Русское философское море
Это ведь только кажется так, что русская высокая культура — это океан безбрежный, поток идей и мировоззрений, зачастую противоположных друг другу. Может быть, сравнение с океаном покажется подходящим, но необходимо учесть, что у «русского философского моря» есть свои законы, свои основы существования. Палеонтологи и океанологи изучают современное состояние морей и океанов, исходя из знания первопричин, исходя из понимания, как они миллионы лет назад возникали. Из законов рождения стихии, можно делать выводы о том, какими мировые элементы будут сегодня или завтра, когда ждать похолодания или потепления, изменения циклонов и течений.
Вот и с русской высокой культурой схоже. Ведь у неё есть тоже хронологические рамки зарождения и «выхода в свет». Это ставшие уже мифическими времена Российской империи, а точнее XIX век. Век Золотой для нашей поэзии и прозы, время «закрепления» русского литературного языка. На котором автор пишет, а читатель читает. Эта культура в чём-то близка другим «русским культурам» — Московского Царства, Литовской и Киевской Руси. И бесконечно от них далека. «Высокая русская культура» не исчерпана — мы в ней живём, в «её теле» существуем. Советская власть её не сломила, а ещё более укрепила. Либеральная революция 1991 года и «тотальная вестернизация» её тоже уничтожить и растворить не смогли. Хотим мы того или нет, но попадая в её поле (или волны — как кому нравится), мы начинаем играть по правилам, установленным 150-200 лет назад творцами русской культуры и, как мы увидим далее, и творцами Русской империи.
Кит и Медведь
У любого явления и у любой загадки есть ключ. Ключом к пониманию русской культуры мы выберем сказку Антония Погорельского «Чёрная курица и подземные жители». Она красива и метафорична, судьба автора знаковая. Он был ярким представителем клана на вершине правящей элиты. И сказку он написал для великого русского поэта и друга царя. Но как мы увидим далее — в окружении Погорельского — все были друзьями царей, царями, а также инженерами Российской Империи, заказчиками и потребителями русской культуры.
Известно, что среда имперских аристократов формировала свои представления о прекрасном и дурном, беря всё что возможно от французских просветителей и немецких романтиков. Но существовал и ещё один неисчерпаемый источник для духовных чаяний петербургских вельмож. Источник даже не национальный, а опять же имперский — Великобритания. Британское мировоззрение возникло шаг в шаг с русским, может быть немного его опережая, опять же под влиянием Парижа и франкоговорящей знати. Но Британия, как и Россия (в отличии от Германии XIX века) была империей. Что не замедлило оставить имперский отпечаток — лапу британского льва на сургуче английского мировоззрения.
Известно, что Лермонтов учил английский, чтобы читать Байрона. Но гибель поэта Байрона за права греческого народа взволновала пылкие славянские сердца. Оказалось, что у британцев (в отличии от континентальных европейцев) есть миссия, связанная с иными народами и культурами. В правлении «вечной» королевы Виктории англичане её пытались сформулировать. Этот процесс формализации произвёл на свет и оригинальную британскую литературу. Русская знать внимательно следила за Лондоном (ещё тогда) и многое копировала. Британскую империю часто сравнивали с «лёгкой руки» Бисмарка с Китом, а Русскую с Медведем. Но как мудро заметил структуралист Александр Эткинд: «Это только кажется, что Кит и Медведь разные. Любой биолог вам подтвердит, что под шкурой их анатомическое строение очень схоже». Британцы в итоге решили, что «миссия белого человека» (они понимали под этим человеком англичанина) — нести свет цивилизации и просвещения, западного образования, медицины и свободы (в оригинальном англосаксонском прочтении этого слова). Русские начинали с идей во многом сходных, но как мы увидим, для наших колонизаторов процесс стал важнее результата. «Пасти народы» (выражение императора Николая I) или «понимать и принимать» другие народы (выражение Достоевского) — оказалось для наших соотечественников с поэтическими и чиновничьими перьями важнее, чем даже сам результат этой «пасеки» (образование, гражданственность, права человека).
Имперская этнография
Империя обозначила свой интерес к Народам. Империя в отличии от национальных буржуазных государств новейшего типа, пытается не гуманизировать и унифицировать население, но, наоборот, разделить, различить, выделить своих подданных по этническому, региональному и сословному принципу. Так легче большим пространством управлять. А для контактов с Народами выбирают специальных от них «делегатов».
Классические «британские имперцы» поначалу видели мир именно так. Вице-король Индии лорд Керзон считал, что его личные отношения с махараджами, а также пиетет британской короны перед титулами индийских князей намного важнее вопросов образования индийского общества. В Западной Африке лорд Кимберли полагал, что лучше «не иметь отношения с образованными туземцами в целом. Я бы предпочёл общаться с вождями». Русские власти с момента основания своей империи также всегда стремились договариваться именно с вождями племён, оставаясь совершенно безразличными к судьбе собственно племён. Имперская власть обычно удовлетворяется умеренной лояльностью и не лезет во внутренние дела захваченных царств. Так было со времён Рима.
