Валерий Иванович Гуляев хотел ловить преступников, но стал археологом и ведущим специалистом Института археологии Российской академии наук. Изучал скифов на Среднем Дону, но судьба и здесь вмешалась: докторская диссертация Валерия Ивановича была посвящена цивилизации майя. Но про скифов археолог не забывал. В 2019 году участники экспедиции под руководством Валерия Ивановича обнаружили несколько скифских погребений. О находках и жизни, полной интересных событий, наша беседа с Валерием Ивановичем Гуляевым.
Валерий Иванович Гуляев — археолог, главный научный сотрудник отдела теории и методики Института археологии Российской академии наук, доктор исторических наук.
— Как вы стали археологом?
— В десятом классе (а в наше время учились до десятого) у нас с приятелями была дружба мощная! И мы решили, что будем поступать на юридический факультет, станем сыщиками и борцами против криминала.
Школу я окончил с неплохими оценками. Пусть в математике и физике я был не силен, зато гуманитарные предметы давались легко. Кстати из нашего десятого класса — 22 человека — 5 поступили в Бауманку (Московский государственный технический университет им. Н. Э. Баумана. — Прим. НР), а 5 — в МГУ.
После того, как мы подали документы в приемную комиссию, я встретил своего двоюродного дядю — известного в то время адвоката. Он спрашивает: «Ты чего такой веселый идешь, Валерка?» Я говорю: «Подал документы. Пойду по вашим стопам — на юридический. Правда, вы адвокат — психолог, инженер человеческих душ, а я буду бандитов ловить». Он меня так —раз, за руку: «Ну-ка, — говорит, — пойдем».
Приводит меня на юридический, где у него было много знакомых и учеников, и говорит комиссии: «Дайте документы Гуляева. Он не будет здесь учиться!». Они не смогли ему отказать. Документы мы забрали. «Куда, — говорит, — хочешь пойти? Я знаю, что ты интересовался индейцами? Тогда надо идти на истфак — через дорогу. Только смотри — не подведи меня». Так я попал на исторический факультет МГУ.
Когда я подал документы, ко мне подошел пожилой мужчина, с бородкой, голубоглазый. Оказалось, что это был сам профессор Борис Николаевич Граков — известный советский археолог. Говорит: «Голубчик, поступайте ко мне. У меня скифы, экспедиции. Поедем на Украину на Бельское городище!».
Поступил я со скрипом — получил «4» по немецкому, конечно, нелюбимому языку. В МГУ тогда нужно было сдать 5 экзаменов, чтобы получить 25 баллов, а у меня — 24. Поэтому я сразу себя настроил на то, что не поступил. Пошел забирать документы и заглянул всё-таки в списки. Смотрю — а там я — Гуляев Валерий Иванович. Отправился в комиссию и спрашиваю: «Как же так? Я вроде не прошел». А мне отвечают: «Пришел строгий указ из ЦК КПСС — помимо интеллигенции, принимайте и пролетарских». А я как раз из пролетариев. Моя мама работала простой штамповщицей на заводе, вот они меня и взяли.
После окончания первого курса мы поехали на Украину с профессором Граковым. Три сезона мы ездили на крупнейшее Бельское городище VII-IV веков до нашей эры. Так началась моя археологическая карьера.
— Вспомните свои чувства, когда вы впервые попали на раскопки?
— Я помню, что в экспедиции участвовал крупнейший археолог из Харькова — Борис Андреевич Шрамко. Он руководил практикой, в которой принимали участие прекрасные украинские девушки. И мы, конечно, за этими девушками ухаживали.
Само городище было не менее интересным. Здесь жили оседлые племена, находившиеся в подчинении Скифии. У этих народов был культ огня — на специальных площадках они разжигали новый огонь при восхождении вождя; и тушили, когда он умирал.
Мы жили в палатках в 3 километрах от самого городища. А наш профессор Граков в настоящей украинской хате. Кровать у него была с горой подушек, периной и рушниками. А нас хозяйка хаты отправила в огород.
