Современное башкирское общество переживает сегодня глубокий цивилизационный, социокультурный кризис, вызванный главным образом тем, что распад советской государственно-патерналистской системы не только привел к тяжелейшему кризису субъектности, но и трагически совпал с болезненным процессом социокультурной трансформации — переходом от традиционного, сельского, холистского общества к обществу городской культуры. Возникшая в ходе резкой политизации общественной жизни 90-х годов, а также разрушения институтов «советского традиционализма», постсоветская субъектность башкирского общества, после завершения 20-летней «эпохи М.Рахимова» также, по всей видимости, распадается. Одновременно этот процесс является отражением коренных изменений в сфере демографических, семейных, экономических и культурных отношений вызванных, очередной волной урбанизации.
Осложненная объективными историческими и культурными условиями «городская революция» в башкирском обществе носит запаздывающий, «догоняющий» характер, поскольку процессы бурной урбанизации, которые шли в Башкирской АССР в послевоенный период, по сути, лишь поверхностно задели «верхние» пласты общества, не привели к существенным структурным трансформациям. А патерналистская политика советского государства, нацеленная на поддержку и сохранение традиционного, аграрного образа жизни башкир (особенно в Зауралье), надолго законсервировала культурную «революцию», сопутствующую урбанизации. И только сегодня этот процесс с большим опозданием набирает обороты, носит уже необратимый характер.
Необходимо отметить, что трудность научного описания общества, находящегося в условиях урбанизационного перехода (когда доля городского населения переходит через отметку 50%) обусловлена и тем, что башкирский социум в настоящий момент представляет собой крайне сложное и противоречивое сочетание Модерна и архаики, традиций, привнесенных советским государством, с традициями дореволюционного времени. Элементы Постмодерна причудливо переплетены в нем с архаикой, в том числе и доисламского периода.
В связи с этим возникает целый ряд вопросов методологического характера. Что считать в башкирском обществе традицией нуждающейся в сохранении, а что является архаикой и должно быть преодолено? Насколько глубоки модернизационные ростки в трансформации ментальности современных башкир? Вокруг каких ценностей и мифов следует сплотить новое постаграрное общество? Ответы на эти вопросы можно, на наш взгляд, получить, лишь пытаясь адекватно расшифровать текст башкирский культуры, изучая архетипы и менталитет народа, особенности исторического развития, которые определили его современный облик. Одновременно все это требует не только социологической и исторической реконструкции, но и усиленной общественной рефлексии.
Многие негативные процессы, протекающие в современном башкирском обществе (в том числе и политического плана) обусловлены в первую очередь спецификой советской модели урбанизации, которая характеризуется противоречивостью, незаконченностью многих модернизационных перемен [Вишневский, 1998. С. 5]. Дело в том, что с самого начала советские преобразования, ориентированные на создание сильного индустриального государства и, вместе с этим, урбанизированной среды, начались в стране, руководство которой имело туманное представление о городе как системном целом, а у населения в своей массе не было необходимых качеств для формирования городской культуры.
К примеру, несколько волн урбанизации, которые выпали на советский период истории, переместили десятки тысяч башкир из деревни в город, изменили условия их повседневного социального общения и подчинили его технологии городской жизни. Однако процесс сверхускоренной модернизации привел не только к социокультурному несоответствию, но и остался незавершенным. Так, фактически до настоящего времени не возникло массового слоя полноценных носителей специфических городских отношений — средних городских слоев (башкир-горожан), то есть силы, способной не только самостоятельно поддерживать и развивать социальную организацию и культуру городского общества, но противостоять давлению социальной архаики, влияние которой все еще имеет доминирующе значения для башкирского социокультурного пространства.
С одной стороны, башкирское общество уже в советский период обладало всеми чертами Модерна. В тоже время, специфика этого явления заключалась в том, что проводниками модернистских идей и инициатив тогда были: а) прежде всего, люди, входящие в партийно-хозяйственную вертикаль БАССР («национальные кадры»), б) наиболее передовая часть национально-культурной башкирской интеллигенции.