В центре Империи всегда буйным цветом расцветает картография и этнография. Королевское географическое общество возникло в Лондоне в 1830 году. Как калька с него Петербург обзавёлся таким же в 1845. Этнополитика породила и новый культурный тип, супермена XIX века — этнографа, путешественника, друга народов мира. Первым наиболее раскрученным имперским идеалом оказался знаменитый Дэвид Ливингстон — миссионер, врач, непримиримый борец с рабством. Он в одиночку обследовал добрую половину Африки и нашёл там Эльдорадо — плоскогорье Батока — уникальную колонию с волшебным климатом для бедных шотландцев, как и он сам. Его записки о приключениях, чёрных культах и ужасах работорговли имели мировой эффект. Выйдя в 1858 году «Путешествия и исследования в Южной Африке» немедленно оказались бестселлером. Они повлияли на отмену рабства в России и США не меньше, чем «Хижина дяди Тома» Бичер-Стоу и «Записки охотника» Тургенева. Добавим ещё, что «житие и хожения Ливингстона» сотворили путешественнику и мифических двойников. Героя английских сказок «Доктора Дуллитла» и детских стихов Чуковского — нашего родного «Доктора Айболита».
Перовские
В России «директорами и флагманами этнографии» подвизались знаменитые братья Перовские. Перовские — незаконнорождённые дети графа Алексея Разумовского — министра просвещения в царствование Александра I. И внуки последнего гетмана Украины Кирилла Разумовского. Из плеяды братьев стоит особо выделить Льва Перовского — главу МВД, превратившего своё ведомство в этнографический институт. А также его брата — Василия Перовского — героя ориенталистских мифов и беллетристики. Василий губернаторствовал в Оренбурге и слыл горячим сторонником захвата Россией (в пику Англии) Средней Азии. Среди его самых заметных деяний прославленный (хотя и неудачный) поход на Хиву 1839-1840 гг. Братья с благословения императора развязали с британцами «Большую игру» (термин казнённого в Бухаре английского разведчика Конноли) за обладание Азией. Для нужд имперских амбиций учредили Географическое Общество, которое официально называлось РГО при МВД. Редактировал ведомственную газету (сейчас бы её назвали главной «милицейской») основатель русской теоретической этнографии Надеждин — главный знаток таинственной секты скопцов и ещё и редактор либерального журнала «Телескоп».
Империя как глагол
Вообще имперское МВД было мало похоже на современное. Оно по своей деятельности и задачам скорее напоминало комиссарский орган (неподотчётный никому, кроме царя). Основной его целью представлялось сохранение и расширение Империи. Сейчас мы могли бы придумать неологизм «Об-империвание пространства». По-английски это наверное звучало бы как «to imperia». «Империя» превращалась из существительного в глагол. Ведь деятельность «перовского МВД» состояла из комиссий и экспедиций. Тайные комиссии до смерти пугали российских чиновников (в стиле гоголевского «Ревизора»), этнографические экспедиции изучали различия между народами, губерниями, сословиями Империи. Для столь масштабных замыслов Перовские подключали лучшие перья России. На МВД работали в разное время Пушкин, Кавелин, Надеждин, Лесков, Тургенев, Аксаков, Мельников-Печёрский, Данилевский, Бэр, Потанин, Ядринцев, Щапов, Даль. Большинство гениев русской литературы, этнологии и философии оставались вольнодумцами, либералами, областниками или славянофилами. Это Перовских не пугало. Они мыслили широко и глобально.
Это всё равно, что современные власти отправили бы Лимонова изучать (реально, а не по текстам а Сети) любезных для писателя чукчей, снабдив его за казённый счёт видеокамерой, оператором, а также «золотой картой», вполне работающей в Анадыре. Или «заслав» этнического грузина Акунина для реального исследования грузинских субэтносов: сванов, мегрел, кахетинцев, имертинцев, гурийцев. В составе мощного телепроекта для «1 канала». Такое пока у нас не мыслимо. Но Перовские вели «Большую игру», а нынешние властители ведут «Маленькую».
Из практики привлечения гениев к имперостроительству возникла литература, подарившая обществу «Очарованного странника», «В лесах» и «На горах», «Капитанскую дочку», а также словарь «Живого великорусского языка» секретаря Льва Перовского — Владимира Даля.
Дабы понять, что двигало имперцами, что определяло мировоззрение небожителей России, схожих с шахматными фигурами геополитической войны, стоит обратиться к творчеству третьего наиболее известного из плеяды Перовских брата. Писатель Алексей Перовский, написавший задолго до Достоевского «Двойника» всем известен под псевдонимом Антония Погорельского. А самое популярное по сию пору его произведение — сказка «Чёрная курица и подземные жители».
