Разговор корреспондента «Известий» с Наталье Копцевой, заведующей кафедрой культурологии Сибирского федерального университета, рассказала о проекте по созданию официальной энецкой письменности.
Энцы — небольшой народ, численность которого составляет не более 300 человек, большинство из них живет в глухих селениях на берегах Енисея. Долгое время они оставались последним бесписьменным народом русской Арктики, однако в конце 2018 года группа ученых Сибирского федерального университета при поддержке Проектного офиса развития Арктики (ПОРА) начала реализацию проекта по созданию официальной энецкой письменности. Сейчас первые учебные пособия уже тестируют педагоги в «полевых» условиях. О том, откуда вообще на берегах сибирской реки взялся этот небольшой народ, как получилось, что всё это время он существовал без письменности, почему этнографы, работавшие с жителями Севера в 1920–1930-х годах, были настоящими миссионерами и как вообще можно создать язык.
«Этнографы 1920–1930-х годов были миссионерами»
— Давайте начнем с основ — коренные народы и их проблемы сейчас, в общем-то, на слуху, но вот энцы до сих пор не были так широко известны. Мне кажется, что о них впервые заговорили в СМИ как раз в связи с историей с алфавитом. Кто они?
— Это очень небольшой народ, который живет на севере Красноярского края, на Таймырском полуострове, на правом берегу Енисея. Согласно переписи 2010 года, их было 215 человек, а реальная численность сегодня варьируется от 100 до 300 человек.
Наталья Копцева
При этом у энцев собственная идентичность очень интересно развивалась. Они пришли сюда еще в конце XVIII века вместе с большим семейством самодийских народов. Сюда же, например, входят ненцы и нганасаны, а их общая численность на Таймыре тогда составляла от 3 тыс. до 5 тыс. человек. Энцы на протяжении столетий ассоциировали себя с ними и записывались то ненцами, то нганасанами. Но понимаете, народ — понятие живое. У энцев же развитие их национального самосознания постепенно привело к тому, что они очень четко отделили себя от остальных народов этой группы. Это произошло где-то к 20–30-м годам XX века. То есть об энцах как о народе с развитым этносознанием можно говорить примерно последние 100 лет, а если говорить о его древней истории — то это уже будет история самодийских племен.
— Где сейчас живут представители этого народа?
— Известно три места компактного проживания энцев, все они стоят на Енисее. Одно из них — это поселок Потапово. Есть еще Воронцово и Тухард. Всё это — очень труднодоступные поселения. Мы проводили полевые исследования в Потапово в августе 2018-го, и чтобы туда добраться, нам пришлось лететь двумя самолетами, а потом еще плыть на корабле — путь занял несколько дней.
При этом это Таймыр, здесь практически всё время очень плохие погодные условия. Но тут надо понимать, что язык ведь и сохраняется только в труднодоступных поселениях. Как правило, для этого нужны практически заповедные условия. Если поселение состоит из смешанного населения, язык очень быстро ассимилируется и исчезает.
— Для России это ведь далеко не первый опыт создания письменности для малых народов. Есть какой-то единый механизм, по которому строится такая работа?
— Сама идея создания письменности для коренных северных народов существует уже около века — активно этим стали заниматься на заре существования Советского Союза, но я думаю, что там перенимался какой-то опыт, наработанный до революции. В результате постепенно выработался определенный алгоритм: ученые проводят большие полевые исследования, едут в эти селения, делают записи, создают словари, рассматривают грамматику, всё это адаптируют в учебниках.
При этом Красноярский край ведь всегда был лидером в апробации новых моделей национальной политики еще со времен советского государства. Тогда специально готовились группы молодых людей высоких нравственных качеств, аскетичного образа жизни, высокоинтеллектуальных. Им прививалось особое самоощущение миссионера — человека, который несет свет. И эти молодые мужчины и женщины в 1920-х приезжали в отдаленные селения и жили в очень тяжелых бытовых условиях по два, три, четыре года. Становились учителями, врачами, может быть, советниками, помощниками, а параллельно записывали фольклор, создавали словари, предлагали интересные вещи, связанные с изучением жизни этих людей.
— А сами коренные жители как к этому относились?
— Тех подвижников, которые приезжали сюда в 1920–1930-х годах, народы до сих пор чтят как своих учителей, своих культурных героев. Далеко ходить не надо — для эвенков, например, это была Глафира Макарьевна Василевич. Сегодня в Якутии одна из эвенкийских школ носит ее имя. И именно эти ученые-полевики, которые провели среди кочующих племен по несколько лет, в итоге становились создателями местной письменности и, главное, основных пособий — как правило, это были азбука и арифметика.