Однако, с распадом советской системы и началом бурных процессов суверенизации республики, данная часть башкирского общества была, на наш взгляд, по разным причинам оттеснена в общественно-политической и культурной жизни на второй план. (Именно изменение механизма и критериев рекрутации элит затруднило впоследствии попадание инициативных управленцев в верхние эшелоны региональной власти, привело к стагнации режима).
По мере же того как скрепы советского Модерна слабели, разрушались — влияние архаики в различных сферах приобретало все больший размах. (Под «архаикой» в данном случае мы понимаем возврат к более «простому», уже пройденному уровню культуры).
Возобновление клановых связей, мобилизация на основе узкоэтнической идентичности, актуализация из подсознания «народной» ментальности архаичных представлений о власти, чинопочитание, возрождение черт «сословности» (например, попытки родителей передать по наследству детям свои «социальные статусы»), рост носителей крайних фундаменталистских (религиозных) взглядов, непропорциональное доминирование сельской культуры в социально-политическом пространстве — вот лишь небольшой перечень проявлений архаики в башкирском обществе на сегодняшний день.
Нужно объективно признать – с распадом СССР башкирская культура (в том числе и политическая), не только заметно деградировала, но и стала в значительной мере архаичной. Речь идет, прежде всего, о процессах, которые шли в сфере высокого искусства (литературы, театра), общественных наук, национального телевидения (БСТ), политики и т.д. Подобная ситуация стала следствием развития неконтролируемых процессов, которые шли, главным образом, со стороны «традиционного общества», когда под давлением архаики оказались заблокированы инициативы людей – носителей Модерна, которые обычно и придают любой традиционной, народной культуре черты современности. В результате чего постсоветский период республики стал, в определенной степени, бунтом архаики, всплеском антикультуры, и лишь специфичный идеологический фон, сопровождавший эти процессы, которые формально шли под знаменем «национального, религиозного и культурного возрождения», надолго затемнили истинную суть данного явления.
Так, если речь идет о театральном искусстве – то многие годы на башкирской сцене шли (и продолжают идти) спектакли, на наш взгляд, в художественном плане слабые и невысокого уровня. И проблема здесь не в том, что репертуары башкирских театров соответствуют в основном культурным запросам вчерашних выходцев с села — «новых» горожан (что, принципе до 2000-х годов отражало общественную стратификацию башкирского общества). А в том, что параллельно с этим современный театр стал транслятором своеобразных мифологизированных представлений о прошлом башкирского народа, этноцентрических стереотипов главным образом как о «народе-жертве». К примеру, трагическая и неоднозначная судьба таких исторических фигур как А.-З.Валиди или поэта Рами Гарипова оказалась втиснута в банальные штампы жертв «кровавого советского режима», сильно упрощена, учитывая масштаб и деятельность этих личностей.
Аналогичные процессы шли и в сфере башкирской литературы, перспективы развития которой вызывают в настоящий момент большие сомнения. Башкирская писательская среда, сформировавшаяся еще в советский период, при всех ее недостатках, была и остается в настоящий момент хранительницей исторического опыта башкирского народа, его языка, культуры. Обладает характерными чертами не только советской, но и национальной интеллигенции. Проблема же в том, что она не захотела и не дала вырасти новой башкирской писательской прослойке. Сегодня средний возраст в Союзе писателей РБ составляет 65-70 лет, что в итоге ведет лишь повторению и наполнению новым содержанием «старых» литературных форм и стилей, препятствует сложному культурно-философскому осмыслению переломного периода в истории башкирского народа. Эти же тенденции можно наблюдать в академической науке, в общественной сфере (например, в МСОО «Всемирный курултай башкир»), киноискусстве, в целом характерны для различных сегментов современного башкирского общества [Всемирный курултай…, 2011. С. 15].
