????????????????????????????????????
Современная ситуация в Башкортостане является интересной по нескольким причинам. Самый крупный среди российских республик регион, после 20-летнего «суверенитетского» периода правления М. Рахимова (1990-2010), 8-летнего, во многом, провального руководства Р. Хамитова (2010-2018), сегодня вновь пытается восстановить утраченные социально-экономические позиции и выйти в лидеры. Поразительным образом, имея, доставшийся от советской эпохи, мощный промышленный потенциал, развитую инфраструктуру, Башкирия стала заметно стагнировать еще в рамках «рахимовского авторитаризма» и, не сумев провести необходимые модернизационные реформы, а также транзит власти (в отличие от Татарстана), погрузилась в тяжелую череду внутриэлитных войн и противостояний.
Легко сдавая позиции республики, московский назначенец Р. Хамитов оказался своего рода «троянским конем» для местных элит и фактически выступил в качестве «могильщика суверенитета». Однако лишенный необходимой финансовой и иной поддержки со стороны федерального центра (например, в конфликте с руководством Содовой компании из-за башкирских шихан), харизмы и лидерских качеств, он довольно быстро превратился в слабую и малозначительную фигуру, даже с точки зрения регионального политического пространства [1].
Постепенно это привело, в каком-то смысле, к катастрофическим последствиям. В частности, поползи вниз экономические показатели, усилилась трудовая миграция и отток перспективной молодежи из региона. Появилось напряжение в национальной сфере, в том числе из-за перекосов в кадровой политике. Но самое главное – обозначился устойчивый рост социального недовольства среди населения Башкортостана, особенно после пенсионной реформы, приобретая при этом явно выраженные этнические черты. К примеру, осенью 2017 года в республике прошли многотысячные митинги (до 3 тысяч протестующих) за «сохранение башкирского языка и отставку Хамитова», проведенные национальными организациями «Башкорт» и Конгрессом башкирского народа. Такого количества митингующих по этническому признаку, республика не знала с начала 90-х годов. А после произошедшего в сентябре 2018 г. конфликта в с. Темясово между работающими на карьере чеченцами и местными жителями, в «башкирских» районах РБ начались массовые сходы молодежи численностью до 600 человек, возглавляемые активом БОО «Башкорт» и салафитами.
Иными словами, в результате провалов допущенных его администрацией и, прежде всего, в национальной политике, в республике фактически началась этномобилизация коренного населения, а в социально-экономическом плане – резкое снижение индекса доверия граждан РБ не только к региональным, но и федеральным институтам власти.
В конечном счете, федеральный центр был вынужден снять Р. Хамитова с руководства регионом, заменив этническим башкиром Радием Хабировым, поскольку первого местные считали «варягом» и, вопреки его саморепрезентации, татарином по национальности. Показательно, что отставка экс-Главы РБ произошла 11 октября 2018 г., то есть в День республики, что также можно считать определенной уступкой региональным элитам Башкирии.
Необходимо иметь в виду, что кандидатура Р. Хабирова, в качестве возможного руководителя республики, фигурировала в списках еще с 2008 г. (был наиболее оптимальным преемником после М. Рахимова), на выборах 2014 г., а сам он многие годы методично шел к поставленной цели. Однако, вероятнее всего из-за опасений рецидива этнократии, в Кремле каждый раз не решались на его назначение. И если бы Р. Хамитов в 2019 г. получил добро на следующий, третий, срок, то шансы Хабирова в дальнейшем снизились бы уже до минимума из-за достижения предельного возраста. Как видим, «башкирский вопрос» и провалы предшественника, сыграли, по сути, решающую роль в его политической и личной судьбе.
Другой особенностью Башкортостана является то, что данный полиэтничный регион выступает в настоящий момент своего рода площадкой, где идет обкатка модели взаимоотношений этнических элит республик с федеральным центром, в рамках их интеграции в новый государственно-гражданский проект. В отличие, скажем, от Татарстана, который продолжает оставаться практически последним бастионом суверенитетской этнократии 90-х годов.
Формально данный идеологический дискурс сегодня сформулирован в терминологии западного нациестроительства (как советская была изложена в марксистской). Однако в реальности она, на наш взгляд, с каждым годом все больше напоминает советскую (имперскую) национальную политику, хотя, время от времени, Кремлем и делаются попытки перейти к ее либеральной версии. Что, кстати говоря, каждый раз автоматически приводит к росту этнической напряженности в национальных субъектах РФ [2].
Таким образом, все вышеуказанные факторы и составили основную подоплеку выборов Главы РБ, без учета которых крайне трудно понять внутреннюю логику и контекст данного электорального цикла.
Другими словами, Р. Хабиров, по сути, был назначен как «антикризисный менеджер», с конкретной задачей в короткие сроки «снять» нарастающие противоречия в Башкирии. И дальнейшие события показали, что федеральный центр в целом не ошибся в своем выборе.