Масонская притча
Сюжет сказки вкратце таков:
В Петербурге в частном пансионе для молодых дворян живёт мальчик Алёша. Его строго учат иноземные учителя, сам же он, как и всякий ребёнок тянется к природному и неизведанному. Решающим моментом в его маленькой жизни становится добрый поступок. В обмен на золотой империал (свою единственную драгоценность) он выпрашивает у кухарки жизнь полюбившейся ему курицы Чернушки. Курица, как и бывает в мифе, оказывается не просто курицей, но трикстером, оборотнем, проводником в волшебное царство. Ночью она выводит Алёшу в мир «подземных жителей». В таинственное королевство карликов, где сама Чёрная Курица числится министром всемогущего короля. Тот Король и маг в благодарность за спасение своего подчинённого дарит Алёше конопляное зёрнышко. С его помощью мальчик может знать трудные школьные предметы, не уча их.
«Масонская сказка» отсылает нас, как не странно, к русскому апокрифу о подростке Варфоломее (будущем Сергии Радонежском), который после встречи с таинственным Пресвитером (не с Пресвитером ли Иоанном?) знал все науки, не уча их.
Единственное о чём просит Король — это не рассказывать никому о Тайном Царстве. Ибо по его закону, в случае распространения известия о существовании «Подземной империи», жители ея будут вынуждены превратиться в кочевников и покинуть обжитые края.
По итогам сказки Алёша теряет волшебное зёрнышко и разбалтывает о чудесной стране. «Подземные» пропадают, а Чёрная Курица лишь приходит прощаться с Алёшей. На лапах министра андеграунда золотые кандалы — кара за дружбу с болтливым школяром, а также видимо за чрезмерное усердие в магических техниках.
Критики до сих пор пишут, что сюжет сказки «Погорельский» вынес из инициатических масонских обрядов и вся «новелла» не более, чем пересказ масонского посвящения в рыцари.
Однако, обладая знаниями психоанализа и аналитической психологии Юнга, а также структуралистскими методами Проппа и Леви-Строса по «деконструкции» любых сказок и мифов, мы можем примерить легенду о «Чёрной Курице» на более широкое культурно-историческое пространство. На Российскую империю с её странными «министрами-трикстерами» и «подземными жителями» неизведанных поприщ — болот, пустынь и степей. В лесах и на горах.
В этажах
Основатель структурализма и основатель евразийства князь Трубецкой однажды определил особенность русской культуры в виде метафоры многоярусного дома. Он выделял в ней «верхний этаж» романо-германизированной элиты и «нижний этаж» «народа» или «народов». Такой структуралистский подход, призван нам наглядно объяснить, кто такие эти «Подземные жители» «нижних этажей» Российской империи и культуры. Это во-первых собственно, русские, а во вторых — все остальные этносы. И те и другие — объекты колонизации «верхних этажей» петербургской знати. С её точки зрения многочисленные «подземные жители» — это странные удивительные люди, «необразованностью» схожие с детьми (в сказке Погорельского — с карликами). Живут они в далёких и заброшенных местах, занимаются там странными вещами и промыслами (в сказке Погорельского — охотятся на крыс). Одновременно, важная деталь, в «Чёрной курице» подчёркивается, что они живут «в довольстве», в своём особом первобытном раю (сродни «пещерному коммунизму»). У них есть свои «тайные» короли. И ещё, «подземные жители» в любой момент готовы встать и уехать, будто русские беглые крестьяне, живущие «огневым земледелием» или «дикие» кочевники Степного края. Так калмыки несколько раз, протестуя против чиновничьего беспредела, вставали и откочёвывали из России в Китай. Так уходили «в никуда» вольные люди-казаки в поисках тайного «Опоньского царства». В имперском МВД времён Перовских бегство «подземных» виделось уже не сказкой, но этнографическим документом. По заданию Льва Перовского славянофил Аксаков обнаружил под Ярославлем старообрядческий соглас бегунов. Когда министр затребовал отчёт, в Ярославии произошло событие сравнимое с сюжетом из «Чёрной курицы». Бегуны сбежали, словно обидевшись на Аксакова, за то что он рассказал об их существовании своим начальникам и учителям.
Странников тщетно искал молодой Плеханов. И нашёл этнограф-эсдек Бонч-Бруевич — главный специалист царской России по сектам и толкам и, впоследствии глава советского Совнаркома. Якобы бегуны приняли Бонча за пророка Илию. Вот какие превратности (почти мифические) складывались между «этажами» русской культуры. Жители «верхов» и «низов» видели друг в друге представителей волшебных миров, героев пророчеств и баллад.
Министры-шаманы
Тем, кто умудрялся бывать в разных мирах и на разных «этажах» самоя культура (через её толкователей) отводила роль чудесных посланников, миссионеров неизведанных религий, трикстеров-оборотней и чуть-ли не античных богов. Погружаться по-шамански из одного мира в другой должны особые люди, обладающие исключительными навыками. Во времена Золотого Века — такими «котами учёными» предстали сливки русской культуры. Например, Пушкин и Даль, путешествующие по оренбургским степям в поисках «короля подземных жителей» — таинственного и чудовищно привлекательного Емельяна Пугачёва. Степи эти стали путеводными и для генерала Василия Перовского, деяния коего попали в башкирские народные песни и праздники. Мобилизация башкир и человеческое обращение с ними, а также ношение генерал-губернатором башкирского костюма произвели неизгладимое впечатление на уральцев. По сию пору башкиры пляшут «танец Перовского», он в памяти этноса уподобился былинным богатырям.