Как бы ни банально звучала мысль, но – можно сколько угодно увеличивать количество «народных поэтов и писателей Башкортостана», академиков, «заслуженных артистов» и докторов наук, однако к реальному развитию культуры все это будет иметь, в конечном счете, слабое отношение. К сожалению, сегодня в республике сложилась негативная тенденция, когда определенная часть башкирской творческой интеллигенции, по сути, спекулируя на теме этничности, создает крайне сомнительные культурные артефакты. Речь идет, прежде всего, о современных башкирских фильмах, художественных произведениях писателей и поэтов, сценаристов, художников, артистов эстрады и др.
Безусловно, что патерналистская поддержка со стороны «государства» национальным культурам нерусских этносов РФ необходима и актуальна. Однако это, на наш взгляд, не должно превращаться в политику поддержки откровенной посредственности, пусть даже и с этническим колоритом.
Хотелось бы высказать некоторые мысли и по республиканскому конкурсу красоты «Хылыукай», поскольку он также связан с проблемой развития башкирской городской субкультуры. Престиж и уровень проведения этого проекта, созданного еще в 1992г., растет с каждым годом, что может только радовать. Однако, просмотрев материалы за последние годы (например, с 2008г. по 2012г.) можно обратить внимание на то, что формат конкурса навязывает, по сути, крайне жесткие и упрощенные эталоны «башкирской красоты». В итоге складывается стереотип массового сознания, что башкирская красавица — это обязательно черноволосая девушка с характерными азиатскими чертами лица, невысокого роста, хорошо знающая народный фольклор, родом из деревни (точнее, из Зауралья). Что неверно как с идеологической, так и с исторической точки зрения, поскольку башкирский этнос изначально формировался из множества антропологических типов, включая и европеоидные компоненты.
Большие сомнения вызывает и объективность членов жюри при определении победительниц конкурса.
Другой комплекс проблем связан с развитием современного башкирского телевидения. С назначением летом 2010 г. главой республики Р.Хамитова в общественном сознании был актуализирован вопрос о модернизации вещательной политики главного республиканского канала. С этой целью было сменено «старое» руководство БСТ. Однако резкое изменение формата национального телевидения, вызвавшее не только широкий общественный резонанс, но и приведшее к открытому конфликту гендиректора БСТ Г.Ибрагимовой с творческим коллективом, закончилось в итоге скандальной отставкой последней [Буранчин, 2011. С. 53]. Любопытно, что в этом конфликте различные части башкирского общества сумели выступить единым фронтом, продемонстрировав в очередной раз высокий уровень солидарности.
Однако суть этой проблемы была намного глубже, и она, к сожалению, не получила своего разрешения. Уже приходилось писать о том, что к 2010г. сложились объективные предпосылки для модернизации формата БСТ. Само башкирское общество к этому моменту перестало быть «деревенским», что делало крайне актуальным создание новых форм специфичной городской «массовой» культуры, а значит и органичного изменения формата канала.
Этот процесс (создания городской субкультуры) сложен, требует времени и значительных финансовых затрат. Переводить латиноамериканские телесериалы на родной язык (как это делают на канале ТНВ в Татарстане) смешно и непродуктивно. Поиск новых форм урбанизированной культуры, органично сочетающих новации и национальные традиции, должен быть у каждого общества свой. Пока же формат БСТ вновь вернулся к привычной, «старой» схеме, разве что к танцевальной программе «Байык» добавился очередной телевизионный конкурс песни.
Башкирской общественностью уже долгое время поднимается вопрос о слабом развитии малого и среднего бизнеса среди башкир, о необходимости интеграции башкирского населения «в рынок», о тяжелом социально-экономическом положении башкир, проживающих на селе (особенно в Зауралье и на северо-востоке республики). Однако при этом на БСТ доминируют развлекательные, ностальгические (на деревенскую тему) и спортивные программы. Отсутствуют передачи посвященные бизнесу, поведенческим навыкам жизни в крупных городах, специфике социокультурных и межличностных отношений в урбанизированной среде, развитию молодежных и уличных субкультур. Практически нет программ, которые были бы интересны городским и русскоязычным башкирам. Исключением можно считать лишь проекты, созданные творческим коллективом С. Хамидуллина («Историческая среда» и др.), а также детской студией «Тамыр».
