«Этнический фактор» в национальной политике Республики Башкортостан (по итогам правления Р. Хамитова)

Республика Башкортостан, являясь одним из наиболее сложных и крупных субъектов Российской Федерации, пережила с 1985 г. смену нескольких форм региональной власти. Во всех случаях демонтаж одной политсистемы и установление другой сопровождался болезненным политическим кризисом, сменой властной элиты, а также ростом противоречий в национальной сфере. Первая была вызвана кризисом советской государственности, процессами децентрализации системы и резкой регионализацией местных политических и социальных структур (1985-1991 гг.). Вторая волна была связана с установлением авторитарно-номенклатурного режима М. Рахимова существовавшего фактически 20 лет и завершившегося очередной сменой властной элиты (1993-2010 гг.). Становление третьей политической формы региональной власти началось с назначения федеральным центром Р. Хамитова главой региона, и закончилась с приходом в качестве врио Главы РБ Р. Хабирова в октябре 2018 г. (2010-2018 гг.).

Какие причины вызывают падение одного режима и закладывают основы для формирования новой политсистемы? По мнению автора статьи, во всех случаях неорганичной смены власти в Башкирии можно выделить один и тот же набор системных (институциональных) противоречий, главными из которых являются проблемы в межэтнической сфере и отход от сложившихся принципов «советской национальной политики». Первая и вторая смена власти были рассмотрены в статье «Системные кризисы в авторитарных режимах (на примере Республики Башкортостан)», написанной еще в 2010 г. сразу же после завершения «эпохи Рахимова» [1]. В данном исследовании речь уже идет о предварительных итогах руководства Р.З. Хамитова на посту Главы РБ.

Правление Р. Хамитова: этапы и модели модернизаций

Анализируя восьмилетний период правления Р. Хамитова во главе Республики Башкортостан (2010-2018 гг.) можно выделить два этапа, которые, на наш взгляд, имеют качественные идеологические и социально-экономические отличия.

Первый этап (2010-14 гг.). Р. Хамитов возглавил республику на волне позитивных массовых ожиданий, которые объективно сложились к этому моменту в Башкирии. Уставшее от 20-летнего правления М. Рахимова, население региона хотело перемен. Стареющий «отец нации» явно не соответствовал новым требованиям времени; социально-экономические показатели были средними, но в сравнении с Татарстаном было явное отставание.

Кроме того, запрос на перемены возник в самом башкирском обществе, которое являясь на 60% сельским по структуре, стало постепенно подходить к черте «урбанизационного перехода». Башкирский традиционализм не просто переживал очередной социокультурный кризис, но и сформировал из себя модернизационную прослойку в лице консервативно-традиционалистской интеллектуальной элиты, которая на первом этапе идеологически поддержала и легитимировала восхождение во власть Р. Хамитова.

Сам же Р. Хамитов, как в свое время и первый секретарь обкома Р. Хабибуллин, пришел в республику не только без команды, но и, видимо, без четкого понимания стратегии дальнейших действий. Однако первоначально он не только старался учитывать этнический фактор, но и в целом приводил государственно-патерналистскую политику, что было крайне важно, поскольку Башкирия является регионом с 40%-ной долей сельского населения. Во многом именно под влиянием группы башкирских ученых им были приняты две госпрограммы: развития Зауралья и северо-восточных районов республики, проведены определенные реформы в системе власти. К примеру, было покончено с родовой клановостью захлестнувшей «башкирские районы» в период правления М. Рахимова; ликвидирован дисбаланс между «сельскими» и «городскими» в системе управления и другие формы архаики, мешавшие двигаться дальше.

Другими словами был подготовлен вариант «консервативной модернизации», когда при ведущей роли государства и с опорой на этничность, регион проводит необходимые реформы, не разрушая при этом базовые структуры «традиционного общества». Данная модель строилась из исторического опыта советской модернизации, благородя которой Башкирия из дореволюционной окраины Российской империи шагнула в модерн.

Кроме того, сам Р. Хамитов, питавший либеральные иллюзии относительно управления Башкирией, на первом этапе удачно мобилизовал активность «гражданского общества» региона путем формирования системы «обратной связи» – завел свой блог в сетях и начал напрямую общаться с населением. Доверие к нему резко возросло, поскольку кроме явного популизма в этом был реальный элемент самоуправления и вовлеченности активных граждан в общественные процессы. Однако проблема была в том, что данная инициатива не была разработана как системный механизм и сразу же развалилась, как только Р. Хамитову надоело переписываться с блогерами в интернете. То есть попытка использовать кооперативную силу традиционализма и модернизма («гражданского общества»), найти разумный баланс между ними, прежде всего по субъективным причинам, быстро сошла на нет.

Однако главная проблема была в том, что для запуска «инструментальной» модернизации необходима устойчивая вертикаль авторитарной власти, которая формируется лишь при волевом руководителе и четкой кадровой политике, то есть того, чего Хамитову не удалось достичь за все годы своего правления.

Второй этап (2014-18 гг.). При первых же неудачах, порождённых чехардой в кадровой политике, Р. Хамитов и его ближайшее окружение, неосознанно стали реализовать противоположную модель развития. Так, отойдя от принципов госпатернализма, башкирское правительство (под давлением федерального центра) провело тотальную оптимизацию сельских школ и медицинских пунктов республики. Странным образом, это в первую очередь коснулось районов Башкирского Зауралья. Кроме того, в высших эшелонах республиканской власти стали все чаще артикулироваться идеи об избыточности сельского населения и негласно транслировались установки по искусственному «выдавливанию людских ресурсов» из деревни. Автор данной статьи публично и не раз писал об опасности такого подхода; о том, что если продуманно «вложиться в село», то деревня сама может стать одной из точек модернизации. К сожалению, после 2014 г. стало понятно, что программы по Зауралью и северо-востоку уже не работают, а в правящей элите доминируют другие идеологические концепты.

В частности, в сфере экономики был взят курс на окончательную приватизацию, оставшихся после М. Рахимова, государственных (республиканских) активов. Это привело к тому, что фактически начался процесс лихорадочной распродажи госсобственности, который усилиями оппозиционных журналистов, был назван «большим хапком» под руководством «банды счетоводов». На деле же речь шла о реализации неолиберальной модели экономической политики, причем в различных областях жизни региона (хотя коррупционный момент в данной схеме также, вероятно, был).

Это хорошо видно на примере реорганизации Академии наук РБ, когда под видом модернизации данной структуры, был фактически уничтожен весь гуманитарный блок (историки, социологи, лингвисты, политологи), а на его «обломках» создан Институт стратегических исследований с узкофункциональными и утилитарными задачами разработки «Стратегии-2030». Даже в этих условиях учеными была проделана большая и интересная работа; однако различного рода стратегии имеют смысл лишь при реальной, а не имитационной модернизации, в противном случае они превращаются пустую декларацию и носят чисто ритуальный характер.

Таким образом, речь фактически идет о сорвавшейся попытке модернизации региона; об упущенном времени и растраченном в пустую человеческом потенциале.

