Этническая идентичность современных башкир: состояние, проблемы, перспективы развития

Экспертиза А.М. Буранчина о новой самоидентичности башкир. Начало

К настоящему моменту общая численность башкир в мире составляет около 2 млн человек. В России, по данным Всероссийской переписи 2010 г., проживает 1 584 554 башкир (четвертый по численности народ РФ), из них 1 172 287 в Башкортостане.

Помимо Республики Башкортостан, башкиры живут во всех субъектах РФ. Наиболее крупные группы: в Челябинской (166 тыс), Оренбургской (46,6 тыс), Курганской (15,4 тыс), Свердловской (31,1 тыс), Тюменской (46,5 тыс), Самарской и Саратовской областях, в Пермском крае, Татарстане (13,7 тыс), Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком АО и др. За пределами республики проживает около трети всех башкир.

Кроме того, башкирские диаспоры есть в государствах ближнего и дальнего зарубежья: в Казахстане, Украине, Туркменистане, Узбекистане, Кыргызстане, Белоруссии, Латвии, Таджикистане, Эстонии, Литве, Венгрии, Германии, Китае, Турции, Японии и в других странах.

В самой республике башкиры составляют 29,5% от общего числа населения Башкортостана (второе место после русских).

Этническая идентичность современных башкир носит сложный и многоуровневый характер, что в определенной степени закономерно, поскольку особенностью любой этнической общности является ее внутреннее взаимное различение, дифференцированность. В то же время, ее многосоставный и иерархичный характер требует постоянной и системной работы по поддержанию и формированию устойчивой, неконфликтующей (внутри себя) национальной идентичности.

Можно выделить ряд основных идентичностей и факторов, из которых складывается на современном этапе этническая идентичность башкир. Прежде всего, в нее входят: территория и общая история происхождения, национальное самосознание, язык и культура; религиозная, региональная, локальная и общегражданская идентичность. Однако проблема в том, что они не всегда взаимосвязаны и согласованы между собой, обладают определенной автономностью и, таким образом, могут разрушать единство общей структуры.

На формирование различных видов идентичностей прямое влияние оказывают и социальные процессы. Для башкирского общества они связанны с историческим, «эпохальным» переходом от аграрного к городскому этапу существования в своем развитии. Несмотря на то, что башкирское население в республике еще на 60% является сельским, процесс урбанизационного перехода и складывания городской культуры носит уже необратимый характер. Однако распад аграрного традиционализма, изменение набора ценностей и стереотипов поведения, пока не приводит к соответствующей культурной модернизации, из-за чего общество достаточно сильно расколото в рамках дихотомии «сельское/городское». При этом и городская башкирская идентичность формируется скорее в русле ценностей «общества потребления», что не только приводит к кризису высокой и «народной» культуры, но и усиливает чувство социального отчуждения, поскольку основная масса башкир в городах в основном занята в малооплачиваемых нишах (культуры, образования, здравоохранения и т.д.).

Казалось бы, башкирское население стало активно осваивать городское пространство уже с 1970-х годов и должны были сложиться несколько поколений башкир-горожан – носителей новой культурной идентичности [1]. И они действительно сформировались на сегодняшний день, но в общем контексте культуры для них практически нет определенной ниши и статуса; роль их в различных процессах, в том числе общественно-политического характера, остается крайне низкой. Это объясняется тем, что значительная часть городских башкир (в отличие от татар) зачастую не является носителями родного языка, что автоматически выводит их за границы «этнического поля».

Другими словами, сегодня, сложившаяся и институционально-закрепленная культурная парадигма (на телевидении, в национальных СМИ, в сфере театрального и эстрадного искусства), все больше начинает не соответствовать меняющейся социальной структуре общества, требует крайне осторожных, но давно уже назревших реформ.

