Тайны острова Пасхи и теория этногенеза

Что мы знаем об острове Пасхи?

Многие, наверное, вспомнят, что этот небольшой островок  затерян в просторах южной части Тихого океана.

Так и есть — площадь острова 165 квадратных километров, а до ближайшего материка — Южной Америки — от него примерно 3500 километров.

Но в первую очередь, мы все же вспомним знаменитые гигантские каменные статуи, с молчаливой надеждой взирающие в небеса. И обязательно добавим: загадочные, таинственные статуи…

1

Тайна создания этих статуй (моаи) (см. фото) возникла с открытием острова европейцами. «От них удивленный мир впервые услышал о многочисленных каменных великанах, высящихся на голом, безлесном острове с примитивным населением, за тысячи километров от ближайшей суши. Два с половиной века загадка острова Пасхи прочно владела умами людей,» — возвышенно писал в одной из своих статей известный норвежский путешественник и исследователь Тур Хейердал [1, с.127].

Каменные изваяния о. Пасхи

«Эти каменные изображения поразили нас, так как мы не могли понять, каким образом этот народ, не имеющий ни толстых прочных бревен для изготовления каких-либо машин, ни прочных канатов, смог все же воздвигнуть эти статуи» — отметил первооткрыватель острова голландский адмирал Якоб Роггевен в 1722 году. Более двухсот каменных истуканов стояло когда-то на массивных каменных платформах вдоль берега. Не менее семисот других, на разных стадиях изготовления, брошены в каменоломнях или вдоль древних дорог, ведущих от этих каменоломен к берегу. Большинство статуй вырублено в одной каменоломне, а оттуда их сумели переместить на расстояние до десяти километров к океану. А весили они до 82 тонн при высоте до 10 метров. Постаменты для них имеют длину до 150 метров, высоту более трех метров, а составляющие их каменные плиты весят до 10 тонн.

При этом остров весь был покрыт травой, без единого дерева или куста высотою более трех метров. Роггевен писал: «С большого расстояния остров показался нам песчаным; но оказалось, что то, что мы приняли за песок, на самом деле было высохшей травой, сеном или другой выгоревшей растительностью. Общий пустынный вид производил впечатление крайней бедности и бесплодности».

Более того, пасхальцы смогли выплыть навстречу кораблям Роггевена только вплавь или на очень хрупких лодочках типа каноэ. «Их лодки, — писал мореплаватель, — состояли из множества тонких планочек и стволиков, хитроумно связанных очень тонкими кручеными нитками… Но, так как им недоставало умения и особенно материала для конопачения и уплотнения огромного количества щелей в каноэ, эти лодочки сильнейшим образом текут, поэтому половину времени гребцы тратят на откачку воды». Эти каноэ длиной всего метра по три вмещали не более двух человек, а на всем острове было замечено лишь три-четыре лодочки.

Вот, загадка! Как могли беспомощные аборигены воздвигнуть эти статуи? Как они вообще попали на остров? Не на этих же лодчонках…

Впрочем позже, общение с пасхальцами кое-что прояснило. Островитяне хранили память о том, что их предки когда-то посещали необитаемый рифовый островок Сала-и-Гомес в 260 морских милях от их острова (ближайшая к острову Пасхи суша). Это означало, что когда-то на острове был материал, из которого можно было строить некие плавсредства, и пасхальцы умели это делать, так же как умели целенаправленно ходить по открытому океану. Иначе говоря, когда-то ситуация на острове сильно отличалась от той, которая была обнаружена первооткрывателями.

Оставалось всерьез заняться изучением истории острова.

Но первые посещения были редки и кратковременны (голландцы, например, провели на острове всего один день) и лишь в 1864 году здесь поселились французские миссионеры, прожившие на острове семь лет. Начало систематических исследований было положено только в 50-х годах Туром Хейердалом, нужно отдать ему должное, не смотря на, мягко говоря, неоднозначное отношение к его деятельности со стороны научных кругов.

Многое было сделано в последние десятилетия с появлением новых возможностей. Однако, бурный XX век, известный не только техническим прогрессом, но и «летающими тарелками» внес определенную сумятицу в разрешение загадок острова Пасхи.

Многим, конечно, памятны нашумевшие в 60-х годах фильм и книга швейцарца Э. фон Дэникена «Воспоминание о будущем», в которых «доказывалось», что моаи создали инопланетяне. В этой связи нельзя не отметить здравомыслие Якоба Роггевена, у которого в свое время (за два с половиной века до Дэникена !), несмотря на удивление, не возникло никаких сомнений что именно «этот народ <…> смог все же воздвигнуть эти статуи».

Итак, что же известно на сегодня?

2

Итоги исследований подводит в журнале «Дискавер» американский биолог Дж.Дайамонд (мы используем сокращенный реферат его статьи, опубликованный в «Науке и жизни» [2]).

Выясняется следующая последовательность событий.

Жители острова Пасхи (109∞ 25′ з.д., 27∞ 8′ ю.ш.) (остров называют еще Рапа-Нуи, то есть Большая Скала) — типичные полинезийцы. Их культура, включая статуи, выросла из полинезийской культуры (статуи по стилю похожи на меньшую размерами скульптуру полинезийцев). Островитяне говорят на восточно-полинезийском диалекте, родственном гавайскому и маркизскому. Судя по некоторым изменениям в словарном составе (глоттохронологические исследования), этот диалект возник около 400 года н.э. Рыболовные крючки и каменные скребки пасхальцев напоминают распространенные на Маркизских островах. Проведенный в 1995 г. анализ ДНК из 12 скелетов, найденных на острове Пасхи, тоже показал их родство с Полинезией. На острове выращивали бананы, таро, бататы, сахарный тростник — все это типичные полинезийские культуры.

Радиоуглеродное датирование показало, что первые следы деятельности человека на острове появились около 400-700 года, что неплохо совпадает с данными лингвистов о времени возникновения диалекта.

Самая ранняя датировка, полученная Норвежской археологической экспедицией 1955-56 гг. тем же радиоуглеродным методом, — 380± 100 лет, причем Хейердал утверждает, что уже к этому времени «на острове было многочисленное население, занятое строительством крупного оборонительного сооружения» [1, с.143]. Другой источник той поры указывает древнейшую дату для острова Пасхи — IV в. н. э. [3].

Согласно палинологическим данным (палинология — раздел ботаники, изучающий пыльцу и споры растений, их форму, строение и развитие, закономерности рассеивания и захоронения), в первое время после появления здесь полинезийцев, остров был покрыт мощным субтропическим лесом с разнообразными видами деревьев, кустов и трав. Преобладал в этом лесу особый вид пальм, которого ныне на острове нет совсем. Этот вид родственен чилийской винной пальме, достигающей в высоту 25 метров, а в диаметре 180 сантиметров. Высокие, лишенные ветвей стволы пальмы прекрасно подходили бы для сооружения больших океанских пирог и для перевозки статуй.

Пик сооружения статуй пришелся на 1200-1500 годы, позже их почти не возводили.

По археологическим находкам можно оценить размеры населения: наиболее распространена оценка в 7000, хотя некоторые говорят и о 20 тысячах человек, что при размерах острова и плодородии его почв не кажется невероятным.

В период с 900 до 1300 года менее четверти массы кухонных куч составляют рыбьи кости, и более трети костей принадлежат дельфинам (в Полинезии — менее процента). Жители острова Пасхи охотились с гарпунами на дельфинов, но распространенный здесь вид дельфинов живет вдали от берегов. Это подтверждает, что пасхальцы имели лодки, пригодные для выхода в океан.

Вскоре после 1400 года пальма вымерла полностью. В XV веке погиб и сам лес. Кости дельфинов резко исчезли из кухонных куч начиная примерно с 1500 года.

Оставшиеся в живых островитяне рассказывали первым европейским пришельцам, как централизованное правительство сменилось хаотичным правлением глав отдельных мелких кланов. Наконец, главенство захватили те, у кого была сила — каста воинов. Остров и сейчас усеян каменными наконечниками копий и кинжалами, потерянными в боях XVII-XVIII веков. Около 1700 года началось резкое падение численности населения — сначала до одной четверти того, что было, затем и до одной десятой. Люди перебрались жить в пещеры. Около 1770 года соперничающие кланы начали опрокидывать статуи, поставленные конкурентами. К 1864 году был свален последний монумент.

Да, картина получается безрадостная, но до боли знакомая.

«Все эти факты складываются в цельную картину упадка и вымирания общества,» — пишет Дж.Дайамонд и видит причины произошедшего в неумении рационально распорядиться природными ресурсами и, как следствие, в их полном истощении.

«Почему эти, видимо, неглупые люди не оглянулись вокруг себя, не поняли, что рубят сук, на котором сидят, не изменили свое поведение? О чем они думали, валя последнюю пальму?» — спрашивает американец и отвечает: «Дело в том, что катастрофа наступила не в один день, она подкралась постепенно. Лес исчез не внезапно, он уменьшался десятилетиями. Возможно, кто-то из островитян пытался предупредить соплеменников о том, что скоро больших деревьев, да и самого леса совсем не останется, но общество, увлеченное воздвижением огромных статуй, ставших знаком престижа, не могло остановиться. Интересы слишком многих правителей, их прислужников, жрецов, профессиональных ваятелей и лесорубов были завязаны на этом процессе. Слишком многие лишились бы средств к существованию…» [2, с.52]

Спору нет, разбазаривание природных ресурсов ни к чему хорошему не приводит. Но вывод биолога, сводящийся по сути к двум словам «так получилось…», не позволяет ответить на многие и многие вопросы.

Что привело на остров первопоселенцев? Зачем «через несколько веков после прибытия на остров потомки первопоселенцев начали сооружать огромные каменные статуи» и почему не делали этого раньше? Смена централизованного правительства хаотичным правлением глав мелких кланов обусловлена вымиранием пальмы? Если бы остров оказался, скажем, в два раза больше по размерам и ресурсам, то сооружение моаи продолжалось бы 600 лет? Или те же 300, но их создали бы в большем количестве?

3

И только с позиций теории этногенеза Л.Н.Гумилева в истории острова Пасхи и его жителей не остается тайн. Ведь перед нами — классический пример чередования фаз этногенеза. Причем пример по-своему уникальный: рассеивание изначального уровня пассионарности прошло «в чистом виде», без какого-либо смещения или экспорта пассионарности извне (изолированность островитян доказана: на острове Пасхи не нашли ни одного предмета, не завезенного сюда первопоселенцами или приплывшими позже европейцами, и, в свою очередь, ни в одном из уголков мира не нашлось никаких изделий, типичных для острова). Единственно что «смазана» концовка из-за прибытия европейцев. Как отметил Тур Хейердал, «наступила тяжелая пора — набеги европейцев и работорговля; население Пасхи было почти полностью истреблено» [1, с.123].

Кстати говоря, именно Тур Хейердал, по результатам своей экспедиции, смог впервые наметить историческую хронологию острова Пасхи. Он выделил «три культурные эпохи»: ранний период начался до 380 г. и закончился примерно в 1100 г., средний длился примерно с 1100 по 1680 гг., поздний — 1680-1868 гг. Причем контраст между «культурными эпохами» оказался столь разителен, что исследователь не допускал и мысли, что такие трансформации может претерпевать один народ. Поиски причин заставили Хейердала выдвинуть версии о пришельцах из Полинезии, которые и оказали решающее влияние на смену «культурных эпох». Ах, если бы норвежец знал, что этнический стереотип поведения изменяется по ходу времени!

Нам же, «вооруженным» теорией этногенеза, время сооружения статуй (1200-1500 годы), по-видимому, следует считать «золотой осенью» цивилизации пасхальцев («инерционная фаза этногенеза — спад пассионарности этнической системы и интенсивное накопление материальных и культурных ценностей» [4, с.419]).

Скорее всего именно к этому времени относятся и другие достижения пасхальцев (хотя это лишь предположение: точных датировок на этот счет нет).

Остров Пасхи — единственный остров в Полинезии, жители которого в древности были знакомы с письменностью. Древние предания, легенды, религиозные песнопения они записывали на деревянных дощечках («кохау ронгоронго»). В наши дни известно всего 20 дощечек и 11 текстов (некоторые дощечки содержат одинаковый текст). Практически все современные исследователи единодушны в выводе, что рапануйское письмо возникло на острове Пасхи и не было привезено откуда-то (письмо, скорее всего, иероглифическое, но отличающееся от классических иероглифов) [5].

В конце прошлого века для расшифровки пытались привлечь местных жителей, но уже тогда стало ясно, что они забыли свою письменность. Тексты записаны на древнем языке, который в значительной степени отличается от современного разговорного языка аборигенов.

Тем, кто побывал на острове в XVIII-XIX вв., удалось записать несколько десятков мифов и сказаний, которые островитяне знали наизусть. Выяснилось, что читать таблички на острове Пасхи умели лишь избранные. Они с детства учились в специальных школах, где, кроме грамоты, их знакомили с географией, астрономией, календарем, генеалогией. Обучение проходило в три этапа, сначала, как песни, заучивали мифы и предания на слух. Потом детей знакомили с названием и изображением знаков, учили их писать. Однако к приходу европейцев на острове не осталось людей, кто бы освоил до конца это письмо.

Важная деталь: по устным преданиям известно, что на острове было 10 племен. Исследователи предполагают, что и в одном из текстов идет речь от десяти племенах, населявших остров в древности, и их племенных территориях [5]. А как мы знаем, «структура этноса всегда более или менее сложна, но именно сложность обеспечивает этносу устойчивость…»[4, с.108].

Но увы, «при упрощении этнической системы число субэтносов сокращается до одного…» [4, с.110]. «Золотая осень» должна смениться мрачными временами. В таком случае последующие 200-250 лет (1500-1750) для пасхальцев — фаза обскурации («Последняя фаза этногенеза деструктивна. Члены этноса, не способные по закону необратимости эволюции вернуться к контакту с биосферой, переходят к хищничеству, но оно их не спасает. Идет демографический спад…» [4, с.433]). Рассказы островитян, как мы видели, подтверждают наше предположение.

Около 1680 года произошла решающая битва у полуострова Поике между «длинноухими» и «короткоухими» (т.е. двумя, по-видимому, крупнейшими субэтносами), причем «длинноухие» были сожжены в их собственном оборонительном рву длиной более двух километров. «Гражданские войны» продолжались и позже. Если голландцы (в 1722 г.) и испанцы (вновь открывшие остров в 1770 г.) описывали многочисленные этнические группы, населявшие остров, то Кук в 1774 году — всего через четыре года после испанцев — нашел сильно поредевшее и истощенное войной население. При «участии» европейцев к 1878 году население острова сократилось до 111 человек.