Следование неолиберальным принципам в национальной политике привело к тому, что первоначально метавшийся между башкирской элитой и другими элитными группировками, Р. Хамитов решил в итоге окончательно уйти от «этнического фактора». Однако это привело к тому, что он оказался «чужим для всех», то есть лишился какой-либо серьезной опоры в элитах региона: ни татары, ни русские, ни, особенно, башкиры – не принимали его за своего. Возможно именно его размытая идентичность привела к тому, что во всех своих неудачах он стал неосознанно винить представителей именно «титульного» этноса. Окончательным «разочарованием в башкирах» для Р. Хамитова стали выборы 2014 года, показавшими, что «коренные» не принимают и не понимают его, прежде всего, на ментальном уровне.

Выборы Главы Башкирии 2014 года: национальность имеет значение

Полномочия Р. Хамитова в качестве Главы региона официально заканчивались в 2015 г., однако в ходе сложных кулуарных переговоров он все же сумел заручиться поддержкой Кремля и тем самым получил добро на проведение досрочной кампании. 30 мая 2014 г. состоялась его встреча с В. Путиным. Несмотря на то, что получить прямое одобрение главы государства удалось с большим трудом (аппарат ЦИКа РБ до последнего момента не знал, будут ли выборы в этом году), результаты, тем не менее, стоили потраченных усилий, поскольку короткая стартовая дистанция вкупе с административным ресурсом резко уменьшали шансы на победу его потенциальных оппонентов. И все же, о своем желании поучаствовать в избирательной гонке сразу же заявили представители ряда партий и политических сил Башкирии.

Ими стали 11 выдвиженцев: прежде всего сам Рустэм Хамитов, от «Единой России», Юнир Кутлугужин, секретарь Башкирского республиканского отделения политической партии «Коммунистическая партия Российской Федерации», Ильдар Бикбаев от «Патриотов России», Константин Шагимуратов от «Справедливой России», Иван Сухарев от ЛДПР, Расих Хамитов, выдвинутый Башкортостанским республиканским отделением политической партии «Коммунисты России», Ришат Магасумов от регионального отделения «Российской партии пенсионеров за справедливость»; Павел Ксенофонтов, выдвинутый Региональным отделением политической партии «Российская партия народного управления»; Сергей Наумкин от Башкирского регионального отделения политической партии «Российская объединенная демократическая партия «ЯБЛОКО» и Нурислам Усманов, выдвинутый Региональным отделением партии «Достоинство».

Однако все понимали, что единственным и реальным конкурентом действующего президента на этих выборах является бывший премьер-министр Башкирии, человек, имевший в 2010 г. неофициальный статус «преемника» М. Рахимова – Раиль Сарбаев. Его фигура в качестве кандидата на высший республиканский пост возникла не случайно. Дело в том, что после болезненной смены региональной власти он одним из первых ощутил на себе все прелести административного давления. В частности, в лучших традициях рахимовского времени, по достаточно сомнительным основаниям на него было возбужденно уголовное дело (в ходе которого он был полностью оправдан). Не сумев трудоустроится в республике, экс-премьер работал в должности вице-президента ОАО «СГ-Транс» (в одной из структурных подразделений АФК «Система»), что не соответствовало ни его статусу, ни политическим амбициям. Далее, являясь башкиром по национальности, Р. Сарбаев, в отличие от Р. Хамитова не вызывал открытого раздражения у представителей башкирского истеблишмента, недовольных проводимой в республике кадровой и национальной политикой. Что на фоне постоянно усиливающихся позиций политической элиты Татарстана, с которой башкирская элита издавна привыкла конкурировать, было важным фактором, играющим явно не в пользу действующего главы региона.

Кроме того, к этому времени стало известно о том, что в избирательной кампании по разным причинам официально не будут участвовать две знаковые фигуры. Это – первый заместитель главы «Олимпстроя» Хамит Мавлияров (он рассматривался как наиболее вероятный кандидат от окружения М. Рахимова), и другой политический тяжеловес (на тот момент заместитель начальника Управления Президента РФ по внутренней политике) Радий Хабиров. Таким образом, складывался достаточно мощный политический пул, поскольку кроме Р. Хабирова и М. Рахимова, оказать моральную, политическую и иную поддержку по слухам согласились, помимо прочих, политики уровня сенатора Ралифа Сафина и бывшего руководителя хамитовской Администрации В. Балабанова.

Наконец, четырехлетние результаты руководства Р. Хамитова, который за все время своего правления так и не сумел избавиться от ярлыка «московского назначенца», привели к тому, что кандидатура Р. Сарбаева постепенно стала центром притяжения для различных регионалистских и, что особенно показательно, башкирских национальных сил. С этого момента его личные качества отошли на второй план, а сам он на некоторое время стал консолидирующей фигурой для сторонников альтернативной модели развития региона.

Все это было вполне предсказуемо, поскольку приход Р. Хамитова не только серьезно изменил соотношение сил в верхних эшелонах местной власти, но привел к новому переделу сфер влияния в политической сфере, а также в различных отраслях экономики Башкортостана. Помимо этого, буквально за четыре года были резко снижены позиции политического статуса Республики Башкортостан, в частности, ослаблены позиции башкирского языка в школах, удалены из высших эшелонов власти представители главным образом башкирской национальности. Отменены символические атрибуты, указывающие на особое положение Башкирии в системе постсоветского федерализма, например, переименование «президента РБ» в «главу региона» и др. В то время как в соседнем Татарстане в ходе скрытой борьбы с Центром все эти ритуальные символы государственности татарской элите удалось сохранить практически в неизменном виде, включая и право обладать статусом «президента».

Эти и другие факторы делали кандидатуру Р. Сарбаева фигурой, на которую готовы были поставить многие серьезные игроки, как в республике, так и за ее пределами. Тем более, что он хорошо знал положение в социально-экономической сфере региона, и что особенно важно: людей из хозяйственно-властной вертикали, многие из которых были лично обязаны ему своими должностями. В любом случае потенциально он мог рассчитывать на голоса как минимум башкирского электората, а это – фактически 30% населения РБ.

Сам бывший глава башкирского правительства до последнего момента не делал никаких официальных заявлений о своем желании баллотироваться на пост президента, поскольку он, как политик хорошо знающий российские номенклатурные традиции, «человек системы», не хотел идти на выборы, предварительно не получив согласия в Кремле. И только после встречи с руководителем администрации президента России Сергеем Ивановым, Р. Сарбаев был зарегистрирован башкирским ЦИКом (по слухам после прямого звонка из Кремля), и приступил к сбору подписей для прохождения муниципального фильтра.

Реализация данного избирательного механизма, который по замыслу московских идеологов должен был «стимулировать партии участвовать в выборах всех уровней», на деле обернулась действенным инструментом по нейтрализации неугодных местным властям политических конкурентов. Тем не менее, даже в условиях жестокого административного давления, команда штаба Р. Сарбаева уже к 9 июля сумела собрать 454 подписей, причем, как это ни парадоксально, прежде всего в «русских» и «татарских» районах. Депутаты как раз «башкирских» муниципальных образований, на которых с самого начала делал ставку экс-премьер, поначалу заняли провластную позиции, что можно объяснить их большой экономической зависимостью от республиканского Белого дома. Что в целом говорило о том, что протестный потенциал в регионе уже тогда ушел за рамки «национального» и постепенно спустился на муниципальный уровень, чего не было в рахимовский период.