Не случайно у Погорельского «Чёрная Курица» — министр. У него отец был министром просвещения, а брат министром внутренних дел, а зять — князь, идеолог «официальной народности» Уваров (женатый на дочери Разумовского) — тоже министр народного просвещения. Как мы уже отметили при министре Льве Перовском в России начался настоящий этнографический бум. Поскольку Лев Алексеевич всюду лез и за всеми следил и лично отправлял литераторов в экспедиции и военные походы и кочёвки своего брата, то конечно же главным трикстером Империи, путешественником между её этажами являлся именно он — Лев Алекссевич Перовский. Чёрная Курица Русской Империи. Именно он учился сам и учил других «пасти народы», уметь различать, «понимать и принимать» другие народы, «разруливать» этнические конфликты. И строить Империю, где в идеале должно «цвести сто цветов».
Шотландцы и англичане
Имперские генералы и писатели прорубили каналы между разными «этажами» русской культуры. И тут обнаружилась гигантская разница между мировоззрением и самопониманием элиты лондонской и петербургской. Империи были похожи. А вот правящие классы (на тот момент состоявшие в одних и тех же масонских клубах и светских салонах), как оказалось — нет! Русские и британцы видели будущее Народов своих Империй по разному.
Исследователи британской колонизации часто отмечают, что «за общение и понимание» в Империи отвечали шотландцы (такие как Ливингстон) или рядовые британской армии — ирландцы, выгнанные нуждой и голодом с Зелёного острова. Автор фундаментального труда о Британской империи Ниал Фергюсон указывает, что «шотландцы были больше, чем англичане готовы к ассимиляции в туземном обществе». Шотландские путешественники, купцы и миссионеры активно роднились с африканками, индианками и даже жительницами Гималаев. Прославляли «туземные нравы», даже такие экзотические, как тибетская полиандрия. Они имели детей от многих женщин, дети оставались индусами и магометанами в зависимости от касты и религии матерей. Толерантные шотландцы этому не противились. Некоторые миссионеры, такие как шотландец Скиннер писали мемуары по-персидски и имели десятки жён и детей, одетых согласно местным обычаям. Фергюсон называет такое сообщничество «кельтско-индийским» сплавом.
Но и англичане до определённого момента были не чужды «их нравам» и культуре. В той же Индии английские купцы и военные освоили местные обычаи и языки с большой охотой. Британская Ост-Индская кампания первоночально поощряла смешанные браки англичанок с туземками. Дети от таких браков обладали преимущественным правом при поступлении в армию Кампании. Венцом «ориентализации», британского «восточничества» можно назвать «Письма из Индии домой» Сэмуэля Брауна, где путешественник объясняет свой цивилизационный выбор эстетическими и эротическими пристрастиями: «Те, кто жил с местной женщиной — никогда не женятся на европейской!»
Просто гимн ориентализму.
Упоение этничностью не замедлило запечатлеться и в высокой литературе. Например Дориан Грей у Уайльда любил устраивать «необыкновенные концерты: лихие цыгане исторгали дикие мелодии из своих маленьких цитр, величавые тунисцы в желтых шалях перебирали туго натянутые струны огромных лютней, негры, скаля зубы, монотонно ударяли в медные барабаны, а стройные, худощавые индийцы в чалмах сидели, поджав под себя ноги, на красных циновках и, наигрывая на длинных дудках, камышовых и медных, зачаровывали (или делали вид, что зачаровывают) больших ядовитых кобр и отвратительных рогатых ехидн». Однако, по мере «внедрения» собственно английской идентичности в разнообразные поля и мелодии мировых культур, с нею начали происходить любопытные изменения. Английская идентичность (в отличии от шотландской) крепла и выкристаллизовывалась. И постепенна «родила миру» британский империализм — жестокий и безжалостный. Предтечу мирового фашизма и национал-социализма.
В 30-х гг. XIX века впервые проявились идеи об «англизации» Индии и Африки, о первенстве английской культуры над всеми иными, и, наконец, о миссии английского «белого человека», который через английское образование и английский язык призван осчастливить весь мир (предварительно его захватив). Как выразился по этому поводу миссионер-протестант и губернатор Сьера-Лионе Захария Маклей: «пришло время свету, свободе и цивилизации пролиться на мрачную землю». Как правило «свет и свобода» активно навязывались «мрачной земле» (аналог наших «подземных жителей») с помощью штуцера, а чуть позже пулемёта марки «Максим». Идеи церковных радикалов окончательно сформулировал в конце XIX века выдающийся колонизатор Сесил Джон Родс (в честь него назвали крупнейшую африканскую колонию «Родезией»): «Мы — раса, первая в мире, и чем большую территорию мы приобретаем, тем лучше для рода человеческого».
