Культурный конфликт Ирана и Азербайджана, чиновники которых пытаются доказать первенство происхождения игры човган, чтобы объявить ее объектом нематериального культурного наследия ЮНЕСКО от имени одной из стран, – представляет собой далеко не единичный случай. Подобные разбирательства наблюдаются в отношении многих других игровых и празднично-обрядовых традиций. Но я берусь утверждать, что такие противоречия могут быть разрешены простым и разумным путем, который удовлетворит интересы сторон, находящихся в конфликте.
Прежде всего, важно отметить, что в последнее время Азербайджан ведет агрессивную внешнюю политику в поисках собственной культурной идентичности, чем явно раздражает своего большого соседа – Иран. Между тем, поведение чиновников Азербайджана, заявляющих права на региональные культурные ценности, легко поддается объяснению: они стремятся представить свою культуру как независимую и самодостаточную. Так происходит, потому что Азербайджан долгое время находился в составе Российской Империи, а затем был преобразован в одну из республик СССР, а значит, не имел возможности вести независимую внешнюю политику.
В новых условиях после обретения независимости, этой небольшой азиатской стране приходится многое восполнять, создавая заново дипломатический корпус, выстраивая культурную политику и формируя приоритеты государственной идеологии. Но значит ли это, что Иран, как большой состоятельный сосед Азербайджана, должен проявлять максимум снисходительности?
Ответ однозначный – да, по-другому и быть не может. Но есть одна сложность. Защитой интересов Ирана заняты излишне горячие головы, они полны решимости доказать мировому сообществу несправедливость культурных притязаний Азербайджана. Между тем, политика – это искусство компромисса, а совсем не создания конфликтных ситуаций. Но пока что иранские чиновники лишь конфликтуют, оглашая (пусть и справедливые) протесты азербайджанским коллегам.
Первую гневную отповедь иранских чиновников вызвала попытка объявить иранского поэта Низами Гянджеви азербайджанским по той причине, что все свои произведения он создал в городе Гянджа на территории современного Азербайджана. И хотя с этим фактом не поспоришь, casus belli послужила замена надписи на памятнике поэту, воспевавшему Иран и писавшему на фарси; надпись сделали на тюркском языке.
Следующим стал конфликт из-за того, что страны не могут поделить игру човган. Азербайджан направил заявку на включение игры човган в список объектов нематериального культурного наследия ЮНЕСКО, но в Иране с этим не согласны. Особый колорит этому конфликту придает то обстоятельство, что ранее на эту же игру претендовал еще и Китай, который также подавал заявку в ЮНЕСКО. И хотя китайские претензии были отвергнуты, сам по себе факт присвоения одной и той же игры представителями разных народов заслуживает пристального внимания.
В этой ситуации просто необходимо разобраться в причинах схожести игр. Даже человеку далекому от исследовательской деятельности очевидна схожесть игр всех народов, и ничего удивительного в этом нет – физиологические различия людей во всех концах планеты сводятся лишь к цвету кожи и форме лица, а все остальное относится к ненаучной сфере физиогномики – связи между внешним обликом человека и его характером, привычками.
К идентичности игр в социальном пространстве добавляется идентичность их изменений во времени. Люди активно используют достижения технологического прогресса. Например, борцовские состязания на всей планете сейчас проводятся на унифицированных коврах, в одинаковых трико или кимоно. То же самое можно сказать про игры с мячом, которые стали похожими и оформились всего в несколько видов. С большим мячом – футбол, баскетбол, волейбол, гандбол, водное поло. С маленьким мячом и палкой – крикет, теннис, бейсбол, лапта, бильярд, конное поло, хоккей.
Унификация игр привела к появлению специфического явления – спортивного дарвинизма, когда многие теоретики, не говоря уже о журналистах, принялись устанавливать цепочки происхождения игр. Абсурд стал очевиден лишь тогда, когда вмешались специалисты по культуре. Французский социолог, профессор Сорбонны Пьер Парлеба (Pierre Parlebas) иронично отметил, что когда мы говорим об Индийских шахматах первого тысячелетия — чатуранга, средневековых Иранских шахматах — шатранг, названых в честь поэмы «Шахнаме» Фирдоуси, или современном интеллектуальном спорте, мы соединяем воедино, под одним именем, совершенно разные игры. Возможно ли, что эта игра развилась настолько, что стала совсем другой?
Здесь можно говорить о простой модальности, которая не искажает внутреннюю логику, о вариациях одной и той же темы игры фигурами на доске. Но игры Индии (чатуранга), Ирана (шатранг, шахнаме) и Европы (шахматы) не перестают быть культурными знаками их культур. Поиск предтечи игр представляется нам как процесс символический. Исследование первых упоминаний часто стопорится в схожести описаний, попытки свести воедино сомнительные обрывки признаков искомой игры создают совсем неочевидную картину.
Идеи диффузионистов также представляются несостоятельными, они заявляют, что миграции кочевников составляют основу распространения всего на планете, в том числе игр. Даже беря во внимание схему общего расселения человечества на планете из одного места в Африке, диффузионисты упускают из вида отсутствие контактов между людьми Европы и Америки на протяжении тысячелетий. Например, между Персией и ацтеками в Мексике не было никаких контактов, но и у них была игра поразительно схожая с човган.
Сейчас эта игра повсеместно известна как конное поло, она популярна среди высших слоев общества. Такую же игру называют в Афганистане – бузкаши, в Казахстае – кокпар, в нее играли русские князья, китайские чиновники «большого управления» и много кто еще. И пока никому еще не приходило в голову унифицировать эти игры, а уж тем более заявлять свои права не ее «изобретение», – такой подход свойственен либеральной этике современного капитализма, порождением которой и стал спорт.
И это ключ к пониманию сущности конфликта Ирана с Азербайджаном и Китаем, чиновники которых пытаются заявить права на культурное наследие с позиций консюмеризма, но можно сказать заранее – у них ничего не получится, поскольку они имеют дело с вечностью и торг в ней неуместен. Их потуги ничтожны перед историей. Их «спортивное мышление» мешает им понять, что игры, как и кухня, одежда, быт и музыка абсолютно одинаковы у всех народов, а вся разница лишь в нюансах, приправах. Но именно эти различия составляют этнокультурное многообразие мира, которое поощряет ЮНЕСКО. Таким образом, чиновникам Азербайджана, Ирана и Китая надо всего лишь описать особенности своих игр, каждая из которых уникальна в культуре их стран, и просто добавить «азербайджанская», «иранская» и «китайская».
Алексей Кыласов,
культуролог, эксперт Центра Льва Гумилёва
Човган- конное поло. Исторически тюрки- конный народ, персы- пеший. Соответственно, надуманные претензии Ирана — составная часть ассимилляционной политики Ирана в отношении азербайджанских тюрков, объявленных персидскими горе-учеными отюреченными персами.
» Конными народами» были и древние тюрки, и древние иранцы. Большая часть предков современных персов и азербайджанцев к оседлому образу жизни перешла, скорее всего, в одно время.