Что такое национализм?

Лекция Германа Садулаева в «Кулуаре нравов» в рамках проекта «Белая индия»

Что такое деньги? Или обобщим, что такое капитал? 

Вся реакционная идеология говорит, что капитал — это земля, заводы, золото в слитках, хранящееся в банках. Вот это — капитал. Марксизм говорит, что нет. Земля, заводы, золото – это не капитал. Капитал — это общественные отношения, в рамках которых золото, заводы и т.д., становятся капиталом. Мы живём в мире социальных отношений. В мире физических вещей мы не живём уже давно. Маркс это понял.

Вот тогда и случилась главная революция в сознании, когда Марксу пришло, что мы живём в социальном мире. Нам пытаются реакционные идеологи навязать, что это всё вещи, но это не вещи — это отношения. Это социальные отношения, система социальных ожиданий. Что такое деньги? Это чисто конвенциональная вещь. Как только мы не признаём, что это деньги — они перестают быть деньгами.

То же самое касается народа, нации, этноса — это, всё-таки, явление конвенциональное. Оно проистекает из мифологических представлений о первопредке, который в ещё более мифологическом подходе — всегда тотемное животное. В менее мифологическом подходе — это первопредок R1A1. Но, тем не менее, к нашей социальной реальности это имеет малое отношение. 

Представьте себе две пирамиды. Одна пирамида отчасти реальная, а отчасти мифическая. Происхождение народа от мифического первопредка. Представим себе пирамиду растущую сверху вниз. На вершине первопредок, дальше потомки, потомки потомков и т.д. Пирамида разрастается и возникает народ, такое у нас представление о формировании народа. Отчасти, это подтверждается историческими данными, к примеру, русских и татар, которые образовали ядро российского государства в 16 веке было 12 млн. Сейчас 120 млн. В десять раз количество людей увеличилось, и мы можем представить растущее количество в виде пирамиды. 

Однако, возьмём личную историю каждого из нас, генеалогия оказывается обратной пирамидой. Пирамидой растущей снизу вверх. Например, вот я один — у меня были папа и мама. У моих папы и мамы были папа и мама, а у них свои папа и мама и т.д. И так эта пирамида растёт верх.

Таким образом, по логике первой пирамиды потомков больше, чем предков. Но по логике второй пирамиды предков больше, чем потомков, потому что у каждого потомка по мере истории разрастается количество предков. Как эти две пирамиды совмещаются? Эти две пирамиды совмещаются тем, что на каком-то этапе разрастания этой пирамиды мы наблюдаем родственные браки. Т.е. наш пра- пра- прадедушка по линии матери одновременно оказывается нашим пра- пра- прадедушкой по линии отца. Таким образом, две пирамиды, растущая вверх и растущая вниз, схлопываются. 

Представление о народе, как о людях связанных общими узами родства связано с гипотезами о том, что близко родственные браки существовали на каком-то этапе, ну скажем, там за шестым, за седьмым коленом. В конечном счёте, люди одного этноса друг другу сложные родственники. Если покопать, то они одновременно являются друг другу и пятиюродными братьями по разным сторонам, одновременно и восьмиюродными зятьями, тёщами и чего там только нет. И таким образом, в уме у нас возникает представление об этносе, как о замкнутой структуре родственных связей, откуда генетический материал, как бы, не распространяется, вращаясь по кругу. Но так ли это на самом деле? На самом деле для того, чтобы этнос был успешным, стал в какой-то момент народом, а потом и знаменитой политической нацией, он должен сочетать два принципа – эндогамии и экзогамии.

Т.е. если мы слишком увлекаемся близкородственными браками, то это ведёт к генетическому вырождению, если не приходит новый генетический материал. А связанное с этим культурное вырождение, замкнутость народа, всегда означает его отсталость. 

Вот сейчас мы находимся в таком политическом статусе, что нам ничего не нужно, на санкции плевать, русский народ-богоносец, с нами Индра, мы всех победим, санкции сделают нас только крепче, всё нормально, автаркия. От всех отгородимся и будем жить хорошо. Это неправда и не подтверждается историей. Народ, который замыкается от всех остальных народов, он живёт не лучше остальных народов, а всегда хуже. Допустим, на 10 человек приходится одно изобретение, то на 100 человек десять изобретений. Если вы связаны с этими ста людьми, то у вас есть возможность пользоваться десятью изобретениями, если вы замкнулись, то одним. Прогресс идет в геометрической прогрессии, для того чтобы сделать следующее изобретение, нужно пользоваться предыдущим. 

