В день рождения выдающегося русского евразийца Льва Гумилева (1 октября ему исполнилось бы 102 года) мы поговорили с директором московского «Центра Льва Гумилева» Павлом Зарифуллиным – о ценности и актуальности его идей для России и евразийского пространства в целом. Беседовал Александр Чаленко.
— Сегодня годовщина со дня рождения одного из крупнейших теоретиков евразийства Льва Николаевича Гумилева. Актуальны ли сегодня его идеи, и если да, то почему?
— Первая причина. Сейчас создается Евразийский экономический союз. Одни полагают, что это калька с Советского Союза, другие – что с Евросоюза, поскольку там тоже, как говорят, политических идей нет, за всем стоит экономика. Евро – это и бог и идеолог.
На самом деле Евразийский союз – это нечто другое. Это новейшее объединение жизненного пространства наших народов, на новом уровне. Экономическую идею, что у нас с вами должна быть общая валюта – алтын – в 2025 году, этого люди пока не поймут. Но это касается и тарифов, и перевозок, и отсутствия таможен.
Что касается СССР – на ностальгии играть до бесконечности невозможно. Коммунистическая идея на этом пространстве уже не сможет доминировать, по крайней мере, как это было ранее, 25 лет назад. Поэтому органичной идеологией для Евразийского союза может быть только евразийство. И самый главный евразиец, который объединяет и Путина и Назарбаева, и русских и казахов, и белорусов и украинцев – это Лев Николаевич Гумилев.
Хотя все мы знаем о евразийцах 20-х годов: и о Савицком, и о Трубецком, но, тем не менее, самый популярный евразиец, благодаря которому эта идея и возникла, – Гумилев. И Нурсултан Назарбаев несколько раз подчеркивал, что он начал все это делать, потому что ознакомился с трудами Гумилева. Это с его подачи Владимир Путин стал вставлять гумилевские цитаты в свои речи. Сейчас нет иной фигуры, которая бы была объединительной по факту, просто нет.
— Хорошо. А вторая причина?
— Это этнология, этнография, теория этногенеза, которую Гумилев развивал, и школа этногенеза, которую он создал. Это отношение к евразийскому пространству не как к жесткой империи или к монетаристской какой-то территории, или к экономической зоне, а как к Вселенной, к пространству, которое состоит из народов, из регионов, из различных культур. Это как мозаика, как цветущие сложности, как многонародная личность (термин Трубецкого), то есть личность, состоящая из различий, из уважения и понимания, что здесь живут разные народы, зачастую с разными религиями, но все вместе они создают неповторимый ансамбль, неповторимый оркестр.
Это отношение – органицистское – является принципиальным, если мы собираемся строить Евразийский союз и сохранить Российскую Федерацию такой, какой она есть, то есть отношение к территориям не как к колониям, а как к своей стране, к своим регионам, к своей земле.
— А что касается межэтнических конфликтов в России? Может быть помощь в их разрешении от Гумилева?
— Сейчас межэтнические конфликты в России притихли, потому что у нас один большой межэтнический конфликт с Украиной. Но они никуда не делись. И нужна методология решения этнических конфликтов с Кавказом, со Средней Азией, да даже внутри, между российскими регионами.
Вот наши националисты говорили: давайте немедленно отделим Кавказ. Хорошо. Но, во-первых, весь Кавказ приедет сюда, в центр России, а, во-вторых, начнутся конфликты между питерскими и московскими, между рязанскими и тамбовскими. Всегда было так.
А в той же Франции, как мне рассказывали, до конфликтов с арабами в Париже, когда еще не было арабов, это было 50 лет назад, самым страшным врагом для парижанина был итальянец. Сейчас же их место заняли арабы и берберы.
Так что это не вопрос отношений по линии Россия – Кавказ, это отношения по линии свой – чужой.
Понимание природы этих конфликтов, методология их разрешения в трудах Гумилева спасительна для России и для Евразийского союза, который нами создается.