Фактического материала для характеристики более ранних стадий развития этноса острова Пасхи очевидно мало, но поскольку «последовательность фаз и их длительность настолько закономерны для известных и закончившихся процессов этногенеза, что их знание может послужить универсальным методом датировки и реконструкции процессов, оставивших после себя слабый след в истории» [6]. Воспользовавшись этими закономерностями попытаемся определить времена фазовых переходов для цивилизации о.Пасхи (см. табл.1).

Таблица 1. Предположительная датировка фазовых переходов этнической системы о.Пасхи

Фазовый переход Абсолютное время, годы Относительное время, годы
Пассионарный толчок / Скрытый подъем 400 0
Скрытый подъем / Явный подъем 550-600 Около 150-200 лет
Подъем / Акматика 700 Около 300 лет
Акматика / Надлом 1000 Около 600 лет
Надлом / Инерция 1150-1200 Около 750-800 лет
Инерция / Обскурация 1500 Около 1100 лет
Обскурация / Мемориальная фаза 1700-1750 1300-1350
Мемориальная фаза / Гомеостаз 1900 1500

 

Итак, основываясь только на анализе последовательности исторических событий на острове Пасхи, мы можем выдвинуть гипотезу о неизвестном ранее пассионарном толчке, задевшем, по-видимому, Маркизские острова около 400 года н.э. и «вызвавшем к жизни» по крайней мере один — рапануйский — этнос.

Понятно, что для категоричных выводов и точной датировки, необходим куда более кропотливый анализ истории не только отдельно взятого острова Пасхи, но и всего региона в целом. И теория этногенеза подсказывает нам, что нужно искать: этносы-ровесники.

4

Лингвист М.С.Полинская в своем исследовании, посвященном языку ниуэ — языку коренного населения одноименного полинезийского острова [7], пишет, что остров Ниуэ (19∞ 02′ ю.ш. и 169∞ 52′ з.д.) был заселен к середине первого тысячелетия н.э. в результате нескольких (по крайней мере, двух) последовательных миграций. Первая волна поселенцев прибыла на остров, по мнению разных ученых, или около 400 г. или около 700 г. и состояла, по-видимому, из тонганцев и некоторого числа самоанцев. Изучая топонимику исследователи выдвинули гипотезу, что первопоселенцы прибыли с самоанского о-ва Саваии (Савайи). М.С.Полинская предполагает, что распад пратонгического языка на ниуэ и тонганский произошел к середине первого тысячелетия н.э.

Картину во многом сходную с той, что мы увидели на острове Пасхи, обнаружил французский исследователь Бернар Вилларэ на другом полинезийском острове — острове Рапа (27∞ 36′ ю.ш., 144∞ 17′ з.д., площадь острова — около 100 квадратных километров, население — 279 человек (1956 г.)).[8]. Он пишет, что «крупных деревьев на острове нет, поэтому большие лодки для морских путешествий здесь всегда были редкостью…». Современные аборигены — вполне мирные люди и «любопытно, что у этого народа сохранился еще обычай при встрече тереться носами…». Однако «в прежние времена воины одного из семи племен (к сожалению Вилларэ не пишет о том, сколько племен на острове сейчас — А.А.) могли по любому поводу — похищение урожая или женщины, ущерб, нанесенный полям таро, — совершить жестокое и коварное нападение на другое племя. Для людей устраивались ловушки — большие замаскированные ямы с острыми кольями внутри… Когда поражение казалось неминуемым, побежденные уходили в свою крепость на вершине горы и укрывались там от опасности». Крепостей таких на острове семь, а главная из них — крепость Моронго-Ута (расчищенная, кстати, все тем же Туром Хейердалом) представляет собой ступенчатые террасы с усеченной пирамидой наверху. «Посередине главной цитадели поднимается двойная усеченная пирамида около двадцати метров высотой и окружностью до трехсот или четырехсот метров. С западной стороны <…> возведены дополнительные укрепления, распланированные по всем правилам фортификационного искусства» [8, с.85].

Вряд ли можно предположить, что строители столь солидных сооружений планировали такое незатейливое использование своих детищ потомками. В конце концов крепости были попросту заброшены (в начале XIX века).

Весьма показательно, что в 1791 г. первооткрыватель острова английский капитан Джордж Ванкувер, заметивший на вершинах острова военные крепости и воинов, способствовал, сам того не желая, этнической регенерации аборигенов, хотя даже и не высаживался на остров. «Его недолгое пребывание вблизи этой земли, — пишет Вилларэ, — имело исключительное влияние на ее дальнейшую историю: вождь Кораи сумел раздобыть на английском корабле немного железа, из которого изготовил оружие. С помощью этого оружия ему удалось объединить остров, что прежде было совершенно невозможно» [8, с.82].

Как мы видим и здесь, на острове Рапа, «шли последние картины печального эпилога, когда первый европеец появился в поле зрения островитян». Это — цитата из Хейердала, а под «островитянами» он имел в виду жителей острова Пасхи.

Таким образом, даже беглый взгляд на «окрестности» показывает, что мы на верном пути. Прослеживается «пролог» — середина первого тысячелетия н.э., — с которым связана миграция и языковая дивергенция, ясно виден «печальный эпилог» — войны и демографический спад XVIII-XIX вв.. От самого «спектакля» остались лишь немые свидетели — моаи и крепости острова Рапа.

Отчетливое понимание смысла «спектакля» в целом, вызывает соблазн продвинуться дальше, вглубь времени.

5

В 1950-60-х годах массу ожесточенных споров вызвало предположение Тура Хейердала о том, что первопоселенцы острова Пасхи — выходцы из Южной Америки. Надо сказать, что археологические находки, сделанные на острове, не дают убедительных доказательств в пользу этой гипотезы, хотя, при желании, в них можно усмотреть некое влияние так называемой культуры Тиауанако (Перу). Однако, исследователь получил подтверждение своей гипотезы с неожиданной стороны — ботанической.

Выяснилось, что упомянутые выше как типичные полинезийские культуры бананы и бататы, а также многие другие имеют американское происхождение. В этом ряду наиболее убедителен пример с 26-хромосомным хлопчатником, обнаруженным дикорастущим на некоторых полинезийских островах. Этот вид выведен в глубокой древности в Мексике (обнаружен при раскопках в слоях, датируемых шестым тысячелетием (5800) до н.э.) [9] и распространен только на американском континенте (у всех видов культурного хлопчатника Азии и Африки 13 хромосом). Распространение хлопчатника (да и многих других растений) естественным путем, то есть без участия человека, из Америки в Полинезию полностью исключено.

Это важное обстоятельство, на наш взгляд, приоткрывает завесу над тем, кто были «родители» рапануйского этноса, а, возможно, и других полинезийских этносов-ровесников.

Рассудим так: определение области пересечения ареалов распространения хотя бы двух вероятных этносов-«родителей», то есть зоны этнического контакта, позволяет оценить исходную этническую ситуацию в исследуемом регионе и локализовать место предполагаемого пассионарного толчка. География современных языковых групп отображает конечную ситуацию, сложившуюся после завершения процессов, вызванных этим толчком. При этом, должна просматриваться связь конечного состояния с исходным.

Надо заметить, что нам сильно повезло с американским хлопчатником: благодаря ему четко прослеживается «сфера влияния» южноамериканского этноса (см. рис.1). У второго «родителя» пока не обнаружен столь же характерный индикатор распространения (одни исследователи указывают на родство полинезийцев с индейцами побережья Северо-Западной Америки, другие — с айнами [1, с.16-21, 298]) и нам придется ограничиться фиксированием древнейших датировок для Полинезии, что дает возможность оценки последовательности освоения островов людьми любой этнической принадлежности.

Карта Южного Тихого Океана

Рис.1. К проблеме локализации «полинезийского» пассионарного толчка.

Интерпретировать получившуюся вполне логичную картину можно следующим образом.

Этнос, сформировавшийся на побережье Южной Америки, освоил технику плавания по просторам Тихого океана. Л.Н.Гумилев пишет, что «в Перу в VIII-X вв. исчезли древние археологические культуры Мочика и Тиауанако — доинкская культура этноса аймара» [4, стр.394], а значит «расцвет» этой культуры пришелся, по самой грубой оценке, между II в. до н.э. и IV в. н.э. Так вот, во времена «расцвета» этот этнос на островах Полинезии и в первую очередь на Маркизских островах, к которым подводит Перуанское течение, создал свои, выражаясь современным языком, «базы». Заметим, что это выдвижение на острова не могло быть миграцией, связанной с фазой подъема, поскольку ландшафтные условия Полинезии совершенно отличны от привычных аймара условий побережья. Вполне естественно, что древние мореплаватели брали с собой семена привычных культурных растений, и таким образом способствовали их распространению. На Маркизских островах возникла зона этнического контакта, поскольку к этому времени на островах обитали праполинезийские племена (древнейшая дата для Маркизских островов — 150 г. до н.э., и аймара, похоже, «не успевают» добраться сюда к этому времени).

После толчка, один из новорожденных этносов, движимый императивом «Надо исправить мир, ибо он плох!», отправился в дальний путь в поисках новых мест, где можно было бы устроится по своему вкусу, но мест, с условиями подобными родным, которые и нашел на острове Пасхи. При этом он взял с собой те культуры, которые считал полезными (плодовые, лекарственные, технические (типа бутылочной тыквы) и т.д.), но среди них не нашлось места хлопчатнику, поскольку без традиций возделывания и ткачества он был не нужен. Повсюду в Полинезии хлопчатник одичал («расцвет» аймара закончился, «базы» были заброшены), а на острове Пасхи его нет вообще.

Похоже, Тур Хейердал был не далек от истины.

А Маркизские острова и в самом деле оказываются региональным «центром цивилизации» (см. рис.1). В них упирается Перуанское течение, на них пересекается разлапистый ареал восточно-полинезийских языков, здесь же и древнейшая дата… Все сходится…

После таких смелых выводов спешу заверить специалистов, что эта статья — всего лишь абрис. А написана она исключительно для иллюстрации простой истины: только на «стыке наук», когда сводятся воедино разрозненные и кажущиеся подчас противоречивыми результаты археологических, лингвистических, биологических и многих других исследований, на базе известных законов возникновения и развития этносов, можно воссоздать цельную историческую картину.

Хотелось бы надеяться, что именно отечественные специалисты на профессиональном уровне реконструируют историю острова Пасхи и тем самым поддержат славные традиции. Ведь одними из первых далекий остров посещали экспедиции Ю.Ф.Лисянского (1804) и О.Е.Коцебу (1816), да и в 1960-х годах туда заносило советские научно-исследовательские корабли. Две дощечки с рапануйскими письменами были приобретены еще Н.Н.Миклухо-Маклаем и хранятся в Музее антропологии и этнографии РАН (СПб.), а лингвисты нашей страны многого достигли в их дешифровке [10].

И тогда, в недалеком будущем, своеобразная и яркая история рапануйцев, понятая на современном уровне и без «белых пятен», займет свое достойное место среди историй других, более известных этносов.

(с) А.М.Афиногенов,

Январь 1999 г.

Литература

1. Хейердал Т. Приключения одной теории. Л., Гидрометеорологическое издательство, 1969

2. Дайамонд Дж. Как и почему погибла цивилизация острова Пасхи. «Наука и жизнь», 1996, No1, с.48-52

3. Suggs R.C. The archeology of Nuku Hiva, Marquesas islands, French Polynesia. — Antropol. Papers Am. Museum nat. Hist. Vol. 49, pt. 1, N.Y. 1961 (цит. по Бахта В.М., примечания к [1]).

4. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М., ТОО «Мишель и Кo «, 1993

5. Остров Пасхи: новое о письменности аборигенов. «Наука и жизнь», 1984, No1, с.108-110 (реферат статей Н.Бутинова «Остров Пасхи: вожди, племенные территории (в связи с кохау ронгоронго)» и И.Федоровой «Тексты острова Пасхи (Рапа-Нуи)». «Советская этнография» No6, 1982, и No1, 1983)

6. Иванов К.П. Механизм этногенеза как инструмент исследования этнокультуры // В cб. «Дни Л.Н.Гумилева в Бежецке». (По материалам научно-познавательной конференции, прошедшей в Бежецке 29-30 октября 1994 г.) — Экопрос, 1995..

7. Полинская М.С. Язык ниуэ. М., «Восточная литература» РАН, 1995

8. Вилларэ Б. Остров Рапа на краю земли. «Наука и жизнь», 1975, No 3, с.80-86 (отрывок из книги «Острова южных морей»).

9. Smith C.E., Macneish R.S. Antiquity of American polyploid Cotton. Science, vol.143,No.3607, 1964 (цит. по Бахта В.М., примечания к [1]).

10. Бутинов Н.А. Миф об открытии острова Пасхи на дощечке «кохау ронгоронго», с.51-57. В сб. «Этнография, история, культура стран Южных морей. Маклаевские чтения 1995-1997 гг.», СПб., 1997.

В статье использована фотография Клиффа Вассмана (Cliff Wassman) и географические материалы сайта Coastline Extractor (http://crusty.er.usgs.gov/coast/getcoast.html).

 


Читать далее...

«Идите все, идите на Урал!» — о России, НАТО и Новых Скифах

В истории развития отдельной личности или социального субъекта очень важное место занимает образ врага. Враг – это некая противоположность «нас любимых», мифический двойник, враг – это проекция всего вселенского зла, всех наших страхов, нашей ненависти и злобы. Враг – это как бы антитеза нас самих, наших представлений о жизни, наших обычаев и привычек, нашего характера и мироощущения, т.е. враг – это противоположный и ненавистный нам этос. Этос врага и вражеская этика – она всегда совсем иная, она не наша, она направленна против нас, она стремится к уничтожению или подавлению нашего этоса и нашей этики. Враг – это некий монстр, хтоническое чудовище, стремящееся сожрать, проглотить нас самих, отправить нас в небытие…

Говоря о недовольстве населения России строительством перевалочно-транзитного пункта НАТО под Ульяновском директор информационного бюро НАТО в Москве Роберт Пшель, во время заседания XXVII собрания Московского Евразийского Клуба, сказал, что причина этого недовольства и вообще антинатовских настроений в России в антинатовской пропаганде, и что вообще «НАТО не является монстром». Такое высказывание вполне естественно: еще Юнг писал о том, как у одного туземного вождя спросили что является добром, а что злом, на что вождь ответил, что зло – это когда вождь соседнего племени нападает на него и отбирает у него жен и богатство, а добро – это наоборот, когда он нападет на соседнего вождя и отберет у него богатство и жен. Данная этика, по сути, совсем не изменилась и в наши дни – добром мы считаем то, что отражает наши представления о благе и о мире; злом – все остальное, что не укладывается в наши представления о добре.