Блистательный стилист «викторианской эпохи» Томас Карлейль провозгласил героический культ вождей, оправдывавший любую диктатуру. Согласно исследованиям профессоров Шарля Саролеа и Мануэля Саркисянца именно Карлейля, (а также популярнейшего у германцев и англосаксов расиста профессора Чемберлена) можно по праву считать основателем нацизма и фашизма. А британский колониализм предстал колыбелью для новой идеологии. Если Второй Рейх при своём основании (при Бисмарке) брал лекалы своей организации в Петербурге (что Бисмарк неоднократно подчёркивал), то Второй Рейх кайзера Вильгельма II и Третий Рейх уже строился через культ Британской империи и британского расизма (что неоднократно в своих выступлениях подчёркивали кайзер и Адольф Гитлер).
Алёша вырос
С русскими же всё (как всегда) было по-другому. Русскую колонизацию вполне можно сравнить с шотландской, в том смысле, что ассимиляция русских с «туземцами» «зашкаливала». Что видно из кавказской одежды казаков и дворян — героев романтической литературы. А также из того, с каким удовольствием влез оренбургский губернатор в башкирский народный костюм, а якутский губернатор — в якутский (согласно воспоминаниям Фердинанда Врангеля в высшем обществе Якутска якутский язык господствовал также, как французский в Петербурге).
Под влиянием «местных условий» «миссия европейского человека» в России забуксовала, едва начавшись. В первую голову это привело к диффузии, растворению идеалов Просвещения, которые петербургская культура пыталась насадить в огромной империи. Ещё папа Перовских — министр Алексей Разумовский был «под впечатлением» и под влиянием писателя-консерватора Жозефа де Мэстра. По его указанию, были выкинуты из первоначальной программы Лицея греческий язык, археология, естественная история, астрономия, химия и история философских систем, как «не озаряющая ума полезными истинами, а помрачающая заблуждениями и недоумениями». Это умонастроение росло своими корнями из девиза чиновников-дьяков Московского Царства: «эллинской мудрости не обучен».
Остаётся лишь припомнить, что Разумовского обучал специально приглашённый в Россию германский учёный Шлёцер, основатель статистики. Припомнить и присвистнуть.
Фёдор Достоевский либерал из кружка Белинского, участник кружка революционеров-петрашевцев вернулся из сибирской ссылки русофилом и почвенником. Другой петрашевец Николай Данилевский стал основателем теории культурно-исторических типов и впервые выдвинул тезис, что Россия не часть Европы, но Азия и самостоятельная цивилизация. Вне «миссии европейца и белого человека». В напуганной Европе Данилевского называли «славянским апостолом».
Герой «Чёрной курицы» мальчик Алёша, племянник Погорельского вырос в поэта Алексея Константиновича Толстого. Автор «народных» «…Колокольчиков…» оригинально представил понимаемое «Алёшей» русское мировоззрение:
Громче звон колоколов,
Гусли раздаются,
Гости сели вкруг столов,
Мед и брага льются,
Шум летит на дальний юг
К турке и к венгерцу —
И ковшей славянских звук
Немцам не по сердцу!
Гой вы, цветики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
Но не только славяне «портили» просвещенческий идеал. Потомок датчанина и француженки Владими Даль, ближайший друг и соратник Пушкина и Льва Перовского, участник Хивинского похода Василия Перовского в конце жизни договорился до того, что русскому народу вообще не нужно всеобщее образование. В образовании, датчанин, завороженный нашими гласами, видел угрозу исчезновения уникальных говоров живого великорусского языка. Спустя 150 лет мы видим, что Даль-то оказался прав со своим прогнозом, как бы мы не относились к его спорному пожеланию.
Арийский проект
Случай с Далем показывает, что дело действительно не в крови, а в среде, т.е. в почве. Т.е. «в цветиках степных». Знаменитые русские географы остзейского происхождения (потомки германцев, датчан и шведов) Литке, Врангель, Крузенштерн, Берг, Рикорд, Гасфорд, вместе с Перовскими учредившие Русское Географическое общество, вынашивали свой глобальный геополитический и теологический план на сей счёт. Германцы на русской службы черпали свои прозрения из историй Сибири Герхарда Миллера и Петра Слопцова.
Современные исследователи — конспиролог Юркин и евразиец-народник Анатолий Беднов прослеживают «евразийский проект» среди немцев — основателей РГО. Речь шла не много ни мало о реставрации древней цивилизации «размером с Российскую империю и более». Считалось, что эта тайная цивилизация сформировала для мира универсальные знания и глобальное континентальное мышление. Немцы, генералы и адмиралы, связанные, как с Генштабом, так и с МВД активно спонсировали все проекты и поиски в этом направлении, не взирая на чины и взгляды участников. Так они вошли в жёсткое противоречие с жандармским корпусом, надзиравшим за неблагонадёжными лицами. Интрига вокруг русских областников Потанина и Ядринцева, находившихся до конца жизни на царёвой службе, не смотря на ссылки и обвинения в сепаратизме — эта интрига ещё ждёт пера великого исследователя. Заметим лишь, что по мнению Беднова, за народниками-областниками стояли высокопоставленные «германцы из Генштаба и РГО», бредившие древней цивилизацией. Именно они не дали жандармам «сожрать» сибиряков, как сепаратистов. И народники-областники (некоторые авторы считают их основателями политического евразийства) не разочаровали своих кураторов. В одной из экспедиций Николай Ядринцев раскопал столицу Монгольской Империи Каракорум, подтвердив догадку географов о существовании на нашей территории Империи «на порядок большей Российской». А также старинные легенды немцев-тевтонов о Царстве Пресвитера Иоанна — далёкого христианского государя Востока. Отметим, что этими идеями впоследствии вдохновлялся Унгерн, восстанавливая Монгольское государство.