К примеру, если вывести пять пород чистокровных прекрасных скакунов нужно сначала приручить лошадь. Если вы не приручили лошадь или не воспользовались изобретением тех, кто ранее вас приручал лошадь, вы не сможете выводить породы лошадей, нужные вам в хозяйстве. Поэтому замкнутость — всегда плохо как с генетической точки зрения так и с культурной. Поэтому народ успешный должен правильный баланс находить между браками внутри общины и внешними связями. Если слишком много связей, то тоже плохо — народ растворяется в соседях. Нужна середина, правильный баланс. Но не просто середина, а золотая середина — три четверти.

К примеру возьмем трусость, осторожность, храбрость и безрассудство. Золотой серединой будет храбрость. 3\4, вот там золотая середина. По шкале от закрытости к открытости всё-таки лучше на три четверти быть ближе к открытости. Русский народ, естественно, является успешным народом. Не успешный народ не выживает. Поэтому мы можем предположить, что веками он следовал принципу золотой середины. В какой-то степени сохранялись внутриродственные отношения, но были, и достаточное количество, на три четверти внешних контактов. 

Культурное всегда связано с генетическим, особенно было связано раньше. Потому что раньше, самым простым способом приобрести технологии другого племени было приобрести их вместе с девушкой из этого племени.

Кроссродственные связи были самым лучшим способом приобретения культурного, технологического опыта. Поэтому представление о том, что успешный этнос является системой замкнутых отношений, мягко говоря, не верно. 

Мы можем найти этносы, которые отвечают принципу чистоты крови. Где-то в далёких горах или джунглях мы можем найти такой этнос. Но скорее всего никакие националисты не захотят себя с ним отожествлять, потому что это, как правило, отсталый, забитый народ, реликтовое племя. Все успешные этносы, с которыми хотят себя отожествлять националисты, всегда были открытыми. 

Римляне, готы, скифы, татары — это всегда этносы расширяющиеся. Если этнос успешный, тогда говорить о чистоте крови — логическое противоречие. Чистота крови — это реликтовый этнос. Его никто не знает, он империи не создать не может, никого не покорил, сидит далеко в горах или джунглях. Может быть он прекрасный, интересно к нему съездить посмотреть, но националисты им мало заинтересуются. Он существует, как этнографическая музейная редкость и всё. А все, с кем себя отожествляют националисты, это нации расширяющиеся, и здесь говорить о какой-то биологической составляющей очень сложно.

Мы очень любим тешить своё самолюбие и возводить себя к очень далёким историческим предкам, но отказываемся от своих ближайших предков. Вот такая тоже концепция лежит в основе многих националистических теорий.

Давайте вернемся к нашей пирамидке. Сейчас я генетическое беру, как метафору культурного, передача культурного материала происходит точно так же. К примеру, от отца у меня половина генетического материала и половина от мамы. Если с вертикалью выровнять горизонталь, то отец настолько же мне близок, как родной брат. Дедушек у меня уже двое. А от дедушки у меня 1\4, т.е. он мне, как двоюродный брат. Прадедушек у меня по идее уже четверо. 1\8. Прапрапрадедушек 1\16. Четвёртое поколение уже 1\32, пятое поколение 1\64. Всего семь поколений и от моего предка во мне менее 1% генетического материала, а соответственно тоже касается и воспитания и т.д. Мы, конечно, сделаем поправку на то, что у нас в народе схожие прадедушки, но эта поправка не тотальная.

Мы выяснили, что успешные народы не являются генетически замкнутыми. Теперь, что мы делаем в наших националистических устремлениях. Приходит к нам родной брат на порог и говорит: «Здравствуй, брат! Я хочу с тобой дружить семьями». Ответ: « Пошёл вон!» А сами идём к двадцатиюродному брату, который живёт в Австралии. И говорим, что у нас, когда-то был общий предок, давай будем дружить семьями. А он смотрит и говорит, вообще-то у меня таких двадцатиюродных братьев — полмира. Мы отталкиваем родного брата, отца. Стараемся найти какого-то своего предка, от которого у нас очень уже крохотные части и в генетике и в культуре и т.д. 

