В результате гражданской войны на месте Российской империи рождается СССР, первоначально состоявший их четырех советских республик – Российской, Украинской, Белоруской и Закавказской (причем, в двух из четырех этих республик были внутренние автономные республики). Формально каждая республика была своеобразным национальным государством, посредством какового «титульный» этнос (давший название республике) реализовал свое право на самоопределение, которого его лишало царское правительство. Украинская ССР мыслилась как государство украинского народа, белорусская – белорусского, Башкирская АССР – башкирского и т.д. (в действительности, конечно, во многом это было номинально, потому что с самого начала существования СССР власть Советов начинает подменяться властью партии и республики лишаются главнейшего свойства национального государства – политического суверенитета, пусть и ограниченного федеративным договором). Вместе с тем для русского народа большевики отдельную республику в составе СССР не предусмотрели. РСФСР была не государством русских, а своего рода СССР в миниатюре; территория этнографической Великороссии управлялась не особой русской Компартией и русским Верховным Советом как в других республиках, а центральными союзными органами. Это была сознательная позиция, которую вождь большевиков – В.И. Ульянов-Ленин не скрывал.
Большевики считали, что государством русских была Российская империя, которую они воспринимали как одну из европейских колониальных империй, угнетавших народы нашей «внутренней Азии», Закавказья, а также «братьев-славян» – украинцев и белорусов, само национальное бытие которых в имперский период отрицалось. Следовательно, по мысли большевиков, «нация-унетательница» должна быть наказана за свое «колониалистское прошлое», и лишена своего национального государства в составе СССР. Используя советскую терминологию 1920-х годов, русские были для большевиков «народом-лишенцем». Впрочем, это было лишь официальное, так сказать, идеологическое объяснение. На самом деле большую роль сыграло то, что проект русского национального государства – в форме единой и неделимой демократической «России для русских» был проектом врагов большевиков – «белых» (которые не были никакими монархистами, как их изображала советская пропаганда, а в большинстве своем представляли собой классических русских национал-либералов).
Таким образом, русские, которые исповедовали идеи национализма и, соответственно, могли составить социальную базу для элиты русской национальной республики в составе СССР, были либо уничтожены во время гражданской войны, либо эмигрировали после неё. В стране остались лишь этнические великороссы, которые себя не ощущали русской политической нацией. Одни из них – этнические русские из крестьян идентифицировали себя по сословному и региональному признаку, другие – русские пролетарии и революционная большевистская интеллигенция – по классовому и идеологическому признаку. Итак, оставшиеся в СССР политически активные этнические русские находились под сильным влиянием коммунистической идеологии и вообще не придавали большого значения национальным различиям. Они считали, что очень скоро все национальности растворятся в общечеловеческой коммуне трудящихся.
Такая самоидентификация русских по происхождению пролетариев и революционных интеллигентов (включая советских служащих и партработников) – не как членов русской нации, а как членов всемирного сообщества трудящихся, борющихся за свое освобождение, и предопределило направленность подлинного (хотя и не декларированного партией и государством) нациестроительства в СССР 1920-х годов. Фактически в тогдашнем СССР стала создаваться гражданская советская нация. Ее не следует путать с советским народом, который возник уже позже, в эпоху Сталина и был синонимом полиэтнического народонаселения СССР, союзом всех советских народов. Советская нация, как и полагается всякой нации, была культурно гомогенным образованием. Люди, входившие в ее состав, переставали быть русскими, евреями или грузинами, и становились носителями совершено иной, качественно новой национальной культуры – советской (тогда как люди, входящие в советский народ, вполне могли оставаться и оставались русскими, украинцами или узбеками, сохраняя даже языковую идентичность). В принципе советская нация была своеобразным симметричным отображением американской нации – тоже «Городом на холме, на который глядят другие народы», только не воплощением свободы, а воплощением справедливости и братства (США и ранний СССР взяли по одной составляющей девиза Французской революции). Подобно американской советская нация была сообществом, открытым для выходцев со всего мира, независимо от расового и национального происхождения (и если бы в 1920-е годы возникло понятие «афро-советский», то оно вовсе не воспринималось бы как абсурдное). Главным было признание единой системы ценностей, которые сводились к «демократическому» коммунизму 1920-х годов (в духе Ленина, Бухарина и Троцкого). Языком этой нации был русский, но однако она не была и не ощущала себя продолжением русского народа на другом этапе исторического развития (новый советский русский народ возник позже – в 1930-е- 1940-е годы со сталинской реабилитацией героев и символов русской культуры, но главное, с урбанизацией русских). В сущности, советские имели такое же отношение к русским как американцы к англичанам. Эта нация, как и американская, воспринимала себя как зародыш будущего единого человечества и свои исторические корни видела в многонародном, общечеловеческом освободительном движении (от Спартака до Ленина). Конструировалась эта нация сознательно, и ее члены вполне четко мыслили себя как советских, а не как русских, евреев или латышей (вспомним Маяковского: «у советских собственная гордость…»).
