Песни, которые мы по праву называем народными (ведь поет их народ), разумеется, имеют авторов – конкретных людей, имена которых зачастую неизвестны, забыты или ничего не говорят большинству из нас.
Многие ли знают, что текст всемирно известного романса «Очи черные» написал поэт Евгений Гребенка? А вот авторство знаменитой «Колымы» приписывают целому ряду поэтов, прошедших лагеря – например, Борису Ручьеву. А вот известная фронтовая песня «По танку вдарила болванка», оказывается, звучала еще до революции, и пелось там не о сгоревшем танке, а о сорвавшейся вагонетке с углем где-то в шахтах Донбасса. В годы Великой Отечественной придумали новый текст, а мелодия осталась прежней.
Считать, что народные песни сочиняет некий творческий коллектив авторов «из гущи народной» – наивно и нелепо. Как будто собрались мужики и стали выдумывать песню: один – первый куплет, второй – второй, третий – припев и т.д. Так не бывает. Любая песня – авторская, а «слова и музыка народные» означает – анонимные. Констатация этого факта нисколько не унижает ту самую народную гущу. В гуще есть самородки-таланты.
Вот, к примеру, широко известный «Чубчик кучерявый» — история несчастного бродяги, оказавшегося в Сибири и сумевшего, так сказать, акклиматизироваться, в краю суровых морозов и каторжных работ. Песня известна в десятках вариантов, ее исполняли Петр Лещенко, Юрий Морфесси, Алла Баянова, Вилли Токарев и еще многие и многие.
Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый,
Развевайся чубчик по ветру
Раньше, чубчик, я тебя любила,
И теперь забыть я не могу.
Бывало, надвинешь шапку на затылок
Пойдешь гулять и днем, и вечерком —
Из-под шапки чубчик так и вьётся,
Так и вьётся чубчик по ветру.
Многие уверены, что герой песни оказался в Сибири в советское время как раскулаченный, репрессированный, ссыльный… Отнюдь! Берем канонический текст.
А на суде присяжные решили
На двадцать лет в Сибирь меня загнать,
И меня, парнишку молодого,
В Сибирь далёку на каторгу сослать …
Какие присяжные в советском суде, не говоря уж о «тройках» и особых совещаниях! Так что по этапу отправил героя старый режим. Причем вовсе не за политику:
Из-за бабы, скверной и лукавой,
Товарищу всадил я в сердце нож!
С историческими и юридическими реалиями вроде бы все понятно. А вот с авторством…
Тут – полная неизвестность, никаких даже намеков на чье-либо авторство. Кто бы мог создать этот маленький шедевр?
Если речь идет о Сибири, то, может быть, кто-то из известных сибиряков, отмеченных литературным талантом?
На ум приходит имя выдающегося ученого, путешественника, журналиста и общественного деятеля Николая Михайловича Ядринцева (1842-1894 гг.). Но почему именно он, исследователь Азии, совершивший, по меньшей мере, три археологических открытия мирового значения, автор работ по истории Сибири?
Постараюсь обосновать свою версию.
Первое: Ядринцев писал не только научные труды и публицистику, но также прозу и стихи. Читая его поэтические произведения, многие из которых он называет «песнями», поневоле хочется запеть. Вот, к примеру, «Балаган»:
Бедный, непокрытый,
Холодом подбитый,
Вьюгою повитый,
Скромный балаган.
Выстроен ты в лесе,
Сложен близко пашни,
Приютил ты первый
Наш крестьянский стан.
Ну, кто не писал стихи, в том числе песенные – ответит недоверчивый читатель. Тогда – второй аргумент. Николай Ядринцев – автор масштабного исследования «Русская община в тюрьме и ссылке», которая по праву стоит в одном ряду с «Записками из мертвого дома» Федора Достоевского и «Архипелагом ГУЛАГ» Александра Солженицына. Написано сие сочинение в архангельской ссылке на основе тюремно-этапных впечатлений (из разряда «испытано на себе»).
Главы книги, посвященные каторжанам, бродягам, варнакам, написаны со знанием темы, множеством интереснейших фактов и подробностей. Мог автор книги о русской тюрьме и ссылке написать песню об осужденном на каторгу преступнике-бытовике? Вполне мог.
И, наконец, третье. Самый часто цитируемый куплет «Чубчика»:
Но я Сибири, Сибири не страшуся:
Сибирь ведь тоже – русская земля!
Когда Петр Лещенко на своих эмигрантских концертах исполнял «Чубчика» (часто – на бис), он первоначально пел: «Сибирь ведь будет вольная земля», потом перестал. Почему?
Белоэмигранты, воевавшие за «единую-неделимую» вполне могли усмотреть в этих строках некий сепаратизм. «Что значит – «вольная земля»? Это что, от России отделиться, что ли?» — встревал какой-нибудь подвыпивший штабс-капитан. Разумеется, «вольная земля» совсем не значит отдельная от России, но попробуй, докажи это пьяному бывшему офицеру. Между тем Николай Ядринцев сам был обвинен в сибирском сепаратизме и несколько лет провел по тюрьмам и ссылкам. Однако, он не мечтал о полном отделении своего края от России, а лишь о том, чтобы земля эта была свободной, вольной, самоуправляемой в дружной семье российских регионов. Об этом говорил он в своих газетных статьях, научных трудах, художественной прозе и стихах. Он вполне мог написать строки: «Сибирь ведь будет вольная земля». Как и вся Россия-Евразия.
Анатолий Беднов
А чего тут думать? Еврейский мотив, еврейское мировосприятие. Да ещё и чубчик кучерявый.
Это еврейская песня, и автор ее еврей.
НИЧЕГО русского тут нет.