Крым всегда имел исключительное этническое многообразие. Болгары, армяне, греки, евреи, караимы, крымские татары, крымчаки, украинском, русские, цыгане — это перечень только тех этносов, проживающих на полуострове в течение по крайней мере последних полутора веков.
А еще к этому можно добавить другие 116 национальностей, зафиксированных в последнее украинским переписи населения 2001 года и представленных как многочисленными диаспорами, так и отдельными лицами. Такое разнообразие (хотя с течением времени его состав менялся) было присуще полуострова издавна.
Крымские татары vs «все остальные»
Сегодня многих интересует вопрос: как воспринимают последние крымские события разные этнические сообщества полуострова?
Принято считать, что различие в отношении соответствует этническому делению крымского населения: русские — «за», Украинской и крымские татары — «против». В реальности все сложнее. Прокремлевский лагерь и российская администрация просто-таки изобилуют истинно украинскими фамилиями. Можно наблюдать и пылкий энтузиазм в приспособлении и Самопродвижение к власти РФ среди определенной части крымских татар. В то же время видим настоящий «интернационал» между крымских «политических Украинский» — того меньшинства крымчан, отстаивающей свою принадлежность к многонационального народа Украины.
Впрочем, если считать «большими числами», то распределение мнений действительно разграничивает две большие сообщества. По одну сторону находится очевидна большинство крымских татар (вместе с не слишком многочисленной — или слишком хорошо законспирированной? — Группой «политических Украинский»). А по другую стоят … нет, не русские. Во втором — все остальные. Они включают и русских, и антиукраински настроенных этнических украинском, и остальные народы Крыма (напомню: мы оперируем только «большими числами», а исключения из правила есть везде и всегда).
Логично ожидать, что пестрый этнический состав населения должен был вызывать широкую палитру мнений, чем тот примитивный разделение на «татар» и «нетатар». Так почему же большинство «всех» ассоциирует себя именно с российскими интересами? Почему этническое богатство Крыма в этом смысле нивелировано к «татар» и «других»?
Этот вопрос имеет свою историю. И, конечно, свой ответ.
«Дорогие гости» и «нежелательные туземцы»
Захватив Крымское ханство в 1783-м, Россия приняла под свое знамя фактически моноэтничную страну, населенную почти сплошь крымскими татарами. Однонациональнисть необычно и противоестественным состоянием для Крыма, и к ее возникновению привела та же Россия. Потому что еще до захвата края, в 1778-1779 годах (то есть не успев его аннексировать, но уже оккупировав), русское командование в «добровольно-принудительном порядке» выселило оттуда в приазовских степей всех христиан: более 30 тыс. Греков и армян.
Цель этой акции — это еще загадка для историков. Она виделась тем более удивительной, что захват Крыма было только частью более широкого русского прожекта «восстановление Византии». Упоминаниями об этой фантазии остались названия переименованных на псевдоклассическим вроде крымских городов (Севастополь, Симферополь, Евпатория, Феодосия), тогда как реальные, живые носители византийской культуры потянулись из родных гор в пустынных степей, умирая в дороге тысячами. Иногда доходило даже до вероотступничестве, только записаться уже не «греками», а «татарами» и не покидать дома.
Вычистив полуостров от христиан (шаг, на который не решался ни один правитель почти за полтысячи лет мусульманской власти в Крыму), колониальная администрация взялась за крымских татар. Крымцев, не оставили региона во время российского вторжения и сопутствующей гражданской войны, выжимали, лишая их земли. К 1793 году Крым потерял до половины своего прежнего населения.
На рубеже XVIII и XIX веков на «освоение» края радостно двинулись множество представителей российской верхушки — тем более императрица поощряла это щедрой раздачей лакомых земель. Вытеснение крымских татар оправдывали утверждением, будто они способны должным образом распоряжаться собственной землей. Типичный для тех времен взгляд выражает судья Павел Сумароков (кстати, автор одного из лучших ранних российских описаний Крыма): «главнейших бы благом было для Тавриды, когда бы татары совсем оную оставили … Освобожденная из сие от ига татарского счастливая полоса представит тогда разные приманчивосты обитающих в Анатолии армянам и рассеянным по островам грекам ».
Мысль о том, что место крымских татар должны занять «вдатниши» и «трудолюбивый» народы, стала общепринятой. И ее воплощение на практике не замедлило.
Выселив крымских греков и армян, Россия начала заселять Крым опять-таки греками, но другими. Предварительное «греческое» населения полуострова мало характера не столько эллинской диаспоры, сколько объединенного греческим православием конгломерата потомков древних народов Крыма разных времен: тавров, скифов, готов, аланов, кыпчаков и др.