Однако проект советской гражданской русскоязычной нации так же не реализовался до конца, как и дореволюционный проект русской либеральной этнической нации (хотя советская нация никуда не исчезла и даже пережила СССР; до сих пор в Интернете есть пропагандисты советского национализма, прежде всего, это его главный идеолог А. Лазаревич) . В 1930-е годы с приходом к власти сталинской группировки в СССР были проведены судьбоносные реформы все сторон жизни общества – от армии до системы образования. В результате замысленный как плацдарм мировой революции СССР превратился в новую индивидуацию российской цивилизации со всеми ее специфическими чертами. Фактически СССР стал обществом традиционного типа, напоминающим допетровское служилое идеократическое государство, только лишь воспроизведенное на новом урбанистическом уровне. Роль монархии сыграл институт вождизма, роль религии – коммунистическая идеология, сформированная на основе вульгаризированного марксизма, но наполненная при этом интенциями русского фольклорного крестьянского православия. Были созданы и своеобразные сословия – относительно закрытые социальные группы общинного типа, имеющие строго определенные права и обязанности по отношению к государству и расположенные в соответствии с иерархическим принципом (советские сословия впервые описал социолог С. Кордонский).
Как и в любой традиционной империи, в сталинском СССР сложилось и этническое разделение труда. Каждый народ имел свое собственное предназначение («имперскую функцию»). Так некогда полукочевые народы, скажем, башкиры, превратились в крестьянские этносословия. Русский народ в империи был народом промышленных рабочих и инженерно-технических работников, а также учителей, научных работников, врачей. Русский народ выполнял прогрессорскую функцию: русских посылали в различные провинции империи для возведения заводов, фабрик, электростанций, железных дорог и т.д., и для дальнейшей работы там, а также для проведения на окраинах культурной революции, распространения просвещения, современного здравоохранения и т.п. Вследствие важности модернизационного рывка для государства все эти сословия снабжались гораздо лучше, чем, например, местные крестьяне-колхозники. Рабочие, инженеры, работники отраслевых научных учреждений имели особые пайки, право пользоваться столовыми с льготными, заниженными ценами, они в первую очередь получали жилплощадь, путевки для отдыха на южных курортах, качественное медицинское обслуживание. Таким образом положение русских на национальных окраинах империи (например, в республиках Средней Азии) было значительно лучше, чем положение местного нерусского населения. Кроме того, была традиция назначения в нацреспублики вторым секретарем обязательно русского, причем, присланного из Москвы, это также была своеобразная гарантия прав русского населения в этнически чужом окружении . Русские националисты, говорящие сегодня об угнетенном незавидном положении русских в центральной России (Нечерноземье) и о преференциях, которые за счет них даровались национальным окраинам (той же Средней Азии) не замечают этой особенности сталинской империи. Причина этого в том, что они мыслят категориями идеалистического крестьянского национализма, созданного по образцу национализма немецких романтиков. Для них русский советский народ – это крестьяне-колхозники центральной России и Сибири. Между тем реальность была иной, русский советский народ был народом рабочих, инженеров, учителей врачей, народом образованных горожан. Уже с 1930-х годов начинается стремительная урбанизация русских, все наиболее активные пассионарные представители русского крестьянства устремляются из деревень в города, получают образование в ФЗУ, техникумах и вузах и попадают в распоряжении партии и государства, которые распределяют их по всем регионам империи, туда, где существовала хозяйственная необходимость. И в этом смысле русские в сталинском СССР были одним из привилегированных этносословий. Кстати, те же самые преференции, которыми имперский центр наделял окраины, во многом доставались опять же русским, которые на этих окраинах выполняли свое прогрессорское имперское предназначение: бюджетные перечисления в Узбекистан повышали не столько благосостояние узбеков-дехкан из дальних аулов, сколько рабочих и инженеров с ташкентских заводов, а среди них большинство составляли русские.
При этом изменился сам статус русского народа: если до революции русские, будучи народом крестьянским были оседлым народом, населяющим преимущественно внутреннюю Россию, то в сталинской империи оседлыми стали бывшие кочевники и полукочевники, а русские превратились в своеобразных «индустриальных номадов», только кочующих не по своей воле, а по приказу партии и государства, политической элиты (которая, как и во всякой традиционной империи, была интернациональной, сверстанной не по этническому, а по идеологическому принципу). Возможно, поэтому в составе сталинского СССР и не возникло русской республики, ведь государство в традиционном понимании предполагает оседлый статус населения.
