В годовщину официального открытия Центра Льва Гумилева мы продолжаем знакомиться с мнением руководителей, представителей и экспертов нашего Центра. Сегодня мы берем интервью у представителя ЦЛГ в Санкт-Петербурге Виталия Трофимова-Трофимова.
— Добрый день. Центру Льва Гумилева недавно исполнилось два года. Оценило ли за это время российское общество такой феномен как «современное евразийство»?
— Здравствуйте. Да, мы получаем положительные отзывы от общественных организаций и частных лиц, например, когда запускаем какие-то общественные кампании или выступаем на мероприятиях. Но для меня самое главное то, что евразийство не только идеология, но и практика. Причем практика актуальная. Как член Общественной палаты Санкт-Петербурга и этноконфликтолог, я стремлюсь постоянно использовать евразийскую методологию в спорных вопросах, и это находит понимание у конфликтующих сторон. Например, в логике евразийства был разрешен конфликт с мигрантами в Ленобласти в 2012 году. Мне кажется, это самая высокая оценка современному евразийству – его успешное практическое воплощение.
— И евразийство может стать идеологией большой политики?
— У евразийской методологии есть очень серьезные законодательные ограничители. Российская этнополитика реализуется в форме национальной политики: как практика, в целом направленная на ассимиляцию. Отсюда урезание культурных и имущественных прав народов, закрытие общественных организаций, суд над этноактивистами и хищническое разворовывание их месторазвития. Эта ситуация резко ухудшается, в том числе, благодаря этой самой «большой политике».
В рамках государственного национализма евразийское окно возможностей быстро уменьшается в размерах и становится окошком в тюремную камеру, куда помещаются народы нашей страны. С определенной долей допущения можно говорить о возвращении «тюрьмы народов» как этнополитической реальности. Ее свидетельством являются принимаемые концепции и стратегии национальной политики – документы бестолковые, беззубые и репрессивные по своему духу. У нас есть список рекомендаций по евразийской этнополитике, которые мы готовы предоставить прогрессивным силам внутри страны, но пока таких сил на политическом небосклоне не наблюдается, а те, какие есть, сами жалуются на системное давление бюрократии.
— 19 февраля собирается Совет по межнациональным отношениям. Учтут ли они ваши рекомендации?
— Мы предоставим свои предложения в новый Совет по межнациональным отношениям, но вряд ли их услышат. Большой политике народы не нужны, нужна одна россиянская биомасса. Сложно вести конструктивный диалог с теми, кто запугал себя угрозой сепаратизма, и при этом делает многое для уничтожения народов России, объясняя свои действия именно сепаратистской угрозой.
Несмотря на успехи отечественной хирургии, у нас в стране не имеют работать скальпелем. Этнополитика – это работа для скальпеля, а не молота. Все эти советы – от общественных до президентских – производят только документы, которые не страдают диверсифицированным подходом. Это все равно, что ударить молотом по хрупкой этносфере. А это само по себе антиевразийский подход.
— Вы упомянули ассимиляцию как основное направление национальной политики. В чем она заключается?
— Русские практически никогда не прибегали к открытому геноциду, но этноцид, уничтожение чужих культур и традиций – имманентное свойство российского государства.
Давайте посмотрим на историю. Славяне появились восточнее 35-го меридиана уже в исторические времена – в IX веке нашей эры. Другими словами, они являются пришлыми на территории практически всей территории современной России. Вместе с тем коренные народы, населявшие эти земли, большей частью канули в Лету за века строительства российской государственности. Речь идет не только о муроме или мери. Даже относительно недавно вошедшие в российскую империю айны не без помощи Москвы растворились как народ за какие-то десятилетия.
Сперва разрушению культуры способствовали грабежи и разбой, что было нормой для Средневековья, потом захват и передел собственности элитами в Российской империи, а после самое чудовищное – сталинские эксперименты в этнополитике. От них пострадали русские, чеченцы, татары, армяне, лакцы, осетины, ингуши и многие другие народы. Именно эти бесчеловечные и бессовестные эксперименты привели к тому, что все без исключения современные этнополитические конфликты на постсоветском пространстве являются результатом его усилий.