В этом смысле «крымские греки» были единокровными братьями крымских татар, значительная часть которых исходила от тех же предков. На смену этим невоинственным автохтонам Крыма, помнили ханскую терпимость по отношению к ним, Россия пригласила на полуостров греков с островов Эгейского архипелага — «арнаутов». В отличие от своих крымских соплеменников те были закаленные в восстаниях против османов и русские использовали их как военных поселенцев, которые должны были наблюдать за «подозрительным» крымскотатарским населением.
Вслед за греками-архипелажцямы Россия открыла ворота в Крым многотысячным волнам новых переселенцев: русских и украинских, болгар, сербов, немцев, чехов, эстонцев. Эти люди имели превратить Крым в источник дохода и центр торговли — то, чем его, по мнению Петербурга, способны были сделать крымчане. Российское правительство поощряло иностранцев к переселению различными привилегиями, а главное — щедрыми земельными наделами. Свободной земли на полуострове было много: ведь одновременно с наплывом приезжих продолжалось вытеснение крымских татар. Особого масштаба оно приобрело после Крымской войны 1853-1856 годов, когда пребывание в регионе войск антироссийской коалиции дало Петербурге удобный (но безосновательный) повод обвинить крымцев в массовом пособничестве врагу. Следствием этого стала эмиграция еще до полутораста тысяч крымских татар — так это этнос впервые стал национальным меньшинством на полуострове.
Для описания взаимоотношений большей части поселенцев со старожилами наиболее удачным будет, вероятно, термин «сегрегация». Пришельцы, оторванные от родины, жили обособленными и достаточно замкнутыми общинами. Класса помещиков-латифундистов они не сформировали: одни оставались зажиточными крестьянами (немцы), вторые (как все сербы и определенная часть болгар) не привыкнув к новому краю, возвращались в родные края. Впрочем, несмотря на небольшую дистанцию на социальной лестнице, разница в положении новопоселенцев и крымцев была поразительной: первые были желанными гостями в Крыму, тогда как вторых правительство принуждал к эмиграции.
Среди крымских старожилов, которые помнили ханские времена, следует упомянуть еще две малые народности: крымчаков и караимов. Первые, будучи потомками средневековых евреев Крыма, подверглись типичных ограничений, которые российские законы накладывали на иудеев. В то же время караимское духовенство настаивало, что их народ происходит от тех евреев, которые якобы переселились в Крым еще до Рождества Христова, а следовательно, не несут ответственности за распятие Спасителя. Бог знает, поверил им царь, но караимы таки получили ряд неслыханных для российского иудейства привилегий. Неизменно проявляя к российскому правительству подчеркнутую лояльность, они сумели сохранить свою традиционную общественную нишу финансистов-кредиторов и крупных торговцев.
Тактику безоговорочной лояльности использовали и представители крымскотатарского дворянства, точнее тех его остатков спасли свой статус, сотрудничая с колониальными властями. Российские манифесты о присоединении Крыма содержали гарантии сохранения всех «естественных прав» новых подданных — и, надо сказать, по верхушки, покорилась, этих гарантий были соблюдены. Крымскотатарские дворяне легко влились в нобилитету России (которая издавна имела большой опыт интеграции «туземных князьков») и поэтому оказались на противоположной стороне той этносоциальной пропасти, отделила их от соотечественников.
Коренизация, оккупация и депортация
Не новость, что революционные события 1917-1920 годов изменили очень много. В этом пламени сгорела господствующий слой всех этнических сообществ полуострова вместе с замыслом созвать Учредительное собрание, на котором делегаты от всех народностей Крыма вместе определили бы судьбу своей страны … В дальнейшем история разворачивалась по сценарию, известным и в Украине: пропагандистская игра в « коренизацию », когда Крымская АССР получила явные черты крымскотатарской национальной автономии.
Красные основания считали крымских татар наиболее угнетенной царизмом меньшинством на полуострове. Отношение к другим народностям было сдержанным, ведь большая часть греков и армян попадали к классу «мелкой буржуазии», а немцы были классическим примером «кулачества». Смелым экспериментом в «высвобождении» народов с «буржуазных пут» стало создание в Крыму еврейских колхозов, даже целого сельскохозяйственного района для представителей этой национальности. Конец политики «коренизации» также был типичным: обвинения «национал-большевиков» в «буржуазном национализме» и расстрел.
Гитлеровцы, завладев Крымом, начали с того же, что и большевики: заигрывание с этническими сообществами, имитации создания органов национального самоуправления. Но были и отличия, например массовые казни евреев, которым были почти истреблены крымчаки. Нацистская долгосрочная программа предусматривала полное опустошения Крыму, заселение его тирольском немцами и включения (в отличие от других оккупированных территорий) в состав собственно Германии. К счастью, этот замысел реализовать не успели. Но после поражения Рейха началась новая волна расовых экспериментов: на данный момент советских.