Хорошо знающий республику и ее национальную специфику, назначенный в статусе «врио» руководитель и его окружение, начали в срочном порядке принимать меры, прежде всего, по деполитизации коренного населения РБ. Так, одним из первых шагов новой команды стала смена кураторов по внутренней политике, которые в период правления Р. Хамитова отвечали за национальную сферу и негласно формировали антибашкирскую повестку во властном дискурсе. На их место были поставлены лица, способные осуществлять и поддерживать связь, в первую очередь, с башкирской общественностью и этноорганизациями региона.
Дело в том, что в годы руководства Р. Хамитова, а точнее после скандальных выборов 2014 г. когда произошло окончательное размежевание между ним и башкирской элитой, была сделана крайне интересная попытка изменить многолетнюю практику управления регионом, которая действовала еще с советских времен. В частности, вопреки сложившейся статусно-ролевой иерархии, по которой существовало негласное правило равного представительства трех основных этносов (башкир, русских и татар) в системе республиканской власти, стала реализовываться принципиально иная схема формирования правящей элиты. Суть ее заключалась в постепенном выдавливании лиц «титульной» национальности из органов исполнительной власти, а также различных министерств и ведомств, при сохранении за ними лишь «декоративно-ритуальных» функций.
Всё это исходило из логичного, на первой взгляд, тезиса, что башкиры наименее урбанизированный, после русских и татар, этнос в регионе, и, следовательно, они в меньшей степени подходят для выполнения управленческих задач. Хотя в действительности это не более чем распространенный стереотип массового сознания, а сама башкирская элита хорошо развита по социокультурным характеристикам, обладает устойчивой политической субъектностью.
Одновременно автоматическое расширение социальной базы националистов и их протестной активности, было решено использовать против БСК в рамках развернутой властями кампании за сохранение шихана Торатау.
В итоге, как уже указывалось выше, жертвой данного эксперимента пал, прежде всего, сам Р. Хамитов, очень быстро ставший «токсичным» как для федеральных, так и местных элит.
Опасное противостояние с БСК, которая усиленно добивалась права на разработку шихана Торатау в качестве сырья для производства соды, также послужило одной из весомых причин для его снятия, поскольку ситуация в этом вопросе зашла в неразрешимый тупик.
Сразу же после вступления в должность и тяжелых переговоров с высшим менеджментом компании, Р. Хабиров добился сохранения гор Торатау и Юрактау, однако был вынужден согласиться на сдачу третьего шихана – Куштау, который не имел охранного статуса. Безусловно, что эта история еще далека от своего завершения и обладает значительным протестным потенциалом. Однако принятие указанного решения, в условиях предстоящей выборной кампании, позволило на время существенно снизить градус общественного напряжения в данном вопросе [3].
Следующим направлением нового руководства стала реализация мер по консолидации местных элит и различных групп влияния в регионе. В частности, был фактически заново легитимирован в общественном сознании экс-президент Башкирии М. Рахимов. И это при том, что именно в период его правления, Р. Хабиров, из-за конфликта с тогдашним премьер-министром Р. Сарбаевым, в июле 2008 г. был вынужден покинуть должность главы администрации Президента РБ и уехать работать в Москву.
Иррациональная неприязнь, которую испытывал Р. Хамитов к экс-руководителю республики, была одним из серьезных негативных факторов внутриполитической повестки, поскольку М. Рахимов, практически 20 лет стоявший у руля власти, был не только политическим тяжеловесом 90-х годов, но и авторитетной и символической фигурой, прежде всего, в глазах простого населения. Кроме того, за ним стояли деньги Благотворительного фонда «Урал» и «раскрученные» медиа-ресурсы (сайт «Проуфу» и газета «Бонус»), возглавляемые его племянницей Рауфой Рахимовой, через которые все эти годы велась системная работа по делигитимации образа Хамитова в массовом сознании.
Несмотря на неоднозначные оценки времени правления М. Рахимова, на фоне социально-экономической политики Р. Хамитова, он стал постепенно казаться примером эффективного и мудрого руководителя. В этих условиях негласный запрет, который существовал на упоминание экс-президента в СМИ, его отсутствие на всех тождественных мероприятиях, негативно воспринимались в регионе, что было важным фактором, учитывая консервативно-традиционалистский менталитет широких слоев населения РБ. Теперь эти препоны были сняты, после чего состоялось несколько ритуальных встреч экс-президента с Р. Хабировым, в ходе которых М. Рахимов публично заявил, что: «он наш, свой, его надо поддержать». Видимо забыв, что точно такие же слова он говорил в 2010 году при назначении Р. Хамитова руководителем Башкирии.
Также определенные договоренности были достигнуты и с членами семьи известного советского поэта Мустая Карима, чей внук Т. Каримов приходится зятем главе «Роснефти» И. Сечину и, которого, ряд экспертов, называли в числе возможных претендентов на пост Главы РБ. В результате чего аэропорт г. Уфы, хотя и не без скандалов, получил имя М. Карима, а в республике началась целая череда юбилейных мероприятий посвящённых 100-летию поэта.