Погода стояла прекрасная, поэтому мы решили не ставить палатку, а лечь на сеновале. Из нас троих Толя Хазанов был ярым курильщиком. И хозяйка нас застала: «Что ж вы, — говорит, — мы тут сено собираем для коровенки, а вы тут с сигаркой, понимаешь — ух, москали кляти»! Выгнала нас, и пришлось спать под абрикосом в палатке.
— Как вы попали в Институт археологии РАН?
— Когда я учился на пятом курсе, директором института был назначен академик Борис Александрович Рыбаков. Это здание, где сейчас располагается институт (на улице Дмитрия Ульянова, 19. — Прим. НР) только открыли, поэтому он сразу взял нескольких человек прямо со студенческой скамьи — меня и двух других ребят, изучавших славянские народы и античность. Так я попал в Институт в скифо-сарматский отдел старшим лаборантом с зарплатой 69 рублей.
Работал я тогда с одной эксцентричной дамой, изучавшей юхновскую культуру на берегу Десны (граница Украины и России). Там ее студенты искали керамику. А тогда в подвале института располагалось хранилище, где стояли железные стеллажи, куда помещались найденные экспонаты с этикетками для каждой экспедиции. И вы представляете, она эту керамику немытую и грязную клала прямо туда с этикетками! Руководство скифо-сарматского отдела поручило мне как лаборанту мыть и сушить эту керамику. И я три года в подвале под холодной водой в раковине мыл эти находки.
Помимо этого она еще и заставляла меня искать несуществующие закономерности. Дело в том, что керамику лепили женщины. Они старались создавать не только общие контуры посуды, но и индивидуальный орнамент и пр. И эта дама мне говорит: «Вы еще должны искать закономерности угла наклона венчика по отношению к углу наклона плечика». Я ей сразу сказал: «Закономерностей быть не может. Нас так учили». Но она и слушать не хотела.
Пару дней я пытался ей угодить, но не выдержал и пошел к завотделу — Алексею Петровичу Смирнову. Говорю: «Алексей Петрович, я, пожалуй, буду уходить из института. Мало того, что я мою в подвале грязную керамику, которую нужно было еще на Десне помыть, высушить и доставить чистую, так меня еще заставляют искать то, чего нет». Он мне отвечает: «Голубчик, потерпите, мы скоро вас к себе заберем».
И действительно, через пару месяцев меня забрали работать в отдел. А в 1961 году я отправился в экспедицию — «Воронежскую скифскую археологическую экспедицию». За один сезон мы с коллегой раскопали восемнадцать курганов у села Мастюгино.
Через год-другой я уже планировал защищать диссертацию. Но неожиданно меня вызывали к Рыбакову. Оказалось, что «сверху» поступил указ в президиум Академии наук. Партия требовала, чтобы ученые выходили на зарубежную тематику. Все наши археологи среднего и старшего возраста быстро расхватали Польшу, Венгрию, Болгарию. Остались Африка к югу от Сахары и Латинская Америка.
Выйдя от него, я чуть не заплакал. Но делать было нечего, и я выбрал Латинскую Америку. Мой коллега тоже не дурак — взял также Латинскую Америку. Но это огромные территории — от США до Огненной Земли. Он достал из кармана рубль и подкинул. Мне досталась Мексика и Центральная Америка, а ему вся Южная.
Так я поступил на зарубежную аспирантуру, при этом сначала мы никуда не поехали. Мы учили испанский язык и читали книги. Но я продолжал ездить на Средний Дон и участвовать в скифских экспедициях.
В 1966 году пришло время заканчивать аспирантуру. Тогда я уже хорошо знал испанский язык, который, кстати, легко дается русскому человеку. Я написал диссертацию по прекрасным мексиканским книгам на тему «Древнейшие цивилизации Мезоамерики» (Мексика и прилегающие страны). И, конечно, успешно защитился.