В мае 1944-го с полуострова было вполне депортированы весь крымскотатарский народ, а несколькими неделями позже — и местные диаспоры болгар, армян и греков (немцев выселили еще до начала оккупации, летом 1941 года).
Анализ причин депортации является темой для отдельных крупных дискуссий. Отметим только, что она основывалась исключительно на расовых, а не политических или классовых принципах. Ведь от нее не спасали ни заслуги, ни лояльность: в ссылку отправили и фронтовиков, и партийных функционеров.
В конце 1950-х годов в Крыму было разрешено вернуться болгарам, армянам и грекам. На десятилетия позже «вольную» получили немцы. Крымских татар эти послабления не касались. Апелляции коммунистов — выходцев из этого народа к «принципов ленинской национальной политики» имели следствием лишь правительственное отмены «огульных обвинений в пособничестве оккупантам», но не разрешение вернуться. Осуществив давнюю мечту царизма об очистке Крыма от крымцев, Москва не спешила отказываться от достигнутого. Так народы, делили горе депортации, были вновь поставлены в неравное положение с «помилованием» для одних и продолжением беззакония против других.
Разделяй и властвуй
При Перестройки Москве же пришлось согласиться на возвращение крымских татар. Но требования репатриантов не исчерпывались самым переездом. Сталкиваясь на родине с искусственными препятствиями по выбору места проживания, трудоустройства и т.д., крымчане требовали статуса не полулегальных мигрантов, а коренного народа Крыма (на что, заметим, имели полные основания как этнос, сложившийся исключительно на территории Крыма и не является диаспорой одного из тех , живущих на материке). Эти требования предусматривали государственные гарантии восстановления прав народа, его присутствия в местной власти и защиты речевой и культурного наследия. Лучшим форматом, в котором эти гарантии могли быть обеспечены, крымские татары считали и считают крымскотатарский национальную автономию в составе Украины.
Такие требования возмутили постсоветскую номенклатурно-клановую верхушку Крыма, после падения СССР уже начала было выстраивать удобную для себя структуру местного политикума. Типичным контраргументом требований крымскотатарского национального движения стал ответ: «Вы в Крыму не одни». По этой логике сама этническое разнообразие крымского общества исключала возможность восстановления здесь крымскотатарской национальной автономии. Категорическое отрицание статуса крымских татар как коренного народа полуострова стало аксиомой государственной политики в области межнациональных отношений как в Симферополе, так и, к сожалению, в Киеве. В поддержку своей позиции власти активно привлекала другие этнические сообщества края, пытаясь искусственно противопоставить, с одной стороны, крымских татар, а с другой — все «крымских этносов букет», демагогически подчеркивая, что ни одна из сотни крымских народностей не является выше другие.
Неприемлемости разделения на «высших» и «низших» не вызывает сомнения (крымчане никогда не ставили вопрос таким образом). Но и национальная государственность (в частности, в форме автономии) является вопросом не «расовой превосходства» и даже не преимуществ по этническому принципу, а лишь политического признания того факта, что на любой территории существуют коренные и некоренные народы. Эта естественная данность никоим образом не ограничивает прав и свобод граждан любых национальностей, но требует определенных перемен в политическом устройстве власти. Перемен, которые стали бы концом господства крымской «элиты».
Надо признать, что последний в значительной степени удалось достичь своей цели. Она сумела убедить остальных национальных сообществ, декларирование крымскими татарами своего статуса коренного народа угрожает правам всех этнических групп. Разделению способствовало и то, что почти все национально-культурные общества Крыма, зависящие от государственных финансовых субвенций, с неизменной лояльностью поддерживали региональные власти. Крымскотатарский национальный движение отличался от них численностью и организованностью, независимостью от государства, а главное — целью, шла гораздо дальше чисто «этнографических» интересов. Постоянно находясь в оппозиции к местной власти, движение крымских татар считался проводником «украинских интересов» на полуострове. Таким его признают все еще, со всеми опасными последствиями, вытекающими из этого в новых российских реалиях …
Итак, метод, благодаря которому власти удалось развести этнические сообщества Крыма по разные стороны идеологических баррикад, является простым и старым как мир: разделяй и властвуй . И задействовано этот метод, как видим, уже очень давно.
Поставить подданных в определенно неравные условия и искусственно подпитывать конфликт интересов между ними — это лучший способ предотвратить возникновение единого фронта недовольных, от объединенных усилий которого манипуляторам пришлось бы бежать на свалку истории.