То есть институты, связанные с деятельностью республиканских СМИ, башкирская «народная» и высокая культура, в реальности полностью блокируют легитимацию утилитарных ценностей в общественном сознании, что с каждым годом приобретает все более негативный характер, поскольку уменьшает шансы безболезненной интеграции башкир в суровые «рыночные» реалии.
Фактически башкирское городское население уже сегодня является маргинальным слоем в социальной структуре городов РБ. У большинства башкир-горожан не решены фундаментальные запросы, в ряду которых на первом месте стоит «жилищный вопрос».
Следует признать, что современная рыночная жилищная модель не в состоянии удовлетворить основную часть городских башкир по причине их низкой платежеспособности. Ситуация усугубляется и тем, что если для значительной доли, к примеру, татар и русских, проживающих в городах республики, доминирующей жилищной стратегией стало выстраивание «наследственных» цепочек на вторичном рынке, то для башкирского населения, в массе своей только начинающего осваивать городское социальное пространство, подобный выход из положения оказался доступным лишь для немногих семей. Советская жилищная модель ликвидирована, а компенсировать ее путем передачи жилья по наследству не получается, поскольку родители большинства молодых башкирских семей проживают в деревне, где цена на жилье остается традиционно низкой. Соответственно, в условиях современного «общества потребления», удовлетворение запросов которого предполагает достаточно высокий уровень жизни, башкиры-горожане оказываются обездоленными и в социальном и в «культурном» плане (в плане потребления «образов и услуг»). Стоит ли говорить, что это крайне опасное и нестабильное состояние может впоследствии создать все условия для резкого социального взрыва, аналогичное тому, которое возникло в период «движения за суверенитет».
Процесс латентного сползания основной массы башкир в непрестижные, полумаргинальные социальные «ниши» в настоящее время является главным фактором, ведущим к росту радикализма среди башкир (особенно молодежи), объясняет высокую политическую активность башкирского населения в целом.
Другими словами, в различных областях культуры, политики, общественной жизни так или иначе связанных с башкирским «социокультурным пространством», сегодня можно наблюдать один и тот же институциональный кризис, порожденный, в первую очередь, неконтролируемым всплеском социальной архаики (премодерном), очередная волна которой пришлась на 90-е годы [Ахиезер, 2001. С. 8].
Соответственно, если с этого ракурса сравнить процессы, происходящие в современном татарском обществе (в Татарстане), учитывая его цивилизационную схожесть с башкирским, то можно обратить внимание, что именно наличие весомой социальной страты в лице «городской татарской интеллигенции», позволяет не только «усмирять» проявления крайних форм традиционализма, но и своевременно решать проблему модернизации. Что вполне закономерно, поскольку опыт других стран показывает, что если «носители Модерна» в любом обществе составляют меньшинство критического уровня – то эта культура обречена на архаизацию.
Само по себе «традиционное общество» еще не несет в себе опасности, в противоположность архаике, которая проявляется в социально-политической жизни в кризисные моменты. Именно из-за неспособности традиции выполнять свои функции, архаика начинает подменять ее, срабатывая как защитная реакция. Однако при этом между традицией и архаикой имеются существенные различия. Как отмечают исследователи: «Традиции многослойны и многообразны, но при этом хорошо структурированы. Архаика же не обладает рациональной структурой, не выполняет конструктивную функцию регулирования человеческого поведения, не характеризуется определенностью и устойчивостью. Архаика не кристаллизуется в социальных формах – это свойство традиции, но оседает на психологическом уровне, прежде всего – на уровне подсознания» [Костюк, 2003]. Соответственно «если традиция является транслируемым культурным текстом, то архаика – культурным подтекстом, не формализируемым и не вербализируемым. Она возникает в местах разрушения культурной органики, традиции, и призвана в этом случае традицию компенсировать» [Костюк, 2003].