Мы вдруг отказываемся от советского наследства, а мы все еще советские люди, потому что наши отцы и дедушки были советские люди. Мы хотим это забыть, поставить на этом крест, хотим через них перешагнуть, сказать, что мы потомки людей Российской Империи. Но мы не являемся потомками людей Российской Империи. Ни у кого из нас нет прямых предков, живших при царе, без посредничества людей, живших при Советской власти, когда совершенно другая этническая реальность начала формироваться. Но этого тоже не достаточно. Мы идём дальше. А вот — древняя Русь. Мы — потомки русичей, мы русичи, мы славяне. Мы русичи, а вот вы — не русичи. Мы славяне, а вы — не славяне. Вот мы жили когда-то вдоль каких-то рек, и вот теперь это мы.

Это было 1000 лет назад! В вас ничего от этого не осталось! Советский Союз распался всего 30 лет назад. На самом деле, вот я — все еще советский человек по происхождению, а мой ребёнок уже нет. Этническая реальность весьма текучая. Она меняется на глазах. Когда разрушился Советский Союз, пошли огромные миграционные потоки. Внутри бывшего Советского Союза люди переселялись, перемешались, многие иммигрировали за железный занавес, многие иммигрировали сюда. Генетически, культурно всё перемешалось. С развала Советского Союза прошло каких-то 30 лет! 

Ко мне приходят наши друзья осетины и говорят, что мы аланы, скифы. И вот идёт на Кавказе эта борьба за аланское наследство. Осетины говорят — мы, аланы. И даже назвали свою республику Северная Осетия — Алания. Но ингуши так не простили им этого. Они построили город Магас у себя, который по каким-то древним сказкам был столицей аланского царства. И, говорят — нет, это мы аланы. Ну, а дальше и кабардинцы, и балкарцы говорят, что аланы — этомы. Идёт спор за аланское наследство.

А кто аланы на самом деле? Да никто! Нет аланов! Были аланы, и нет. Нет ариев, которые несколько тысяч лет назад принесли Веды в Пенджаб. Нет готов. Той Руси, которая ходила в 8-9 веках на Царьград, её тоже нет. Ну, уж простите, я вас всёх огорчу. Нет уже этого народа. С очень большой натяжкой можно сказать, что мы каким-то образом связаны вот с теми русскими, которые жили во времена Ивана Грозного. 

Вот совершенно точно можно сказать, что мы ведём происхождение от советских людей. От Российской Империи — может быть. А от допетровских времён – очень сложно. Древняя Русь, чьей столицей был Киев, всё забудьте, оставьте! 

Но есть одна хорошая новость. Чем всё это дальше уходит в глубину веков, тем больше это приближается к понятию – общечеловеческое культурное наследство. И поэтому, с одной стороны, никто не может сказать теперь «я — скиф». А с другой стороны, каждый, во всяком случае, на евразийском пространстве может сказать, что он скиф.

Учитывая ту круговерть, которая была здесь веками, наверняка в нём осталась и генетика от скифов, и культурное, и языковое влияние. С одной стороны, нет прямых потомков у аланов, у скифов, у готов, у ариев. С другой стороны всё человечество, во всяком случае, в каком-то ареале, оно является культурным, генетическим потомком вот этих общностей. Вопрос времени. 50 лет – видно прямое потомство. 200-300 лет — уже можно говорить о какой-то региональной преемственности в большем смысле. 1000 лет — уже генетический материал растекается на континент. 2000-3000 лет – забудьте, общечеловеческое наследие.

А ведь национализм доходит и до того, что древние какие-то культуры и традиции хочет приватизировать. Представьте себе современного грека, который говорит, что Гомер — это наш поэт. Кто лучше меня, грека, живущего сейчас в Афинах, может понимать Гомера? Ну, ему скажут, что он немного дурачок. Потому что изучение греческой литературы стало уже давно общечеловеческим наследием. Да и сама греческая цивилизация. Вы знаете о той экспансии, которую в своё время осуществили греки. От Анд и до Инда везде были их колонии, и все мы являемся в какой-то степени древними греками. Никто из нас, живя ни пространстве Евразии, не смог бы вот так между струй греческого влияния проскользнуть. Настолько это была великая держава.