В постепенно разгоравшейся информационной войне официальные и ангажированные властью местные СМИ заняли по отношению к бывшему премьеру в целом сдержанную позицию, а чаще просто старались избегать упоминаний о нем (лишь некоторые маргинальные интернет-издания сразу же стали пугать обывателей тем, что за выдвижением Сарбаева «стоят радикальные башкирские националисты»). Что было тактически верным ходом, поскольку обладая огромными возможностями, действующая власть практически полностью закрыла ему доступ в официальные СМИ. Через местные газеты и телевидение (БСТ) до населения доходили лишь обрывочные упоминания о главном конкуренте Р. Хамитова, не говоря уже об информации невыгодной власти. Однако в последующем это было частично нейтрализовано путем использования площадок ряда федеральных информагентств, а также критическими материалами газеты «Бонус» и портала «Проуфу» хорошо «раскрученных» за короткое время племянницей экс-президента Башкирии Рауфой Рахимовой.

Понимая, что окружение Р. Хамитова сделает ставку в первую очередь на дискредитацию Сарбаева как «креатуру М. Рахимова и башкирских националистов», участники его штаба постарались максимально дистанцироваться от искусственно навязываемых местной властью негативных образов. Так, в одном из первых развернутых интервью, данному «Ростбалту» Р. Сарбаев достаточно аргументировано, и в тоже время корректно подверг жесткой критике проводимую сегодня в Башкирии социально-экономическую, национальную и кадровую политику, не называя при этом имени действующего президента.

Показательно также, что одну из ключевых идей своей программы он сформулировал, как желание в случае победы прекратить войну среди местных элит, тем самым давая понять местным чиновникам, что в случае его победы обратного витка репрессивных мер в республике не будет. В частности он заявил, что принял решение вернуться в большую политику, чтобы «прийти с принципиально новой концепцией власти, направленной на консолидацию всех здоровых сил во власти и обществе». «Признак отбора единственный – мы собираем людей дела, реально проявивших себя и нацеленных не на популизм и сведение счетов, а на развитие. С одной стороны, мы восстанавливаем преемственность власти. С другой – всем ясно, что возврата к прошлому не будет: и вся Россия, и Башкортостан стоят перед новыми вызовами и задачами. Будем реализовывать новый подход к решению этих проблем, не отказываясь от отдельных успешных практик, только потому, что они связаны с какой-то из предыдущих команд» [2].

В целом следует отметить, что его собирательный образ был прост, но весьма красноречив. Так, в противовес Р. Хамитову, он позиционировал себя, прежде всего, как представитель местный элиты; опытный хозяйственник, не понаслышке знающий регион и его реальные проблемы; как консерватор-государственник и сторонник реформ В. Путина. Как человек слова и приверженец жесткого порядка. Иными словами идеологическая концепция его имиджа практически полностью соответствовала электоральным запросам, как широкого населения, так и республиканской элиты.

Однако видя, что Р. Сарбаев, несмотря на чинимые препятствия, все же сумеет преодолеть муниципальный фильтр, неуверенное в победе окружение Р. Хамитова, по всей видимости, сумело убедить высшее руководство страны о возможной опасности, грозящей действующему президенту республики. В итоге вечером 9 июля (то есть в последний день регистрации кандидатов) в ЦИК РБ неожиданно поступили документы от партии «Гражданская сила» об отзыве кандидатуры Раиля Сарбаева. В решении съезда партии речь шла о том, что он якобы «совершал деяния, противоречащие интересам партии и наносящие ей ущерб». Чуть позже в политсовете этот шаг объяснили тем, что возможная победа Сарбаева на выборах могла привести к «обострению межнациональных отношений в республике».

В конечном счете, в избирательном списке кроме самого Р. Хамитова, который выдвинулся от «Единой России» остались еще три кандидата. Это – глава Аппарата Общественной палаты Башкирии Ильдар Бикбаев от партии «Патриотов России», секретарь Башкирского рескома КПРФ Юнир Кутлугужин и депутат Госдумы, член Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Иван Сухарев от ЛДПР.

Все они, естественно, были лишь техническими кандидатами самого Хамитова, причем, если И. Бикбаева и Ю. Кутлугужина включили для размывания татаро-башкирского электората, то целевой аудиторией г-на И. Сухарева, судя по его программным материалам, было русскоязычное население РБ.

Наконец 14 сентября 2014 г. в Башкирии прошли досрочные выборы президента республики. По его итогам действующий глава Башкирии Рустэм Хамитов одержал сокрушительную победу, набрав более 80% голосов избирателей. На втором месте оказался кандидат от КПРФ Юнир Кутлугужин, за него отдали голоса 10,13%. Ивана Сухарева (ЛДПР) поддержало 4,81%, за Ильдара Бикбаева от «Патриотов России» отдали свои голоса 2,62%.

По данным Центризбиркома РБ явка избирателей в регионе составила 74,89 процента, что превысило самые смелые прогнозы наблюдателей и экспертов.

В итоге, несмотря на то, что с формально-правовой точки зрения прошедшие в Республике Башкортостан выборы были «чистыми», представители региональной элиты и оппозиции не признали их легитимность. По сути с этого момента в элитном и массовом сознании был разрушен миф о Хамитове как «о стороннике принципов и ценностей демократии». Кроме того, уже тогда стало ясно, что это первые сигналы провалов в нацсфере, а политизация коренного населения будет «полем», на котором станут «играть» его оппоненты.


Выборы в Госдуму 2016 г. и потеря контроля над «информационной сферой»

После победы Р. Хамитова на «президентских» выборах 2014 г. его позиции в глазах местной элиты (номенклатуры) на время укрепились, поскольку в политическом пространстве практически не осталось заметных акторов способных нанести ему реальное поражение. Так, в ходе громкого судебного разбирательства, башкирский ТЭК был возвращен государству, а деньги аккумулированные от его продажи в Благотворительном фонде «Урал», возглавляемом экс-президентом М. Рахимовым, за исключением определенной суммы, переданы обратно АФК «Системе». Казалось бы, для Главы региона наступило время определенной стабилизации, однако этот период длился относительно недолго, поскольку почти сразу же возникли новые вызовы. К примеру, стало ясно, что сложный узел противоречий складывается вокруг горы Торатау, поскольку руководство финансовой группы «Башкирская химия», куда входит БСК, начало вести сложную закулисную игру для решения сырьевой проблемы содовой компании. Вслед за этим вновь обозначили свои интересы крупные федеральные игроки: замминистра строительства и ЖКХ России Х. Мавлияров, а также заместитель начальника Управления Президента РФ по внутренней политике Р. Хабиров.

В условиях проведения выборов депутатов в Госдуму 2016 года различные политические силы Башкирии начали образовывать антихамитовский оппозиционный пул, планируя в условиях разворачивающейся кампании нанести удар по его позициям. В качестве основного «тарана» вновь была выбрана фигура бывшего премьер-министра РБ Р. Сарбаева.

Ситуация для местных властей осложнилась и тем обстоятельством, что буквально за несколько месяцев до даты голосования, в правящей элите, а также в медиа-пространстве РБ произошли значительные кадровые и структурные изменения. Так, был освобожден от должности главного редактора ИА «Башинформ» Шамиль Валеев, который с 2010 г. считался человеком из окружения главы региона. Помимо прочего, он не только имел информацию о скрытых процессах, происходящих в коридорах башкирского Белого дома с приходом Р. Хамитова, но и фактически определял главную информационную повестку официального дискурса в рамках работы агентства. Такая же участь постигла пресс-секретаря руководителя региона Артема Валиева, место которого занял телевизионный журналист Ф. Ягафаров.

