Проблема национальных меньшинств остро стоит в Грузии как минимум с конца 80-х годов прошлого века, когда началось т.н. национально-освободительное движение (за выход Грузинской ССР из состава Советского Союза).
Уже с самого начала этого движения меньшинства, в первую очередь национальные, стали объектами нападок отдельных влиятельных лидеров неформалов, сначала риторических и словесных, а потом эта агрессивная риторика постепенно переросла в физическое противостояние и преследование представителей других этносов.
Тогда, в конце 80-х, «главный удар» пришелся на осетин, проживающих на территории Юго-Осетинской автономной области, а также абхазов, которых многие грузинские неформалы и даже историки называли «апсуйцами» (по самоназванию абхазов – апсуа) и объявляли их некоренными жителями страны, которые, дескать, переселились с Северного Кавказа в Грузию лишь после XVI–XVII века. Также сильно пострадали немногочисленные национальные меньшинства, например аварцы, проживающие в нескольких деревнях в Кахети (регион на востоке Грузии) – они вынуждены были практически все покинуть Грузию.
Армяне и азербайджанцы, наиболее многочисленные национальные меньшинства в Грузии, проживающие компактно на территории страны, в этот период не подвергались массовым преследованиям и жесткому физическому и моральному давлению, хотя многие представители этих групп вынуждены были покинуть Грузию в 90-х годах, в основном по экономическим соображениям. После отъезда большей части русских, украинцев, белорусов и отделения Абхазии и Южной Осетии именно армяне и азербайджанцы остались в качестве более или менее заметных национальных меньшинств в стране. Греки, евреи и другие этносы также почти полностью покинули закавказскую страну в 90-х и нулевых годах.
На сегодняшний день, по официальной статистике, этнические грузины составляют около 85% населения страны, хотя за последние века доля грузинского населения на территории сегодняшней Грузии колебалась в пределах 50-60%. При этом в Тбилиси эта цифра намного меньше. Например, по данным переписи 1897 года, грузины составляли около 26% населения города.
Инерция «национально-освободительного движения» оказалась настолько сильной, что ощущается до сих пор. Оно не прекращалось даже во время правления Саакашвили и его Национального движения (сразу возникает ассоциация с 80-ми годами, и наверно, не случайно большинство сторонников бывшего президента Звиада Гамсахурдиа довольно активно поддерживали приход Саакашвили к власти). При этом Саакашвили на первых порах заигрывал с национальными меньшинствами, используя «европейскую» риторику, обещая уважение прав меньшинств, в том числе этнических. Однако на деле, особенно после 2007 года, когда позиции Саакашвили и его партии стали ослабевать под напором оппозиции, продолжилась все та же политика игнорирования национальных меньшинств и попытки их ассимиляции. Если же ассимиляция не получается или не ставится целью грузинским большинством в стране, национальные меньшинства изолируются от актуальных политических и экономических процессов, им отводится маргинальная роль на периферии общественной жизни, чем они и должны удовлетвориться.
Такие «гетто» по социальным и профессиональным признакам давно существуют в Грузии. Например, курды-езиды долгое время сосредотачивались в сегменте малоквалифицированной рабочей силы – мусорщики, носильщики, уборщики улиц и пр. Армянам в Тбилиси за последние десятилетия отводилась роль в сервисе – парикмахеры, часовщики и т.д, а азербайджанцы должны были быть крестьянами, выращивающими зелень, и никем больше. Даже евреи в Грузии оказались исторически «зажатыми» в социальной позиции мелких торговцев и т.н. спекулянтов (в советское время) и почти не могли пробиться в среду интеллигенции, бизнес- и политической элиты, как в других странах. Во всяком случае, чтобы подняться по социальной лестнице, представителям национальных меньшинств (армянам, евреям и др.) приходилось полностью ассимилироваться, менять фамилии и официально становиться грузинами, отрицая всякую связь с другим этносом. В результате этого в Грузии широко распространено явление «выявления настоящей национальности» того или иного успешного человека – в его происхождении ищут «армянский», «еврейский» и другой след, что считается «компроматом» среди значительной части общества.
После смены власти и прихода «Грузинской мечты» ксенофобские настроения среди грузинского социума не только не уменьшились, а наоборот – усилились. ГМ довольно активно использовала в своей предвыборной кампании националистические и «традиционалистские» лозунги, апеллируя к «настоящим грузинам», «православным патриотам», в противовес, как они называли, «безродным космополитам» из лагеря сторонников Саакашвили, которые якобы ненавидят грузинский народ и все грузинское.