Потом, правда, у многих из них жизнь трагически сложилась — дело в том, что сначала речь шла о подготовке к мировой революции, поэтому в 1920-х эти азбуки создавались на основе латиницы, а потом направление резко поменялось и часть этих ученых за их латинские азбуки была несправедливо обвинена чуть ли не в ревизионизме. От них тогда потребовали все азбуки перевести на кириллицу — они это сделали, но при этом часть из них всё равно была отправлена в ссылку. И конечно, когда они вернулись в 1940–1950-х годах, былого энтузиазма, миссионерского горения у них поубавилось. Они занялись обработкой материалов, которые они собирали еще в 1920–1930-х годах.
— То есть такая активная работа по созданию языков для КМНС прекратилась еще в первой половине века?
— Нет, в какой-то степени она продолжалась, один из последних примеров создания письменности для коренных и малочисленных народов Красноярского края — это создание в конце 1980-х годов письменности для нганасанского языка. Тогда же довольно остро был поставлен вопрос о создании письменности для последнего бесписьменного арктического народа, которым были и остаются энцы.
«Чтобы удерживать Арктику, надо, чтобы там жили люди»
— В случае с энцами, я так понимаю, что вопрос был поднят еще в 1980-х. Почему его решение растянулось так надолго?
— Сразу после того как в 1980-х эта проблема была обозначена, на уровне Таймырского района, можно сказать, волевым решением был предложен один из вариантов этой письменности. Но он был предложен — и сразу после этого отвергнут.
— Отвергнут кем?
— Лингвистами и представителями энецкого народа: педагогами, учеными, культурными деятелями. Несмотря на наличие официального решения, он вообще никого не устроил и вызвал очень резкую негативную реакцию со стороны носителей языка, так что о нем постарались как можно быстрее забыть.
— Сейчас речь идет о том, чтобы у энцев появилась именно официальная письменность. Как вообще должно выглядеть придание официального статуса алфавиту, «принятие» его?
— Проблема в том, что каких-то однозначно прописанных норм на этот счет нет. Мы проанализировали, как это происходило раньше, как он закреплялся для других языков. Как правило, под этим понималось создание букваря и прописей и последующее внедрение их в текущий учебный школьный процесс. Каких бы то ни было законов, постановлений или решений раньше не было. Больше того, когда в 1980-х попробовали внедрить энецкую письменность директивно, как мы видим, это вызвало скорее протест. Создание алфавита — все-таки процесс гибкий, длительный, который требует апробации и согласования множества аспектов с теми людьми, для которых этот язык является родным.
— Что происходило после неудачи 1980-х?
— Потом началась перестройка — по понятным причинам и в 1990-е, и в нулевые годы проекты по созданию письменности, в принципе, отошли на второй план. При этом надо понимать, что в нашем случае всё очень сильно зависит от административно-территориального деления. Дело в том, что в советское время Таймырский район, на территории которого живут энцы, входил в состав Красноярского края, потом стал самостоятельным субъектом РФ, а в 2007 году снова объединился с Красноярским краем. И вот сегодня работа по созданию алфавита возобновляется, но совершенно в других экономических и социально-культурных условиях. Во-первых, Таймыр входит в состав Красноярского края, во-вторых, у нас в целом сейчас всё больше внимания уделяется развитию арктических территорий и сохранению культуры коренных народов. И это справедливо — потому что если большинство людей Арктику осваивают вахтовым методом, то коренные народы — это как раз те, кто здесь будет жить всегда. Это их дом, их родина. У них ведь очень сильное чувство земли. А для того чтобы удержать арктическую территорию, нам надо, чтобы здесь жили люди.
«Из двух диалектов один был полностью утрачен»
— Новый виток работы с чего начался?
— Сейчас внимание к вопросам сохранения культуры коренных народов, по сравнению с предыдущими десятилетиями, беспрецедентное. Но чтобы тема с проектом по созданию энецкой письменности снова зазвучала, нужен был какой-то внешний стимул. И им стала грантовая программа Проектного офиса развития Арктики (ПОРА), в рамках которой поддержку получали проекты, связанные с развитием этих территории. И Сибирский федеральный университет подал сразу несколько заявок — в том числе, например, большой проект по изучению домашнего эвенкийского оленеводства в современных условиях. А в конце, в аннотации, мы просто приписали, что есть еще вот такой народ и у него нет письменности. И в Проектном офисе сочли, что именно этот народ достоин поддержки, так что уже в августе 2018-го мы провели полевые исследования в поселке Потапово.