Современная Россия в более гуманной форме продолжает политику этноцида и ассимиляции: отбирает реальную собственность и природные ресурсы у коренных народов, запрещает ловить рыбу, забирает земли, ограничивает политические права, ссылают в этнотуристические гетто, а отдельных особо активных представителей народов отдает под суд под надуманным и бредовым предлогом.
Наша евразийская задача – переломить эту порочную практику и создать общество, в котором каждый народ имеет не только право, но и возможности развиваться, строить свое будущее и возрождать свою культуру. И конечно же сопротивляться ассимиляции.
— То есть русский народ – главный виновник современных этноконфликтов?
— Конечно же нет. Русский народ – созидатель и хранитель. Мало кто может похвастаться такими достижениями в технологической, гуманитарной и естественнонаучной сфере, как это могут позволить себе русские. Проблема в том, что в русское сознание с самого начала занесено много того, чего там никогда не было. «Темные боги» российской ментальности часто имеют импортное происхождение.
Из последнего: воображаемые арийские предки русских, а также связанная с ним арийская расовая теория, изобретение графомана и (теперь уже это доподлинно известно) шизофреника Жозефа Артюра де Гобино. В массовом сознании русские воспринимаются как нордисты, западный народ, который противостоит всему «восточному». Это не раз раскалывало общество на прозападников и славянофилов.
Поэтому наш Центр и развивает идею скифства. Скифы в противовес мифическим арийцам (к которым подлинные арийцы – персы, курды, осетины, таджики, цыгане – не имеют никакого отношения) – универсальная идентичность. Скифский след есть в истории практически всех народов Евразии, а их курганы равно находятся на территории западной Сибири, на землях русских, чеченцев, татар, башкир, удмуртов. Мы все связаны через скифов, и важно постоянно напоминать об этом. Никакие арийцы не должны нас разделять.
— И как малым народам следует сопротивляться ассимиляции, если законодательство Российской Федерации, концепции национальной политики и правительство против того, чтобы народы обретали автономию даже хотя бы в области культуры?
— Мы исповедуем концепцию права народов на основании Всеобщей декларации прав народов (Алжир, 1976 год), которая дает обоснование для этнокультурных и социально-экономических претензий коренных народов к государству. Несмотря на тактические успехи, на данный момент нам не хватает теоретической базы для дальнейшего развития теории прав народов и ее интеграции в российской законодательство.
В теории прав народов есть все: право за землю, на отчисления с ресурсов, на собственное развитие, на сохранение языка. Будем надеяться, что в ближайшие несколько лет усилия в этом направлении получат концептуальное развитие, и мы создадим свою Евразийскую хартию прав народов и человека, которая даст гарантии тем народам, что испытывают гнет этноцида.
— Какая сама главная проблема в сфере межэтнических отношений?
— Как и во всех гуманитарных науках, главная проблема межэтнических отношений – наименования. Многие считают, что раз этнополитика это социальная сфера, то в ней можно шельмовать с понятиями. Это ведь не «точная наука»? А между тем этнополитология наука довольно точная. В ней точно известно, что такое «нация», «этнос» или «мобилизация», и разницу эту не видно только любителям, как правило, без системного или профильного образования.
Эту проблему мы пытаемся решить. Под моей редакцией выходит проект, который мы делаем совместно с движением «Россия для всех». Это первый и самый полный словарь по этнополитике. Я надеюсь, в ближайшее время мы издадим его в печатном виде. Сейчас некоторые термины доступны на страницах их сайта. В pdf-версии он также будет в открытом доступе.
Язык вражды, фундаментальное зло межэтнического мира, это язык неграмотного человека, неуча. Для этого неуча нация – это какая-то форма развития этноса, а мигранты, ислам и ваххабиты – это одно и то же.
В ближайшее время я также планирую закончить книгу о необходимом завершении 350-летнего проекта «нация» и пересмотреть теорию толерантности. Причем в духе евразийства и гумилевства. Самое время сейчас расставить точки над “i” хотя бы в основных понятиях этнополитологии.
Беседовал Иван Мельник