То есть риторика тогдашней оппозиционной партии оказалась еще более националистической, чем у «националов». Более того, не только национальные, но и религиозные (и другие) меньшинства оказались под возрастающим давлением. Например, при «националах» отношение к аджарцам-мусульманам со стороны властей и грузинского общества было в целом спокойным и без особой агрессии. После же смены власти аджарские мусульмане в глазах многих сторонников «Грузинской мечты» быстро превратились в «татар» (так в Грузии в прошлых веках называли мусульман независимо от этнической принадлежности). Такое же настороженное, если не сказать агрессивное, отношение чувствуется в отношении других национальных и религиозных меньшинств, особенно армян, «свидетелей Иеговы» и др. Лидеры «националов» почему-то объявлены «огрузинившимися армянами», которые тайно вредят Грузии и «делают армянское дело».
Любое правительство в Грузии подвергается давлению снизу, со стороны грузинского общества, которое в условиях глобализации испытывает чувство страха потерять национальную самобытность и «преобладание» в собственной стране. Этот страх потом порождает настороженность или агрессию по отношению к национальным, религиозным и другим меньшинствам, которые считаются угрозой для национальных интересов и потенциальными агентами внешних сил или глобализационных процессов. Неопределенность положения страны на международной арене и неясность ее перспектив (евроатлантический выбор, евразийский, нейтралитет или что-то другое) еще больше обостряют эти страхи и, соответственно, напряженность между различными группами.
На данный момент в Грузии существуют приверженцы двух основных стратегий в отношений национальных меньшинств. Первая из них заключается в попытках построения единой государственной нации по европейскому образцу XIX века. В этом случае этническая, национальная принадлежность уходит на второй план, а на первый выходит владение грузинским языком и преданность государству со стороны граждан независимо от этнического происхождения. Этого подхода придерживались «националы» и их сторонники, которые в свое время, добились изъятия из документов, удостоверяющих личность, графы национальности.
Второй подход состоит в том, что ассимиляция граждан различных этнических групп в одну нацию воспринимается как угроза для грузинского этноса, который таким образом, якобы потеряет свои традиции и характерные черты и превратится в некую общность, лишенную этнической уникальности. Поэтому, чтобы не допустить этого, сторонники данного подхода призывают отказаться от создания новой нации, не добиваться слишком быстрой ассимиляции национальных меньшинств (в частности, вернуть графу национальности в паспорте), но зато национальные меньшинства в таком случае отодвигаются как бы на обочину общественной и политической жизни. То есть, как было сказано выше, они загоняются в некие социальные и профессиональные «гетто», где и должны трудиться и жить, чтобы не создавать угрозу доминированию грузинского этноса в стране и не оказывать слишком активную конкуренцию. Известным сторонником такой стратегии был профессор, член парламента и общественный активист Гурам Шарадзе, убитый прямо на улице в 2006 году.
Так как в Грузии из национальных меньшинств, исторически проживающих на этой территории, в ощутимом количестве остались лишь армяне и азербайджанцы, грузинскому обществу и аналитикам придется рассматривать проблему по отношению к этим меньшинствам. Пока что присутствия новых национальных меньшинств, образовавшихся путем иммиграции из других стран, в Грузии не наблюдается. В предыдущие годы были разговоры об этом и опять же страхи, что Грузия «заселяется» иностранцами, которые скупают земли, недвижимость и т.д.
В частности, в качестве угрозы назывались то китайцы, то индусы, одно время начавшие скупать сельскохозяйственные земли в некоторых районах страны, то даже буры из Южной Африки, которых правительство Саакашвили хотело переселить в Грузию в количестве 25-30 тыс. человек. Однако после давления и протестов общества правительство ГМ приняло ряд законов, которые ограничили возможность покупки земли иностранными гражданами и ужесточили визовые правила и правила пребывания в стране. В результате ни китайцы, ни индусы, ни арабы долго не задерживались в Грузии, а буры и вовсе не появились. Правда, в последнее время вновь заговорили о «наплыве» иммигрантов из арабских стран, но точные цифры пока неизвестны. В любом случае можно ожидать, что процесс глобализации вряд ли обойдет стороной Грузию, тем более если она постепенно будет интегрироваться в европейские структуры, а усиление иммиграции и появление множества национальных групп в одной стране является одним из признаков глобализации.