Мой коллега — потомственный археолог Николай Оттович Бадер, специалист по Каменному веку Переднего Востока — тоже защитился 1 апреля. И где мы устроили банкет? Конечно, в ресторане «Арагви», напротив мэрии. Кухня была изумительной. Мы позвали весь ученый совет во главе с академиком Рыбаковым. Такую гулянку устроили! Чего там только не было: танцы с бубном, красное вино, которое мы пили из ацтекского сосуда — глиняной чаши на трех ножках. Это сосуд с красным осадком на дне до сих пор хранится у меня.
После защиты диссертации я все-таки отправился в Латинскую Америку. В МИДе был такой отдел — дружбы народов СССР и Латинской Америки. И они мне организовали поездку. Собралась целая делегация из знатных производственников —хлеборобов, хлопкоробов и других. И меня взяли, поскольку я хорошо знал английский и испанский языки, и считался специалистом по Мексике, где у меня уже были связи с коллегами.
Когда я приехал в Мексику, меня сразу пригласил к себе главный археолог Альберто Рус Луилье. За три дня он познакомил меня со всеми археологами, и это мне в дальнейшем сильно помогло.
Мы договорились, что в 1981 году я приеду в Мексику читать лекции на испанском языке об археологии СССР. А они, в свою очередь, организуют мне поездку по главным древним памятникам.
За лекции я получил в 1981 году несколько тысяч долларов. И половину суммы истратил, чтобы увидеть все городища Майя, пирамиды Теотиукана и другие великие памятники.
Мне удалось поработать и в Ираке в составе археологической экспедиции АН СССР, где мы копали памятники от восьмого тысячелетия до четвертого — порога Шумерской цивилизации, и даже изучать коллекции в музее Багдада. В Ираке мы познакомились с крупнейшими американскими археологами.
Благодаря этим связям и программе обмена Академии наук СССР я 3 месяца стажировался в Гарвардском университете. Потом через 2 года попал в Бостонский университет, а затем в Брауновский университет в Провиденсе, штат Род-Айленд.
К тому времени я уже достиг настоящих высот в археологии Латинской Америки, начав с нуля. Я писал монографии и научные статьи о цивилизации Майя и мексиканских древних городах.
И все бы было хорошо, но в институте вдруг сменилась власть. Директором стал известный антрополог — академик Валерий Павлович Алексеев. Ему нужен был относительно молодой специалист, и в 1990 году он сделал меня заместителем директора по науке. А в 1993 году меня назначили главным редактором научного журнала «Российская археология», где я проработал 7 лет. При этом я всё еще занимался и зарубежной археологией, и отечественной.
Когда я в очередной раз поехал на Средний Дон, то был поражен! Все курганы стояли на черноземных полях. Поэтому и в Воронежской, и Белгородской областях творилось полное беззаконие: леса вырубались, строились дороги и инфраструктура.
Вернувшись, я предложил Валерию Павловичу создать скифскую экспедицию. Благодаря своим связям, я организовал экспедицию, в которой принимали участие не только археологи, но и антропологи, и коллеги-естественники. Мои зарубежные знакомые всегда негодовали — почему вы не используете естественные науки? Ведь у них давно всё это было введено. И сегодня большинство важной археологической информации можно получить только с помощью естественно-научных методов.
Я всегда четко подходил к любому делу, поэтому мои сотрудники и студенты-практиканты всегда были укрыты от дождя и непогоды в палатках с тентами. Готовила для нас профессиональная повариха из Воронежа. Мы установили мощный душ с двухсотлитровой бочкой и керогаз, которым можно было воду подогреть. Поэтому все были помытые, 4 раза накормленные и имели всё, что нужно для работы. Да еще и природа изумительная вокруг.
Так что в экспедицию ко мне рвались с энтузиазмом. До сих пор я пожинаю плоды — туда приезжают мои ученики, уже работающие, женатые, кто на две недели, кто на неделю, кто на Форде, кто на Тойоте.
За все это время мы постепенно раскопали два больших могильника. И сейчас копаем третий могильник с великолепным названием Девица V. Назван он так, поскольку рядом находится село Девица. 18 курганов мы уже раскопали — 16 скифских и 2 кургана Эпохи бронзы. Осталось еще 2 на следующий сезон.