XXVII заседание Московского Евразийского Клуба, состоявшееся 18 мая 2012 года, было посвящено теме «Россия, Евразийский Союз и НАТО: дискуссия о будущем», и сам по себе уже заявленная футуристическая тема подразумевала в себе разговор о прошлом. Примечательно, что заседание состоялось в канун саммита НАТО в Чикаго, саммита крупнейшего за всю историю существования альянса.

Естественно, что отношения Росси, т.е. СССР, и НАТО в прошлом не были отношениями друзей и партнеров, и сейчас, несмотря на декларируемые с обеих сторон заявления о «дружбе, партнерстве и общих стратегических целях», эти улыбки в адрес друг друга выглядят натянутыми. И причины неприятия населением России такой инициативы как строительство перевалочной базы НАТО под Ульяновском – не просто в антинатовской пропаганде — эти причины лежат гораздо глубже, и отражают не только геополитическое противостояние, но и противостояние двух разных этосов, двух разных исторически сложившихся и развивавшихся по- своему цивилизаций. Ни для кого не является секретом, что Северо-Атлантический Альянс, образовавшийся в 1949 году, в первую очередь —  военно-политический блок созданный против СССР и его союзников; что это инструмент созданный в целях борьбы одной системы против другой; что и в одной и в другой системе целенаправленно создавался и использовался образ врага, формирующий соответствующие представления о жителях другого лагеря, об их ценностях. Поэтому разрушение Советского Союза, по сути, означало конец надобности НАТО, как военно-политического блока, если конечно у его хозяев не было и нет других задач и целей в отношении его использования. И тут как нельзя  больше всего уместно задаться вопросом, который озвучила на евразийском заседании Галина Ратникова[1]: «Кто враги НАТО?» И как бы официальные лица не говорили об общности врагов, об угрозе расползания международного терроризма из Афганистана и о других глобальных проблемах современности – все эти ответы вовсе не отражают истины и по большей части служат для отвода глаз в другой игре.

Павел Зарифуллин и Роберт Пшель

Что же это за игра и каковы ее правила?

Можно сказать, что эта игра называется – новый глобальный передел мира под новый глобальный проект, и в принципе никак не связана с принципом историзма – т.е. последовательно восходящего развития человечества. Мир делится на «золотомиллиардное ядро», «мировой город», и на периферию, «мировую деревню», являющуюся поставщиком ресурсов и дешевой рабочей силы для «мирового города». И если практически весь ХХ век был обусловлен борьбой двух систем, выросших из идей Модерна, то этот новый глобальный мир будет представлять собой постмодернистское общество для одних и общество контрмодерна (новое феодальное средневековье, в самом плохом смысле) для других. И в этой ситуации НАТО превратилось уже не в инструмент для борьбы с СССР или Российской Федерацией, где борьба и победа в ней является самоцелью, но НАТО превращается в инструмент нового мирового порядка, в котором и сами страны Запада должны будут измениться. В таком случае, «закат» старой модернистской Европы, США и вообще Запада будет означать и разрушение или изменение роли тех структур и объединений, которые были созданы в эпоху холодной войны.

Как следовало из слов участвовавшего на собрании политолога Ивана Преображенского «США не может действовать без оглядки на Европу», но при этом США являются основным игроком в этой новой игре построения постмодерна, являются страной «держащей» НАТО. Следует ли отсюда, что, будучи связанные в условиях мирового экономического кризиса США заинтересованы в «распаде» НАТО или же в создании на натовской основе новой, в первую очередь по своим задачам, военно-политической структуры, призванной уже для игры в правилах нового мира? Скорее да, чем нет, ведь после «похода на Восток» (Ливия, Афганистан, возможно Иран и Сирия), НАТО стало уже совсем другим – оно вышло из сферы своего географического влияния и геополитических интересов. (Каждый желающий может взять в свои руки карту и посмотреть, насколько далека Средняя Азии и Ближний Восток от вод Северной Атлантики). И если так, то в мире есть государство, объявляющее сферой своих жизненных интересов практически всю планету – и это США – то в таком случае не идет ли речь о том, что НАТО действительно превращается в военно-политическую организацию «золотого миллиарда».

Иван Преображенский

Джордж Фридман, директор частной американской разведывательно-аналитической компании Strategic Forecasting Inc. (Stratfor), в своем выступлении по телемосту, высказал свои сомнения относительно дальнейшей судьбы Северо-Атлантического Альянса в условиях современного кризиса вообще и политико-экономического кризиса еврозоны. Так что в перспективе существование НАТО в том виде, чем оно являлось с 1949 года,  вероятно, прекратится, как говорится «мавр сделал свое дело, мавр может уходить»; но и возникновение новой структуры, «армии мирового правительства» — вполне вероятно.

И если рассматривать вопрос в первую очередь под таким углом, то совсем иначе смотрится вопрос о присутствие и о выводе войск НАТО из Афганистана, вопрос об афганских наркотиках и о талибах. Под таким углом Афганистан становится одним из опорных пунктов строительства нового мира. Ведь сама идея построения контрмодерна и архаизации ряда регионов планеты подразумевает создание ряда государств с набором всех необходимых для этого качеств: религиозный фундаментализм, неграмотность, крайняя нищета населения и т.д. Не это ли мы наблюдаем в полосе от Северной Африки до Афганистана: и в Ливии, и в Египте реальная власть оказалась вовсе не в руках местных «демократов», а в руках радикально настроенных исламистов, в частности у «Братьев мусульман». В Афганистане же, о чем говорил на обсуждении евразийцами данной проблемы Кирилл Коктыш[2], уход НАТО из региона будет означать, что к реальной политической власти придут талибы; следовательно в регионе установится крайне радикальный режим, способствующий проникновению радикального ислама на территорию Средней Азии, а оттуда на территорию России; примечательно, что при этом в Афганистане возможно сохранится база НАТО, обслуживаемая американцами. При этом известно, что за годы афганской операции производство героина в Афганистане увеличилось в несколько раз, и что львиная доля наркотиков распространяется через Среднюю Азию именно на территорию России, способствуя деградации и вымиранию населения.

Андрей Маруденко, Галина Ратникова, Виктор Рябов

Какие выводы можно сделать из такого расклада, против кого и против чего ведется такая интересная игра? Очевидно, что в геополитическом и экономическом планах главными противниками Запада и США являются в первую очередь Россия и Китай – не зря происходит экспансия НАТО, как инструмента нового миропорядка, в Азию: отсюда удобно «грозить» как и России, так и Китаю. Очевидно, что в планы тех, кто затеял эту новую игру отнюдь не входит процветающая и сильная Россия, имеющая сильное влияние как в регионе, так и в мире в целом. Если прибавить к этому растущие агрессивные высказывания различных западных лидеров (в частности Джон Маккейн, на открывшемся саммите НАТО, опять высказался о возможности сценария «арабской весны» в отношении России), направленные как против Российской Федерации, так и против Ирана и Сирии – то можно с уверенностью говорить, что разрабатывается сценарий, согласно  которому вдоль южных границ России и ее сферы влияния вырастает полоса контромодерна, замыкание которой будет означать стремление оторвать от России Кавказ и Поволжье, где в последнее время наблюдается рост сепаратистских настроений именно на религиозной почве.

Геннадий Каганович и Алексей Новиков-Ланской

К чему может привести такой вариант событий, хотя он и возможен в долгосрочной перспективе, если и дальше будет осуществляться инерционное развитие Российской Федерации, догадаться не сложно – окончательный развал России как государства, оккупация ее частей более сильными соседями, в первую очередь Китай и США; при этом о каком-либо лояльном отношении к местному населению со стороны оккупантов или же радикально настроенных в бывших национальных республиках можно и не говорить – по отношению к этнически русским будет проводится геноцид подобный, но более агрессивный и последовательный, как это было в Косово (видимо тема Косово и Сербии тоже не зря была поднята во время обсуждения в Московском Евразийском Клубе). Кроме того, согласно мнению некоторых политологов, в результате реализации такого сценария, возможно возрождение неоколониальной системы в мировом масштабе, следовательно, возможны новые мировые войны «за колонии», что грозит уже не только геополитическим, но и экологическими и геологическими катастрофами.

Но, кроме того, переход к этой новой мировой системе (означающей по сути «конец истории», остановку исторического развития человечества, как субъекта), будет означать глубочайшее метафизическое изменение человечества; произойдет чудовищная переоценка духовных ценностей, в результате которой полную легализацию получат те взгляды и те системы ценностей которые практически полностью отрицают гуманизм, традиционную семью, будут означать расслоение общества на подобии «КЖИ» и «ДЖИ» из романа Ивана Ефремова «Час быка». Поэтому тема нашумевшего фильма «Аватар» также не просто так была затронута, о чем Илья Бражников сказал: «Аватар» — как попытка «перезагрузки» силовых структур, и создание новых методов, способов и специальных структур», т.е. со всей очевидностью речь идет о «новом мировом порядке».

Каково же положение России в этой игре? Каковы ее шансы на выживание, на сохранение и даже в чем миссия России и реализация ее исторического потенциала и судьбы?

Konstantin Sorokin - Head of the project of Department of training and methodology and research projects of The International Training and Methodology Centre for Financial Monitoring (ITMCFM); expert of the Eurasian Group on combating money laundering and financing of terrorism

Говоря об отношениях России и НАТО, политолог Иван Преображенский сказал присутствующим, что: во-первых, у России нет собственной позиции по Афганистану; во-вторых, у России практически нет точек соприкосновения с НАТО, кроме нескольких мелких проектов; в-третьих, Россия является объектом воздействия внешних сил, что у России по сути нет своей субъектности в новых, сложившихся условиях.

Возможно, что в условиях современного политического и экономического кризиса, который длится в России уже более двадцати лет и только ленивый не увидит в нем конспирологических оснований, эти слова Преображенского отчасти истины – в самом деле, в результате распада СССР, в результате того, что у подавляющего большинства населения помимо материальных ценностей были отняты и подменены ценности духовные, в результате этого российским (да и вообще постсоветским) обществом было утеряно чувство субъектности, т.к. пропало ощущение собственного достоинства у целого народа, было потеряно чувство «Я» — и как результат экзистенциальная ломка, опьянение «воздухом свободы», потея общественного cogito ergo sum. Но истины они могут быть только отчасти, и как бы не тяжело было похмелье от внезапного опьянения и последовавшей следом за ней временной комы, все же началось постепенное пробуждение и отрезвление российского общества. И как точно подметил говоря по этому поводу, Геннадий Каганович[3], сказав «Субъект не молчит, он думает» — со всей уверенностью можно сказать, что в недрах народных масс уже давно назрели те противоречия, через которые начинает формироваться социальный заказ к элитам на формирование того, что можно было бы назвать «национальной идеей» или мечтой; речь идет о том, что общество ищет новый идеал, новый ориентир, который послужил бы «горизонтом» развития. Само по себе общество потребления, которое сложилось в Российской Федерации после падения Советского Союза (а предпосылки для его формирования возникли еще во время его существования) долго просуществовать не сможет – лишенное «сокровенной мечты», т.е. сакрального, оно очень быстро атомизируется и распадется.

Казахстанские дипломаты

По словам Льва Николаевича Гумилева, «Идеал – это отдаленный прогноз» — т.е. это некая мечта, к которой стремятся люди, осуществляя какую-либо деятельность, направленную для достижения этой мечты; при этом деятельность всегда находится в единстве с сознанием, и как следствие – в результате осознанной деятельности, направленной на достижение определенной цели, формируется определенный характер поведения, который можно назвать этосом (не даром слова «этос» и «этнос» похожи). Этос эпохи Постмодерна можно выразить в слогане «Живи настоящим» — по сути сводящим всю жизнь и деятельность человека к удовлетворению сиюминутных желаний, к механическим реакциям на раздражители внешней среды; в отличие от него этос традиционного общества, этос Традиции можно было выразить во фразе «Memento mori» — которую можно трактовать как: «Помни о смерти – будь готов к ней, все мы люди[4], мы смертны, поэтому должны успеть сделать многое во имя заветов наших предков и будущего наших потомков!».

Вообще, говоря об эпохах Постмодерне и о Традиции, необходимо отметить, что эти эпохи нельзя сводить к преемственно сменяющим друг друга, прямо и необходимо, в историческом смысле. Эти эпохи качественно отличны друг от друга, в первую очередь в общественных духовных ценностях. И, следовательно, исходя из того, что Традиция и Постмодерн не являются прямыми продолжателями друг друга, нельзя считать, что какие-либо политические теории выдвинутые во время Модерна (который можно считать завершающей стадией традиционализма) являются прямыми истоками для развития идей Постмодерна. В самом деле, в идеях Постмодерна парадоксальным и эклектичным образом сочетаются и переплетаются ультралевые и ультраправые идеологии, приводящие порой к абсурдным суждениям[5], а сама идеология Постомодерна получила название «либерального фашизма»; само возникновение Постмодерна связано скорее всего не с самой буржуазно-капиталистической идеологией, а с бурным научно-техническим развитием в послевоенные годы, с ростом глобализации и «информатизации» мирового пространства, с тофлеровским «шоком будущего». С другой стороны, научно-технический прогресс делает невозможным возврат к «чистой Традиции» без архаизации общества, без отказа от научного обоснования развития, ввергая общество в суеверия, мракобесие и «новое средневековье», отрицая, таким образом, также как и Постмодернизм, историзм и развитие человечества.

Геннадий Каганович и Владимир Иванов (Директор Московского филиала Института "Восток-Запад")

Следовательно, и возвращение к «чистому традиционному обществу» и постмодернистское общество – это две стороны одной медали, которая называется фукуямовский «конец истории», о недопустимости которого было высказано на заседании Евразийского Клуба. Возвращаясь, таким образом, к заседанию Клуба и к обсуждению судьбы взаимоотношений НАТО и России, из высказанного выше следует: если Россия примет условия постмодернистского мира, то именно в этом случае она и лишится своей субъектности как уникальная и неповторимая цивилизация Евразии. То же самое можно сказать и про страны Запада, про страны участницы-НАТО: что став разменной игрушкой в планах построения «нового мирового порядка», эти страны потеряют свою историческую значимость и культурно-цивилизационную уникальность, что, кстати следовало, из выступления Директора института религии и политики Александра Игнатенко.