Еще одним шагом в процессе консолидации элит стало назначение бывшего премьера правительства Р. Сарбаева гендиректором Корпорации развития Республики Башкортостан. Являясь влиятельным национальным актором «суверенитетского» периода (был в статусе «официального» преемника в момент отставки М. Рахимова), Сарбаев, после первого срока правления Р. Хамитова и начавшегося падения его рейтингов, попытался в 2014 г. вернуться в большую политику, выдвинувшись на выборах Главы РБ от партии «Гражданская сила». Несмотря на чинимые администрацией препоны, он стал уверенно набирать политические очки и собрал необходимое количество подписей для прохождения «муниципального фильтра». Однако слабый и неуверенный в себе Хамитов, пугая жупелом «башкирского национализма», сумел убедить Кремль снять главного конкурента с выборов. В итоге кандидатура Сарбаева была неожиданно отозвана «Гражданской силой» за 15 минут до конца рабочего дня, в последний день регистрации участников.
Показательно, что фигура экс-премьера уже тогда стала притяжением регионалистских и этнических сил в республике, сигнализируя о нарастании противоречий в национальной сфере, а сами выборы 2014 г. стали началом конца правления Р. Хамитова.
Формально Р. Сарбаев не заявлял о своих амбициях после ухода последнего, однако имел определённый потенциал и влияние на башкирский электорат, а значит мог выступить и в качестве самостоятельного игрока на выборах.
В целом Р. Хабиров показал себя в этом вопросе как эффективный и гибкий политик, умеющий договариваться, в том числе и с бывшими оппонентами; чем сразу же серьезно облегчил своей команде проведение избирательной кампании в регионе.
Кроме вышеуказанных примеров, администрация главы осуществила еще несколько, менее заметных, но весьма показательных кадровых назначений. В частности, определенная доля лиц коренной национальности из числа культурных и общественных деятелей, чиновников из медицинской сферы, уволенных во времена Р. Хамитова, также была, по возможности, трудоустроена.
В результате этих действий, к примеру, резко сузилась социальная база башкирского национального движения (точнее ее неофициального и неподконтрольного властям сегмента), а такая общественная организация как Конгресс башкирского народа, почти прекратила свое существование из-за отсутствия в ней видных и активных политических акторов.
Впоследствии КБН, по сути, был вынужден возглавить журналист и редактор «Проуфу» Р. Рахматов, став его председателем (инициатором данной организации изначально были силы, группирующиеся вокруг фонда «Урал»). При этом редакционная политика сайта, построенная на размещении острых и критических материалов, в том числе и в адрес местных властей, не менялась практически до самого дня голосования (главным образом из-за конфликта Р. Рахимовой с Р. Мурзагуловым). И только в последний момент окружение главы, видимо, сумело договориться с данным центром силы, после чего тональность издания в отношение врио приняла нейтральный характер.
Как видим, победа Хабирова на прошедших выборах, при всем внешнем спокойствии, была обеспечена через довольно сложный и хрупкий внутриэлитный баланс, а также при явном доминировании неформальной сферы над публичной. Что, в очередной раз, является показателем того, что мы имеем дело с политическими системами характерными для «традиционных обществ» [4].
Одновременно администрацией были предприняты усиленные меры по «накачиванию» и повышению «официальных» башкирских общественных объединений, прежде всего, в лице Всемирного курултая башкир (ВКБ); сделаны ритуально-символические жесты и реверансы в сторону башкирской элиты.
В конечном счете, фактически единственной неподконтрольной силой в данном сегменте осталась национальная молодежная организация «Башкорт», чьи лидеры стали заметно нервничать, поскольку этой власти они были не нужны, а перспектива занять свою нишу в новой конфигурации легальных общественных движений, была крайне туманной. Кроме того, при реальном, а не имитационном давлении на них, организация стала стремительно терять свое влияние внутри башкирского общества. К примеру, проведенный «Башкортом» 23 июня 2019 г. очередной «всебашкирский съезд» у подножия горы Куштау в Ишимбайском районе посетило, по мнению экспертов, не более 200 активистов. И это при том, что в их группе «Вконтакте» сегодня числится около 60 тыс. пользователей (отметим, что после выборов, эксплуатируя тему шихан, националисты вновь стали восстанавливать утраченные позиции).
Параллельно с указанными процессами, администрация главы стала решать вопросы, связанные с контролем над местными СМИ и в целом информационной сферой региона. Дело в том, что в период правления Р. Хамитова, из системы власти были удалены ряд влиятельных общественно-политических акторов, тесно связанных с медиа и блогосферой, а также либерально-демократическим движением РБ (политолог А. Галлямов, журналист Ш. Валеев, бывший пресс-секретарь первого президента Р. Мурзагулов и др.). Все эти годы они также целенаправленно разрушали дискурс «режима Хамитова» и активно создавали параллельные информационные нарративы.