Парадокс же заключается в том, что при всей схожести между традицией и архаикой, последняя не имеет потенцию к саморазвитию, что и можно наблюдать, рассматривая, к примеру, процессы, протекающие в современном башкирском обществе. Даже этническая мобилизация 90-х годов принявшая форму «движения за суверенитет» была в какой-то мере защитной реакцией нерусских этносов СССР на хаос «модернизации», позволила смягчить катастрофические последствия слома привычного (традиционного) образа жизни. Однако далось это лишь за счет усиления и укрепления архаики. Именно поэтому сегодня из этого состояния нужно плавно и целенаправленно выходить, поскольку давление архаики практически полностью блокирует назревшие модернизационные процессы, в том числе и культурного характера.
На этих проблемах можно было бы не останавливаться столь подробно, если бы они не имели и политического контекста для башкирского народа, его элиты. На наш взгляд, именно неспособность правящей элиты РБ во главе с экс-президентом М.Рахимовым модернизировать созданную на волне суверенизации политическую систему, постепенная архаизация социальных и политических практик, клановость, стагнация в экономике, культуре, социальной сфере послужили главными причинами, которые привели в итоге к резкой смене республиканской элиты, болезненно отразились, в том числе, и на башкиркой интеллигенции [Буранчин, 2011. С. 120-122].
Под конец своего 20-летнего существования данная система, по всей видимости, полностью исчерпала свои возможности, перестала адекватно отвечать на новые вызовы времени, не справлялась с набором усложняющихся задач. Любопытно, что аналогичный институциональный кризис привел к краху и Российскую империю в 1917г., и СССР в 1991г.
Скорее всего, это связано с тем, что политические режимы, возникающие в обществах традиционного типа, наталкиваются на одни и те же системные проблемы, решение которых затрудненно, в первую очередь, причинами социокультурного характера [Буранчин, 2011. С. 45].
К назначению Р.Хамитова президентом республики можно по-разному относиться, однако очевиден, на наш взгляд, тот факт, что все его политические, экономические и социальные инициативы имеют ярко выраженную модернистскую направленность. В связи с этим показателен и тот момент, что нынешний президент все время подчеркивает свою интеллигентность, позиционирует себя как «интеллигент во власти», то есть в противоположность носителю «крестьянской культуры» М.Рахимову, который этими качествами не обладает. Даже супруга президента – Гульшат Хамитова (возглавляющая благотворительный фонд «Мархамат») ведет достаточно активную деятельность в публичной сфере, что давно уже стало обычным явлением для высшего российского истеблишмента, но не было характерным для первых лиц региональных элит, тем более «мусульманских» республик. Иначе говоря, даже по «внешним», формальным признакам атрибуты и ритуалы власти плавно меняются, имеют тенденцию преодоления архаичных практик сложившихся в 90-е годы.
Кроме того, и самого Р.Хамитова, и новых управленцев, которые сегодня пришли в высшие эшелоны республиканской власти (например, премьер-министр А.Илимбетов, И.Ялалов, И.Нигматуллин, М.Мулюков, С.Сагитов и др.) с социологической точки зрения можно отнести именно к носителям идей и традиций Модерна. В отличие от своих предшественников (выходцев из села) многие из них (включая президента), родились в городе, имеют научные степени, из семей башкирской интеллигенции, обладают знанием и опытом работы в больших и сложных производственных системах.
Возможно, именно люди такого типа смогут со временем решить проблемы системного характера, с которыми сегодня столкнулась не только республика, но и башкирское общество.