В тоже время есть и положительные примеры создания нового национального контента способного в будущем сделать башкирскую культуру современной и востребованной, прежде всего, у городского поколения. Так, после фактически 20-летнего периода застоя, постепенно начинает оживать башкирский кинематограф. После успешно снятого фильма «Бабич», известный режиссер Б. Юсупов выпустил новую кинокартину «Первая республика» – о трагической судьбе башкирской интеллигенции, попавшей под молох сталинских репрессий, которая в целом вызвала большую и положительную реакцию у зрителей и местной критики. Фильм рассчитан на национальную аудиторию и имеет важное консолидирующее значение, но при этом лишен сепаратистских или узкоэтнических стереотипов, что сближает его с принципами советского кинематографа.

В контексте развития городской культуры необходимо рассматривать и создание на базе творческой мастерской «АртКлуб» г. Уфе курсов башкирского языка для людей с начальным уровнем знаний (инициаторы проекта А. Рашитова и директор Фонда по сохранению и развитию башкирского языка Г. Юсупова). Однако это, скорее, редкий пример гражданской самоорганизации городских башкир, а сама проблема, то есть создания современной образовательной системы по обучению на родном языке, может быть решена только в рамках государственных региональных программ.

Между тем, начавшийся кризис аграрного традиционализма сопровождается целым комплексом негативных процессов, главным из которых является заметная политизация башкирского общества. Что в какой-то мере вполне закономерно, поскольку этническая энтропия зачастую сопровождается выходом социальной энергии, а также расширением сферы архаики. То есть во многом эти явления имеют объективный и временный характер. Всплеск социальной архаики можно объяснить и тем, что урбанизационные процессы вовлекают в общественно-политическую жизнь ранее законсервированные пласты культуры. Люди, попадая в новую для них обстановку городов, лишены старой системы ориентиров и ценностей. В этих условиях возникает ситуация, когда традиционные регуляторы их поведения, основанные на нормах сельского общества, уже разрушены, а новые еще не сформировались.

В западноевропейских обществах данная проблема была впоследствии нивелирована путем создания «буржуазных наций-государств». Но учитывая тот факт, что сегодня башкирский этнос, наряду с другими народами РФ, находится внутри российского (евразийского) цивилизационного пространства, – вопрос интеграции различных групп башкирского социума может быть решен лишь путем частичного использования механизмов нациестроительства, как это уже было в советский период истории.

В настоящий момент политизация башкирского общества проявляется не только в митингах общественно-политического характера (например, в защиту башкирского языка, прошедших в Уфе осенью 2017 г.), но и в различного рода сходах и стычках с трудовыми мигрантами на локальном (муниципальном) уровне. Так, в 2018 г. при участии активистов национальной организации «Башкорт», произошли конфликты между местными жителями и приезжими чеченцами в с. Темясово, затем с представителями курдской диаспоры в г. Сибае; аналогичная ситуация имела место и в г. Белорецке. Причем ради объективности следует отметить, что националисты действуют в подобных случаях как политические акторы, и проблема, главных образом, не в них, а в ухудшающемся социально-экономическом самочувствии коренного населения РБ.

В целом локальные низовые сходы населения постепенно становятся своего рода «нормой» в общественно-политической жизни региона, что является не только результатом перекосов в национальной сфере, допущенных в период правления Р. Хамитова (2010-2018), но и порождены низким уровнем функционирования социальных, а также государственно-управленческих институтов. Население, особенно районов Башкирского Зауралья, из-за коррупции и бездействия органов местной власти, для решения локальных проблем, все чаще начинает прибегать к архаичным методам общинных сходов в социальных протестах, которые к тому же возглавляют активисты национальных организаций. И это, безусловно, крайне негативная тенденция, поскольку она, с одной стороны, создает опасную иллюзию легитимности и эффективности подобных методов, с другой – приучает людей к «уличным» формам давления на власть.

В этом же ключе необходимо рассматривать и рост влияния неофициальных башкирских этнообъединений, которые сегодня проводят различные съезды, выступают от имени всего «башкирского народа», хотя такими функциями и правом (как «союз общественных организаций»), обладает лишь Исполком Всемирного курултая башкир.

В настоящее время, с назначением нового руководителя РБ Р. Хабирова, статус ВКБ в целом заметно усилился, активизировалась деятельность Курултая по различным направлениям. Налажена конструктивная коммуникация между властью и национальными элитами. Однако потенциал легальных общественных институтов башкирского движения по-прежнему остается низким, что приводит к созданию альтернативных площадок для обсуждения насущных национально-языковых вопросов, к ненужной политизации коренного населения республики.