В частности, являясь одним из членов команды Хабирова, Р. Мурзагулов был почти сразу назначен председателем совета директоров АО «Башинформ» с задачей координации деятельности самого агентства, Башкирского спутникового телевидения, киностудии «Башкортостан» и одноименного издательства, где печатаются более ста региональных и муниципальных газет. Другими словами, ему было отдано практически все информационно-идеологические обеспечение деятельности врио Главы РБ и госаппарата.
Переход данных акторов из оппозиционной ниши обратно в систему власти, резко сократило число независимых изданий и заметно ослабило либеральный сегмент «гражданского общества» в республике (правда, позже это постарались компенсировать созданием Совета по правам человека при Главе РБ). По факту это привело к тому, что под неявным влиянием «государства» оказались практически все местные СМИ и блогосфера. Конечно, контроль над «информационным обществом» не есть контроль над регионом в целом и дальнейшие события это наглядно показали; однако утерянное, во времена Р. Хамитова, исполнительной властью доминирование в медиапространстве постепенно удалось восстановить.
Таким образом, все эти действия, включая высокий рейтинг самого Р. Хабирова, вызванный ростом позитивных ожиданий у населения, сделали результаты голосования предрешенными, а сами выборы, по сути, безальтернативными. Кроме того, попытка местных элит негласно объединится вокруг нового лидера, привела к самонастройке региональной политсистемы, после чего она сразу же приобрела необходимую устойчивость, а также способность быстро и адекватно реагировать на возникающие вызовы.
Отсутствие каких-либо серьезных угроз для команды Р. Хабирова и, прежде всего, по причине снятия «башкирского вопроса», позволило в итоге максимально расширить список желающих принять участие на выборах Главы РБ. Несмотря на наличие явного фаворита, о желании принять участие в избирательной гонке заявили несколько общественных и партийных деятелей республики.
Так, одним из первых, публично стал об этом говорить известный башкирский оппозиционный политик Айрат Дильмухаметов. Однако в реальности он не мог выдвинуться по формальной причине, как имеющий судимость. Кроме того, 15 марта 2019 г. силовики вновь арестовали его и предъявили обвинения по «тяжелым», т.н. «экстремистским» статьям (призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ). Через месяц правозащитное общество «Мемориал» признало А. Дильмухаметова «политзаключенным».
Кроме него, заявилось еще 11 кандидатов, которые подали необходимые документы в ЦИК. Прежде всего, это сам Р. Хабиров («Единая Россия»), Юнир Кутлугужин (КПРФ), Иван Сухарев (ЛДПР), Зульфия Гайсина («Яблоко»), Рафис Кадыров («Патриоты России»), Юрий Игнатьев («Справедливая Россия»), Владимир Барабаш («Гражданская Сила»), Владимир Кобзев («Российская партия пенсионеров за социальную справедливость»), Алексей Молокин («Партия социальной защиты»), Сания Тимасова (Российская экологическая партия «Зеленые») и Рамиля Саитова («Российская социалистическая партия»). Впоследствии трое последних выпали из данного списка, поскольку не смогли пройти муниципальный фильтр.
Расширение возможностей в избирательном процессе чуть было не привело к угрозе превращения выборов в карнавальное шоу с участием карикатурных личностей, не выражающих интересов каких-либо социальных слов и широких групп населения Башкортостана, однако со временем этот вопрос решился сам собой. В целом хотелось бы отметить, что в последние годы в регионе наблюдается явное усиление постмодернистских тенденций в общественно-политическом процессе, заметное расширение сферы «иррационального». Однако данная проблема носит больше культурологический характер.
Основной кандидат, Р. Хабиров, принял решение идти на выборы не самовыдвиженцем, а кандидатом от «Единой России», что было довольно рискованно, учитывая определенный антирейтинг партии как в целом по стране, так и в республике. Фактически врио Главы РБ потащил ее как «паровоз», хотя мог этого не делать и, безусловно, часть голосов он на этом потерял. Кроме того, не принимая прямого участия в дискуссиях, Хабиров сделал ставку на «тактику реальных дел». Так, с первых же дней своего назначения, он начал активно ездить по районам республики, в первую очередь, с тяжёлым социально-экономическим положением, решая при этом насущные проблемы простого населения (традиция, заложенная еще первым секретарем обкома М. Шакировым и продолженная М. Рахимовым).
Что было положительно оценено элитами и обычными гражданами, особенно на фоне того, что предыдущий руководитель предпочитал управлять республикой, практически не выезжая за пределы г. Уфы. Хабирову также в срочном порядке пришлось «разруливать» ситуацию с задымлением сибайского карьера, с незаконной добычей природного сырья в Башкирском Зауралье и др.
