Этногенез черкесов и этноним «Адыгэ»

Теофил Лапинский, полковник, типичный польский русофоб, в свое время получил европейскую известность. О нем писали разное — одни чернили, другие, напротив, обеляли. Наиболее меткую характеристику дал ему А. И. Герцен. «Лапинский, — отмечал русский демократ, — был в полном смысле кондотьер. Твердых политических убеждений у него не было никаких. Он мог идти с белыми и красными, с чистыми и грязными: принадлежа по рождению к галицкой шляхте, по воспитанию — австрийской армии, он сильно тянул к Вене. Россию и все русское он ненавидел дико, безумно, неисправимо». Вместе с тем Герцен находил, что Лапинский «написал замечательную книгу о Кавказе».

В пору Кавказской войны Лапинский не только проявил интерес к черкесам, конфликтовавшим с Россией, но и провел три года в Черкесии. Он командовал польским отрядом, отрядами черкесов, тем самым последние признали его «своим». Преимущество польского офицера состояло в том, что он изучил межэтнический для черкесов кабардинский язык и имел доступ к широкой информации, касавшейся черкесов и их истории. Важно также отметить, что польский националист придавал особое значение принадлежности народа к той или иной исторически родственной группе народов. Этим обстоятельством объясняется его повышенный интерес к вопросу происхождения черкесов и их отнесения к определенной близкой им группе народов.

Происхождение черкесов Лапинский начинал с этимологии этнонима «черкес», относя его к древности: «Слово «черкес» очень старо», — подчеркивал Лапинский. По его мнению, вначале оно якобы «употреблялось для разбойничьих банд, которые свирепствовали на берегах Днепра». По данным Лапинского, «черкесы» «составлено из турецко-татарских слов — «чер» или «чар» (подстерегать, искать) и «кес» (отрезать, грабить, убивать)». Разбойные по укладу жизни, днепровские черкесы «не признавали ни власти татарского хана, ни турецкого султана», — писал Лапинский. Он считал, что центром созданного на берегу Днепра масштабного стана черкесов являлись Черкассы. Сложно судить об этом, однако, Черкассы, в самом деле, принято считать одним из ранних поселений средневековья. В свое время город относился к Польше, позднее он стал российским.

Продолжая свое описание начальных черкесов, Лапинский отмечал, что со временем к татаро-турецкой разбойной общине присоединились «многочисленные польские и малорусские беглецы». Они «усилили банды», «одновременно приведя их к расколу». Под давлением пришельцев часть днепровских черкесов «ушла на Дон». Лапинский уточнял, на Дон отступил татарский этнический ингредиент. Как и на левом берегу Днепра, на Дону черкесы основали новые Черкассы. Несомненно, Лапинский создавал вполне логичную схему первоначальной истории черкесов. Но в то же время, похоже, что его версия основана главным образом на одинаковых названиях днепровских Черкассов с донскими.

Пожалуй, более убедительными следует считать суждения по поводу дальнейшей судьбы ранних черкесов, населявших территорию Придонья. Реальным, например, следует считать, что на Дону «Под влиянием Московских великих князей» черкесы смешались с татарскими, московскими, а также русскими пришельцами. Следует заметить, Лапинскому явно не было известно автохтонное население той территории, на которой расселились «днепровские» черкесы и пришельцы из Древнерусского государства. Между тем в науке хорошо известно, что донские благодатные земли исторически и автохтонно были населены ираноязычными племенами, начиная со скифских времен. В ту пору, когда явились на Дон черкесы, а вслед за ними русские из Киевской Руси, донские просторы занимали аланы. Не подлежит сомнению и другое, по сравнению с «пришельцами» местное население вряд ли потеряло свое численное превосходство. Во всяком случае, именно здесь, в донских степях, изначально образовался мощный разнородный этнический массив, которому суждено было испытать сложные исторические коллизии. Добавим для не историков. Аланы на Дону относятся к прямым предкам осетин; с осетинского языка «Дон» — река, вода, от осетинского произошло также название реки Дон.

В XIII веке под напором татаро-монгольских орд донские алано-черкесы отступили на восточный берег Черного моря Северо-Западного Кавказа. Здесь они заняли горные и лесистые местности, весьма удобные для обороны от внешних врагов. На новой территории автохтонами являлись кабардинцы, известные в русских летописях как «касоги» (на осетинском языке — «кашаг»).