Ещё, пример моих любимых индийцев. Был один индийский профессор, ныне покойный, Дандекар Рамчандра. Он считал, ну этого никто не знает доподлинно, что он принадлежит к брахманскому роду, который ведёт свою родословную от риши Васиштхи. Вот прямо ариец. Но, кто был учителем его санскрита? Некто Герман Гюнтер. И сам Дандекар считал себя последователем немецкой школы санскритологии. Почему, да потому, что нет никакой разницы. Вы что думаете, люди на санскрите дома разговаривают? Если человек родился в Индии и хочет изучать санскрит, он точно так же должен пойти в университет и там его изучать. Точно так же как и вы пойдёте в университет изучать санскрит. Ну, вот у немцев получилась хорошая высшая школа санскритологии. А есть ведь сейчас и индийские националисты, которые говорят, вот там Веды, санскрит — это чисто наше индийское наследие. Вот мы индийцы можем это понимать, а все остальные должны вот как-то учиться у нас. А Дандекар поехал в Германию учиться у Германа Гюнтера санскриту, потому что Герман Гюнтер лучше знал санскрит, чем те люди, которые окружали Дандекара в Индии.

С одной стороны, печально думать, что всё размылось (размывается генетика, размывается культурное наследие, культурное влияние), а с другой стороны радостно думать, что всё это становится нашим общим наследием. Общим наследием теперь являются и древнеиндийская литература, и древнегреческая литература. А общим наследием всех евразийских народов является всё, что было сотворено славянскими, иранскими, тюркскими народами.

Никак не подтверждённый научно национализм состоит в том, чтобы начать чертить какие-то границы.
К примеру, вот здесь — славяне, а вот здесь уже — турки, а вот здесь уже — иранцы. Где эта граница? Как вы её прочертили? На основании чего? Например, звучат заявления, вот мы, конкретно, потомки ирано-язычных скифов, а вы — нет. Откуда такая уверенность? Несколько веков — и всё становится общим! 

Как в Библии сказано – зерно, не умерев, не рождает новую жизнь. Семя, если оно не умрёт, то не породит новую жизнь. Так же и народы, для того, чтобы породить что-то великое, они умирают. Древние греки умерли. Умерли древние римляне. Итальянцы не являются их потомками, а все мы — являемся. Скифы умерли. И потому, что они все умерли, они проросли великой европейской цивилизацией, великой евразийской цивилизацией. 

Наиболее, конечно, показателен в этом пример моих любимых готов. Если принять мифологическую версию их истории, которая, скорее всего неправда, потому, что всё, что мы знаем, это — ложь. Всё что мы знаем об истории, это набор тех или иных мифов. Вопрос только в том, почему те или иные мифы становятся принятыми в обществе? Но это другой интересный вопрос. Сами по себе мифы удовлетворяют каким-то потребностям общества.

Если верить готской мифологии, то на трёх кораблях они приплыли на юг балтийского побережья из Скандинавии. Три корабля боевых дружин завоевали людей, которые назывались то ли вандалы, то ли венды. Скорее всего, это люди, которых до сих пор эстонцы называют — vene maa, что в переводе означает «земля русских». Потом они жили там вместе, потом кинулись на юг. 

Меня всегда интересовал вопрос, вот они на трёх кораблях приехали такие сильные дружины завоёвывать венедов, а женщины? Скорее всего, женщины были местные. Т.е. через 2-3 поколения, тот натиск якобы готов, которые шли уже в сторону Днепра, осуществляли полукровки. А скорее всего, это уже были только на четверть или 1\8 скандинавы, своих женщин на эти три корабля они вряд ли взяли. Может быть, взяли каких-то воительниц, но воительницы тоже не очень часто успешно рожают детей.

Чтобы так сильно размножиться, им понадобилась помощь вендских женщин. И вот уже эти следующие 2-3 поколения пришли на Днепр, как готы. Опять же они называются готы, но это уже не готы. Они и дальше жили в очень тесном союзе с русскими, проторусскими, славянскими племенами. Они вызвали к жизни русский народ. Я уверен, что русская государственность берёт начало от готов.

Первым русским государством была держава Германариха, в которую входили все эти области. Ключевые слова в русском языке «хлеб», «меч», «буква», «колесо» из готского языка. Как бы, готы были главным цивилизующим фактором для русских. Ну, дальше они осели немного южнее в северном Причерноморье.

А потом, по версии римских историков, это были тоже готы, но после долгой и упорной жизни со славянскими племенами. Но этого мало, потом они вступили в контакт с аланскими племенами, вообще ираноязычными. И это был настолько тесный контакт, что историки о тех временах говорят, не зная даже, как отличить готов от аланов, пишут их название через тире: гото-аланы или алано-готы. Хотя это совершенно два разных племени, но они тогда уже настолько срослись, что отличить было невозможно, где тут готы, и где тут аланы. Хорошо, но и этого было мало. 