Показательно, что именно данная стратегия оказалась наиболее действенной и эффективной, хотя первоначально, на наш взгляд, был допущен определенный перебор в плане среднесрочных обещаний, а также грядущих достижений республики (что само по себе необходимо для формирования «образа будущего»). И дело тут было не только в ухудшающемся социально-экономическом положении граждан, а в том, что за годы руководства его предшественника, у населения и элит Башкирии сформировалось стойкое недоверие к модернизационной риторике, как некой формальной декларации в рамках властного дискурса, за которой нет никакого конкретного содержания. Что, пожалуй, является одним из главных негативных итогов правления Р. Хамитова.
О правильности выбранной стратегии свидетельствуют и результаты опроса Центра гуманитарных исследований, проведённого весной 2019 г. Так, отвечая на вопрос: «Как Вы оцениваете деятельность врио Главы Республики Башкортостан Р. Хабирова?», положительно оценили его работу 74,3% башкир, 67,7% татар и 58,7% русских республики. Это косвенно подтверждает тезис о том, что коренное население выступает в качестве «ядерного» электората руководителя региона [5].
Параллельно с этим, власти, понимая приоритет этнического фактора в региональном общественно-политическом процессе, продолжили работу с национальными объединениями республики, в первую очередь, связанными с башкирским, русским и татарским населением РБ.
Сегодня некоторые деятели из Татарстана заявляют, что «татары стали единственным из трех крупнейших республикообразующих этносов, кому не дали провести свой общенациональный съезд. Всемирный курултай башкир провели, Собор русских Башкортостана тоже, а татарам – нельзя. Значит, татары для кого-то – это люди «второго сорта», которым не положено собираться и обсуждать свою судьбу даже под присмотром бюрократов из уфимского Белого Дома».
На деле суть данных обвинений не соответствует действительности, так как еще 17 апреля 2019 г. в рамках проведения Дней Республики Татарстан в Башкортостане состоялась встреча Р. Минниханова с представителями татарских общественных организаций, на которой были озвучены волнующие их культурно-языковые проблемы; в Уфе открыт памятник татарскому поэту Габдулле Тукаю и др. То есть неформальная работа администрации Р. Хабирова по обеспечению лояльности со стороны татарской общественности в ходе выборной кампании была начата именно с них.
В целом попытки определенных сил раскачать «татарский вопрос» на выборах не увенчались успехом. Никто не стал делать на это ставку в своей избирательной риторике (особенно по абсурдному вопросу придания татарскому языку, после русского и башкирского, статуса государственного). К примеру, кандидат на пост главы Башкортостана В. Барабаш, давая интервью СМИ, прямо заявил: «Татарскому языку статус госязыка не обещаю» [6].
Затем 25 апреля в Уфе состоялся V съезд Собора русских Башкортостана. Он собрал более 323 делегатов из городов и районов республики. Участники съезда отметили, что сегодня Собор активно развивается, в РБ действуют 70 региональных организаций, которые проводят большую работу по сохранению духовного наследия русских в Башкирии.
28 июня состоялось уже открытие Всемирного курултая башкир – съезда представителей башкирского народа со всего мира. В мероприятии приняли участие более 600 делегатов; почти половина из них была из республики, 157 – приехали из субъектов Российской Федерации, 50 – прибыли из 26 стран: США, Швейцарии, Голландии, Израиля, Латвии и др.
Однако сам съезд начался с провокаций националистов, которые попытались сорвать работу форума, что было во многом предсказуемо, учитывая высокий уровень политизированности башкирского общества. Так, председатель БОО «Башкорт», Ф. Алчинов, зная, что его фамилии нет в списках участников, попытался пройти на заседание Всемирного курултая башкир, но был задержан в фойе конгресс-холла «Торатау». После чего, другой член организации, Э. Мухамедьянов сделал попытку прорваться к микрофону в зале, но также был задержан и оштрафован за хулиганство.
Реакция врио Главы РБ на данную ситуацию была моментальной и достаточно жесткой. В частности, Р. Хабиров заявил: «Я все-таки вижу, что у башкир другой путь. Мы живем большой многонациональной дружной семьей в нашей республике. И с теми людьми, которые проповедуют шовинизм и практически скатываются к расизму, нам не по пути. Более того, хочу сказать, что в рамках своих полномочий к этим явлениям и к этим людям я буду просто беспощаден».
На первый взгляд, подобное высказывание Р. Хабирова было излишним с точки зрения избирательных политтехнологий, поскольку у БОО «Башкорт» есть определенная целевая аудитория. Но, несмотря на это, он все же пошел на данный шаг, видимо, понимая, что развитие башкирского общества на основе националистической риторики 90-х годов окончательно зашло в тупик и необходимо уже делать ставку на более конструктивные силы. Был и еще один момент в этом вопросе, связанный с националистами.