— Поселений, насколько я понимаю, три. Почему выбрали именно Потапово?
— Сейчас, без собственной письменности и алфавита этот язык постепенно утрачивается. В Тухарде, например, практически энцев не осталось, там население ассимилировалось. В Воронцово и Потапово энцы остались, но в каждом из этих поселений изначально был представлен свой диалект. И вот из двух диалектов один оказался полностью утерян — уже нет ни носителей живого языка, ни тех, кто готов за этот язык как-то биться, поэтому мы поехали туда. А вот за диалект, представленный в поселении Потапово, действительно стоит побороться. Там есть педагоги, общественные деятели, энтузиасты, которые готовы энецкий язык возродить, вновь сделать языком повседневного общения.
Кроме того, в Потапово во время той же экспедиции нам удалось посетить кочующую энецкую семью в тухардской тундре и сделать аудио- и видеозаписи, письменные записи энецкого языка в его современном виде. Еще мы посмотрели на работу энтузиастов, которые сегодня в поселке этот язык сохраняют.
— Численность народа около 200 человек, и у них есть энтузиасты, люди, которые не только готовы заниматься, но и уже занимаются сохранением языка — там, на Енисее?
— Да, там есть так называемые очаги сохранения языка — при детских садах, школах, библиотеках. И есть еще Дарья Спиридоновна Болина, она сама энка и ученый-лингвист, научный сотрудник Института языкознания РАН. Она посвятила свою жизнь преобразованию энецкого языка в те формы, которые должны привести к созданию письменности, к созданию корпуса письменных текстов, собрала огромное количество фольклора и стала автором нового энецкого букваря и новых прописей.
— Помимо полевых работ, что еще было сделано?
— Мы подняли довольно большой пласт научных работ — изучили все исследования энецкого языка, которые проводились и проводятся Институтом языкознания Российской академии наук, учеными Томска, Новосибирска, Кемерово. И главное, нам удалось собрать довольно большое количество людей и объединить их всех в Комитет по созданию энецкой письменности. Там мы собрали практически всю Россию — было разослано около ста приглашений, в комитет в итоге вошли почти 50 человек. В том числе представители различных органов власти, общественных организаций, Института языкознания, Новосибирского института филологии Сибирского отделения РАН, томские и красноярские ученые, представители ассоциации КМН Таймыра, представители управления образования. Центром этого комитета является как раз Дарья Спиридоновна Болина.
— На какой стадии всё это находится сейчас?
— Заседание комитета состоялось в конце ноября 2018 года, мы тогда представили материалы, подготовленные по итогам работы экспедиции. Теперь в течение года они должны пройти апробацию, и примерно через год мы соберемся снова, чтобы обсудить итоги: какие-то необходимые правки, изменения. А дальше, надеюсь, дело сдвинется с мертвой точки. Конечно, это всё очень непросто, идут большие дискуссии, но главное — на сегодняшний день удалось договориться, что энецкий алфавит будет создаваться на основе кириллицы, это будет фонетическая письменность, в которой один звук будет соответствовать одной букве, и что в его основу лягут разработки Дарьи Спиридоновны Болиной. Тем более что в РАН все эти материалы проходят очень глубокую экспертизу.
— Учитывая, что до этих сел нелегко добраться, как будет проводиться апробация, кто будет на практике работать с подготовленными материалами?
— Во-первых, на Таймыре уже создана рабочая группа по продвижению новой энецкой письменности, также педагогические эксперименты в течение года будут идти в школах поселения Потапово. Кроме того, на площадке IntelSiberia.com создан раздел «Родные языки», там сейчас идет регистрация учителей родных языков, в том числе и энецкого. И главное — готовится работа виртуальной лаборатории, благодаря которой учителя не только энецкого, но и всех родных языков Таймыра получат доступ к необходимым материалам. А с другой стороны, СибФУ сегодня взял на себя обязательства разрабатывать программы подготовки таких учителей.
— Разве их еще не существует?
— Формально малые народы еще с советских времен имели право на создание собственных школ, национальной педагогической системы, но на практике это мало где осуществилось. Задача постоянно ставится, но остается нерешенной, потому что языки меняются, возникают новые диалекты, всё очень быстро развивается. Сейчас на уровне муниципалитетов постоянно создаются разные проекты и мы тоже по мере сил пытаемся свою помощь оказывать. В частности, я уже рассказывала про нашу виртуальную лабораторию — такие проекты очень помогают, учитывая, что каждый день на Таймыр не наездишься. Так что я надеюсь, что цифровые технологии нам помогут.