Это вопрос жизни и смерти, потому что Советский Союз рухнул из-за этнических конфликтов, из-за подъема национализмов, о чем предупреждал Гумилев, выступая на закрытых сессиях МИД (Громыко его туда вызывал). И в ЦК его приглашали – Лигачев. Но тогда не прислушались. Однако именно из-за армянского, азербайджанского, украинского и русского национализмов и развалился Советский Союз.
Если мы не оседлаем этнический национализм, если мы не предложим этносам комплементарную картину сохранения их региональных идентичностей, не будет не только Евразийского союза, но не будет и России, как нет сейчас Украины – все пошло вразнос.
— И что конкретно можно сделать на этом направлении?
— Создавать межэтническое гумилевское министерство, которое будет разруливать эти конфликты. Оно будет заниматься этим день и ночь. Будет мониторить их в прямом режиме и готовить методологические рекомендации для руководства страны по национальной политике.
— Вот смотрите, если я правильно понимаю, евразийской идее в России противостоит идея европейская, которая для простого гражданина сводится к тому, что русский должен быть в союзе с «белой расой». В их понимании евразийство Гумилева – это ущербная теория, которая пропагандирует союз с отсталыми народами Азии, а не с передовыми народами Европы. Что скажете по этому поводу?
— Ну, во-первых, в Европе уже далеко не все белые. Посмотрите на фронтмена Запада – он давно не белый. Все это субкультура больших городов, уходящая корнями в субкультуру западных клубов. Это ничего не имеет общего с тем, что происходит за окном.
Даже если взять только русских, то они имеют несколько антропологических типов. Есть русские монголоиды – например, бурятские казаки. Однако эти люди с русскими именами и фамилиями.
Короче говоря, с точки зрения реалий, этот проект обречен. А с точки зрения того, передовые или нет народы Запада, то сейчас Азия, наоборот, как говорит экономист-евразиец Александр Разуваев, семимильными шагами обходит и обгоняет Запад. Там все модные тренды, там все деньги, там обширная и «вкусная» территория.
Я всегда подчеркиваю: если украинцы войдут в состав Европы, будут там, как поляки, – на последнем месте, где-то в закутке. А русским вообще место будет в сенях, где холодно, где слышно, как воют волки, где нужно спать с баранами.
— А в Азии?
— Там не так. Все народы – китайцы, малайцы, индусы, тибетцы, иранцы, японцы – так или иначе, они готовы воспринимать русских равными. На мой взгляд, лучше быть равным среди равных в модной поднимающейся азиатской деревне, чем быть неприкасаемым в европейском палаццо. Вот в этом и есть евразийская идея.
— Русские националисты упрекают евразийство в том, что замалчиваются проблемы русских, например, что русские в СССР жили хуже, чем во многих республиках. Поэтому русские, по их мнению, должны заниматься не евразийскими проблемами, а проблемами русских. Что вы на это ответите?
— Мне кажется, что этот русских великодержавный шовинизм, который высек еще Ленин, а Лев Николаевич Гумилев добил, не имеет ничего общего ни с экономическими реалиями, ни с какими-либо другими. Он питается слухами и сплетнями.
В СССР кто-то лучше жил, кто-то средне, кто-то хуже. В больших империях окраина может жить лучше, чем метрополия. Это касается не только России. Гонконг и Шанхай живут лучше, чем китайские провинции. Ост-индийская компания, которая действовала в Индии, жила намного лучше, чем в Англии, так как стояла не денежных потоках.
Русские тесно связаны евразийским пространством, для них очень важно, чтобы это пространство существовало. Вот эта особенность русского народа – это надежда на будущее мира. Эта идея глобальной справедливости. Я сниму последнюю рубашку и отправлю ее в Африку. Европеист Булгаков смеялся над помощью «детям Германии» от «женщины, переодетой мужчиной» – мол, вы у себя сначала клозет вымойте, а уж потом помогайте «каким-то оборванцам». А русский человек не может иначе.