Сегодня лидеры данной организации говорят о том, что никогда не выступали конкретно против Главы РБ. Однако еще 18 мая они публично заявили, что планируют выдвинуть единого кандидата от национального движения, который станет «единственной независимой альтернативой Радию Хабирову». А Ф. Алчинов, как вероятный кандидат от организации, даже опубликовал свою «предвыборную программу».
В ней озвучены требования о необходимости «поставить перед федеральным центром вопрос о подготовке обновленного Договора о предметах ведения и разграничении полномочий между Республикой Башкортостан и Российской Федерацией и неуклонно добиваться его подписания; поднять вопрос о законности ухода крупнейших предприятий РБ в собственность олигархических структур и в случае обнаружения нарушений, вернуть в собственность республики» и т.д. То есть всё то, что абсолютно неадекватно и неосуществимо в условиях современной российской реальности.
Между тем, данный форум был во многом историческим по целому ряду моментов. В частности, на нем произошла радикальная смена идеологической платформы ВКБ: от устаревших взглядов и установок 90-х годов, – к новому дискурсу, который в последующем должен вывести Курултай на более высокий формат работы.
Был также сделан качественный переход от узкого понимания этноса, к новой форме башкирской идентичности, как современной нации, которая конструируется исходя из многосоставного характера башкирского общества, на основе различных субкультур и социальных групп. Что в дальнейшем должно способствовать снижению конфликтности внутри башкирского социума и создать условия для его безболезненной интеграции в общероссийскую гражданскую нацию. Кроме того, был взят курс на трансформацию этнополитической элиты коренного населения РБ, ее кадрового омоложения и обновления, на основе «сборки» конструктивных и здоровых общественных сил, отвечающих вызовам и требованиям XXI века.
Другими словами, это были ключевые, концептуальные решения, важность которых трудно переоценить.
На съезде, в целях оптимизации, была трансформирована и структура Курултая. Основные представительские функции переданы новому органу – Президиуму ВКБ. Его возглавила зампредседателя Госсобрания РБ Э. Аиткулова. В состав президиума вошли – д.м.н. С. Мурзабаева, председатель башкирского народно-патриотического движения Ф. Муратбакиев, руководитель отделения ВКБ в ХМАО Р. Кульманбетов, актер Х. Утяшев и др. Руководителем аппарата Исполкома стал 36-летний И. Юлдашев.
Сразу после съезда началось давление на лидеров БОО «Башкорт». К примеру, было вновь возобновлено расследование уголовного дела, возбужденного еще в 2015 г. против трех ее активистов Ф. Алчинова, Р. Габбасова и Ю. Аралбаева за избиение своего же соотечественника из Оренбургской области.
Реакция башкирских националистов на это последовала незамедлительно и была достаточно резкой. Посыпались многочисленные обвинения в адрес Р. Хабирова. Кроме того, «Башкорт» обратилась к избирателям республики с призывом не голосовать 8 сентября за кандидатов «Единой России», либо вообще бойкотировать их. В своем обращении организация также призвала население РБ поддержать 600 активистов и сторонников «Башкорта», принимающих участие в выборах в качестве кандидатов в депутаты местных органов самоуправления (все это, как выяснилось позднее, оказалось большим преувеличением).
Однако дальнейшие события показали, что у националистов уже нет явного доминирования относительно влияния на башкирский электорат. Кроме того, с открытыми заявлениями в поддержку Р. Хабирова выступили в социальных сетях известные башкирские деятели культуры и писатели – поэтесса Л. Абдулина, Т. Ганеева, Т. Юлдашева, А. Баймухаметов и др. То есть национальная интеллигенция, несмотря на скандалы во время V Курултая, слухи о закрытии издательства «Китап», проблему Куштау, а также давление этнической мифологии, в целом сумела сделать рациональный выбор и поддержала кандидатуру действующего руководителя.
Таким образом, несмотря на то, что «башкирский фактор» был выведен за пределы избирательного поля, он, как и в 2014 г., вновь оказался основным фоном электорального процесса в республике.
Разбирать идеологические дискурсы и выборные стратегии остальных кандидатов, практически не имеет смысла. Отметим, тем не менее, тот факт, что ни один из них не пытался разыграть, крайне удобную в политическом смысле, «национальную карту», не апеллировал к узкоэтническим интересам народов РБ. Хотя формально И. Сухарева и Р. Кадырова можно отнести к группе кандидатов, нацеленных на русский и татарский электорат, соответственно. А участие З. Гайсиной и политтехнолога В. Барабаша (работал в команде С. Веремеенко во время президентских выборов 2003 года), окончательно раздробило, и без того маленькую, социальную базу внесистемных либералов Башкирии. Чуть позже, руководитель «Штаба Навального в Уфе» Л. Чанышева, видимо поняв суть происходящего, неожиданно отозвала своих наблюдателей от В. Барабаша.
