Гены нации

Вначале августа замечательный российский беллетрист Борис Акунин поделился со своими читателями следующей сенсацией: «Сделал генетический тест. Сюрпризов почти нет: 48% ашкеназийского, 46% кавказского. Но оказалось, что я на одну пятисотую якут. Сейчас вот пытаюсь вообразить якута или якутку восемнадцатого столетия — человека, без которого меня бы не было».

Что ж, воображение — писательский хлеб, но что объективно важного мы узнали из этого сообщения? Во-первых, Григорий Шалвович, оказывается, не чужд модных тенденций. Определять свои этнические корни посредством генетического анализа — актуальный тренд года; буквально на днях New York Times посвятил этой теме очень популярную статью. В ней мы прочтем не только о том, как меняется жизнь американца, узнавшего о наличии в 10-м поколении афроамериканских предков; там есть еще и комментарии ученых. И один из этих комментариев как раз о том, что на самом деле «5% якутских генов» означает ровно то же самое, что и «0% якутских генов» — такие тонкости просто за пределами разрешающих возможностей метода, что бы там ни воображал себе Григорий Шалвович.

Но самое интересное — это то, о чем Акунин не написал, потому что счел само собой разумеющимся. Генетический анализ выявил в нем грузинскую и еврейскую кровь, но в его генах не нашлось никаких упоминаний о том, что Борис Акунин — замечательный русский писатель. Ни намека. А ведь он — русский писатель не на пять, а на все 100%. Возможно, и тот воображаемый якут был на самом деле советником китайского императора, писавшим удивительные стихи на чистейшем мандаринском наречии, но и об этом генетический анализ сказать нам не может.

Пикантность текущего момента в развитии этнологии состоит в следующем: в то время как успехи расшифровки человеческих геномов наконец-то позволили буквально по капельке слюны определять не только пол и расу (как было еще десять лет назад), но худо-бедно родословную индивидуума, ученые все более единодушно говорят, что нации и гены — предметы разных наук, и поминать их в одном предложении просто-напросто некорректно. Вот, например, замечательная Светлана Боринская из Института общей генетики рассказывает ресурсу «Постнаука»: «Этничность, так же как и язык, не является врожденным признаком — ее обретают (или не обретают) в общении с другими людьми. Миф о том, что “кровь” или гены определяют национальность (…), очень опасен. Его не раз использовали для манипуляций общественным сознанием, последствия которых варьировались от разной глубины дискриминации до геноцида­».

Ситуация, прямо скажем, странная. Одни ученые ловко определяют по генам, были ли у вас в роду евреи. Другие ученые придумывают такое определение «нации», чтобы никакую национальную принадлежность по генам установить было невозможно, дабы избежать всей этой мерзости «от дискриминации до геноцида». Благородство мотивов и тех и других нам, неученым, не приходится ставить под сомнение. У нас, впрочем, могут быть свои предпочтения, связанные с самоидентификацией на консервативно-либеральной шкале.

Вот, к примеру, весьма либеральная точка зрения, высказанная уважаемым участником проекта «Сноб»: «Этническая принадлежность — кем себя человек считает и кем его считают окружающие. Тут только и исключительно МНЕНИЕ играет роль». Если закон дает человеку право во время переписи населения записаться дотракийцем, никакой генетик не может ему это запретить, что, на наш взгляд, справедливо.

Но тут проблема вот в чем: тех, кто считает себя дотракийцем или полагает, что нация — всего лишь мнение, само понятие нации, как правило, в повседневной жизни не очень-то и беспокоит. Для тех же, кому оно жизненно важно, главную роль, как назло, играют именно гены. Когда добрые чеченские родители мечтают выдать свою дочь за прекрасного чеченского юношу, им важно вовсе не «мнение» этого юноши, а его родословная, общие предки, «кровь», то есть в конечном счете генетика. И если вы дадите высоконаучное определение нации, из которого этот аспект будет начисто удален, почтенная семья погонит вас с вашим определением с порога своего дома, едва только разобравшись в подлоге. Возможно, лет через сто человечество придет к общему (а не только лишь ученому) консенсусу по этому вопросу; но пока навязывать ему единомыслие вроде бы рановато. Мы и не надеялись разъяснить вопрос, просто намекаем, что он сложнее, чем кажется.