Во время очередной экспедиции Ядринцев сыскал «ольхонские знаки» — тюркские руны, официальную письменность Тюркского каганата. Империи VI века — на месте нашей страны, размером с Россию! Руны походили на германские и скандинавские, но представляли собой самостоятельное оригинальное явление. Впоследствии один из лидеров знаменитого «Аненербе» СС Отто Хофлер напишет несколько интересных работ о связи германских и тюркских рун и о некогда единой Стране Севера. До создания идеологии «арийства» на основе изучения цивилизации кочевников-скифов оставалось лишь несколько экспедиций…
И здесь нужно лишь заметить, что, если британский колониализм «подарил» Европе этику фашизма, то «сговор германских востоковедов» дал миру идеологию «арийства». Как её оживить, они не совсем представляли — искали формы, интуитивно разгадывая тайны цивилизаций. Например, Густав Христианович Гасфорт, хозяин Казахстана во времена Николая Первого и основатель Верного-Алма-Аты считал, что религией арийского проекта должно обозначить иудаизм. Он же пытался завезти в Степной край евреев из Украины. Что двигало вестфальским дворянином? Пустынные пасторали, рождающие сцены из Ветхого завета, или мистические предания о Хазарском каганате? Этого мы никогда не узнаем. Хоть иудейско-арийский проект не пошёл, но на его примере мы должны заметить, что колонизация Российской Империи в культурном смысле была «фабрикой мысли» и цивилизационных проектов не только в масштабе русской культуры, но и в масштабе планеты.
Погасшие, как звёзды империи прошлого оказались не такими далёкими от отечественных этнографов, как народы и царства, попавшие под власть империи англичан. Поэтому обмен энергиями, синергия между нарождавшейся русской культурой и «подземными жителями» прошлого и настоящего проходили на порядок быстрее и действовали на психологию «культуртрегеров» удивительно эффективно.
Миссия Русского Человека
О специфическом русском мессианизме, в корне отличном от мессианизма западного, нам рассказал в блистательной книге «Мессианизм и Россия» «последний народник» профессор Гейдельберга Мануэль Саркисянц. На огромном историческом и литературном примере Саркисянц описал искомую нами «матрицу» русской культуры, её незримые законы, приводящие по сию пору в действие русский миф, русскую идентичность, а следовательно и всех нас, живущих в сфере «высокой русской культуры». Озвучим здесь некоторые его наблюдения:
Основатель идеологии анархизма народник Михаил Бакунин писал, что главная миссия нашего народа — это стремление к «всеединству» мира. Бакунинские принципы впоследствии подхватили философ Владимир Соловьёв, а также «русские космисты» Фёдоров, Вернадский, Королёв и Ефремов. Русский «духовный идеал» предлагал миру и другим народам не имперскую отстранённость «этноса как элиты» ото всех остальных, но целостность и братоприимство. Вселенский идеал оказался сверхидеей для русской интеллигенции: западники и славянофилы, народники и «мракобесы» — все бредили идеей целостности и единства мира. Вера в «русскую общину» трепетала знаменем русской мысли, как для консерваторов, так и для революционеров. Данные утверждения входили в конфликт с идеями прогресса, науки, капитализма и просвещения, но «отчаянных русских» это нисколько не пугало! Славянофил Киреевский утверждал, что за быстрый прогресс, достигнутый Западом в отдельных областях, пришлось заплатить слишком высокую цену, — культура утратила прежнее органическое единство.
От науки интеллигенция ждала ответа на вопрос «как жить?». Еще немецкий славист Карл Нётцель усматривал в такой постановке вопроса (когда наука оценивается, главным образом или даже исключительно, в зависимости от того, является ли она средством спасения — или же того, что считается спасением) сходство с идеологическими традициями Азии. Еще в Московском государстве существовала следующая тенденция: если наука не служит делу (религиозного) спасения, ее надлежит отвергнуть.
Стремление к единству с народами Империи, Земли, а также с собственным народом оказалось для русской элиты несравнимо более значимой и приятной задачей, чем «ношение по свету» «миссии белого человека». Метафора «конопляного зёрнышка», полученным Алёшей от Подземного Короля — вот чем была Русская Мечта, высказанная «аксакалами» русской культуры! Знать всё — не уча! Ведь всех «учил» Запад, и Запад нужно было штудировать… Для того, чтобы Западом стать… Русские искали выход из этого порочного круга…
«Знать науки, не уча их» — это древний коан евразийских эзотерических школ. Это обращение к интуиции, как к непосредственному постижению истины без логического анализа.