Одно скифское городище мы копали с промывкой культурного слоя. Ко всем нашим отчетам всегда прикладывают свои приложения антропологи по человеческим костям, палеоботаники по растительным остаткам, палеозоологи по остаткам животных костей. Стараемся работать на современном уровне.
— Расскажите подробнее, что это за памятники?
— Скифия была огромной территорией от Дона до Дуная. Сюда скифы пришли из Центральной Азии, подчинив себе оседлые и полукочевые степные племена.
В 2020 году мы продолжим работать. Кстати, нам удалось сохранить крепкие связи с археологами из Украины. Мы обмениваемся опытом, печатаем совместные статьи.
За тридцать с лишним лет только наша экспедиция на Дону раскопала 80 скифских курганов. А всего здесь за 120 лет было изучено 250 курганов V и IV веков до нашей эры.
В 2019 году мы обнаружили уникальное захоронение сразу четырех женщин-воинов скифского периода. В нем две женщины в расцвете сил, одна — подросток и еще одна — довольно пожилая для своего времени дама.
(Речь идет о погребении четырех вооружённых женщин разных возрастов, которые были обнаружены в скифском кургане у села Девица на Среднем Дону. Одна из них – пожилая дама в парадном головном уборе с золотыми пластинами. Это первый полностью сохранившийся головной убор такого типа, найденный на территории России. Находки сезона 2019 года, сделанные на могильнике Девица V в Воронежской области, ставят новые вопросы по теме скифских «женщин-воительниц». — Прим. НР.)
ГЛАВНЫЕ НАХОДКИ
Фото предоставлено Институтом археологии РАН
— Здесь лежит пожилая дама в парадном венце. А выше — настоящая «амазонка». Рядом с ней два копья, под левой лопаткой — бронзовое зеркало. В ногах — ямка, в которой лежит греческий сосудик — канфар для вина и курильница. Последняя встречается почти во всех скифских курганах. Туда скифы клали пахучие травы, благовония для окуривания помещения и обрядов.
— А вот и сама дама в головном уборе. У головы мы нашли стрелу и ножичек, обернутые в ткань.
— В молодости она, наверное, была красива?
— Судя по отчетам наших антропологов, у нее был сильный мужской гормон. А на зубы посмотрите. Это же клыки, а не зубы. Так что о красоте говорить не будем.
— Этот греческий головной убор называется метапида. На нижней части лба виден растительный орнамент, напоминающий листья. Почти все головные уборы знатных скифянок-цариц создавались в греческих мастерских Пантикапея — нынешней Керчи.
— Кем могла бы быть эта пожилая дама?
— Скорее всего, она была представительницей скифского знатного рода. Местные скифы жили в непростое время. Из-за Дона на них нападали сарматы, с севера – свирепые финно-угры. Мужчины уходили в дальние походы, совершали сезонные переходы со стадами скота, оставляя дома жен и детей со всем хозяйством и имуществом. Тем же, кто оставался, требовалась защита, ее и обеспечивали, наряду с оставшимися дома немногочисленными мужчинами, вооруженные женщины-всадницы.
— Давайте подведем итог. Какой находкой гордитесь лично вы?
— Я был очень рад, когда нашел погребение в 1997 году. Это тоже была могила пожилой женщины 60 лет, у которой были золотые серьги с пантерами, кожаный нагрудник с 72 золотые бляшками, 6 золотых перстней и серебряный греческий сосуд. А в ногах лежал мешочек с зеркалом. Кстати уже тогда у дам была косметика.
— Какая?
— Белила, румяна, графит, чтобы подкрашивать брови. Женщины есть женщины. Кочуют, воюют, но всегда должны выглядеть хорошо.
Источник ИА «Научная Россия»
Глава 2 Там, где жили амазонки: история изучения скифских древностей Среднего Дона. Скифы: расцвет и падение великого царства