Потом, якобы, с востока пришли какие-то гунны. Это рассказали римские историки со слов готов — беженцев, которые прибежали в Рим и сказали, что нас очень обижают гунны, поэтому, пожалуйста, пустите нас туда через реку и мы здесь обоснуемся, потому что переселение народов началось. 

Ну, потом там была сложная история, римляне плохо с ними себя вели и готы восстали и т.д. Но проходит всего несколько месяцев после восстания готов, как почему-то готы зовут этих гуннов, от которых они якобы убежали, на помощь в борьбе с римлянами и вместе грабят Рим. Странно, они вроде бы от них убежали, зачем же они их заново зовут? Потом гунны покоряют Европу, но у всех гуннских военачальников готские имена и слово «атилла» переводится только с готского языка, как «батюшка». А свидетельства римских историков, которые реально были в готском лагере, показывают нам пиршества, где сидят готы, гунны, аланы, все поют свои песни. И на самом деле того, что гунны пришли и готов побили, погнали, такого ничего нет. Опять же произошло какое-то слияние и вместе они покатились на богатый Рим, чтобы его уничтожить. Готы создали потом всю Европу. Готы создали Италию, готы создали Францию, готы создали Испанию и притихли, исчезли. И нет никаких готов. Аланов они взяли с собой вплоть до Испании. И даже аланы дошли до северной Африки потом. И вот где теперь аланы, где они? В Италии, в Испании, в северной Африке? Осетины говорят, что нет, они в Южной Осетии. Почему в Южной Осетии? Не все аланы ушли. Но не только аланы и остались. После аланов на землях там много кто был. Поэтому я говорю, конечно, есть во всех кавказских народах что-то от аланов. И в североафриканских народах есть что-то от аланов, я уверен. Такие племена, как аланы и готы, они нормально потрудились везде от Кавказа до северной Африки.

Т.е. североафриканские народы тоже могут послать ноту североосетинскому президенту и сказать, что аланы — это мы. То, что вы назвали свой футбольный клуб «Алания», это вы немножко погорячились. Просто на этом примере готской истории мы видим, что этническое — вещь чрезвычайно текучая, очень интересная. Я не говорю, что этого не существует, но это не сводимая к биологическому началу, очень сложная культурно-мифологическая, социально-политическая составляющая.

Ещё одно простое научное явление языковых семей. Опять же, в каком-то простом мышлении человеческом представляется, что если есть языковая семья, допустим, индоевропейская, значит, был какой-то протоязык и от него, потом, пошли другие языки, а в языках пошли диалекты. Это теория дивергенции. Но любой учёный лингвист знает, что языковые семьи формировались как методом дивергенции, так и методом конвергенции. Т.е. это было не только расхождение от праязыка, но и сближение языков, изначально не родственных, но существовавших друг с другом народов. И как пишет академик Жирмунский, нельзя утверждать, что та или иная языковая семья, или тот или иной язык, диалект были результатом дивергенции или конвергенции. Это всегда конкретный исторический вопрос, который нужно исследовать исторически.

Образование народов — это конкретный исторический вопрос, который всегда сочетает в себе и дивергенцию, расхождение от какого-то первопредка, и конвергенцию, схождение народов, может быть даже разноязычных, разнокровных, разноплемённых, но спаянных общей исторической судьбой, территорией, какими-то общими ритмами.

Как вот встретились готы и аланы. Вообще, одни германоязычные, другие ираноязычные. Но, вдруг посмотрели друг на друга – ребята, да мы похожи, у нас ритм жизни один. И они сформировали странную такую общность, которая вместе дошла до северной Африки. 



Очень жаль, что у нас мало рас. Есть люди белые, и есть чёрные. Я хочу, чтобы люди были по-настоящему многоцветные. Чтобы были синие, фиолетовые, зеленые.



Вот выходишь в Париже и видишь, идёт человек чёрной кожи, и ты понимаешь, что он — француз. Хотя его чёрная кожа кричит о том, что его предки были из Африки.

Если бы у нас было много больше рас, допустим, иранцы были бы синего цвета, а тюрки зелёного цвета, то мы бы видели даже, что в одном, условно русском народе, все цвета радуги, и в каждом из народов.

Герман Садулаев