Кроме того, полуофициальный рупор местных властей портал «Медиакорсеть» Светланы Валиевой был продан структурам «Ура-Медиа», которые таким образом появились на республиканском медиа-рынке, а в новый состав редакции вошли известные башкирские журналисты Разиф Абдуллин, Азат Гиззатуллин, включая самого Ш. Валеева. Со временем к работе сайта подключились бывшие чиновники по внутренней политике Администрации Главы Башкирии – Р. Мурзагулов и политолог Аббас Галлямов. Старый же состав «Медиакорсети» ушел работать на новый портал «Собкор02.ru», однако так и не сумел перетянуть свою бывшую аудиторию.

Как и следовало ожидать, редакционная политика раскрученного ресурса резко поменялась за короткий срок и приняла открыто фрондирующий характер. Таким образом пул оппозиционных СМИ Башкирии, кроме портала «Проуфу», которую возглавляет племянница бывшего президента Рауфа Рахимова, пополнился «Медиакорсетью» и «Коммерсантом», а подконтрольные властям сайты, освещающие общественно-политические события, по сути потеряли свое доминирование на информационном поле республики.

Для того, что бы понять всю специфику ситуации, необходимо указать на следующий момент. Дело в том, что одним из важных трансформационных сдвигов, которые возникли со сменой руководства в Башкирии, стал заметный рост роли СМИ в легитимации действий власти. В авторитарном режиме М. Рахимова такая функция лежала на гуманитарной научной интеллигенции (преимущественно башкирской), которая создавала региональную мифологию, транслируемую затем через сеть официальных СМИ на массовое сознание [3, с. 32]. В новом же формате власти надобность в такой мифологии отпала, а главными идеологическими акторами стали журналисты ряда местных информагентств и телеканалов (кроме того же Ш. Валеева, к примеру экс-замдиректора БСТ А. Альмухаметов, ведущий программы «Дознание» И. Исянгулов и др.). Лишь в последние годы правления Р. Хамитова в регионе постепенно стала формироваться небольшая прослойка состоящая главным образом из местных политологов, которые кроме текущей идеологической работы по легитимации решений власти, пытались создать новый свод региональных мифов, однако данный процесс носил слабый характер.

Таким образом к моменту старта думской кампании в регионе возникла новая оппозиционная группа, которая начала довольно активную информационную атаку на республиканскую власть. Казалось бы основной упор в ней она сделала на аудиторию интернет-сообщества Башкирии и ряда неподконтрольных сайтов (параллельно с выходом на федеральные издания), однако необходимо иметь в виду, что к этому времени из-за давления со стороны «государства» региональная сфера «гражданского общества» массово отступила в интернет-сети (в основном в «Фейсбук»), где и наблюдалось открытое и демократичное обсуждение политических проблем РБ, которого уже не было в официальном сегменте СМИ.

Кроме того, как нам уже не раз приходилось указывать в своих работах, институализированная сфера местных СМИ воздействует главным образом на массовое сознание населения РБ, в то время как элитные группы предпочитают пользоваться альтернативной аналитической продукцией. Они четко разделяют выхолощенный официоз от более объективной информации, но ее зачастую нет у тех, кто работает в провластном пуле. Впрочем, необходимо отметить, что поскольку созданием пропаганды и контрпропаганды сегодня занимаются больше журналисты, а не ученые, уровень материала с обеих сторон в целом остается невысоким, тем не менее, влияющим на общественно-политические процессы в регионе.

Были и другие причины, которые заметно политизировали данные выборы: к примеру, сокращение социальных программ в связи с наступившим экономическим кризисом, а также начало череды структурных реформ в системе образования, в медицине, в сфере академической науки (реорганизация УНЦ РАН, Академии наук РБ). Они вызвали глухое недовольство связанных с ними элит, но практически никак не проявились в общественном процессе.

Удаление руководителя ИА «Башинформа» Ш. Валеева из властной обоймы стало большой неожиданностью для экспертов и сюрпризом для оппозиции. Главной причиной этого стали, скорее всего, дружеские отношения и попытка со стороны г-на Валеева «раскрутить» фигуру Ростислава Мурзагулова – бывшего пресс-секретаря М. Рахимова, который вновь возник на региональном политическом горизонте со скандальной книгой «Бабай всея Руси, или особенности уездной демократии», о жизни своего бывшего шефа. По одной из версий опасения федеральных силовиков вызвали его связи с опальным олигархом М. Ходорковским, который пытался в тот момент «расшатать» путинский режим изнутри.

Одновременно в внесистемную оппозицию влился еще один «экс-соратник» Хамитова, бывший чиновник башкирского Белого дома А. Потылицын. Он довольно активно занялся «раскруткой» местного отделения «Открытой России» и даже принял участие в его конференции прошедшей 12 ноября 2016 г. в Хельсинки. Позже г-н Потылицын создал свой интернет-канал «Открытая политика» и до самого ухода Главы РБ вел активную и целенаправленную критику действий местных властей и лично Р. Хамитова. Чуть позже в оппозиционный пул сетевых ресурсов вошел популярный телеграмм-канал «Усы Хамитова», редакторы которого «вбрасывали» актуальные и интересные аналитические материалы по аспектам внутренней политики башкирского Белого дома.

Между тем думская кампания набирала свои обороты: постепенно пройдя через процедуру праймериз, сформировался основной корпус кандидатов, лидерами которого предсказуемо стали представители отделения «Единой России». Основной же интригой явилось выдвижение от местного отделения партии «Справедливой России» Р. Сарбаева по Салаватскому округу, в котором преимущественно проживает башкирское население республики. В противовес ему Администрация Главы выставила главного судебного пристава и тоже башкира по национальности Зуфара Байгускарова (кандидат от «ЕР»). По уже традиционной схеме на его «раскрутку» начал работать весь админресурс исполнительной власти, а сам он стал активно объезжать избирательный округ в рамках предвыборной агитации.

Первоначально Р. Сарбаев вызвал к себе общественный интерес как главный неподконтрольный игрок. Он сделал ряд громких заявлений с критикой политики местных властей, однако затем по неизвестным причинам резко снизил свои обороты, уповая видимо на старый политический капитал. И это притом, что его активно начали раскручивать оппозиционные СМИ, довольно умело нагнетая обстановку при помощи различного рода вбросов. В качестве основных акторов и экспертов от оппозиции выступили Ш. Валеев, Р. Мурзагулов, А. Галлямов, А. Потылицын, журналисты Р. Рахматов, А. Гизатуллин и др. И поначалу совместное пересечение интересов регионалистских и «националистских» сил создало определенные предпосылки для победы Р. Сарбаева. Однако последний явно остановился на половине пути, сделав упор на работу своего корпуса наблюдателей при подсчёте голосов избирателей. Соответственно кампания прошла довольно вяло, а ее наиболее значимым информационным событием стала отмена Молодежного образовательного форума «UfaForum», созданного по инициативе Ассоциации студентов и аспирантов Башкортостана в Москве и Санкт-Петербурге (рук. А. Бадранов). Позже властям удалось замять этот скандал.