В целом региональные выборы с каждым разом все больше начинают напоминать высокотехнологичную избирательную процедуру, что можно позитивно оценивать с точки зрения госуправления и контроля за общественно-политическими процессами.
В итоге 8 сентября в регионе прошли выборы Главы Республики Башкортостан. Победителем гонки предсказуемо стал кандидат от партии «Единая Россия» Р. Хабиров, за него проголосовало 82,02% от общего числа избирателей. Явка составила 71,8%.
Остальные кандидаты также получили голоса от своих избирателей. Кандидат от КПРФ Ю. Кутлугужин набрал 6,89% голосов, И. Сухарев от ЛДПР – 4,53%. Выдвиженец от партии «Яблоко» З. Гайсина набрала 1,53%. Ю. Игнатьев от «Справедливой России» получил 1,23%, Р. Кадыров от «Патриотов России» – 1,1%, В. Барабаш от «Гражданской силы» – 0,97%, В. Кобзев от «Партии пенсионеров» – 0,81% голосов.
Как заявила затем на брифинге по итогам Единого Дня голосования председатель ЦИК России Э. Памфилова: «В Республике Башкортостан была одна из самых высоких конкуренций на выборах главы региона. Радий Фаритович Хабиров, надо отдать ему должное, не побоялся, выдвинулся от партии «Единая Россия», не побоялся никаких конкурентов и выиграл выборы с достойным результатом. У нас практически и жалоб из республики нет. Это очень достойно, это вызывает уважение».
Основная масса наблюдателей, в том числе от оппозиции, представителей других кандидатов на пост Главы РБ, экспертного сообщества, также в целом признала легитимность результатов прошедших выборов.
Таким образом, избирательная кампания в регионе, несмотря на мелкие провокации, прошла достаточно спокойно и на высоком организационном уровне.
Общие выводы
Назначение в 2018 г. Р. Хабирова главой Башкирии запустило цепную реакцию сложных социально-экономических и политических процессов, что во многом привело регион в качественно новое состояние. Характер данных изменений, по вектору развития и основным параметрам, в целом имеет явно выраженный модернизационный контекст, связан с внедрением инновационных практик, апробированных на федеральном уровне. В ходе реализации этой стратегии основной упор сделан на два ключевых направления: социально-экономичное развитие региона и оптимизацию работы республиканской системы госуправления.
Так, сразу же после выборов, Р. Хабиров озвучил масштабные цели планируемых преобразований. В частности, им был подписан указ о стратегическом развитии Башкирии до 2024 года. Приоритетными задачами объявлены вопросы развития инфраструктуры, увеличения объемов инвестиций, решение проблем в сфере здравоохранения и образования. В целом данный документ вполне реалистичен и основан на конкретных цифровых показателях.
По второму направлению также были предприняты действенные меры: фактически заново восстановлена жесткая вертикаль власти, консолидированы основные элитные группы региона. Что крайне важно, поскольку, как показывает исторический опыт, это имеет ключевое значение в ходе реализации намеченных планов.
К примеру, именно отсутствие четкой вертикали управления, а также устойчивой команды единомышленников, которую Р. Хамитов не смог сформировать за все 8 лет своего руководства Башкирией, привели к срыву модернизационных реформ, которые предполагалось осуществить на первом этапе его правления. Хотя определенные проблемы в тот период все же удалось решить: в частности, преодолеть влияние родовой клановости на субрегиональном уровне, избавиться от некоторых архаичных практик в социально-экономической и политической сфере [7].
Другими словами, наличие устойчивой вертикали является главным условием реализации реформ, поскольку аппарат исполнительной власти по-прежнему остается в регионе основным актором модернизационных изменений, а сами они в идеале должны охватывать все стороны жизни РБ: от политико-экономической, социокультурной до религиозной; то есть программа действий должна носить глубоко продуманный и комплексный характер.
Положение с республиканскими структурами управления в настоящий момент в целом удовлетворительное. Р. Хабиров имеет давно и эффективно работающую команду, которая способна реализовывать и быстро решать поставленные задачи. Однако в данной ситуации существуют риски иного рода, которые уже дают о себе знать. Например, наличие нескольких центров и групп влияний внутри нее (А. Сидякин, Р. Мурзагулов, Р. Баширов, А. Назаров и др.).
С точки зрения модернизационных теорий их, по нашему мнению, правильнее всего условно поделить на две группы, дифференцировав по аксиологическому принципу – на «модернистов» и «традиционалистов». Последние, как это обычно и бывает, постепенно начинают проигрывать в ходе аппаратной борьбы. Но это только видимость их ослабления. Кроме того, сам Р. Хабиров по социокультурным характеристикам во многом является политиком консервативного плана (как и В. Путин).
Наличие указанного противоречия может серьезно ослабить и даже парализовать работу региональной системы, следовательно, в последующем Р. Хабирову придется исполнять крайне сложную модерирующую функцию по сохранению баланса между указанными силами.