Что касается проживающих в Грузии граждан армянской и азербайджанской национальностей (этнического происхождения), то представляется, что ситуации с ними довольно значительно отличаются друг от друга.
Во-первых, если посмотреть на демографические тенденции, отчетливо видно, что численность армянского населения в Грузии неуклонно снижается за последние десятилетия, и особенно быстрыми темпами именно после провозглашения независимости Грузии. За 30-40 лет она сократилась примерно вдвое, и процесс продолжается. Молодежь, трудоспособное население уезжают в другие страны, в первую очередь в Россию. Во всяком случае, так было до недавних времен, а теперь, в связи с экономическим кризисом в России, ситуация может измениться и вектор эмиграции может ослабеть или изменить направление на другие страны. Рождаемость среди армянского населения в Грузии находится на сравнительно низком уровне, причем как в Тбилиси, так и в сельских районах, а старение населения и отъезд молодых поколений еще больше снижают эти показатели.
Таким образом, в отличие от XIX века, когда армянское население преобладало в численном и экономическом отношении в Тбилиси, что вызывало противодействие со стороны грузин, воспринимающих армян конкурентами, сейчас армяне не способны оказывать какую-либо серьезную конкуренцию титульной нации в столице. Эта ситуация могла бы подтолкнуть власти и общество Грузии, чтобы ослабить давление на армянскую общину и не воспринимать ее чрезмерно настороженно, однако пока что этого не происходит. Ситуация с бывшими армянскими церквями в Тбилиси говорит об этом (большинство из них стоят заброшенными, и любые попытки вернуть их армянским прихожанам наталкиваются на сопротивление как властей, так и Грузинской православной церкви и большинства грузинского населения).
Другая ситуация складывается в случае с азербайджанским населением. Здесь демографические процессы имеют более положительную динамику, и несмотря на значительные масштабы эмиграции азербайджанцев из Грузии, благодаря сравнительно высокой рождаемости их численность как минимум не уменьшается, что приводит к постепенному росту процентных показателей, так как общая численность населения в Грузии имеет тенденцию к уменьшению. Например, по данными официальных переписей, только с 2002 до 2014 год население Грузии сократилось с 4,4 миллиона до примерно 3,7 миллиона человек.
Более того, среди азербайджанского населения потенциально могут происходить два процесса, создающих довольно серьезные вызовы для грузинского государства и общества. Во-первых, «тюркизация» сознания, то есть постепенное отождествление себя с единым тюркским суперэтносом, и во-вторых, появление и постепенное усиление радикальных исламистских течений салафитско-ваххабитского толка. Оба эти процесса вполне реальны и на практике уже имеют место в определенных масштабах.
Окончательная «тюркизация» азербайджанского населения может быть вызовом для национальных интересов Грузии тем, что в этом случае образуется протяженная дуга тюркского населения почти по всем южным и восточным границам страны и внутри нее, в том числе вокруг столицы. А возможное переселение еще и т.н. турок-месхетинцев в регион Самцхе-Джавахети замкнет эту дугу и окажет серьезное воздействие и на ситуацию в Аджарии. Что касается усиления салафитско-ваххабитских настроений, на примере Ирака, Сирии, Северного Кавказа и других регионов можно отчетливо видеть, насколько опасным может быть подобное развитие событий.
Правда, ситуацию здесь смягчает то обстоятельство, что большая часть азербайджанского населения как в самом Азербайджане, так и в Грузии придерживалась и все еще придерживается шиитского направления ислама, что исключает на данном этапе появление с этой стороны таких явлений, как это происходит в случае радикальных суннитских течений. Однако успокаиваться и недооценивать риски нельзя.
Как видим, Грузии предстоит решать весьма сложные задачи, особенно по линии противодействия исламистским группировкам, которые рассматривают весь Кавказ – как Северный, так и Южный – как зону своих непосредственных интересов. Возможное ослабление позиций России в этом регионе в связи с экономическим кризисом и давлением Запада может еще больше осложнить ситуацию для закавказской страны. Если же Грузии удастся сохранить стабильность и продвинуться на пути к евроинтеграции, с большой долей вероятности возникнут проблемы другого рода, связанные с усилением иммиграции, в том числе из арабских стран и других развивающихся регионов. Вряд ли эти проблемы можно решить лишь ужесточением законодательства и попытками отгородиться от других стран и национальных меньшинств, живущих внутри страны. Придется решать весь комплекс демографических, экономических проблем и проблем безопасности и строительства современного государства.
Георгий Векуа, Тбилиси | «Ноев Ковчег»