В итоге главная интрига выборов не оправдала себя – бывший премьер проиграл З. Байгускарову (впрочем, само участие в кампании Р. Сарбаева позволило ему лишний раз напомнить о себе, а значит сохранить и определённый символический капитал). Более того, активное участие оппозиции, а также корпуса наблюдателей от нее, наоборот повысили легитимность избирательного процесса, что были вынуждены, в конечном счете, признать практически все экспертные группы и акторы.

В целом участие Р. Сарабаева в этой кампании и его проигрыш, можно рассматривать в более глубоком культурологическом контексте – постепенного угасания «аграрного общества». Можно даже сказать, что это были последние серьезные попытки сельского лобби вернуть свои утраченные позиции; и они закономерно окончились крахом.

Между тем, по результатам голосования, из Башкирии в Госдуму РФ прошло 15 депутатов от пяти партий (по итогам 2011 года 16 от четырех партий). Республиканское представительство в российском парламенте обновилось на две трети. Причем, лишь шестеро депутатов оказались в Госдуме впервые – Зариф Байгускаров, Ильдар Бикбаев, Инга Юмашева, Рамзил Ишсарин, Алексей Изотов и Фарит Ганиев. Шестеро депутатов переизбраны – Рима Баталова, Павел Качкаев, Рафаэль Марданшин, Зугура Рахматуллина, Иван Сухарев и Александр Ющенко.

Таким образом, именно с этого времени «режим Хамитова» фактически потерял контроль над местными СМИ и «гегемонию государства» в информационном пространстве. Несмотря на то, что вплоть до октября 2018 г. провластные политологи пытались (и достаточно эффективно) уверить всех «в незыблемости позиций Р. Хамитова и его заходе на новый срок», внесистемная оппозиция легко блокировала мифологию власти создавая параллельные информационные нарративы.

Однако, как и следовало ожидать, основной причиной заставившей поволноваться местные власти, как и в 2014 г., вновь стало влияние «башкирского фактора». Несмотря на то, что часть башкирской элиты в тот момент все-таки вошла в новую политическую конфигурацию региональной системы – большинство было в оппозиции Р. Хамитову. Для собственно башкирского общества опасность заключалась в том, что с этого момента власти начали опасную игру во внутренней политике, фактически используя одних башкир против других.

Основные векторы национальной политики Р. Хамитова

Одной из главных причин, ставших основанием для досрочной отставки Р. Хамитова с поста руководителя Башкирии, стали провалы 
в национальной политике. Сегодня этот очевидный факт признают практически все независимые эксперты региона. За годы правления Главы РБ были неверно определены основные приоритеты в данной сфере, оборваны коммуникации, прежде всего, с легальными башкирскими организациями, неформальными лидерами из числа башкирской элиты. Начиная с 2014 г. 
во внутриполитической повестке Администрации Главы РБ был сделан упор на нивелирование «башкирского фактора». Была по сути низведена до уровня национально-культурного центра, роль Всемирного курултая башкир – главной официальной и легальной организации башкирского народа. В кадровой политике также был сделан крен, под видом обновления правящей элиты и борьбы с «рахимовским наследием», в сторону выхолащивания управленческих кадров из числа лиц «коренной национальности». Под предлогом перехода к «инновационной деятельности» были фактически ликвидированы ряд научных структур, которые занимались идеологическим обеспечением и сопровождением национальной и кадровой политики в Башкирии, прежде всего, БАГСУ, Институт гуманитарных исследований АН РБ (И. Султанмуратов), Институт социально-политических и правовых исследований АН РБ (Р. Валиахметов).

В этой связи показателен тот факт, что одним из первых шагов нового руководства стала смена названия «Министерства культуры и национальной политики Республики Башкортостан» – на просто «Министерство культуры»; а представитель научного сообщества И. Илишев был оправлен «в почетную ссылку» советником Посольства РФ в королевстве Саудовская Аравия. Конечно, национальная политика, как факт регионального процесса, от этого переименования никуда не исчезла, однако в данном механизме был убран важный аспект научно-теоретической экспертизы.

Одновременно Администрация Р. Хамитова постаралась устранить допущенные в период правления М. Рахимова перекосы в нацполитике – повысив статус официальных татарских и русских организаций Башкирии. Так, 21 апреля 2012 года при содействии властей в Уфе прошла III конференция Российской национально-культурной автономии татар (РНКАТ РБ) на которой руководителем организации стала депутат местного Госсобрания Р. Утяшева. Данное избрание явилось показателем процесса институализации и легитимации татарских организаций Башкортостана.

Эти же тенденции можно было наблюдать и у национальных организаций русских Башкортостана. До 2010 г. влияние «русского фактора» практически было незаметно в регионе, что связано в первую очередь слабыми политическими традициями движения русских РБ. Дело в том, что первые организации русских националистов (ОО «Русь», редакция газеты «Отечество») были по сути искусственно созданы в пику башкирским и татарских организациям в начале 90-х годов некоторыми представителями русской интеллигенции РБ (А. Арининым и др.). Со стороны власти в период правления М. Рахимова для баланса был создан Собор русских РБ, управление которым носило слишком «ручной» характер.

Подобный перекос в национальной и кадровой политике создавал условия для делимитации региональной авторитарной системы М. Рахимова, нарушал негласные традиции равного этнического представительства, в том числе в органах местной власти.

В результате, с переменой власти в 2010 году, глава Собора русских Башкортостана В. Самородов был заменен экс-военкомом республики генерал-майором запаса Т. Азаровым, который вскоре ушел с поста из-за скандальных высказываний в адрес башкирского национального героя Салавата Юлаева (с военной прямотой он, видимо, слишком буквально понял сигналы исходящие из Белого дома). В итоге с 2013 года председателем Исполкома стал В. Пчелинцев, работавший до этого на различных должностях в Администрации Президента РБ.

Как справедливо отмечает политолог Е. Беляев, в рамках режима М. Рахимова, «маргинализация оппозиции привела к тому, что в своей деятельности она стала опираться преимущественно на эпатажные интернет-ресурсы, так как никаких иных методов хоть как-то повлиять на ситуацию и не оставалось. Значительный резонанс преимущественно в среде башкирской общественности вызвал скандал вокруг сайта «Уфагубъ» признанного судом экстремистским. Его участники, ведя работу по подрыву легитимности президента М.Г. Рахимова использовали башкирофобию и разжигание межэтнической розни, путем размещения тысяч однообразных, оскорбительных комментариев, а также исправления размещенных комментариев. По сути, данный проект осознанно или неосознанно стал актором русофобских настроений в среде республиканской молодежи, снижая культуру межэтнических отношений в целом» [4].

Таким образом, по мнению ученого, «маргинализация республиканских организаций, отстаивающих интересы своих этнических групп, привела их на уровень объекта манипуляции со стороны элитных «властно-управленческих» групп» [4].

Однако начиная с 2010 г. такие же перекосы, только уже не по поводу татар и русских РБ, были допущены в отношении «титульного» народа республики, а курс на «деполитизацию этничности» привел в итоге к обратному эффекту – к резкой радикализации именно башкирского населения, который стал объектом манипуляции не только оппозиционных элит и федеральных акторов, но и идейных националистов.