С первых же дней, новой администрацией был сделан акцент на постепенное обновление и омоложение управленцев, особенно руководителей субрегионального уровня. В республике в последние годы не уделяли должного внимания кадровой политике, в результате возник заметный дефицит в менеджерах среднего возраста. Сегодня эту проблему пытаются решить за счет притока молодежи, что не всегда положительно сказывается на работе муниципалитетов и различных ведомств. Несмотря на явно «догоняющий» характер данного процесса, это также должно создать условия для внедрения новых практик, соответствующих модернизационным целям.
Другой, не менее важный момент, исходя из печального опыта предшественника, связан с принципом равного представительства народов РБ в органах власти. В настоящее время этот баланс можно считать найденным. Так, Глава республики Р. Хабиров – этнический башкир, первый зам, а фактически премьер-министр правительства, А. Назаров – русский, мэр столицы Башкирии У. Мустафин – татарин.
Сложной остается и проблема равномерного развития территорий республики. Высокая доля сельского населения (40%) требует пересмотра подходов в данном направлении, поскольку процессы деиндустриализации в аграрном секторе лишь продолжают набирать обороты. Исходя из этого, постепенно меняется и «карта социальных рисков» региона. Так, по итогам социологического опроса Центра гуманитарных исследований, проведенного в 2019 г., жителей республики сегодня больше всего беспокоят рост цен (65,4%) и безработица (40,4%). Однако впервые на третье место в опросах вышла проблема развала сельскохозяйственного производства (30,8%) [5]. Косвенно это говорит о том, что необходимо вновь обратить особое внимание на развитие северо-восточных районов, а также Башкирское Зауралье.
Одновременно продолжается болезненная социокультурная трансформация, связанная с завершением «аграрного» периода в развитии республики. К примеру, сельский традиционализм окончательно перестает быть кадровым резервом для госаппарата. Сегодня наблюдается скорее обратный процесс, когда руководители, имеющие опыт работы в г. Уфе, в столице, направляются «на места».
Одной из удачных инициатив, введенных в региональные практики, можно считать систему «Инцидент-менеджмент», призванную обеспечить обратную связь между чиновниками и населением региона на всех уровнях власти. Она действительно позволила частично снять социальное напряжение и сократить дистанцию между ними. Кроме того, это привело к заметному росту присутствия Главы РБ в медиапространстве региона, положительно сказалось на рейтингах Р. Хабирова при оценке деятельности губернаторов.
Однако можно заметить, что многие инициативы (создание каналов коммуникации через интернет и социальные сети, сближение с башкирской элитой, попытки рекрутировать людей во власть из бизнеса, ее кадрового омоложения и др.) практически полностью совпадают с начальными реформами Р. Хамитова. Это свидетельствует о том, что регион, возможно, движется по одному и тому же кругу институциональных проблем. Конечно, на этот раз все делается системно и на более высоком уровне, однако есть опасность, что со временем данные практики постепенно рутинизируются и примут формальный характер. Чтобы избежать этого, на наш взгляд, необходимо обратить большее внимание на функционирование общественных и властных институтов, выработать тактику реформ с учетом социальных, политических, социокультурных характеристик региона; постараться отойти от принципов «ручного управления».
Таким образом, в Республике Башкортостан сегодня постепенно складываются необходимые, прежде всего институциональные, предпосылки, которые в дальнейшем должны оживить «угасающий» регион и вывести его на новый этап общественно-политического и экономического развития.
Кандидат исторических наук Азамат Буранчин
Источники и литература:
1. Буранчин А.М. «Этнический фактор» в национальной политике Республики Башкортостан (по итогам правления Р. Хамитова) // Межнациональные и межконфессиональные отношения в Республике Башкортостан: информационно-аналитический бюллетень №3. Уфа: Мир печати, 2019.
2. Вахитов Р.Р. Национальный вопрос в сословном обществе: этносословия современной России: сборник статей. М.: Страна Оз, 2016.
3. Радий Хабиров поставил точку в споре вокруг Тратау: священная гора будет сохранена // https://proural.info/society/radiy-khabirov-reshil-sudbu-tratau-svyashchennaya-gora-budet-sokhranena/
4. Бызов Л.Г. Консервативный тренд в современном российском обществе – истоки, содержание и перспективы // Общественные науки и современность. 2015. № 4.
5. Марданов М.Х., Романов С.Ю., Яппарова Р.Р. Состояние межнациональных и межконфессиональных отношений в Республике Башкортостан: аналитический отчет по результатам социологического исследования. Уфа: Мир печати, 2019.
6. Кандидат на пост главы Башкортостана Владимир Барабаш: «Татарскому языку статус госязыка не обещаю» // https://www.idelreal.org/a/30086933.html
7. Абдрахманов Д.М., Буранчин А.М., Демичев И.В. Архаизация российских регионов как социальная проблема. Уфа: Мир печати, 2016.