Между тем минувшее лето принесло две научные работы, в которых, вопреки пожеланиям гуманитариев, слова «нация» и «гены» встречаются бок о бок.

1. В геноциде невиновны

Британский генетик Марк Хейбер исхитрился выделить ДНК из останков людей, проживавших в Палестине — точнее, в окрестностях финикийского города Сидона — в  XVII веке до нашей эры. То есть примерно в тот период, когда праотец Иаков пас свои стада чуть восточнее, если считать, что Библия донесла до нас хоть крупицы реальной истории.

Исследователь расшифровал геном покойных и выдал примерно тот же вердикт, что Борис Акунин получил от «23andMe»: примерно половину генов они унаследовали от неолитического населения Леванта, другую половину получили из Ирана. Примерно так описывали происхождение финикийцев древнегреческие источники, так что сюрприза тут не было. Сюрприз в другом: если верить Библии, полтысячелетия спустя племена, населявшие эти земли, — Священное Писание называет их хананеями — были волею Божией истреблены, дабы дать место избранному народу. Пятикнижие сохранило для нас свидетельство этого геноцида, а это источник весьма авторитетный, причем именно для народа, который в геноциде хананеев якобы повинен, — израильтян.

Однако генетики выяснили, что древние хананеи, раскопанные подле Сидона, делят 90% генов с современным населением Ливана. Если геноцид действительно имел место, такого просто не может быть. А значит, его не было. Страшный груз вроде бы снят с совести народа Израиля, но есть и неприятный осадок: с библейской историей, возможно, что-то не так.

Единственное объяснение, примиряющее оба свидетельства: возможно, древние израильтяне действительно извели всех хананеев, но при этом генетически от них не отличались. Потому что, см. выше, национальность определяют не кровь и не гены, а (в данном случае) верность Единому Богу. Хотя тот факт, что даже на таком весьма оживленном историческом перекрестке, как Ближний Восток, население сохранило 90% генофонда на протяжении 3700 лет, говорит о том, что не так уж он прост, этот национальный генофонд. Может быть, и рано махать на него рукой.

2. Потомки богов

Вторая научная работа лета призвана приободрить современных греков. Наследники языка той культуры, что питает корни современной цивилизации, вполне серьезно ощущают себя соотечественниками Одиссея и Агамемнона. Однако любители оскорблять людей по национальному признаку последние сто лет не скупились на шутки о том, что эти греки — далеко не те греки, а вообще непонятно кто. Статья, опубликованная этим летом в Nature, неопровержимо свидетельствует, что гордые греки правы, а их обидчики заблуждаются.

Древнюю ДНК на этот раз выделили из останков даже не микенцев (от которых греки ведут родословную и к которым как раз принадлежали мужи-ахейцы во главе с Агамемноном), а предшествовавших им минойцев. 19 зубов возрастом от 4900 до 3700 лет послужили источником ДНК, геномы расшифрованы, результаты красноречивы. Микенцы унаследовали 90% своей ДНК от минойцев (остальные 10% — из Восточной Европы и Центральной Азии). Минойцы, в свою очередь, делят 75% маркеров с первыми неолитическими земледельцами Средиземноморья. А современные греки генетически почти неотличимы от микенцев. Таким образом, население этой территории не только пронесло свой генофонд практически через всю человеческую историю, но и сохранило историческую память минимум о трети этого отрезка времени. Если в этом месте не должно прозвучать слово «нация», тогда это слово действительно лучше бы вычеркнуть из лексикона.

* * *

Если вам кажется, что тут мы опасно приблизились в наших рассуждениях к позиции уважаемого Егора Просвирнина, можно вернуть себе внутреннее равновесие, познакомившись с замечательным обзором из журнала Science. Из него вы узнаете, в каком хаосе пребывают генофонды большинства современных народов Европы и насколько глупо гордиться, к примеру, такими фикциями, как «немецкая» или «кельтская» кровь. Научная истина всегда сложнее, чем допускают правила аргументации в идеологических дискуссиях. Если недавние работы по этногенетике и способны привести к мировоззренческим выводам, то в основном вот к такому: приобретайте побольше знаний и поменьше мнений. Если этот принцип и не несет абсолютной мудрости, то по крайней мере не даст сморозить какую-нибудь глупость в споре. Это, между прочим, тоже отличный результат.