На наш взгляд, проблема заключалась в том, что властью изначально были неверно определены основные векторы национальной политики в регионе и произошло это по следующей причине. С назначением в 2010 г. Р. Хамитова руководителем республики, ряд оппозиционных М. Рахимову экспертов из научной среды, активно критикуя «этнократический режим», уверяли федеральный центр в том, что «башкирский национализм» не имеет устойчивой социальной базы и искусственно поддерживался в 1990-2010 гг. местными властями; что достаточно провести его деполитизацию и он перестанет быть фактором региональной жизни.

Хотя другие экспертные группы утверждали об обратном – что одним из основных акторов оказывающим решающее влияние на внутриполитическую и межнациональную ситуацию в регионе было и остается башкирское общество и его национальная элита, с высоким уровнем традиционализма и крепкими горизонтальными связями. Что позволяет ему в условиях нестабильности или внешней угрозы быстро и эффективно мобилизоваться под этнополитическими лозунгами и призывами.

Кроме того, несмотря на то, что башкиры среди других этносов республики занимают 30% от общего числа населения, исторически обусловленные практики, а также сложившаяся еще со времен вхождения в состав российского государства их статусно-ролевая позиция, имеют решающее значение в общественно-политической жизни региона. К примеру, главными акторами в национальной сфере являются этнообъединения трех народов РБ – башкир, татар и русских. Все они, внутри своей ниши, имеют широкий институциональный спектр («от умеренных организаций до радикалов»), но при этом обладают совершенно разным потенциалом этнической мобилизации, который не совпадает с формальной численностью. Другими словами, попытки отойти от советской практики статусно-ролевого ранжирования к либеральной модели гражданского нациестроительства автоматически создавали и будут создавать в полиэтничном регионе предконфликтную ситуацию.

Однако в итоге, не найдя общего языка с башкирской элитой, Р. Хамитов склонился к первому варианту, что со временем привело к катастрофическим последствиям. Эти векторы и установки исходили от высшего руководства региона и транслировались его ближайшим окружением, повлиять на них после 2014 г. было уже невозможно.

Сразу же после «президентских» выборов 2014 года власти радикально изменили представительский состав Исполкома Всемирного курултая башкир – из него были убраны не только известные башкирские общественники – сторонники «идеологии суверенитета», но даже умеренная часть национальной интеллигенции, которая была носителем модернистских установок и сдерживала давление архаики внутри башкирского общества. Далее, в конце 2015 г. Уфе прошел IV курултай башкир, на котором новым председателем исполкома общественной организации был избран генеральный директор Башкирского научно-исследовательского центра по пчеловодству и апитерапии Амир Ишемгулов. Впоследствии он неплохо организовал работу Курултая, однако проблема была в том, что до этого времени он не работал в общественной сфере, не был членом Исполкома, и его назначение башкирская элита восприняла как очередное унижение, нанесённое со стороны Р. Хамитова. На страницах ряда изданий некоторыми нечистоплотными журналистами по сути была развязана антибашкирская кампания. Таким образом, статус ВКБ был серьезно понижен.

Начались увольнения в медицинской, образовательной и культурной сфере республики, в основном специалистов и управленцев башкирской национальности, часто без альтернативного места работы. Фактор равного этнического представительства в органах управления все чаще игнорировался властями, даже в нишах традиционно закрепленных за башкирами. Так, в марте 2017 г. вопреки воле коллектива был уволен руководитель ГУП ТРК «Башкортостан» (главного телеканала) Г. Якупов, на его место поставлен, татарин по национальности, Р. Зарафутдинов. И таких эпизодов было огромное количество.

Вот как, к примеру, в своем заявлении интерпретировали данные действия Р. Хамитова лидеры Конгресса башкирского народа: «Недоверие к нему возникло с самого начала его деятельности, особенно, после того, как он, бывший член Всемирного конгресса татар, стал публично заявлять о своем башкирском происхождении. Его обман не нуждался в разоблачении: на протяжении всего 8-летнего периода правления его ближайшими советниками по внутренней политике и кадровому вопросу попеременно были лица, чья приверженность татарскому национализму не для кого не была тайной – Р. И. Бигнов, А. Л. Мифтахов, Р. М. Асадуллин.

Одним из первых его шагов на посту президента РБ было подписание договора о сотрудничестве с Татарстаном и открытие представительства этой республики в Уфе. Причем, данному ведомству было отдано помещение, откуда демонстративно был выселен аппарат Всемирного курултая башкир. За этим почти ритуальным действом последовали другие шаги. Исполняя пункты заключенного договора, Хамитов открыл нараспашку двери для татарстанского бизнеса и т.д.».

Сегодня эти обвинения Конгресса можно по-разному оценивать, однако для подобных трактовок у башкирских общественников имелись все основания, поскольку, зная специфику татаро-башкирских отношений, демонстративное выселение Курултая и вселение туда представительства РТ, имело все признаки «культурного садизма». После этого уже не только представители башкирской элиты, но и неангажированные эксперты стали в кулуарах говорить о том, что в регионе фактически негласно реализуется «татаристский проект». А как они еще могли оценивать эти процессы, если воочию видели, что ректор одного из университетов республики, представитель татарской интеллигенции, расставляет своих людей не только на министерские посты, но и во внутриполитическом блоке Администрации Главы Башкирии?

В самой системе исполнительной власти кадровая политика Р. Хамитова привела к тому, что число уволенных чиновников высшего ранга и людей из ближнего окружения, перешла все мыслимые пределы. И речь шла не просто об отдельных личностях, а влиятельных группах влияния, стоящих за ними. Выброшенные из обоймы власти, большинство из них уходило в глухую оппозицию к бывшему шефу, обладая связями и информацией. В. Балабанов, Р. Баширов, А. Галлямов, С. Молчанов, Р. Мурзагулов, Р. Нугуманов, Е. Маврин, А. Илимбетов, А. Абдразаков, А. Альмухаметов, Ш. Валеев – вот лишь небольшой перечень побывавших в команде экс-Главы РБ. Таким образом повторилась история с правлением М. Рахимова, который фактически сам себе создал контрэлиту из числа бывших подчиненных. Только на этот раз процессы шли с поразительной быстротой. Кроме того, напуганные динамикой отставок, оставшиеся чиновники все время находились в состоянии «временного присутствия», что в итоге парализовало всю ветвь исполнительной власти в регионе. Это, кстати говоря, и было одной из главных причин того, ни одна серьезная инициатива Хамитова, включая инвестиционные проекты, не была реализована в полной мере.

Сегодня, даже стараясь максимально объективно оценить итоги социально-экономической политики Р. Хамитова, сложно привести примеры положительных и наглядных результатов достигнутых в этой области. Кроме скандального завода «Кроношпан», проведенных саммитов ШОС и БРИКС (после которых в бюджете Уфы образовался многомилионный долг), дивидендов от «Башнефти» и набережной р. Белой, назвать особо нечего. Принципиальность Р. Хамитов проявил только в одном вопросе – сохранении шихана Торатау, получив определенную долю поддержки со стороны «гражданского общества» региона. Пожалуй, это была одна из единственных возможностей наладить коммуникации с башкирской общественностью и гражданскими активистами, но она тонула в общей массе нараставших противоречий.

Трудно также найти рациональное объяснение его неприятию и затянувшемуся конфликту с экс-президентом М. Рахимовым, результатом которого стала оппозиционная деятельность портала «Проуфу» и недостроенная мечеть «Аль-Рахим» в столице Башкирии.