Исходя из этого, можно сказать, что миру необходима альтернатива Постмодерну, и со всей уверенностью можно сказать, что необходимый исторический опыт – опыт реализации альтернативного проекта есть у народов России-Евразии: построение СССР было попыткой создания исторической альтернативы, в которой было стремление реализовать преемственность между эпохой Традиции и будущим, которое было бы правильнее всего назвать Сверхмодерн. Это стремление было выражено в синтезе и во взаимопроникновении социалистических, марксистских идей, пришедших с Запада и хилиастических мечтаний и чаяний русского народа, приведшее к возникновению «красной метафизики», к идеям «богостроительства» (А.Богданов, М.Горький), а также к идеям русского космизма.

В наше время продолжателями этих идей выступают в первую очередь люди левопатриотических взглядов, в частности Новые Скифы, стремящиеся развить и продолжить идеи «скифства» Иванова-Разумника, Петрова-Водкина и других культурных и политических деятелей начала ХХ века.

В этой связи, если страны Запада хотят сохранится как социальные субъекты, если их также пугает «конец истории», то им необходимо пересмотреть свои взаимоотношения с Россией, особенно в военно-политическом плане, т.е. в вопросе экспансии НАТО на Восток.

При новом глобальном раскладе сил получается, что не Россия нуждается в Западе, но Запад нуждается в России, как в альтернативе угрожающе надвигающемуся Постмодерну. И поэтому надо сказать, повторяя вслед за гениальным поэтом-скифом Александром Блоком:

Идите все, идите на Урал!

    Мы очищаем место бою

Стальных машин, где дышит интеграл,

    С монгольской дикою ордою!

Но сами мы — отныне вам не щит,

    Отныне в бой не вступим сами,

Мы поглядим, как смертный бой кипит,

    Своими узкими глазами.

Не сдвинемся, когда свирепый гунн

    В карманах трупов будет шарить,

Жечь города, и в церковь гнать табун,

    И мясо белых братьев жарить!..

В последний раз — опомнись, старый мир!

    На братский пир труда и мира,

В последний раз на светлый братский пир

    Сзывает варварская лира!

 

Виктор Рябов
Фото: Дмитрий Смолокуров

[1] Председатель Студенческого Парламентского клуба при Государственной Думе РФ

[2] Политолог, доцент кафедры политической теории МГИМО МИД РФ.

[3] Член правления Центра Льва Гумилева, член Координационного Совета Фонда имени преподобного Андрея Рублева, предприниматель

[4] Фразу «Memento mori» в Древнем Риме выкрикивал раб, приставленный за спиной возвращавшегося с победой военачальника, которой ему напоминалось, что он смертный. Возможно, что в оригинале фраза звучала так: «Resrice post te! Hominem te memento!» — Обернись! Помни, что ты – человек!»

[5] По этому поводу существует такая шутка: «Лучшим представителем либерально-толерантного мира была признана женщина-негритянка в инвалидном кресле, являющаяся лесбиянкой и болеющая одновременно СПИДом и синдромом Дауна»

Советник ОДКБ Александр Сулимов

Член Совета Федерации РФ - сенатор Рудик Искужин

Директор Института религии и политики Александр Игнатенко

Читать далее...

О зороастрийском дари и редких языках Гиндукуша

Сергей Дерин изучает зороастрийский дари, объясняет, почему вероятность сохранения малых языков невелика, а также размышляет о

причинах внешнего сходства нуристанцев и скандинавов. Новый герой постоянной рубрики на T&P.

Где учился: международно-правовой факультет МГИМО, аспирантура Института языкознания РАН (сектор иранских языков).

Что изучает: язык зороастрийской общины города Йезд в центральном Иране.

Особые приметы: увлекается философией и историей, преподает иностранные языки.

Я занимаюсь языком зороастрийской общины города Йезд в центральном Иране, так называемым зороастрийским дари, или, как его называют местные мусульмане — «габруни», то есть «язык неверных». Результатом арабского завоевания Ирана в VII веке стало то, что одна из древнейших религий мира — зороастризм — оказавшая огромное влияние на иудаизм, христианство, манихейство и многие ближневосточные культы, была почти полностью вытеснена исламом. В настоящее время лишь несколько десятков тысяч жителей Исламской Республики Иран да парсы Индии и их потомки в разных уголках земного шара (как, например, Фредди Меркури) исповедуют зороастризм.

Большая часть иранских зороастрийцев живет в Тегеране и в значительной степени ассимилирована персидским шиитским большинством, однако небольшое количество проживает в центральном Иране. Наряду с персидским они используют в быту особый язык, относящийся к северо-западной подгруппе иранской группы индоевропейской семьи, наряду с курдскими диалектами, талышским, гилянским, заза, мазендеранским, лурским и другими языками. В свою очередь, государственный язык Ирана, персидский, или, как его называют на собственно персидский манер — фарси, относится к юго-западной подгруппе.

«Несмотря на экзотичность языков и их носителей, европеец может сделать в них вызывающие изумление открытия. Например, «нет» на языке кати будет «nej» — так же, как, например, по-шведски. А слово «gnily» означает то же, что и русское «гнилой»

В тех условиях, в которых оказалась зороастрийская община Йезда, вероятность сохранения их языка в сколько-нибудь продолжительной исторической перспективе невелика. Все зороастрийцы двуязычны и, как правило, владеют местным диалектом персидского даже лучше, чем зороастрийским дари. Дети сплошь и рядом смешивают два языка, в результате чего не очень-то похожий изначально на персидский габруни (все-таки они относятся к разным подгруппам, скорее как русский и сербский, а не как русский и украинский) фактически превращается в его диалект. Похоже, через несколько десятилетий он исчезнет окончательно. Это, как бы мы ни оценивали данный факт, скорее всего судьба подавляющего большинства малых языков мира в обозримом будущем, если, конечно, что-то не остановит глобализацию.

 

_mg_9615

 

Также я занимаюсь нуристанскими языками. Нуристанские, или, как их не очень политкорректно называли ранее, кафирские языки — это особая группа внутри индоевропейской семьи языков. Схематически можно разделить индоевропейские языки на две большие ветви — западную, куда войдут германские, кельтские, романские, балтийские, греческий, албанский, славянские языки, и восточную в составе армянского, иранских, индоарийских и нуристанских языков. Это довольно грубое деление, есть множество нюансов и возможностей посмотреть на индоевропейские языки под другим углом, где, например ближе друг к другу окажутся греческий, албанский и армянский или же славянские языки окажутся родственнее иранским, чем их западным соседям, но указанное деление считается традиционным.

Только в конце XIX века стало известно еще о нескольких языках, позднее выделенных в отдельную, самую маленькую по числу носителей и, на мой взгляд, самую необычную группу индоевропейских языков, о которой и по сей день очень мало известно. В 1890–1891 годах труднодоступную область в горах восточного Гиндукуша посетил британец Джордж Скотт Робертсон, издавший в 1896 году книгу «Кафиры Гиндукуша». Робертсон был возможно не первым (есть сведения, что до него здесь побывали португальский миссионер-иезуит Бенту ди Гоэш, путешествовавший из Лахора в Китай, а также британский путешественник полковник Александр Гарднер), но уж точно последним европейцем, заставшим первозданный — языческий — Кафиристан, то есть «страну неверных» — уникальную область площадью около 10–20 тысяч квадратных километров в сердце Азии, окруженную со всех сторон мусульманскими народами и империями, но сумевшую в течение более 1000 лет отстаивать политическую и религиозную независимость от исламского мира.

«В тех условиях, в которых оказалась зороастрийская община Йезда, вероятность сохранения их языка в сколько-нибудь продолжительной исторической перспективе невелика. Все зороастрийцы двуязычны и, как правило, владеют местным диалектом персидского даже лучше, чем зороастрийским дари»

В конце XIX века под руководством афганского эмира Абдуррахмана пуштунские войска захватили-таки непокорных язычников и обратили их огнем и мечом в ислам, уничтожив попутно почти все памятники языческой культуры. Часть спаслась бегством и укрылась в соседнем княжестве Читрал (ныне часть Пакистана), однако и там вскоре перешла в ислам. Языческим в регионе, и то лишь наполовину, остался лишь крошечный дардский народ калаша численностью 6–10 тысяч человек, но их язычество иное, чем было у нуристанцев, и доставляет им, возможно, больше неудобств, ввиду непрекращающегося потока западных ученых и просто любопытных. Абдуррахман переименовал область в Нуристан, то есть в переводе с персидского — «страна света», подразумевая свет ислама.

 

_mg_9600

 

Первым человеком, описавшим некоторые из нуристанских языков, был выдающийся норвежский лингвист, иранист и индолог Георг Моргенстьерне (1892–1978). Все языки бесписьменные, хотя существуют попытки внедрить письменность на основе арабо-персидской графики для крупнейшего языка — кати. На нем существует и радиовещание, впрочем, весьма ограниченное. Кроме кати, делящегося, в свою очередь, на три основных диалекта — кам-вири, ката-вари и мум-вири (то есть речь Кома, речь кати и речь Мумо), это языки ашкун, вайгали и прасун, а также далеко отстоящие диалекты/языки земиаки и трегами. Общая численность их носителей больше 150 тысяч, но вряд ли превышает 300 тысяч человек.

Пальма первенства в исследовании диалекта ката-вари принадлежит российскому иранисту Александру Леоновичу Грюнбергу-Цветиновичу (1930–1995), впервые описавшему этот язык. Диалектом кам-вири занимается американский лингвист Ричард Стрэнд, а центром изучения языков вайгали и прасун является в настоящий момент Германия, где ими занимаются профессора Майнцского университета Георг Будрусс и Альмут Дегенер. Это, пожалуй, почти исчерпывающий список исследователей нуристанских языков, что, на мой взгляд, удивительно, учитывая крайнюю оригинальность, экзотичность материала. Подумать только – еще немногим более 100 лет назад эти народы были самыми что ни на есть исконно-посконными арийцами-язычниками, поклонявшимися богу Имре и приносившими жертвоприношения богу войны в виде пуштунов, тоже, как известно, не самого миролюбивого на свете народа.

Из-за того что чертогами нуристанцам служат покрытые вечными льдами семитысячники Гиндукуша (кстати, название горного хребта переводится с персидского как «смерть индусов», через него обычно шли завоеватели в Индию), в их языках существует сложнейшая система средств пространственной ориентации, отдаленными аналогами которой могут служить русские сложные предлоги типа «по-над пропастью» или выражение «из-под выподверта». Без них никак не обойтись нуристанцу, чтобы указать местоположение чего-либо в горах относительно говорящего, слушающего, направления течения горной реки, уровня террасы и так далее. Число таких средств в одном языке может превышать сотню. Несмотря на экзотичность языков и их носителей, европеец может сделать в них вызывающие изумление открытия. Например, «нет» на языке кати будет «nej» [нэй] — так же, как, например, по-шведски, а слово «gnily» (ударение на первый слог) означает то же, что и русское «гнилой». Действительно, все эти языки отдаленно родственны, и указанные слова имеют общую этимологию, это не совпадения.

Исследователя в Нуристане ждут и другие находки. Многие представители местных племен внешне сойдут скорее за жителей Германии, России или Скандинавии, но никак не Афганистана. Долгое время несознательные элементы тиражировали версии о происхождении нуристанцев и ряда других местных народов от воинов Александра Македонского, но эти россказни не подтверждаются генетическими исследованиями. Антропологические особенности могут объясняться тем, что жители гор меньше смешивались или вообще не вступали в контакты с дравидийскими народами, принадлежащими отчасти к экваториальной расе и плотно населявшими прилегающие равнины в далеком прошлом. Небольшие островки дравидийского населения — например, брагуи, живут в Афганистане, Пакистане и северной Индии и поныне.

 

_mg_9604

 

Конечно, со времен исламского завоевания многое изменилось — раньше в Нуристане вовсю гнали вино, что сейчас, по понятным причинам, проблематично. Однако кое-что не меняется. По-прежнему всю тяжелую работу выполняют женщины, в то время как мужчины большую часть времени проводят на летовках со скотом или в военных стычках — теперь уже, правда, как ревностные мусульмане.

Есть и другие версии относительно религиозной жизни нуристанцев. Говорят, что у местных жителей сохраняется еще немало пережитков доисламской религии, которые они скрывают от приставленных к каждой деревне мулл. Якобы нуристанская народная музыка в корне отличается по мелодике от напевов соседних народов, распространены языческие по своему происхождению танцы. Так ли обстоят дела в наше время, сказать сложно — некогда языческий Нуристан сейчас, увы, почти полностью находится под контролем фанатиков-талибов и попасть туда непросто.

Фулкато Палванзаде

Фото: Федор Ратников

Theory Practice

Читать далее...

Молодые евразийцы в МГИМО проецировали скифские героические образы

23 мая в МГИМО состоялось заседание инициативной группы института, посвящённое вопросам будущего устройства России, перспектив молодого поколения, идеологиям и идеям завтрашнего дня.

Молодёжный коллектив озвучил ряд интересных предложений по экономическим и геополитическим вопросам, особенно уделил внимание гуманитарной составляющей. Так, была подчеркнута нарастающая роль инвестиций в человеческий капитал (пример Индии в этом случае показателен), который в своём развитии содействует становлению новых ценностных идеологических массивов, которые в свою очередь создают большую сферу потребления нематериальных активов. Проще говоря, человек с высоким образованием и развитой культурной составляющей является потребителем «высокого уровня», который предъявляет высокие требования к продукту и сервисам, что подталкивает производителей к созданию высокотехнологического производства и обеспечению предоставления качественных услуг. Всё это благоприятно влияет на ёмкость внутреннего рынка, так же конкурентоспособность собственных товаров на внешнем рынке, что весьма актуально для российской экономики.

Для исправления социально-нравственной атмосферы было предложено выработать несколько идеалов, которые могли бы стать ориентирами среди обычных людей, массово культивироваться и поддерживаться. Идеалы же эти стоит почерпнуть из богатой русской культуры, среди которой есть немало народных героев, обладающих недостающими ныне широкой общественности нравственными качествами.

В развитие данной темы выступили представители движения Новые Скифы, которые поведали участникам о проектах популяризации образов Солнечного Русского (такие как Павел Корчагин, Александр Панкратов , Майор Солнечников, и другие). Так же была раскрыта идеологическая составляющая Нового Скифского движения, которое становится новым аттрактором и транслятором смыслов для всех молодых и неунывающих душой, кто готов искать, находить и разворачивать свою внутреннюю пассионарную вертикаль в борьбе за светлое будущее.