В современном кабардинском языке сохранились едва заметные разные наречия. Этим объясняется двоякая транскрипция слова «адыгей». Столкнувшись в XIII веке с кабардинскими автохтонами, этногенез которых связан с меотами, алано-черкесы, — в дальнейшем будем называть их «черкесами», — получили с кабардинского языка новый этноним — «адыги». Если внимательно отнестись к этому этнониму и читать его в транскрипции литературного кабардинского языка, то в появлении у черкесов второго этнонима нет ничего сложного, тем более такого, что принципиально меняло бы этническую текстуру Черкесии, превращая черкесов в «кабардинцев». С кабардинского языка этноним «адыгей» состоит из двух слов: «ады» или «аде» (потом, позднее) и «гей» (быть или приходить). Из такого прочтения интересующего нас этнонима явствует, что кабардинский язык зафиксировал нам поздно «прибывших» или «позднее» переселившихся на Северо-Западный Кавказ черкесов. В свою очередь, у иностранных путешественников и авторов этноним «черкесы» механически был распространен на кабардинцев. Что касается исторических соседей кабардинцев — русских, осетин, вейнахов и других народностей Северного Кавказа, то они четко различали этноним «кабардинцы» от этнонима «черкесы», никогда не путали одно с другим.

Вплоть до XV века, находясь с кабардинцами в тесном этническом контакте, черкесы стали широко пользоваться языком своих близких соседей. Произошло это, несмотря на численное превосходство черкесов над кабардинцами. Вполне возможно, сказалась традиция, сложившаяся на Северном Кавказе, согласно которой кабардинский язык вплоть до XIX века оставался для местных народов средством межэтнического общения. Могли иметь значение и другие обстоятельства. Например, предрасположенность индоевропейских алан к языкам соседних народов.

Предрасположенность черкесов к освоению кабардинского языка, возможно, вызывалась тем, что пришельцы на Северо-Западный Кавказ, значительно потеснив аборигенов, должны были освоить не только территорию, но и новый соседствующий народ. Одновременно кабардинский язык мог послужить также средством межэтнического общения с другими соседними племенами, которых на Северо-Западном Кавказе было предостаточно.

Не менее «загадочным» для лингвистов и этнологов оказалось происхождение нового для кабардинцев самоназвания «адыге», ставшее идентичным со вторым этнонимом черкесов. Казалось, объяснение этого языкового факта было на поверхности, между тем одинаковость этнонимов у черкесов и кабардинцев явилось поводом, благодаря которому черкесы и кабардинцы стали рассматриваться в формате этнической идентичности. Отметим и другое. Приход черкесов на территорию автохтонных кабардинцев никак не мог повлиять на приобретение последними нового самоназвания. В этом не участвовали также их соседи осетины, русские и др., твердо придерживавшиеся прежней этнонимической практики (Кабардей, кабардэ). В таком случае, что же вызвало к жизни новый этноним кабардинцев — «адыге», коим в свое время они назвали черкесов? Отвечая на этот вопрос, необходимо вести поиски в сфере исторических перемен, серьезно повлиявших на судьбы народа.

Позднее средневековье — одно из тяжелых и жестоких времен на Северном Кавказе. Поэтому не стоит романтизировать отношения, складывавшиеся между черкесами и кабардинцами на Северо-Западном Кавказе. Природно-географическая среда — горные, лесистые и болотистые места — хороши были для самообороны, но они же создавали дополнительную тесноту для хозяйственной деятельности. В этих условиях кабардинцам пришлось решать вопрос о новом жизненном пространстве. Уже в конце XV века среди них наметился устойчивый миграционный процесс. Переселенцы оседали на свободных равнинных землях Центрального Предкавказья. Колонизация новых территорий и полный исход кабардинцев из обетованной земли вызывали один и тот же языковой рецидив, ранее состоявшийся в случае с черкесами. Кабардинское слово «адыге» — (поздно пришедшие) — зафиксировало в языке важную для переселенцев историческую перемену. Со временем оно прочно вошло в языковую практику кабардинцев на уровне второго полноправного этнонима. Ничего другого в нем не следует искать.

По материалам Шапсугии.ру.

Вам также может понравиться

Один комментарий

  1. 1

    одно уточнение, которое может свести на «нет» всю статью. Этноним «Адыге» переводиться еще как народ солнца. Хотя это не единственное предполагаемое значение, но все построение данного труда несколько теряет значимость, так как перевод или значение слова неоднозначны и не твердо подтверждены.

Добавить комментарий для Марита Отменить ответ

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>