Таким образом, эти проблемы лежат главным образом в плоскости неработающих социальных и общественных институтов (особенно социальных «лифтов» для молодежи), а не в их отсутствии, что усиливает уровень конфликтности в башкирском обществе, способствует к расширению в нем зоны архаики.

В период правления Р. Хамитова, национальная общественность чувствовала себя в значительной мере ущемленной, что в итоге привело не только к росту протестной активности, но и фактически к этнической мобилизации значительной части «титульного» народа. Кроме того, это автоматически усилило в нем «суверенитетский» дискурс, который неадекватен сегодняшней общественно-политической реальности. Контент-анализ выступлений национальных акторов может вызвать ошибочную иллюзию, что современные башкиры озабоченны лишь проблемами федерализма и правами республик в РФ. Однако это, скорее, показатель того, что общество до сих пор не может переключиться от ситуации «внешних» угроз к конструктивному решению внутренних проблем, к вопросам модернизации. Использование данного дискурса ведет также к опасному противоречию с общефедеральными трендами в стране, а непонимание и игнорирование ценностей «большого общества» (по терминологии социолога А. Ахиезера) к культурной дезинтеграции и как следствие – привлечению к уголовной ответственности активистов со стороны правоохранительных органов.

В реальности башкирское общество не только не однородно в социокультурном плане, но и фрагментировано на различные субкультуры, порой с полярными ценностными установками. Более того, по мере урбанизации в нем все больше наблюдается деление на две условные группы, которые опираются на разные идеологические и мировоззренческие «матрицы».

Так, социальные слои, входящие в первую группу, зачастую имеют сельское происхождение либо являются выходцами из села. Для них свойственна четкая идентификация по языковому признаку (носители языка), включая использование жизненных стратегий «традиционного общества» основанных на соответствующих моральных принципах. Для них также характерны: общинный (коллективистский) тип связей, высокая витальная энергия и политическая активность, приверженность к этническим ценностям и идеологическим концептам 90-х годов.

Однако начиная с 2010 г., особенно среди башкирской молодежи, стала постепенно формироваться новая социальная группа, имеющая иные социокультурные черты. Для ее представителей в целом характерен высокий образовательный уровень, приверженность к городским ценностям и стратегиям поведения, умеренный индивидуализм, опыт обучения и работы за пределами региона. Несмотря на низкую политизированность, они также обладают патриотическим и этническим самосознанием, стремлением сохранить национальные традиции и культуру своего народа. Однако в отличие от первой группы у них сильны модернистские ценности (в сочетании с ценностями традиционализма), профессионализм, высокая социальная мобильность. Во многом формированию данной группы способствовала деятельность Межрегиональной общественной организации «Ассоциация студентов и аспирантов Башкортостана в Москве и Санкт-Петербурге» и его экс-руководителя А. Бадранова, в результате чего сотни башкирских школьников (в том числе из далеких деревень) сумели получить образование в ведущих столичных вузах страны.

Главным образом на основе этой социальной группы сегодня идет формирование новой идентичности и башкирской элиты, которая окончательно теряет аграрные черты. Последняя, несмотря на сложившиеся стереотипы, достаточно мощная и развитая по своим качественным характеристикам, обладает устойчивой субъектностью и высоким статусом; ряд ее представителей входят в правящую и управленческую элиту страны (собственного говоря именно неприятие башкирской элитой фигуры Р. Хамитова, стало одной из основных причин его отставки). Однако ее особенностью является низкая консолидированность и постоянная борьба групп влияния между собой. В то время как показывает исторический опыт, наиболее эффективной ее деятельность бывает лишь при наличии мощного лидера, вокруг которого концентрируются основные элитные группы; за счет чего и происходит укрепление позиций региона, включая развитие и собственно башкирского этноса (З. Нуриев, М. Шакиров, М. Рахимов).

Продолжение следует…

А.М. Буранчин, кандидат исторических наук

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>