Иван Мельник

Пресс-служба

Центр Льва Гумилёва

 

Читать далее...

Уродливый оскал Европы

Предлагаем ознакомиться со статьёй известного немецкого блогера Себастьяна Райнфельдта (известного как Wienerblut), в которой он анализирует феномен современного правого популизма в Европе. В России «национальный вопрос» стал картой, разыгрываемой практически всеми партиями, и поэтому тем интересней сравнить европейский правый популизм с его российскими аналогами.   

***

Ещё совсем недавно партии и движения, строившие свою агитацию на исламофобской и антииммигрантской риторике, стабильно набирали очки на выборах. Но после произошедшей трагедии в Норвегии правые популисты потерпели поражение на выборах в Дании и Норвегии. Однако голоса их избирателей просто отошли к более умеренным правым. Это значит, что к следующим выборам, когда бойня, устроенная Андреасом Брейвиком, будет подзабыта, они вполне смогут наверстать упущенное.

Популизм? Против «тех сверху» и «тех снизу»

Что, собственно, означает термин «популизм»? В газетах и комментариях на телевидении он обычно означает нечто-то негативное. Когда о высказывании политика говорят или пишут «Это популистское требование!» — как правило, под этим подразумевается, что само высказанное требование  невыполнимо, что человек, высказавший его, не может серьёзно править, что он выдаёт лишь звучные фразы, но не будет воплощать их в жизнь, и он интересуется скорее своей популярностью в еженедельном рейтинге политиков, чем реальным решением вопроса.

Европейские право-популистские движения и партии объединяет исламофобия

Популизм задействует дискурсивную технологию, набор методов и схем коммуникации, которые используют для достижения главнейшей цели — набрать голоса избирателей. Он не привязан к какой-либо идеологии, т. е. возможен как левый, так и правый популизм. В Европе однозначно доминирует правый вариант, отличающийся особенной воинственностью и агрессивностью, так как правый популизм жёстко выступает против иммигрантов и против «видимости» ислама в Европе. Эта враждебность всегда связана с противостоянием правящему сегодня истеблишменту и с требованием «минимального», но строгого государства: меньше бюрократии, но больше полиции.

В следующем ниже обзоре политических партий и организаций, их требований и электоральных успехов рисуется пугающая картина Европы, наполненной расистскими предрассудками и ксенофобией. Это не та либеральная, просвещённая, открытая миру Европа, тот «мыс», который хотел видеть французский философ Жак Деррида, открытый внутрь и вовне — Европа, которая не скрывает своей истории и предоставляет каждому индивиду возможность быть свободным. Нет, тут мы с ужасом узнаём уродливый оскал Европы предрассудков, опасающейся  чужаков, которых предпочитают даже не пускать на порог, Европу страха и гнева: Европу, говорящую себе «нет».

Альпийский правый популизм: «Они против него потому, что он за вас»

Свободная партия Австрии (FPÖ) превратилась в правопопулистскую партию с 1986 года – с момента прихода к лидерству в ней недавно погибшего Йорга Хайдера. Возможно, что именно СПА послужила прототипом, который затем скопировали и модифицировали другие правые организации в Европе. Характерной чертой популизма партии Хайдера является её двойственная враждебность. С одной стороны — к иммигрантам, причём за весь период существования к позорному столбу ставились разные национальные группы в зависимости от конъюнктуры: в 90-е – выходцы из Восточной Европы, в основном из Польши и бывшей Югославии. СПА тогда выдвинула лозунг — «Вена не должна стать Чикаго!». Теперь СПА всё больше выступает против иммигрантов из Турции. А с другой стороны – против «социального партнёрства», характерного для правительства Австрии. Всё это позволило партии Йорга Хайдера получить на последних выборах 27% голосов.

Возможно, что именно Свободная партия Австрии послужила прототипом, который затем скопировали и модифицировали другие правые организации в Европе

Австрийская и швейцарская право-популистские партии обладают множеством сходных черт. Обе возникли в 1980-х годах из уже существующих уважаемых партий под управлением харизматичных лидеров. Обе уже участвовали в кабинетах правительства. Если СПА с 1950-х годов служила пристанищем бывших нацистов, составлявших так называемый «третий лагерь», то буржуазная Швейцарская народная партия (SVP) развилась из центристской Крестьянской партии под предводительством Кристофа Блохера в право-популистскую партию. На последних выборах в 2007-м она набрала 28,9 процента и пережила в 2008-м процесс раскола. Для неё типичны отчётливый национализм, борьба против «политического класса» (classe politique) и левых, а также жёсткая позиция против любой формы иммиграции. И в Швейцарии враждебность к исламу и отрицание его «видимости» стоят на переднем плане популистской пропаганды.

Северная Европа: против иммиграции и ислама

Правый популизм на севере Европы — в Дании, Норвегии и Швеции — сформировался  гораздо позже, чем в Австрии. Например, Датская народная партия (DFP) возникла в результате партийного раскола лишь в 1995 году. Она совмещает крайний евроскептицизм, исламофобию и борьбу за интересы пенсионеров. В 2007-м ДНП набрала 13,9% голосов избирателей. Расистские и националистические принципы ДНП, исходя из которых она выступает с жёстких антииммигрантских позиций, прекрасно вписываются в политический консенсус, существующий в Дании по вопросу об ограничении потока миграции. Нет ничего удивительного в том, что эта крайне правая, социально-ориентированная протестная партия в данный момент поддерживает либерально-консервативное правительство Дании.

Пиа Кьерсгор — лидер Датской народной партии

Возникшая в Швеции в 1988-м партия «Шведская демократия» (SD)  происходит от откровенно неофашистской и расистской группировки “Bevara Sverige Svenskt” («Швеция — для шведов!»), чей бывший председатель открыто назвал себя расистом в одном из интервью в 1983 году. Нет ничего удивительного в том, что, имея такие исторические корни, «Шведская демократия» отвергает иммиграцию и выступает за этнически однородное общество. В 2010-м эта партия впервые попала в парламент, получив 5,7% голосов.

Бойня, устроенная Андерсом Брейвиком в летнем лагере Норвежской рабочей партии, обратила внимание широкой европейской общественности на феномен правого популизма в Норвегии. И действительно, на Севере Европы самая мощная право-популистская партия образовалась именно в Норвегии –  в стране, которая долго не сталкивалась с проблемой иммиграции. Но начиная с 1960-х годов, количество иммигрантов, приехавших в эту страну, существенно увеличивалось. Государственное министерство статистики объявило, что уже 24% населения Осло имеют иммигрантские корни. Позиционирующая себя как либеральная  Прогрессивная партия Норвегии (FrP) всегда выступала против социал-демократического социального государства. Очевидно,  что её идеология изменилась под воздействием иммиграционного вопроса, и сама она преобразилась в 1970-е годы в право-популистскую протестную партию. Неприкосновенной осталась лишь её неолиберальная экономическая программа. Так, ППН выступает за приватизацию государственных предприятий. В сфере внешней политики Прогрессивная партия мнит себя частью единого антиисламского блока вместе со США и Израилем и требует усиления сотрудничества с этими странами. Она выступает за ограничение иммиграции и выдворение иммигрантов, уличённых в преступлениях. В 2009 году после выборов в парламент Прогрессивная партия Норвегии стала второй по значимости партией в норвежском парламенте, набрав 22,9% голосов.

Сепаратизм и защита демократии в Бельгии и Нидерландах

Фламандский популизм занимает совершенно особое место среди право-популистских партий Европы. Бельгийская партия «Фламандский интерес» (ранее она называлась «Фламандский блок») добилась успехов на выборах, во многом благодаря своим явно расистским аргументам в пользу «движения за независимость». Чтобы обосновать требование отделения фламандской части страны от Бельгии, она предлагает выстроить «этническую иерархию» с фламандцами на её вершине, затем следуют нидерландцы и буры в Южной Африке, так как эти группы якобы обладают общими культурой и языком. В самом низу иерархии стоят люди, которые происходят не из Европы и не обладают ни языком, ни культурой, ни происхождением от рас европейских господ. Посему интеграция неевропейских иностранцев считается недостижимой и нежелательной – и их следует не интегрировать, а отправлять обратно. Поэтому «Фламандский интерес» требует ограничения их фундаментальных человеческих прав и их права на участие в общественной жизни.

Барт де Вевер — лидер «Нового фламандского альянса»

Долгое время «Фламандский интерес» успешно выступал на выборах, получая до 14% голосов. Но в 2010 году «Фламандский интерес» получил лишь 7,8%, то есть в сравнении с предыдущими выборами потерял 4,3%. Дело фламандской независимости отстаивает и более умеренная популистская националистическая группировка – «Новый фламандский альянс» (“Nieuw-Vlaamse Alliantie” – N-VA). Она ориентирована на экономический либерализм, экологию и отстаивает независимость Фландрии.

В Нидерландах правый популизм носит отпечаток  исламофобии с начала 2000-х. Различные политические формации выставляют его на передний план. На выборах в 2002 году «Список Пима Фортина» (“Lijst Pim Fortuyn” – LPF) стал второй по значимости силой, набрав 17% голосов, хотя ранее эта организация никогда в выборах не участвовала, так как была только что основана. Её основатель и главный кандидат Пим Фортин вёл яркую антиисламскую предвыборную кампанию, причём он заходил так далеко, что требовал отказать мусульманам в правах человека. Его аргументация была преимущественно либеральной, а не биологически-расистской, как, к примеру, у «Фламандского интереса», так как он одновременно  выступал за права гомосексуалистов и женщин, а также за демократию, угрозу которой он видел со стороны ислама.

Эта политическая амальгама распалась вскоре после убийства Пима Фортина в 2002-м, незадолго до выборов, так как ей недоставало фигуры харизматичного лидера, а кроме антисламизма у неё не было никакой программы. Но избирательный потенциал был снова успешно активирован и объединён Партией за свободу (“Volkspartij voor Vrijheid en Democratie”- VVD) под руководством Герта Вильдерса. Бывший праволиберальный политик инициировал кампанию против Европейской конституции и добился отказа от неё по итогам народного референдума. В 2006-м он основал  ПЗС, которая тут же попала в парламент с 5,9% голосов. Там он заставил о себе говорить, в первую очередь, благодаря тому, что требовал введения «kopvoddentaks» – налога на ношение паранджи.

Пим Фортин требовал отказать мусульманам в правах человека

Видимое отличие голландского варианта правого популизма от расистского дискурса во фламандской части Бельгии заключается в своеобразии аргументации: правый радикализм без биологической подкладки. Против ислама выступают как против угрозы для демократии, а не для расы или христианско-европейской культуры. Во имя (национальной) демократии критикуется и Европейский Союз в его нынешнем виде: Партия за свободу требует, к примеру, упразднения Европарламента и Европейской Комиссии и хочет одновременно расширить прямую демократию в Нидерландах. Поэтому на выборах в 2010 году за неё проголосовали 15,4% избирателей. ПЗС стала третьей по величине партией в стране. И это несмотря на то, что она была основана лишь в 2006-м!

Берлусконизм и регионализация в Италии

Нельзя  рассматривать правый популизм в Европе, не обращаясь к примеру Италии. Тут правый популизм правил на протяжении десятилетий в совершенно странной форме – в форме «берлусконизма». Сильвио Берлускони долгое время являлся председателем партии и правительства, владельцем СМИ, предпринимателем, одним из самых богатых людей Италии и политическим шоуменом в одном лице. «Берлусконизм, как он сегодня себя представляет, состоит из таких элементов, как заносчивость, невежество, наглость, надменность, противоречивость, агрессивность, равнодушие, деловая заинтересованность и непредсказуемость; Сильвио Берлускони […] установил в итальянской политике культуру конфронтации» – так характеризует Йенс Урбат стиль правления и дискурсивное присутствие Берлускони (Jens Urbat, Rechtspopulisten an der Macht, 2007).

Но помимо личных интересов, которые он совершенно открыто преследует при помощи политики, Берлускони использовал популистские средства, чтобы добиться успехов на выборах. При этом он воспроизводил простые схемы «друг/враг», замещая политическую дискуссию клеветой и унижением политического противника. Он понял, что популизм нуждается в ежедневной подпитке, особенно посредством электронных СМИ, которые он поэтому большей частью и контролирует. Когда больной темой стала иммиграция, то Берлускони сразу же прореагировал ужесточением законов. В ноябре 2010 года правительство Берлускони приняло новые правила, облегчающие выдворение людей без стабильного заработка или постоянного места проживания. Эта кампания была нацелена, в первую очередь, на живущих в Италии румын.

Берлусконизм, как он сегодня себя представляет, состоит из таких элементов, как заносчивость, невежество, наглость, надменность, противоречивость, агрессивность, равнодушие, деловая заинтересованность и непредсказуемость

Но в тени берлусконизма в Италии существует ещё одна право-популистская партия – «Лига Севера» (LN), которая, как и сепаратистские партии Фландрии, требует отделения богатой северной Италии от остальной части страны и строгого контроля над иммиграцией. На выборах 2008 года руководимая Берлускони партия «Народ свободы» (Il Popolo della Libertà – PdL) набрала 37,4% голосов, Лига Севера набрала по Италии 8,3% и вошла в парламент, а в регионе Венеции, являющемся её центром, она  набрала 26,5%.

«Лига Севера» обладает своим собственным политическим лицом и активистским составом. Идеологически она была сформирована интеллектуалами «новых правых», а требуемое ею отделение северной Италии и основание «Падании» основывается на том, что на севере живёт наиболее биологически и культурно развитая раса. Так объясняется типичное для Италии экономическое разделение на Юг и Север. Со временем партия развилась программно и хочет, чтобы Италия стала более федералистской, то есть, чтобы компетенции центрального правительства были перенесены в регионы («регионализация»). Конкретно,это должно произойти в сфере здравоохранения, в организации школ и в региональной полиции. Она сочетает либеральную экономическую политику с региональным контролем. В своей позиции касательно иммиграции ЛС различает  иммигрантов по происхождению: людям с севера всегда рады, с юга — нет, ибо «Лига Севера» относится критически и к миграции внутри самой Италии: из Сицилии на север.

