы, нормандцы, провансальцы и т.д. символизируют единую и в то же время необычайно разнообразную Францию и ее нацию, это при том, что Франция – жестко централизованная, унитарная страна.
«Также чрезвычайно важно развитие национальных общественных организаций, основанных на традиционной для русских лояльности к своему государству. Необходимо как можно быстрее растабуировать понятие «русская национальная организация» в глазах государственных чиновников, унаследовавших инстинктивную русофобию из ментального багажа идеологов девяностых годов. Федеральные русские организации должны стать полноценными участниками общественного процесса и полноправными субъектами национальной политики, «гражданским скелетом» государственного единства нашей страны».
В советское время московский чиновник инструктировал провинциальных писателей: «Поменьше пишите слово «русский», чаще – советский». В девяностые годы слово «русский» тоже было не в почете, в отличие от «россиянина». Ныне же нам предлагается вовсе отказаться от слов «помор», «сибиряк», даже «казак» и употреблять исключительно слово «русский» (например, «русский северянин» вместо «помор»). Притом что русский народ чрезвычайно многообразен, и его нельзя измерить усредненным московским аршином.
Тем временем, пока защитники «русского единства» борются с мнимыми «русскими сепаратистами» (которых на всю страну раз-два – и обчелся), в Татарстане горят православные храмы, в русских городах вспыхивают межнациональные конфликты между коренными и приезжими…
Анатолий Беднов для «Регионов России«