Ещё Лао-цзы считал, что не следует стремиться к чрезмерной образованности, повышению эрудиции или изощренности — напротив, следует вернуться к состоянию «необработанного дерева», или к состоянию «младенца».
Идея высшего знания, как участия «во всеединстве мира» подарила нам оригинальную русскую философию («софиологию»). Она же стимулировала и грандиозное стремление наиболее молодой и пассионарной части петербургской элиты «стереть» границы между мирами и этажами, между Алёшей и «подземными жителями». Так возникло мировоззрение и философия «народников» и «народовольцев» — отчаянных «детей» имперских «отцов».
Жар-птица
Образцовым примером торжества нового «русского мессианства» стал раскол в семье наших героев Перовских. Внучка четвёртого сына Разумовского — Николая (крымского губернатора) и дочь «второго Льва» — Льва Николаевича Перовского (губернатора Петербурга) — Софья Львовна Перовская станет венцом славного рода и венцом великой русской трагедии под названием «поиски национальной идеи».
Софья Перовская один из лидеров «хождения» русской интеллигенции «в народ». Уверившись в недостаточности методов этнографии для спасения России Софья Львовна возглавит террористов в деле организации убийства императора Александра Второго.
Участие русской аристократии в цареубийствах — вещь очень древняя, а в XVIII-XIX вв. ещё и крайне популярная. По сему нет ничего удивительного, что революционным движением руководили сливки русской знати — Перовская, Кропоткин и Бакунин. А также дворянские «худые роды» — Герцен, Брешко-Брешковская, Савинков, братья Ульяновы, братья Бонч-Бруевичи.
Цареубийство с античных времён является для активных и пассионарных «охотников» подлинным топливом карьеры, энергией «стратификационного лифта».
В нашем случае интересны их мотивы, в корне отличающиеся от мотивов гвардейцев XVIII века, менявших царей, как перчатки.
В изысканном фильме Лео Арнштама «Софья Перовская» (1967) Лев Перовский обращается к своей дочери: «Вы ничего не знаете о народе!». Утверждение предполагает, что сам Перовский «о народе знает», словно обладатель «конопляного зерна» мальчика Алёши. Софья отвечает отцу: «Мы не знаем, но хотим узнать». Софья, как бы проговаривает, что «знания» рода Перовских не подлинны, «конопляное зёрнышко» потеряно, его надо найти. В стране «подземных жителей». Для этого она «идёт в народ», становится акушеркой, учительницей, а потом и террористкой. Это уже не «хивинский поход» «Чёрной Курицы» с министерским саквояжем под мышкой. Это падение Солнца вниз в страну «несметного мрака» в «царство теней и хаоса», из коего родится всё. Софья Перовская будто сказочная Жар-Птица или крылатый Люцифер падает «в народ» с яростью самурая-камикадзе.
А за ней падает «туда же» целое поколение дворян и интеллигенции. Блестящие этнографы — русские народники, «делая революцию» написали и «русскую этнографию». Щапов, Серошевский, Тан-Богораз, Штернберг, Кропоткин, Бонч-Бруевич — выдающиеся авторитеты отечественной и мировой этнологии.
Мратиняк священного календаря
Штернберг исследовал сахалинских нивхов, а те приносили во время солнечного затмения в жертву черных куриц. Чтобы одно солнце сменилось на другое. Так «земля и воля» дворян-народников сомкнулись с этнографией народников-антропологов. Ведь это одно и тоже — солнечное (и лунное) затмение и цареубийство.
Так однажды голландские моряки подтвердили догадки средневековых алхимиков. Они нашли в Австралии чёрных лебедей, а в Индонезии абсолютно чёрных куриц, видом напоминавших василисков. Миф сомкнулся со своим земным отражением на другой стороне Земного Шара.
Сын народовольца Абрама Ауслендера интересный поэт Серебряного века Сергей Ауслендер в 1912 году в рождественской сказке по новому прочёл деяния крылатого героя Погорельского. Чернушка Курица предсказывает императору Павлу верную смерть.
Цареубийство солнца и императора соединялись через страшную миссию Чёрной Курицы. Они словно бы слились в гибельном танце в братских объятиях последнего часа.
С точки зрения священного времени и календаря наш герой Чёрная Курица — это уходящее в небытие осеннее солнце. Солнце-Курица, некогда приносившая золотые яйца.
Будто сгнивший апельсин и демоническая тыква Хеллоуина пернатый смертник открывает праздник урожая. И в качестве главного приза, будто колобок на зубах у лисы, наш песенник-шаман предлагает в жертву себя самое.
До и после дня Дня Архангела Михаила болгары празднуют «мратенцы» и приносят в жертву демону Мратиняке известную нам Чёрную Курицу. Радостное разговение длится до Праздника Введения Богородицы во храм. Болгары называют этот праздник Волчьей Богородицей. Существовало поверье, что именно в этот период размножаются волки.