Восточно-европейский правый популизм: зловещая тень антикоммунизма

На востоке Европы  правый популизм представляет не меньшую угрозу, чем на западе Старого континента. Он возникает, развивается и укрепляется на базе радикального антикоммунизма. Правопопулистские партии в этих странах обосновывают свою политическую линию тем, что нужно, как и раньше, бороться с коммунизмом, который якобы всё ещё жив в этих странах в изменённой форме. Право-популистские дискурсы в этих обществах часто пользуются теориями заговора, чтобы укрепить этот тезис. Согласно им, коммунисты либо замаскировались и всё ещё преследуют цель коммунистической революции, либо же они оказывают давление на какую-либо нацию через другие страны.

Неофашистская партия «Движение за лучшую Венгрию» (“Jobbik Magyarországért Mozgalom” – JMM), которая в своей риторике, символике и пропаганде ссылается на нацистов из «Скрещённых стрел», объединила на последних выборах в 2010-м более 12% избирателей и стала третьей по величине партией в Венгрии

На данный момент этим воодушевляется венгерское общество. Неофашистская партия «Движение за лучшую Венгрию» (“Jobbik Magyarországért Mozgalom” – JMM), которая в своей риторике, символике и пропаганде ссылается на нацистов из «Скрещённых стрел», объединила на последних выборах в 2010-м более 12% избирателей и стала третьей по величине партией в Венгрии. Она хочет восстановить «Великую Венгрию» в границах «до договора, заключённого в Трианоне в 1919 году», что означало бы разрушение существующих сегодня государств. Показательным для «Движения за лучшую Венгрию» являются, кроме того, его антисемитские нападки. Так, её главный кандидат Крисцтина Морвай говорила: «Я бы приветствовала, если бы те, кто называет себя “гордыми венгерскими евреями”, играли в свободное время со своими обрезанными петушками, вместо того, чтобы клеветать на меня» (цитируется по “Jungle World”, 11.03.2010)

Движение всё ещё связано с другой национал-популистской партией – партией «Фидес» (Fidesz  – “Magyar Polgári Szövetség” – Венгерский гражданский союз) нового венгерского президента Виктора Орбана. ДЛВ начиналось как молодёжное крыло при «Фидес». Открытый антисемитизм объединяет обе эти партии. Например, правящая  сейчас «Фидес» всерьёз опасается того, что Израиль намерен завоевать Венгрию. Кстати, «Фидес» набрала на выборах 2010 года 53% голосов.

Движение «Йоббик» связано с национал-популистской партией – партией «Фидес» (Fidesz – “Magyar Polgári Szövetség” – Венгерский гражданский союз) нового венгерского президента Виктора Орбана

В Польше правопопулистской риторикой пользуется бывшая правящая партия  «Право и справедливость» ( “Prawo i Sprawiedliwość” – PiS). На выборах в Сейм 2007 года она получила 32,16% голосов. Для этой группировки, которая вышла из одного из многочисленных отколов от профсоюзного движения  «Солидарность», всё ещё является важным борьба с коммунизмом. Имя «Право и справедливость» указывает на всё ещё длящийся конфликт. Партия глубоко католическая и поддерживается правыми кругами в Польше. К примеру, популярной радиостанцией «Радио Мария». Политики «ПиС» повсюду видят заговоры и пост-коммунистические сети, которые всё ещё тайно правят страной. Популистские элементы также ссылаются на отношения со странами-соседями – с Германией и Россией. Тут постоянно инициируются совершенно недипломатические и безумные нападки для того, чтобы скрыть внутренние противоречия и проблемы. Также «ПиС» активно выступает против гомосексуалистов и выпустила что-то вроде внутренней резолюции против них. Касательно Европейского гей-парада в 2010 году в Варшаве депутат от «ПиС» София Ромашевская заявила, «что эти люди делают свою сексуальность центром их жизни» и терпеть это невозможно (цитируется по “Jungle World”, июль 2010).

В балтийских государствах Латвии и Литве пользуются спросом две крайне право-популистские партии. В Латвии – «За Отечество и свободу»/«Латвийское национальное независимое движение», получившие 7% на выборах 2006 года, а в Литве – «Порядок и закон» (бывшие либеральные демократы), набравшие 13%. Здесь выделяются бывшие литовские либерал-демократы, которые отреагировали на социальные конфликты в стране либеральной экономической программой и агитацией против чужаков и этнических меньшинств. Успехи партии сильно зависят от харизматичной личности Роланда Пакаса, который дважды  был президентом страны и который дважды терял этот пост из-за того, что его обвиняли в нелегальном бизнесе и сомнительном правлении на посту.

Исламофобия как единственная связь

Этот далеко не полный обзор движений и партий, составляющих право-популистскую Европу, можно анализировать по различным критериям. Так, можно отметить, что в маленьких и относительно благополучных европейских странах правый популизм обозначает воображаемую линию обороны: чтобы не допустить передачи в руки бедных части относительного богатства, причём эта позиция маскируется расистскими и культуралистскими аргументами. К тому же правый популизм всегда выступает критически в отношении ЕС, но ни одна из вышеперечисленных партий не стала бы всерьёз пытаться выйти из ЕС, поскольку богатые страны и регионы получают (среди прочего) экономическую выгоду от участия в Евросоюзе. Это касается, к примеру, Австрии и северной Италии, а также и Швейцарии, которая институционально и экономически тесно связана с ЕС.

Антиисламская компьтерная игра, разработанная правыми радикалами Австрии

Правый популизм во многом зависит от харизматичной фигуры лидера. Может быть, это звучит банально, но политика всегда нуждается в «передаче содержания», как это технически называется в политологии, то есть в медиальных фигурах, общающихся с электоратом. Однако в случае с популизмом этот вопрос сущностен, так как лидеры придают партиям и движениям авторитарный и недемократический образ. Часто они являются инициаторами различных скандалов и стоят в их центре. Стоит вспомнить лишь секс-аферы Берлускони или же последнюю поездку австрийского политика Йорга Хейдера. Он погиб в автокатастрофе, в которой сам был виноват, и это до сих пор даёт повод для спекуляций, в том числе и о его возможной гомосексуальности, ибо на заднем сиденье его автомобиля, видимо, разыгралась любовная драма.

Если проанализировать результаты выборов правых популистов, то в глаза бросается их относительная сила. Они оказывают влияние на внутреннюю политику своих стран, участвуя в правительствах или поддерживая их. Но они также формируют общественный дискурс двумя или тремя темами, которые  постоянно педалируют. Не трудно заметить, что мы имеем дело отнюдь не с эфемерным или маргинальным политическим феноменом.

С другой стороны, эти итоги выборов являются своего рода моментальными снимками, так как право-популистские партии по причине их харизматических форм власти могут организовать себе лишь довольно нестабильную поддержку в населении. В глаза бросается следующий факт. Если мы рассмотрим итоги выборов за последние десять лет, то их результаты подчинены колебаниям конъюнктуры. Так, количество процентов, меняющееся от выборов к выборам, указывает на то, что правый популизм привязан к политическим настроениям масс. И сами право-популистские партии возникают и исчезают, то есть не являются устойчивыми величинами.

Сегодня ультраправые Западной Европы предпочитают говорить об «исламской угрозе», а не о «еврейской опасности» . Пропагандистский плакат французского «Национального фронта »

Право-популистские партии Европы идеологически довольно неоднородны, поэтому они и не объединились в европейском масштабе, к примеру, в Европарламенте. Существуют чисто неолиберальные партии, критикующие социальное государство и его социальное страхование и стремящиеся его уничтожить, а также и социальные патриотические партии, которые требуют ещё больше страхования, но только для своих сограждан. Правый популизм в целом направлен против иностранцев и иммигрантов, выступает за политику «закона и порядка», яростно критикует истеблишмент (частью которого он одновременно и является). Он живёт за счёт поисков врага внутри (левые и меньшинства) и снаружи (объявляемые злом государства и учреждения). Он зачастую является сепаратистским и всегда националистским, так как выступает за отделение или автономию части страны или целой страны, при этом всегда скептично относится к ЕС или, иногда, даже настроен против ЕС. На данный момент враждебность к исламу опирается на сильную конъюнктуру, и это — нечто вроде идеологической связи практически всех представленных партий. Правый популизм иногда бывает откровенно антисемитским, но иногда и открыто произраильским.

Ситуация с правыми популистами в некоторых странах Европы осталась за рамками этой статьи, так как там право-популистские группы хотя и существуют, но являются относительно незначительными. К их числу относятся такие страны, как Германия (где некоторые неонацистские группировки представлены или были представлены в региональных парламентах) и Чехия. Глядя на эти страны, можно выдвинуть  тезис о том, что правый популизм не имеет шансов там, где есть значительная популистская сила слева (как «Левая партия» в Германии или посткоммунисты в Чехии). Относительная сила правого популизма всегда является относительной слабостью левых, так как правый популизм артикулирует (высказывает и объединяет) социальные конфликты и противоречия на свой лад.

Откуда эта право-популистская конъюнктура?

Первое, что бросается в глаза, — это то, что правый популизм необычайно агрессивен, воспринимая политику как манихейский конфликт, в котором есть «друзья» и «враги», противостояния и альянсы. Этот род политики контрастирует с общепринятой политикой, которая скорее делается технократически и бесшумно, где политики принимают меры, которые должны лишь комментироваться заинтересованной публикой. Популистская партия, напротив, всегда обостряет конфликт и вводит в общественное сознание ещё одно, кроме технократического, значение политики — спор и конфликт.

Возникновение правого популизма может быть понято и как симптом кризиса либеральной модели политики, как она проявляется, например, в учреждениях Европейского Союза. Для легитимации мер, предписаний и законов необходимо хотя бы предположить соответствующую волю избирателей. Это может происходить только символически — или в воображении. Очевидно, однако,  что правые популисты кажутся пригодными для коалиции. Они поддерживают консервативно-либеральные правительства или даже являются их частью. Посредством интеграции право-популистских группировок в технократические аппараты возникает нечто вроде «купленной» легитимации: «Посмотрите, у нас есть и популисты на борту, и мы действительно являемся народным правительством!»

Демонстрация против строительства мечетей в Голландии

Ценой этого  компромисса является миграционная политика, не являющаяся ни либеральной, ни современной, хотя в Европе свобода передвижения – не только фундаментальное человеческое право, но и демографическая необходимость, и простой социальный факт, который нельзя упразднить ни декретом, ни дискурсом. К тому же открытость границ – это конституционная характеристика Европейского Союза и всех его предшественников.

Правый популизм – это не переходный феномен. История, к примеру, уже устоявшихся право-популистских партий в Австрии и в Швейцарии показывает, что правый популизм функционирует в относительно стабильных социальных и экономических контекстах. Однако можно наблюдать «сдвиг и концентрацию», которые типичны для политической идеологии: очевидно, что ни мусульманское население Европы, ни другие иммигранты или меньшинства не виноваты в экономическом кризисе, царящем в ЕС на протяжении последних лет. Это – явный финансовый и банковский кризис, а ответственность за него лежит на председателях финансовых институтов и на экономической политике, которая безучастно наблюдала за происходящим и, к тому же, создала юридические рамки, согласно которым ничего не надо регулировать.

Эти факты известны и дают достаточный повод, чтобы поставить капитализм под вопрос. В этой ситуации правые популисты создают абсолютно иной фронт — против иммигрантов и чуждых культур, чья интеграция в повседневную жизнь проходит куда проще, чем это принято думать с подачи правых популистов. Конечно же, нельзя быть уверенным, дойдёт ли дело до общеевропейских социальных бунтов против современной капиталистической формации, но это кажется вполне возможным, стоит лишь подумать о нарастающих социальных протестах в Греции, Румынии или Франции. Возможно, что сумма этих ответов сможет объяснить конъюнктуру правого популизма. В любом случае, левые Европы обязаны противопоставить этой Европе разочарованных иной проект и бороться за него.

Себастьян РАЙНФЕЛЬДТ (перевод Андрея ТУТАЕВА)

Sensusnovus

Читать далее...

Взаимодействие НАТО и ОДКБ: несбывшиеся надежды

18 Мая в отеле Арарат Парк Хаятт состоялось XXVII Заседание Московского Евразийского Клуба по теме: «Россия, Евразийский Союз и НАТО : дискуссия о будущем».

Советник Организации Договора Коллективной Безопасности (ОДКБ) Александр Сулимов рассказал московским евразийцам и евро-атлантистам о попытках сотрудничества НАТО и ОДКБ. Надеждам на взаимодействие и разочарованиям от несбывшихся проектов господин Сулимов посвятил свой доклад. По его словам международная военная организация ОДКБ обладает необходимым опытом и возможностями решения стратегических и геополитических вопросов на Кавказе и в Средней Азии. В свою очередь все предложения о сторудничестве двух военных блоков штаб-квартира Северо-Атлантического Альянса игнорировала и продолжает игнорировать. Операция НАТО на территории Афганистана, это ещё одна упущенная возможность контакта с ОДКБ. Тогда как ОДКБ с 2004 года активно развивает стратегическую линию, направленную на контакт с НАТО по вопросам совместной борьбы с наркотрафиком, торговлей оружием, международным терроризмом и криминалом.

Проблема Афганистана имеет для Организации договора коллективной безопасности чрезвычайное значение. Основные положения ОДКБ по вопросам афганской проблемы-2014 (вывод войск НАТО из страны)  были освещены на недавнем заседании от 15 мая в Кремле. Так же Александр Сулимов подчеркнул важность для будущего Афганистана потенциала Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).

В целом же, по его словам, сейчас необходимо выстраивать конструктивные отношения между региональными организациями (НАТО-ОДКБ-ШОС и другие) с целью решения геополитических проблем, которые могут быть особенно острыми в преддверии экономического кризиса.

Александр Сулимов также отметил потенциал гражданского общества и народной дипломатии в выработке интеллектуальных предложений для ОДКБ: «Я с интересом изучаю футуристический метод Московского Евразийского Клуба, и надеюсь, что евразийский футуризм постепенно избавит ОДКБ от разочарований».

Представитель «Восточного НАТО» (так в западных СМИ называют ОДКБ) закончил заседание Евразийского Клуба ударом в гонг. Поскольку заседание клуба открыл специальный гость — Директор информационного бюро НАТО в Москве Роберт Пшель, то в этой геополитической симметрии московские евразийцы продемонстрировали свое представление о грядущем военно-политическом паритете. И даже в таких небольших деталях гости клуба узрели аллюзию на скифо-евразийское ясновидение ближайшего будущего.

Полностью отчёт о Заседании Клуба  смотрите в ближайшее время на Портале “Центр Льва Гумилёва”

Читать далее...