В результате, как и следовало ожидать – на определенном этапе количество перешло в качество, и против режима сложился устойчивый антисистемный блок из разнородных политических сил и элитных группировок.

Заметное ослабление авторитета Главы РБ, на фоне, прежде всего, его хаотической кадровой политики, постепенно привело к формированию трех центров силы в системе высшей региональной власти. Прежде всего между Администрацией Главы и аппаратом правительства. Формально руководитель кабмина Р. Марданов был «техническим» премьером и не занимался политикой, однако через него шли финансовые потоки, что делало его довольно независимым игроком.

Другим центром стал мэр г. Уфы И. Ялалов, конфликт Хамитова с которым чуть было не вышел в публичную сферу. Впервые за постсоветскую историю региона глава столицы проявил неожиданную твердость и политические амбиции. Возможно по причине того, что почувствовал мощную поддержку со стороны башкирского общества. Дело в том, что к этому моменту в верхних эшелонах власти практически не осталось представителей «коренного этноса». Глава региона (Р. Хамитов) – формально был башкир, но сами башкиры считали его татарином; премьер-министр (Р. Марданов) – татарин; председатель парламента (К. Толкачев) – русский. И только мэр Уфы был этническим башкиром. То есть был явно нарушен сложившийся еще в советское время принцип равного представительства трех основных этносов республики в системе управления.

Планируя выдвинутся в 2019 г. на новый срок правления, Р. Хамитов стал активно пытаться устранить возможные для выдвижения риски, одним из которых был вышедший из-под контроля мэр столицы. В итоге ему это удалось: И. Ялалов был отправлен сенатором от Башкирии в Совет Федерации. Показательно в этом другое. Сразу же после этого со стороны власти начались вбросы о новом мэре. Но в списке возможных кандидатов на освободившееся кресло главы столицы не было уже ни одного башкира, даже в ритуальных целях. В определенном смысле это стало последней каплей для национальной элиты, которая закономерно восприняла такое отношение к себе как открытый вызов.

Однако, насколько значение «этнического фактора» недооценивал или игнорировал Р. Хамитов, ровно настолько ему уделяли внимание скрытые оппоненты Хамитова и возможные претенденты на кресло Главы Башкирии. В частности, влиятельные политики федерального уровня – внук известного башкирского поэта и зять И. Сечина Тимербулат Каримов, а также Р. Хабиров, который еще будучи заместителем начальника Управления Президента РФ по внутренней политике (работал на этой должности с 2009 по 2017 г.) активно поддерживал связи с башкирской элитой, посещал мероприятия проводимые Ассоциацией студентов и аспирантов Башкортостана в Москве и Санкт-Петербурге. Перейдя на работу мэром Красногорска, он буквально стал собирать будущую команду, состоящую из управленцев – выходцев из Башкирии, в основном уволенных Хамитовым и не нашедших себе применения в республике.

К этому времени провалы администрации Р. Хамитова в социально-экономической и национальной политике приняли очевидный характер. Основные социально-экономические показатели республики поползли вниз. Это привело к резкому ослаблению региональной идентичности и как следствие – оттоку населения из республики. Так, только с 2011 по 2016 годы уровень временной трудовой миграции в Башкирии вырос с 113 тысяч до 148 тысяч человек, в основном за счет жителей села. Кроме того, проведенные Центром гуманитарных исследований социологические опросы показали рост числа молодежи, которая не связывала с республикой своего будущего.

Стали меняться настроения в элитах региона и их оценки. В частности, заметный резонанс вызвала статья известного ученого-евразийца Р. Вахитова «Не виден свет в конце эпохи». В которой он, в том числе и на примере Башкирии, показал нарастание противоречий в нацполитике Кремля. По его мнению, итогом отхода от советских принципов управления регионами «стала непрекращающаяся военно-полицейская операция в Дагестане, превращение национальных элит в республиках в фактически открытых врагов Кремля, рост межнационального напряжения и этноксенофобии в больших городах, проблема мигрантов и проблема политического русского национализма» [5].

Разрушение гуманитарной науки привело к тому, что дискурс власти и Главы РБ постепенно закостенел и вылился в демагогию. Идеологический концепт «работать для людей» не имея реального содержания, так и остался декларацией. После «реформирования» Академии наук РБ и БАГСУ, публичные сетования Р. Хамитова на то, что ему самому в интернете «приходится искать аналитику и писать доклады», вызывали законное недоумение. На заседаниях правительства и оперативках, в различных интервью, – Хамитов грозно распекал подчиненных и длинно размышлял на тему: что надо делать. Однако время шло и население все скептически оценивала его деятельность на посту руководителя Башкирии, а сам он, благодаря карикатурам К. Бузыкаева, стал в массовом сознании приобретать комичные черты говоруна и «второго Горбачева» (парадокс, но своей популярностью художник процентов на семьдесят обязан Рустэму Закиевичу, поскольку во многом лишь транслировал настроения башкирского общества).

Параллельно с этими процессами шло ухудшение социально-экономического состояния населения Зауралья, что автоматически создало опасную базу для формирования и распространения этнического национализма и религиозного фундаментализма в современном башкирском обществе.

Все эти факторы, в конечном счете, привели к закономерным результатам – протестная активность стала постепенно спускаться на «нижние» этажи башкирского социума, в котором сформировался устойчивый антисистемный блок из числа различных политических сил. 
К примеру, на месте потерявшего свое влияние Всемирного курултая башкир возник его аналог – Конгресс башкирского народа, но уже неподконтрольный действующему режиму. Небольшие политические группы националистов в лице организации «Башкорт», обладавшие до 2014 года целевой аудиторией численностью в 50-100 человек, стали постепенно организовывать и возглавлять стихийные «народные» выступления башкирской общественности. Ситуация в этой сфере обострилась насколько, что нужны были самые незначительные причины, чтобы в регионе запустился процесс этнической мобилизации.

Таким детонатором стало решение федерального центра об отмене в качестве обязательного государственных языков в школах национальных регионов. В результате чего, осенью 2017 года в республике (гг. Уфе, Сибае) прошли многотысячные митинги (до 3 тысяч протестующих) за «сохранение башкирского языка» и «отставку Хамитова», организованные «Башкортом» и КБН. После чего лидеры «Башкорта» Ф. Алчинов и Р. Габбасов были объявлены «героям». Причем их популярность и поддержка в народе стали приобретать устрашающую динамику. К примеру, если еще в январе 2016 г. на странице «Башкорт» в «Вконтакте» было лишь 12 тыс. активных пользователей, то к осени 2018 г. эта цифра подскочила до 48 тыс. Под давлением внешних угроз в башкирском обществе фактически заново восстановилась субъектность «эпохи суверенитета», а ранее атомизированный и разорванный социум резко сплотился вокруг этнических ценностей.

Позднее, их конкурент, известный оппозиционный политик А. Дильмухаметов, обвинил лидеров «Башкорта» в связях с администрацией Хамитова и «силовиками», поскольку для этого имелись определённые (косвенные) основания; после чего их слава несколько потускнела. Кроме того, небольшая часть патриотически настроенной интеллигенции также крайне критически оценивала запустившуюся политизацию башкирского общества, поскольку понимала опасность того, что «выведенный на улицы башкирский народ» может там навсегда и остаться; что начавшийся «бунт этничности» не только удобен определенным силам, но и ставит крест на его дальнейшей социокультурной модернизации. Башкирский социум стремительно архаизировался и на глазах терял современные черты.