Самый могучий из них — Куцалан соединял в себе чёрное и белое, миссию архангела и демонический подвиг пожирания светила. По одним поверьям волк кусал Сатану за ногу (от чего тот хромает), по другим — пожирал Солнце.
Мартиняк же вобрал в себя образ волка и ворона, он одет в перья и блестит волчьими глазами, воет то, как волк, то кукарекает петухом…
Чтобы умилостивить злого духа, ему приносили в жертву чёрную курицу. Самая старая женщина в доме утром брала жертвенную птицу и на пороге с заклинаниями отрезала ей голову. Потом тушку связывали красной нитью и вешали у очага. Она должна была защищать дом и детей от сглаза, призраков и вурдалаков. Желудок, желчь и перья сохранялись, поскольку предполагалось, что они обладают различными целебными свойствами. Перья помогали страдающим от лихорадки, головной боли, и кровотечения из носа.
Женщина отрезает уставшему Солнцу голову…
В этой «парадигме мысли» и Богородица благословляет преданных волков на пожирание оледенелого света. Миф по природе своей целостен. В нём нет деления на благое и дурное. Он просто фиксирует очередной космический закат. В народных представлениях волки и мратяники, поедающие старое солнце, «правой» своей стороною сходятся с ангелами и божьими девами.
Женская Тьма укрывает снегом Мужской День.
Богатый этнографический материал открывает нам и подлинный смысл поучительной масонской притчи Погорельского.
Чёрное Курица — старое солнце. Оно ведёт мальчика Алёшу вниз в бездну зимы, в подземельные страны.
Там Алёша находит Иное Солнце — Тайного Царя.
И финал сказки вполне староболгарский.
Чёрная Курица умирает в кандалах, переплавленных из золотых яиц. А Тайный Царь уезжает. Надо понимать — в Новый Год. Солнце рождается вновь, По-Ту-Сторону уже сыгранного времени, занавеса детского спектакля.
Во всю ночь не мог он сомкнуть глаз ни на минуту. За час перед рассветом послышалось ему, что под полом что-то шумит. Он встал с постели, приложил к полу ухо и долго слышал стук маленьких колес и шум, как будто множество маленьких людей проходило. Между шумом этим слышен был также плач женщин и детей и голос министра Чернушки, который кричал ему:
— Прощай, Алеша! Прощай навеки!..
Солнце Русской Революции
Софья Перовская осуществила сказку своего родственника собственным житием. Она, как и Чёрная Курица (гроза солнечных дисков и императоров) уходит от нас в кандалах. Она уничтожила «дракона». Она нашла в русских подземельях новое солнце Социалистической Революции. Она «хотела узнать», и она «узнала»!
Девочка-Революционерка, солнышко-курочка. Она провалилась в «нижний этаж» русских народов и узрела там новый восход.
Архангел Михаил попирает на иконах Люцифера, который сам по себе конечно же тоже Умаляющееся Солнце, «Уносящийся Свет».
Рядом с Михаилом и «Волчьей Богородицей» православные празднуют День скифского святого Меркурия. При жизни скиф Меркурий убивает короля даков. А вот после смерти — ещё интересней. Якобы он сошёл с иконы, чтобы заколоть императора-митраиста (и врага христиан) Юлиана Отступника. Яростный «скифский регицид» и тираноборство столетиями почитается православными людьми.
Потому нет ничего удивительного, что революционеры-народники в конце XIX века встречали в крестьянский избах иконы с изображением Софьи Перовской. (Впоследствии её место в кругу местночтимых святых заменит Мария Спиридонова). Своими деяниями аристократка-революционерка ворвалась в календарь священного мира и в народное коллективное бессознательное.
Венчанье наше — здесь оно:
Народ кругом хохочет,
Рожок играет весело
И барабан грохочет.
В проем рубахи порванной
Рукой своею ловкой
Обнимет смерть нас поровну
Намыленной веревкой.
(Александр Городницкий)
Свадьба-похороны, сверхнаполненная жизнь и позорная смерть народовольцев возродили древний космический миф затмения, жертвоприношения, солнцеворота…
Ремней не скинуть кожаных,
Не обменяться взглядом.
И все же мы, и все же мы
Навеки будем рядом —
В дыханье ветра слабого
Над надписью неброской
На улице Желябова,
На улице Перовской.
Фамилия главы «Народной Воли» и гражданского мужа Перовской Желябова происходит от имени чёрного дятла — «желна», «желяб». Птичья свадьба, боголюбивые волки разорвали императора на части.
Чёрная Курица (осеннее солнце) будто трикстер ведёт инициируемого героя вниз к новому рождению. И гибнет или убивает себя. И убивает царя. Самого себя. Потому что Солнце, Царь и Чёрная Курица это одно и то же…
Светило совершает вселенское харакири, чтобы открыть дорогу Новому Дню.
И тысячи молодых и отчаянных, весёлых и злых отправились вслед за новым солнцем. Вслед за тайным царём Русской Революции.
Павел Зарифуллин