Наемники. Гулямы

Апофеоз войны… Черепа Исфахана…. Все это напоминает нам о великих войнах, трагедиях и гибели грандиозных империй Азии. Речь идет о тех людях, которых вербовали или нанимали в мусульманское войско в раннем и позднем Средневековье. Речь идет о гулямах, — тюркских профессиональных воинах в мусульманских войсках.
Кто такие гулямы? Когда они появились? Чем выделились и как ушли с исторической арены ?…


Тема действительно интересная, так как в большинстве своем, именно гулямы вершили судьбы государств воинственного Востока. Почти тысячелетие, этих воинов использовали халифы в междоусобных и завоевательных воинах. История гулямов непосредственно связана с историей зарождения и гибели Арабского халифата. Далее, в эпоху Хромого Тимура, эти славные воины вновь заставляют заговорить о себе. Они были безумно жестокими, но тем не менее мужественными, храбрыми, стоявшими до конца, до последней капли крови, пока в руке плотно держалась сабля, а в груди билось сердце.
Все началось с того момента, когда соратники и последователи пророка Мухаммеда завоевывали Азию и Северную Африку. Во время завоеваний халифы понимали, что хороших и профессиональных воинов становится все меньше и меньше. Одни погибают в боях, другие от болезней. Своих воинов надо бы поберечь, а из покоренных крестьян, хороших вояк сразу не сделаешь. На это нужно много денег. Но проблема была даже не в деньгах. Денег у халифа было предостаточно, но вот времени …. Времени как раз и не было. Нужны были воины, которых не надо обучать, которые сразу ринутся в бой и молниеносно сокрушат врага. Претенденты на роль регулярных войск халифа были и в Персии, и в Северной Африке, и в Месопотамии, и в Малой Азии. Но все перечисленные, можно сказать, «не подошли». Пройдет время, и халиф поймет, кого нужно взять в лучшие войска.
751 год. Битва на реке Талас. Аббасидский халифат и Империя Тан борются за влияние в Средней Азии. Несколько дней две враждующие стороны не решались вступить в бой и ждали какого-то, «чуда». И вот оно пришло.
На помощь арабам подошла конница воинственного народа карлуков. Причем, эта помощь была проявлена не оттого, что кочевникам, якобы, понравились арабы. Отнюдь нет! Просто им жутко надоели китайцы со своим порядком, который они постоянно навязывали кочевым этническим группам. Аббасиды одержали победу, но и удержаться в Средней Азии они долго не смогли. Тем не менее, выгоду они получили — тех лучших воинов, которых желали получить.
По-видимому, карлуки и стали первыми наемными гулямами. Как отмечено выше, война кормила их. Тем более, после гибели Великого Тюркского каганата, наступило недолгое перемирие, во время которого, карлукские юноши наверняка успели проявить себя с лучшей стороны. Позже, в гвардию гулямов начинают брать басмылов, уйгуров, тюргешей и др. тюрков.


Гулямы участвовали в самых значительных битвах. Их посылали и на покорение Испании, и на Кавказ, и на Византию, и на карательные походы против недовольных слуг. За сравнительно короткое время (менее века) существования гулямов, произошло множество потрясений в мусульманском мире. Гулямы были единственной силой в халифате, а потому они стали жестко эксплуатировать местное население. Естественно, ни крестьяне, ни даже чиновники, не могли на это спокойно смотреть, но и предотвратить это тоже не могли.
Гулямы несколько раз захватывали места халифов… Устанавливали у власти свою военную диаспору и никому не давали покоя. Тем не менее, все народы, которые подчинялись гулямам не всегда были угнетенными. В халифате (уже распавшемся) зарождается крупная антисистема, представители которой являются сектантами. Они терроризируют мусульманское население. Их называли карматами, т. е. «уродливыми» (Евгений Беляев. «Мусульманское сектанство»). И вот эти карматы основывают свое «логово» в Бахрейне, а оттуда нападают на мусульман и убивают. Именно гулямы, которых ненавидело местное население, могли дать отпор карматам.
Правда, карматы еще долго существуют, как целостность. А гулямы уходят на время с исторической арены. Почему, спрашивается? По-видимому, население не выдержало давления со стороны тюркских наемников, а поэтому, наверняка, ополчилось.
Теперь без гулямов, некому было защищать ни халифа, ни народ. В 930 году карматы напали на Мекку, где как всегда провели массовые казн, и украли Черный камень Каабы. Потом, правда, вернули за огромный выкуп.
Но дело ни в карматах, ни в арабах. Нам интересны гулямы, которые снова стали мощной мусульманской гвардией аж через 400 лет, но уже при Железном Хромце — Тамерлане. Хромой Тимур решил учесть ошибки арабских халифов. Дисциплина в войске гулямов была очень жесткой. Да и стать гулямом у Тимура непросто. Нужно было сесть на коня и на полном скаку продеть копьем кольцо, которое держал в двух пальцах проверяющий (Л. Гумилев. Древняя Русь и Великая степь). Воины Тимура были хорошо снаряжены и обучены. Воевать они могли в абсолютно любых условиях: пустыня, степь, горы, леса….
Это доказывает непоколебимость тюрков во всех войнах Тамерлана, начиная с Бухары и Самарканда, и заканчивая хребтами Малой Азии и джунглями Индии.
Гулямы громили всех: и персов, и татар, и турок-османов, и русичей. Но как известно, грандиозные империи быстро разрушаются, а вместе с этими империями угасают и их славные воины. Так угасла великая империя Тамерлана, а вместе с нею и гулямы…

Александр Беляев (при поддержке Галабекова Юсифа)

Новые Скифы

Читать далее...

Голод в КНДР: смерть в провинции, валютные магазины в Пхеньяне

В Японии и Южной Корее есть несколько правозащитных и журналистских организаций, которые уверяют, что имеют сети информаторов в загадочной, довольно плотно отрезанной от внешнего мира КНДР.
Эти люди передают сведения с использованием нелегально завезенных из Китая незарегистрированных мобильников, через контрабандистов, гуляющих через границу. Некоторые информаторы с риском для жизни иногда ведут съемку скрытыми камерами. Кто-то – из идейных соображений, большинство – за деньги.

Так вот, сейчас информаторы по разным каналам уверяют, что в Северной Корее опять начался массовый голод, который, что самое важное, затронул основные земледельческие провинции на юго-западе страны, т.н. «рисовый пояс».

Похоже, что в КНДР опять спровоцирована ситуация, напоминающая то, что и в СССР до войны происходило в самых плодородных районах. Да и в самой Северной Корее это уже было в 90-х годах, при Ким Чен Ире – сыне основателя правящей в стране династии и отце нынешнего правителя. Тогда, по данным западных экспертов, в результате череды неурожаев, вызванных наводнениями, от голода умерли сотни тысяч (!) людей. До миллиона человек.

Теперь информаторы уверяют, что в самых богатых рисоводческих провинциях КНДР, Хванхэ-Намдо и Хванхэ-Пукдо, сейчас складывается ситуация похлеще, чем в 90-х годах.  Один из опрошенных агентами службы «Эйшапресс» уверяет, что в крупном городе Хэджу на юго-западе страны «люди от голода умирают каждый день». Житель провинции Хванхэ-Намдо в интервью отметил, что «недоедание все больше распространяется среди крестьян, сельское хозяйство приходит в упадок». «Залы ожидания на станции Саривон в провинции Хванхэ-Пукто заполнены нищими детьми-попрошайками самых разных возрастов», – уверяет 40-летняя женщина.

Как утверждается, непосредственной причиной нехватки продовольствия стало сокращение производства из-за наводнений.

Крестьянин из провинции Хванхэ-Намдо сообщил, что в прошлом году они смыли большие массивы самых плодородных полей на побережье Желтого моря, которое корейцы по обе стороны 38-й параллели называют Западным. После этого, по его словам, холода ранней весной нанесли посевам дополнительный ущерб. Ситуацию добили, сообщил он, полное отсутствие удобрений и плохая работа орошения из-за бесконечных перебоев с электроэнергией.

Остающиеся запасы риса и другого продовольствия, как утверждается, были в значительной мере вывезены для нужд Корейской Народной Армии и снабжения Пхеньяна.

В первую очередь на пышные празднования, связанные с отмечавшимся 15 апреля Днем Солнца — 100-летием со дня рождения основателя КНДР генералиссимуса Ким Ир Сена. Нехватка продовольствия, сообщают информаторы, была усилена и параличом мелкого оптового рынка из-за ограничений на передвижения в связи с длительным трауром по поводу кончины Ким Чен Ира в минувшем декабре.

Информаторы свидетельствуют, что даже армию сейчас стали кормить заметно хуже – есть сведения о солдатах-дистрофиках, напоминающих узников концлагерей.

Поговаривают, что генералитет пускает налево часть армейского снабжения. А для восполнения солдатских рационов специальные военные команды, как уверяют, грабят мелких оптовых торговцев, которые на свой страх и риск покупают провизию в деревнях и везут в города, где ее сбывают на легальных и нелегальных рынках (это занятие тяжкое, опасное и не очень прибыльное: по данным информаторов, выручка от одной ходки может составлять пару-тройку долларов или два кило зерна).

Есть и сведения о новом продуктовом налоге – в некоторых районах, говорят, жителям приказано сдавать продовольствие на нужды Народной Армии – хотя бы по килограмму с семьи.
Действует система «добровольных пожертвований» среди торговцев на рынках.

Ну, а открытая для иностранцев часть Пхеньяна – это другой мир. «Just Another World», – как, помнится, было написано в советские времена на валютном магазине в «Шереметьево-2».

Это мир партийной и государственной номенклатуры, боссов армии и спецслужб, новой коммунистической буржуазии, которая занимается бизнесом – и разрешенным, и тем, который свирепые власти как бы не замечают. Последний писк – это т.н. «золотые парочки», когда у крупного государственного или партийного чиновника жена преуспевает на ниве частного предпринимательства. Ну, вы понимаете.

Приезжающие из Пхеньяна рассказывают, что на улицах города стало заметно больше машин, в том числе довольно новых «Мерседесов», «Лексусов», BMW.

В отношении КНДР с 2009 года действуют санкции Совета безопасности ООН, которые запрещают поставки туда предметов роскоши. Предполагалось, что это заставит правящую верхушку страны страдать от нехватки часов «Бреге», икры зернистой и «Вдовы Клико». Но затея провалилась.

Это наглядно демонстрирует, как рассказывают, пхеньянский двухэтажный универмаг «Потонган Рюгён», где принимают только валюту.

Полки и холодильники забиты: европейские сыры, новозеландское масло, австралийская говяжья вырезка, норвежский копченый лосось, все виды напитков – от шампанского по 70 евро за бутылку до сингапурского пива Tiger. Тут же часы лучших марок, драгоценности, духи, телевизоры, шмотки и прочие радости. Все это идет через Китай, который, мягко говоря, не слишком строго придерживается санкций ООН. Китай же снабжает и рынки, где отовариваются счастливые столичные жители, не имеющие возможности швыряться валютой – т.е. привилегированные второй категории.

В КНДР, похоже, сложилось фантастическое сочетание свирепого сталинизма (с концлагерями, возможностью расстрела высшего номенклатурщика) и самого милого разложившегося брежневизма, когда номенклатура бацала дома «Эммануэль» на телевизоре «Сони», слушала стереосистему «Филипс», курила «Мальборо» и попивала «Джонни Уокер».

Ну, а на работе без тени сомнений претворяла в жизнь Основные направления развития народного хозяйства, утвержденные на очередном Пленуме ЦК.

Василий Головнин, «Эхо Москвы — блоги» 

Читать далее...

Взаимопомощь в русской крестьянской общине

1.

Традиционное общество было обществом широкой социальной и экономической взаимопомощи, тогда как в модернистском обществе произошла социальная атомизация, каждый предоставлен сам себе и выживает, как может – эта истина, которая сегодня является общепризнанной. Вероятно, нет ни одного исследователя, скажем, средневековой цивилизации, который не отметил бы, что в рамках этой цивилизации человек принадлежал к структурам общинного типа – сословию, цеху ремесленников, крестьянской общине, которые, ограничивая его личную свободу, взамен даровали определенные гарантии обеспечения главнейших жизненных потребностей. Достаточно хорошо изучены взаимопомощь в рамках античного полиса, средневековых европейских цехов ремесленников, русской поземельной общины и русской артели [1]. Однако исследования эти страдают определенной однобокостью – они рассматривают данные институты сугубо как экономические и взаимопомощь в них объясняется исходя из прагматических мотивов. Безусловно, не учитывать эти мотивы было бы совершенно неправильно и тот, кто видит в общинной солидарности лишь моральный и даже «религиозный» в современном смысле слова аспект, заблуждается не меньше. Но восприятие человека традиционного общества как «рационального эгоиста» есть искусственное извлечение из сущности этого человека лишь одной черты, сближающей его с современным человеком, и дистанцирование от других черт, являвшихся специфичными именно для людей мира Традиции. Конечно, этот человек не был лишен стремления к самосохранению, которое толкало его к взаимовыгодному сотрудничеству и кооперации усилий с другими людьми в трудных жизненных условиях, но объяснять поведение традиционного человека лишь этим – значит не видеть и не понимать принципиального отличия мировоззрения и жизнеустройства традиционного общества от современного. Различие же это состояло в том, что традиционное общество было пронизано религиозными ценностями во всех областях его жизни. Причем, под религией в данном случае понимается не область внутренних переживаний человека, как в современном мире. В наше время если человек и религиозен, он четко разграничивает профанное и сакральное.