Последним показателем провала национальной политики можно считать произошедшие конфликты в с. Темясово и г. Сибае. В ночь с 29 на 30 сентября в поселке Темясово подрались местные жители и приезжие рабочие чечены, работающие в карьере, их было порядка 10 человек. Двое местных получили ножевые ранения. Формально это был бытовой конфликт, которые часто случаются между мигрантами и местными; и, которые должны решаться правоохранительными органами в рамках законодательного поля. Однако по странной случайности в этот день проходил сбор сторонников «Башкорта» в Уфе. В итоге им удалось за короткие сроки мобилизовать из Уфы, Сибая к отделению полиции в Темясово до 300 башкирских активистов, которые приехали туда на 60 автомашинах и стали требовать выдачи задержанных.

После этого лидерами организации «Башкорт», 6 октября 2018 г. в Баймакском районе возле о. Графское, был проведен уже Съезд башкирской общественности. На данный Йыйын (съезд) собралось около 1000 человек, преимущественно из числа башкирской молодежи. Кроме самих жителей Баймакского района, в данном мероприятии приняли участие приехавшие «поддержать темясовцев» представители Белорецкого, Хайбуллинского, Абзелиловского, Зилаирского районов, а также городов Сибая и Уфы. Основные темы и лозунги, озвученные на сходе – о сохранении прав республики, засилье со стороны мигрантов, тяжелом социально-экономическом положении башкир, закрытии школ. 14 октября состоялся сход молодежи в Зианчуринском районе (в рамках других сходов, которые массово начались в Зауралье), с численностью до 500 человек.

10 ноября, в уже г. Сибае произошел аналогичный конфликт между местными жителями и представителями курдской диаспоры, в ходе которого, двое местных были избиты. 11 ноября при участии «Башкортов» прошел несанкционированный митинг в г. Сибае, в котором приняло участие около 300 человек.

Конфликты такого рода невозможно заранее спрогнозировать, хотя еще в 2017 г. результаты соцопросов ЦГИ показали рост недовольства к мигрантам со стороны населения региона, но власти не обратили тогда на это особого внимания. Кроме того, в обоих случаях опасен был не сам инцидент, а в первую очередь вовлеченность национальных акторов в него и сил, заинтересованных в раскачивании ситуации; а это можно было решить, только снизив уровень конфликтности в самом башкирском обществе.

Показательно также, что рост политической активности со стороны башкирских организаций, череда конфликтов с этнической окраской, как и в период «парада суверенитетов», не сопровождался в регионе ухудшением «межнациональных отношений». Все опросы ЦГИ показывали и показывают высокий рост согласия между народами РБ. В 2016 году почти 83% опрошенных отвечали, что отношения между народами в Республике Башкортостан «спокойные» или «скорее спокойные». Речь шла об ущемлении интересов лишь «титульного» этноса и как следствие – его опасной радикализации.

Таким образом, политизация башкирского общества и расширение социальной базы этнического национализма приобрело в республике значительные масштабы, особенно на территории Башкирского Зауралья. Провалы в области национальной политики, допущенные в последние годы правления Р. Хамитова, запустили цепочку негативных процессов, которые инерционно идут до сих пор. В сущности, они и стали одной из причин смены власти. Можно выделить ряд ключевых факторов способствовавших его досрочному увольнению:

– противоречия и инциденты в национальной сфере; регион постепенно стал поставщиком негативных событий связанных с политизацией этничности, громких коррупционных скандалов;

– конфликт с руководством Башкирской содовой компаний вокруг шихана Торатау, который принял неразрешимый характер;

– неспособность консолидировать элиты региона и выстроить устойчивую вертикаль управления;

– итоги осенних выборов 2018 г. в Башкирии и в целом по стране, после принятия законопроекта о пенсионной реформе (по слухам их реальные результаты вызвали сильную озабоченность в Администрации Президента РФ).

В конечном счете, в Кремле, видимо, решили дальше не рисковать и сменить высшее руководство в Башкирии. Новость об уходе Р. Хамитова с поста Главы региона была озвучена 11 октября – в День республики, и стала достаточно неожиданной, поскольку до последнего момента окружение Хамитова и он сам, были уверены в том, что от центра будет получено добро на новый (по сути, третий) срок. Многие увидели в данном решении Кремля определенный символизм – как своеобразный подарок сделанный местным элитам и населению региона в День государственности республики. Ночью в Уфе, у памятника Салавату Юлаеву, представители башкирской общественности устроили праздничные выступления, что неудивительно, учитывая уровень непопулярности Р. Хамитова, прежде всего, у «коренного» населения. В качестве врио Главы РБ был назначен мэр г. Красногорска, этнический башкир и выходец из местной элиты, Радий Хабиров. Время, восьмилетнего правления Р. Хамитова на посту руководителя Башкирии, закончилось.

***

Новый врио главы РБ Р. Хабиров «зашел в регион» на фоне колоссального антирейтинга своего предшественника, породив большие надежды и ожидания у населения на обновление и улучшение ситуации в республике. И это несколько настораживает, поскольку подобные настроения во многом носят иррациональный характер. Все-таки необходимо понимание того, что во многих сферах уже произошли необратимые процессы. Фактически у республики мало что осталось в плане собственности, а значит для формирования устойчивой системы и запуска нового витка модернизации, нет соответствующего экономического базиса. Кроме того, произошла сильнейшая «коррозия власти» и для того чтобы восстановить работающую систему управления нужны огромные усилия и годы на ее отладку. Неясно также: каким образом команда Р. Хабирова будет решать вопросы с политизацией этничности и ростом противоречий в «национальной сфере»; с нарастанием протестной активности в условиях социально-экономического кризиса в стране.

Остается только надеяться, что новое руководство все-таки извлечет уроки из прошлого и сумеет в итоге вывести регион на путь устойчивого и бесконфликтного развития, во благо процветания республики и нашей общей родины – России.

Источники и литература:

1. Буранчин А.М. Системные кризисы в авторитарных режимах (на примере Республики Башкортостан) // http://rb21vek.com/ideologyandpolitics/679-sistemnye-krizisy-v-avtoritarnyh-rezhimah-na-primere-respubliki-bashkortostan.html
2. Раиль Сарбаев: Мы собираем людей дела // http://www.rosbalt.ru/federal/2014/06/27/1285309.html
3. Буранчин А.М. Политическая система Республики Башкортостан: аспект региональной идеологии // Информационно-аналитический бюллетень (журнал). № 11 / ИГИ АН РБ. Уфа: РИО РУМНЦ МО РБ, 2011.
4. Беляев Е. Взаимодействие органов власти и русского движения Башкортостана как фактор сохранения этнополитической стабильности // Россия как традиционное общество: история, реалии, перспективы: Материалы Всероссийской научно-практической конференции / ГБНУ ИГИ РБ. Уфа: Мир печати, 2015.
5. Вахитов Р. Не виден свет в конце эпохи // http://www.sovross.ru/articles/1741/41054?fbclid=IwAR2Inni_50efV6xETX7-KPLOWwAp2f9lEBez3uA3WxVfhbraH7xJIAFu_c8

Кандидат исторических наук
Азамат Буранчин

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>