В музее Декоративно-прикладного искусства Москвы с успехом открылась выставка фотографа Игоря Старкова и видеохудожницы Дарьи Андреевой «Калевала. Reserch». Игорь Старков отвечает на вопросы портала «Центр Льва Гумилёва».
Расскажи немного о себе для читателей нашего портала, а также о твоей очаровательной коллеге и по сути соавторе — госпоже Андреевой
Ты представь, как это тяжело — рассказывать о себе. Однажды мне прислали вопросы из очень важного журнала, и попросили сделать то и же и самое, рассказать о себе. Я так ничего и не ответил журналу. Много чего происходило в жизни, и весь опыт в моих работах. Для меня удобнее общаться с людьми картинками, а не словами. Моя очаровательная коллега — моя жена, Дарья Андреева. Я фотографирую, а она снимает видео. Все же очень просто, не про нас история, а про Калевалу.
Почему вас, друзья интересует глубинная тайная Россия?
Глубинная тайна России меня интересует, потому что я русский человек, хотя в тайны не верю. Точнее, не люблю мистическую патину, налетик. Для меня тайна, миф — скорее из мира науки, этнографии или философии, плавно переходящих в идеологию. Тайна не настоящая, а миф реальный, и он не тайный, а явный. Вот этой Явью и занимаюсь.
Ты как-то можешь выразить своё художественное кредо?
Кредо — слово какое-то ненаше. После такого выражения можно надеть шляпу, взять шпагу и проколоть насквозь парочку несогласных. Мне просто нравится заниматься тем, чем я занимаюсь. Никакого кредо у меня нет. Путешествую, фотографирую, конструирую новую реальность, ищу инструменты и ресурсы, рутинная, но интересная работа. Нет начальников и можно спать до обеда. В моей работе много ремесла, которое мало кто может проанализировать. Поэтому часто бывает скучно, когда не с кем про работу поговорить.
Можно подробностей про твои фото экспедиции? Особенно интересует Касимов, Орда, всё что связано с русским Востоком.
Я люблю Орду, как родную маму. Она всем русским людям родная, только нас заставили ее забыть. После двухсот лет европейского ига и красных десятилетий нужно вспомнить свои корни, Орда начинается на Ордынской улице, по которой шла сила на Русь, прямо из степей. За Коломной — Касимов, бывшее ханство, потом Наровчат — ставка Узбека, Увек, который сейчас называют Саратовом, Букеевская Орда, Сарай и степь. Это главная артерия России, вот уж где мистика. За Сарай билась вся Орда, против европейских оккупантов, не за Сталина и не в Сталинграде. А сейчас там каменный шатер и женщина с мечом в руках, которая кричит монгольское «Ура!», во славу ордынской победы. Я хочу визуализировать эту связь, этот прекрасный миф. И тогда не будет никаких вопросов, на тот счет, могут ли жить среднеазиаты в России. Касимовский район Рязанской области населен людьми, которые считают себя русскими, но при этом ничем не отличаются от узбеков или таджиков, в плане антропологии и этнографии. А потом Пензенская область… И как-то случайно выясняется, что все, что мы считали исконно русским, подразумевая некую европейскость, по сути, ордынское. И Орда не татары, точнее не только татары, а еще русские, мордва и другие не менее коренные. Мы и есть Орда, она была такой, как Москва и она есть Орда. Русь давно исчезла, мы наследники сразу нескольких цивилизаций, в том числе, и славяно-скандинавской. Они, кстати, тоже еще той «ордой» были, но постепенно впитались и размешались.
Вы одиноки в своих творческих исканиях? Или есть ещё люди, которые также думают? Каким ты видишь будущее, результат своих сакральных поисков?
Моя работа — изучение мифов. Или их создание. Создание визуальных мифов, эпосов, Эпоса. Все служит этой цели. В том числе, и работа в направлении создания национальной фотографической традиции. Восток решает — Запад сосет.
Над созданием Нового Образа России работают и мои коллеги, добрые и талантливые авторы, и их будет больше, гораздо больше. У каждого свой миф, но вместе один.
У авторов из девяностых и нулевых есть миф о грязной спивающейся, как и они сами, Россиюшке, в которой живут дауны, алкаши и дегенераты. Они свою душу фотографируют, а не нашу страну. Но это их миф, который нам пытаются навязать их спонсоры.
Калевала, она что для тебя? Мне показалось, что наш коллега Штайнер в предисловии к проекту сделал большой упор на финский национализм. Но ведь лица, герои, пейзажи твоих работ они родные и близкие каждому русскому человеку. По сути Калевала в каждом из нас… Так что для тебя Калевала?
Калевала в нас, да еще в нас много что есть. Но Штейнер про другое написал, он сравнил ситуации. А лица родные, наши, чухонские. Хоть и не любят они это слово. Но вот когда в Питере едешь в метро, так там одна чухна и сидит, финны в русской одежде. Город-то наполнялся из областей, где эта кровь доминирует. Выставка и текст про то, что мифы можно конструировать и потом создавать государства. Миф — основа нации. Нет мифа — нет нации, а мы его собираем, как Леннрот, и создаем новую нацию, которая вспомнит свои корни. Калевала, Орда, Перуновы воины в голубых беретах, которые отмечают свой праздник в день славянского громовержца, Внутренняя Скандинавия, могу продолжить дальше, но не хочу светить пока не сделанное. Я не хочу говорит слова «патриотизм» и «скрепы», от них тоской веет, но, по сути, так. Лучше не говорить, а делать. Мы художники — создаем, возрождаем мифы, а благодаря «Триумфу» и другим добрым людям, запускаем их.
Каким ты видишь будущее России? Как относишься к евразийскому и скифскому проекту?
Скифы- такой же миф, один из мифов. Я бы не стал его делать основным, но он часть, и не дай Бог сделать из него наглядное пособие. Современные скифы — это казачество и все мы, но мы все не только скифы, но еще и Орда с Калевалой.
К евразийству отношусь положительно, но в партии не вступаю, так как у меня растет азиатская борода, как у Хоттабыча. Вот, кстати, вопрос, какую бороду считать красивой? Может быть, поэтому у моей прекрасной жены-спутницы раскосые бурятские глаза? Но меня смущает, что есть евразийцы, которые не любят английскую одежду, а она, кстати, неплохо сочетается с касимовским тулупом.
Беседовал Павел Зарифуллин
европейцы со своими глазами выглядит как обезьяны Для меня. Ничего красивого нет, зря О себе так много думают.