При этом русский народ так и остался народом, то есть совокупностью общин, только теперь не крестьянских, а промышленных, и не превратился в нацию, то есть в совокупность атомизированных граждан. Русский советский народ был тот же самый русский традиционный народ, только перенесенный из аграрного общества в индустриальное. То же касается и других советских народов – башкирского, татарского, казахского и т.д., они тоже остались почвенными, традиционными образованиями, народами, а не нациями. Конечно, они приобрели некоторые черты наций: литературные языки, национальные школы, вузы, театры, а в случае нерусских народов даже псевдогосударственые образования – союзные и автономные республики (псевдогосударственные, потому что республику делает полноценным государством не наличие собственного флага и гимна, а своя армия и органы охраны правопорядка, без которых немыслим политический суверенитет, а именно этого советские республики были лишены). Носителями их национальной культуры и самосознания стали собственные интеллигенции. Но это не превращало их в нации. Более того, само сложившееся в сталинской империи этническое разделение труда стало мощным механизмом, препятствующим эскалации национализма. Все было устроено так, что условием существования национальной культуры у того или иного советского народа было наличие империи. Нации, как мы уже говорили – феномены модернистского, индустриального общества. Уберите индустрию – станут не нужны школы, техникумы, вузы, НИИ. Перестанут воспроизводиться такие феномены городской жизни как литературный язык, литература, театр. Население отхлынет из городов в деревни и народ вернется в доиндустриальное состояние, перестанет иметь даже внешние черты нации, светского гражданского модернистского общества. А советская империя была устроена так, что индустриальный характер общества в национальных республиках поддерживал русский народ как народ-прогрессор. Поэтому всякая попытка построить нерусские национальные государства на основе советских национальных республик могла привести лишь к эмиграции русских, а значит, – к краху промышленности, аграризации общества, исчезновению механизмов воспроизводства национальных культур. Эскалация национализмов на советском пространстве была обречена на то, чтоб привести к уничтожению самих этих наций. Это и показал парад суверенитетов в 1990-х годах, причем на всем пространстве – от Узбекистана до Прибалтики. Что эстонцы, что узбеки могут оставаться нацией со всеми ее атрибутами – от литературы до театра только при условии сохранения советско-евразийской империи, в которой русский народ поддерживает в этих республиках основы индустриального общества.
Русские тоже были обречены хиреть и исчезнуть в результате крушения империи и по той же причине: крах империи означал крах промышленности, а промышленность и обслуживающие ее социальные институты – от школы до науки были коконом, в котором только и мог существовать русский советский народ.
Это и произошло в постсоветский период. Разрушение промышленности, науки, системы образования больнее всего ударило именно по русскому советскому народу. Советские предприятия общинного типа были ликвидированы, но с ними распалась, атомизировалась община в виде индустриального трудового коллектива – базовая экзистенциальная ячейка русского советского народа. За последующие постсоветские десятилетия возникает русский буржуазный национализм. Его социальная основа – это атомизированные индивиды больших городов (прежде всего, Москвы и Санкт-Петербурга), возникшие в результате либерально-капиталистических реформ 1990-х годов, дети и внуки русских-прогрессоров, утерявших смысл своего бытия с крахом империи. Так что господа Немцов и Каспаров, ужасающиеся появлению «русского национализма» и противопоставляющие ему светлые идеалы демократов Гайдара и Собчака, проявляют тут вопиющее непонимание происходящего: истинный отец «русского национализма» – не одиозный политик Баркашов, а именно Гайдар, усилиями которых миллионы рабочих и инженеров потеряли свои рабочие места, превратились в люмпенов или рыночных торговцев – представителей мелкой буржуазии. Это их сыновья и дочери выходят на улицы с лозунгами «Россия для русских!» и «Москва – русский город!». Национализм, то есть предпочтение этнической идентичности всем остальным – феномен буржуазной модерной культуры. Представители новых сословий постсоветской России – ФСБ, МВД, госслужбы, наделенных строго определенными правами и обязанностями, националистами быть не могут по определению, для них, как и для средневековых дворян или крестьян, корпоративная идентичность важнее, чем этническая. Сын полковника ФСБ, заканчивающий элитную московскую гимназию и готовящийся к поступлению в Академию ФСБ, не пойдет на Манежную площадь кричать «Россия для русских!». Он не чувствует свое единство с детьми киоскеров и грузчиков и тем паче безработных только на том основании, что они – русские. Он знает, что папа работает бок о бок с татарином и армянином и между ними нет никаких противоречий, потому что они объединены общим служением и потреблением общего ресурса, который государство предоставило работникам ФСБ. Национализм – удел людей, оказавшихся вне сословий, лишенными благ и привилегий, которыми государство разверстывает между сословными группами в зависимости от важности наложенного на них служения. Национализм – феномен классового, а не сословного общества. В России в результате реформ 1990-х годов появились наряду со служебными сословными группами (сословную структуру постсоветской России описал тот же Кордонский) еще и классы – прежде всего, наемные работники, пролетариат и мелкая буржуазия (крупная была задавлена режимом Путина и превращена тоже в своеобразное сословие коммерсантов, которые получают от государства привилегию – снимать прибыль с «трубы» в обмен на выплату дани государству). Именно они – мелкая буржуазия и пролетариат и объединяются сегодня в новую русскую политическую нацию под началом конструкторов этой нации – русских национал-демократов. Перспектив существования в рамках своего национального государства эта нация, конечно, не имеет, эскалация национализмов – это движение к балканизации евразийского пространства. Думается, восстановление традиционной империи сталинского типа, но естественно, с другой идеологией – единственный путь спасения русского народа и других народов бывшего СССР.
Рустем Вахитов
Литература:
1 – Сергеев С. Нация в русской истории. Цена империи АПН (Агентство политических новостей) http://www.apn.ru/publications/article21603.htm
2 – Мах Эрнест Анализы ощущений