Следует отметить, что в предшествующей политической элите РБ также были чиновники модернистского толка (например, экс-министр культуры и национальной политики, д.п.н. И.Илишев, бывший глава Администрации президента Р.Хабиров и др.), но проблема заключалась в том, что они так и не стали доминирующей социальной группой в башкирской элите. Фактически их функции сводились к тому, чтобы придавать черты модерна/современности традиционалистскому режиму М.Рахимова, однако в реальности под этой оболочкой скрывалось не столько традиционное общество, сколько архаика. Доказательством этого может служить тот факт, что с культурологической точки зрения башкирское общество уже в позднесоветский период было по всем параметрам современным. В котором, казалось, давно уже изжиты такие явления как родовая клановость, байство, чинопочитание с элементами «культа личности», показная религиозность и т.д., то есть то, что поднялось «наверх» из нижних пластов социальной органики в 90-е годы.
Конечно, сложности такого рода характерны для каждого общества. Элиты, «культурные классы», несмотря на то, что занимают верхние «этажи» в социальной структуре общества, всегда были и будут в меньшинстве. Под натиском модернизации верхние слои культуры могут прорваться, привести к торжеству архаики, что и случилось, к примеру, в СССР в конце прошлого века. Однако в западноевропейской цивилизации архаике противостоит, прежде всего, городской «средний класс», для которого характерен не только индивидуалистский пафос либерализма, но и ярко выраженный антитрадиционализм, с иррациональной агрессией к крестьянам и крестьянской культуре. В нашей стране городские слои сами были (и остаются) частью традиционного общества, это далеко не европейские буржуа. Соответственно и в 1917г., и в 1991г. социальной силы способной выступить против архаики в нашей стране не оказалось и поэтому, кстати, советской власти пришлось в последствии загонять ее «в подполье» в том числе и кровавыми, репрессивными мерами.
Таким образом, назначение представителя «городской культуры» Р.Хамитова главой Башкортостана, а также процесс формирования новой региональной властной элиты, имеет в определенной степени и символическое значение, поскольку является отражением сложного урбанизационного перехода, которое переживает сегодня само башкирское общество. С большими трудностями и противоречиями постепенно складывается новая матрица башкирской городской культуры, однако это означает, что общество уже окончательно перестало быть в чистом виде традиционным, аграрным.
На практике это требует, прежде всего, со стороны власти и башкирской элиты, в короткие сроки сделать все необходимое для того, что бы смягчить негативные последствия этого болезненного процесса, поскольку выработанная веками традиционная культура и опыт еще долго не будут соответствовать новой социальной среде, чреваты всплесками деструктивной активности. В башкирском обществе окончательно вызрели предпосылки для глубинных социокультурных перемен, а значит, предстоит провести большую и сложную работу для последующего исторического развития. В противном случае институциональный кризис, поразивший сегодня различные сферы башкирского общества, рано или поздно повлечет за собой и более тяжелый кризис национальной идентичности, что уже напрямую поставит вопрос о будущем башкирского народа.
А.Хайбуллин
Литература и источники:
1. Ахиезер А.С. Архаизация в российском обществе как методологическая проблема // Общественные науки и современность. 2001.№2.
2. Буранчин А.М. Роль башкирского телевидения в формировании национальной идентичности // Межнациональные отношения в Башкортостане: исторический и социально-культурный аспекты: материалы межрегиональной научно-практической конференции. Уфа: РИО РУНМЦ МО РБ, 2011. С. 52- 60.
3. Буранчин А.М. Традиционное общество и модернизация: теоретико-методологический аспект // Перспективы модернизации традиционного общества. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Уфа: Гилем, 2011. С.43-50.
4. Всемирный курултай башкир в общественно-политической жизни Республики Башкортостан. Сборник документов и материалов. Уфа: АН РБ, Гилем, 2011.
5. Вишневский А.Г. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М.: ОГИ, 1998.
6. Костюк К.Н. Архаика и модернизм в российской культуре // http://www.rir.ru/socio/scipubl/sj/sj3-4-99.kost.httml.