Пока он находится в церкви или в мечети и выполняет там определенные ритуалы, он чувствует себя погруженным в сферу «религии». Когда он покидает пределы храма, оказывается на улице, на работе, дома, жизнь его теряет ритуальное измерение, становится «обыденной», ориентированной лишь на посюсторонние ценности. И именно так, как институт, связанный лишь с посюсторонними интересами, современный человек воспринимает и общинную взаимопомощь в традиционном обществе. Но в действительности человек традиционного общества не знал такого явления как профанная или повседневная деятельность. Тонкий знаток мира Традиции Рене Генон писал об этом: «…если мы обратимся к первоначальным временам человеческой истории, то увидим что … тогда … не существовало никакого различия между «профанным» и «сакральным» [2]. В другом месте мэтр традиционализма раскрывает эту мысль более подробно: «Все вещи имеют традиционный характер, поскольку всегда рассматриваются в их непосредственной связи с основными принципами и поэтому профанная деятельность, то есть деятельность, оторванная от этих принципов, или их игнорирующая, была просто невозможна даже в той области человеческого существования, которую сегодня называют «обыденной жизнью» [3]. Конечно, сказанное касается любого рода деятельности, имеющегося в человеческом обществе. В обществе традиционного типа не только священник идет по пути духовной реализации, но и воин, ремесленник, крестьянин, торговец и т.д. Это значит, что традиционное общество не знает войны, производства, или торговли как средства достижения одних только прагматических, политических и экономических, посюсторонних целей. Воюя, производя, торгуя, человек традиционного мира, раскрывает свою сущность в трансцендентном измерении, обретает новый, более высокий духовный статус, получает возможность идти по своем собственному, специфическому пути к спасению [4]. Поэтому, любой род деятельности в традиционном обществе связан с вхождением в религиозную, инициатическую организацию: так, чтобы стать воином, нужно пройти рыцарское посвящение, иначе для тебя будет закрыта война как священнодействие, защита веры и спасение слабых, и война останется лишь способом добыть богатства и укрепить власть и тем самым она ничем не будет отличаться от разбоя. В рамках этих организаций была широко распространена взаимопомощь, которая, как мы намерены показать, имела мало общего с современной взаимопомощью из абстрактного человеколюбия или из соображений экономических выгод. Для того, чтоб понять это, обратимся к особенностям общин, принадлежащих к третьему производительному сословию традиционного общества, так как свойственные им формы взаимопомощи лучше всего исследованы в наши дни.

2.

Профессиональная деятельность член традиционной производительной общины не была никоим образом материальным производством [5], эта была деятельность столь же духовная, сколько и материальная. Традиционный работник, например, ремесленник раскрывал в этом труде свою сущность, реализовывал свое предназначение на земле. Причем, речь идет не о раскрытии индивидуальности в сугубо современном смысле, который подразумевает «творчество», то есть создание таких продуктов, которые отражают особенности данного конкретного человека, его темперамент, фантазию, мировоззрение, без какого-либо намека на инициацию и переход на иной духовный уровень. Этот аспект традиционный ремесленник как раз считал не столь уж и важным и оценивал его скорее отрицательно, чем положительно (так, иконописец, как и художник выражал себя, скажем, при помощи цветов на иконе, но главным для него было все же воспроизвести канон, причем, в точности, без искажений, которые вносит эмпирическая индивидуальность). Индивидуальность традиционного ремесленника была, так сказать, не эмпирической, а родовой. Каждый кузнец или гончар воспринимал себя и своих «коллег по цеху» как проекции небесных архетипов кузнеца и гончара на несовершенную, материальную реальность. Он не просто ковал подковы или лепил горшок, он со-участвовал в священнодействии кузнечного и гончарного искусства, осуществляемом его небесным двойником и благодаря этому священнодействию в мире «космос», порядок побеждал силы хаоса. Поэтому для обучения традиционному ремеслу мало было овладеть техническими навыками, требовалось пройти специальное посвящение которое раскрывало истинную сущность человека, переносило его в особую мифологическую, сакральную реальность, делало его причастным к ремеслу как священству. При этом особенности эмпирической индивидуальности являлись, по слову Генона, лишь «точкой опоры», отталкиваясь от которой индивид именно с такими свойствами легче мог обрести свое место в мистерии бытия: «..если посвящение по существу имеет своей целью превзойти возможности человеческого индивида, то также верно, что оно может в качестве отправной точки брать этого индивида таким, каков он есть, но, разумеется, беря его в некотором роде в его высшем аспекте, то есть опираясь на то, что в нем наиболее качественно в собственном смысл слова; отсюда разнообразие путей посвящения» [6].

В этом случае продукция ремесла также приобретала сакральный характер. Рене Генон, рассуждая о священном характере денег в традиционных цивилизациях, заметил: «В традиционной цивилизации … каждый объект, одновременно с тем, что он был, насколько возможно совершенным образом приспособлен к тому использованию, к которому он был непосредственно предназначен, создан и таким образом, чтобы каждое мгновение мог и фактически при его реальном использовании служил (вместо того, чтобы считаться как бы мертвой вещью, как это делают современные люди по отношению ко всему тому, что они рассматривают как «произведения искусства») «опорой» для медитации, связывающей индивида с чем-то другим, помимо простой телесной модальности, помогая таким образом каждому подняться к более высокому состоянию согласно мере его особенностей…» [7]. Отголоски этого сохраняются в многочисленных сказках и легендах, где фигурируют волшебные мечи, являющиеся живыми существами и помогающие своему хозяину, как Эскалибур – меч короля Артура, кувшины, хранящие в себе волшебные силы, сапоги-скороходы, скатерти-самобранки, ковры–самолеты и т.д., а также во всевозможных суевериях – вере в волшебную силы подковы, которая приносит счастье, зеркала, которое счастье хранит, так как разбившись, несет беду и т.д. Это отражение действительной веры в сакральные свойства тех предметов, которые мы теперь считаем самыми обыденными, в доисторические и даже исторические времена [8]. Так, известно, что варвары-германцы, считали свои мечи воплощением божества войны, и воткнув их в землю, становились перед ними на колени и молились им, а также давали им имена и вообще относились к ним как к живым существам. Безусловно, и изготовление этих мечей сопровождалось множеством специальных обрядов.

Итак, в традиционном мире ремесленник, в процессе своего труда не просто священнодействовал, но и создавал предметы, которые также считались обладающими сакральной силой и могли использоваться для медитативного молитвенного сосредоточения, храня в себе, по верованиям людей того времени, магическую силу [9].

Нам остается добавить, что все сказанное распространяется, естественно, не только на городские ремесла, но и на любой вид деятельности, присущий третьему сословию традиционного общества, то есть и на земледелие и скотоводство, и на торговлю. Теперь после того, как мы показали инициатический, религиозный смысл «производственной» деятельности в традиционном обществе, обратимся к интерпретации существующих в них механизмов взаимопомощи, которые современная академическая наука трактует исключительно профанно: как проистекающие либо из экономической необходимости, либо из моральных и «религиозных» побуждений. Но ввиду огромного количества эмпирического материала по этому вопросу, имеет смысл сузить тему и ограничиться рассмотрением одной формы такого объединения – русской поземельной земледельческой общины.

3.

Исследователи русской крестьянской общины, начиная со славянофилов и кончая марксистами, кажется, до сих пор не обращали должного внимания на тот факт, что русская община была институтом традиционного, даже архаически-традиционного общества, сохранившемся в России в условиях насильственной вестернизации Петра Великого и его преемников. То есть она представляла собой точно такой же институт «сакральной производственной деятельности», который мы описывали выше, опираясь на рассуждения Р. Генона. Рассмотрим ее под этим углом. Принципы ее бытия можно определить, пользуясь термином М. Элиаде, как идеи «космического христианства». М. Элиаде писал в «Аспектах мифа» о крестьянах южной и Восточной Европы: «Крестьяне Европы понимали христианство как космическую литургию… «Вся природа вздыхает в ожидании воскрешения» – вот основной мотив как пасхальной литургии, так и религиозного фольклора восточного христианства. Мистическое единение с космическими ритмами … стало ядром религиозной жизни сельских районов, особенно в Юго-Восточной Европе. Для христиан этих районов «природа» – не мир греха, а творение рук Господних. После воплощения мир был восстановлен во всей свой первоначальной славе. Именно поэтому Церковь и Христос приняли столько космических символов…» [10]. Причем, Элиаде специально оговаривается, что речь не идет о смешении христианства и остатков языческих верований или о двоеверии, как трактуется народное христианство в академическом религиоведении. Отнюдь, согласно Элиаде, космическое христианство было особой самостоятельной религиозной традицией, отлично и от «исторического» или церковного христианства и от язычества: «Когда будет написана история этой «народной теологии», как она проявляет себя в календарных праздниках и религиозном фольклоре, то станет ясно, что «космическое христианство» не является ни новой формой язычества, ни синкретизмом язычества с христианством. Оно является совершено своеобразным религиозным творением, где эсхатология и сотериология выходят на космические измерения; более того, Христос, не переставая быть Пантократором, спускается на землю и посещает земледельцев, подобно тому, как поступало в мифах первобытных народов Верховное Существо до того как оно превратилось в бога отдыхающего… Из этого не следует, что для жителей сельских районов Христос был лишь одним из «божеств», унаследованных от прежнего многобожия. Между образом евангельского Христа и образом Христа религиозного фольклора нет противоречия: рождество, учение Христа, его чудеса, распятие и воскрешение представляют важнейшие темы народного христианства. С другой стороны как раз христианский, а не языческий дух пронизывает все эти творения фольклора: все концентрируется на спасении человека Христом, на вере, надежде и милосердии, на мире, который «хорош», ибо сотворен Богом-Отцом и искуплен Сыном, на человеческом существовании, которое больше не повторится и которое не бессмысленно, человек волен выбирать добро и зло, но он будет судим только за этот выбор» [11].

Народное православие русских крестьян и было разновидностью такого «космического христианства», причем, первоначально, в период существования на Руси полноценного традиционного общества, оно было связано с церковным христианством, освящено им и преисполнено благодати и представляло собой всего лишь особый духовный, инициатический путь, предназначенный для земледельцев и существующий наряду с другими наличествующими в любом традиционном обществе путями воина-аристократа и священника [12]. Затем, после реформ Петра Великого, когда церковь, попав в подчинение к секулярному государству западного образца, отдалилась от народа и постепенно стала восприниматься крестьянами как чуждый и даже враждебный институт, народное православие превратилось в чистую «космическую религию» или, точнее говоря, в особый вид жизнеустройства, в котором каждый поступок, включая, самые «обыденные» ритуализированы и наполнены священным смыслом. В рамках этой традиции и протекала жизнь русского крестьянина со второй половины XIX века по 20-е годы ХХ века. В 30-е годы традиционная община была разрушена в ходе коллективизации, причем, решающую роль сыграли вовсе не репрессии против крестьян, каковые русская община знала и до революции, а само исчезновение прежней практики сельской хозяйства, освященного традицией народного православия, а также культурная революция на селе; когда крестьяне пересели на трактора и комбайны, стали применять методы научной агрономии и получать образование в светских школах, традиции сами собой ушли в прошлое.

Но вернемся к картине мира русского крестьянского космического христианства. По сути своей, оно представляло собой культ Небесного Божества – Отца всего сущего и Матери-Земли, которая воспринималась не только как прародительница всего живого, но и как космофания, явление в природном измерении Богородицы – архетипа высшей женственности. При этом биологический цикл сельскохозяйственных культур мыслился как вступление в брак земли-Богородицы с небом – Богом-Отцом [13], за которым следует рождение спасителя мира – Христа, воплощающегося в зерне нового урожая как символе вечной жизни. Сев хлеба начинался у русских крестьян ранней весной, причем, до Благовещенья (которое, собственно, и означает приближение брака небесного и земного) притрагиваться к земле запрещалось. Лето, которое длилось от Ивана Купалы до Ильина дня, земля была «беременна», а осенью, то есть до Покрова она рождала новый урожай. С Покрова до Егория, то есть с октября до мая, в сознании крестьян продолжалась зима, которая воспринималась как «перерыв» в структуре мира время хаоса, который предшествует рождению космоса. В это время нужно совершать символические обряды, без которых новый космос не может родиться, и пик таких обрядовых действий приходился на Святки и Масленицу, связанные с зимним и весенним солнцестоянием. Пасха переосмыслялась как воскресение в земле зерна, то есть зарождение будущего урожая. Все времена года были связаны друг с другом, причем симметрично (зима с летом, весна – осенью) и эта связь находила отражение в приметах и поговорках, которые определяли по погоде в одном месяце погоду в другом. Календарь являлся круговращением мистерии жизни, привносящей в космос порядок и требующей активного участия в этом человека, наделенного своими особыми функциями.

Деятельность земледельца или пахаря, безусловно, воспринималась как сакральная. Согласно фольклорным сказаниям первый пахарь освободил землю от чудовищ, а апокрифическое «Слово об Адаме и Еве» отождествляет первого пахаря с Адамом, которому сам Бог дал плуг. Русский народ в былинах изображал архетип пахаря – Микулу Селяниновича, стоящим выше в сакральной иерархии мироздания, чем князь и волхв [14]. Пахарь засевает поля обязательно с молитвой, так у крестьян Орловской области она звучала следующим образом: «Батюшка Илья, благослови семена в землю бросать. Ты напои Мать — сыру землю студеной росой, чтобы принесла она зерно, всколыхала его, возвратила его мне большим колосом» [15]. Очевидно, пахарь при этом выступает как своеобразное орудие Божественного неба, оплодотворяющего свою жену – Землю дождем. Вряд ли нужно добавлять, что соответствующими молитвами и обрядами сопровождается не только пахота, но и всякий вид сельскохозяйственных работ (так, перед жатвой совершался крестный ход на ниву, священник окроплял колосья святой водой, жатву должна была начать специально избранная для этого женщина – «зажинщица», здоровая, ловкая, обязательно не беременная, которая часто делала это тайно, с особой молитвой-заговором, и только после нее к жатве приступали все [16]).

Показательно, что к труду пахаря допускались только взрослые мужчины, это связано не только с тем, что труд этот тяжелый и не под силу женщинам, а сакральным характером этого труда, который женщина не может исполнять в силу непригодности для этого ее природы (и, напротив, в опахивание села для защиты от падежа скота – «Коровьей смерти» мужчины не только не участвовали, но и не могли его видеть, оно производилось ночью одними женщинами). Здесь сам собой возникает вопрос об особой «крестьянской, земледельческой инициации», без которой невозможна профессиональная деятельность как священнодействие. Своеобразный ключ к ответу на этот сложный вопрос, еще не нашедший достаточного освещения в литературе, мы находим у исследователя хронотопа крестьян-сибиряков Г.В. Любимовой: «… материалы по народному календарю русского населения Сибири показывают, что в зимних коллективных обходах дворов традиционно могли принимать участие “до 20 человек мужиков и холостых ребят”…. Имитация ими пахоты, сева и других полевых работ в период символического безвременья являлась не просто “аграрной энциклопедией”, но “развертыванием мифопоэтического образа мира”, доступного лишь посвященным (подчеркивание Любимовой – Р.В.), от правильности “перводействий” которых зависело благополучие семьи, общины и всего мироздания … Ритуальное изображение тех или иных “перводействий” было особенно характерно для персонажей масленичного поезда, участники которого – “парни и молодые мужики” – имитировали “выпрядение”, “выковывание”, “возжигание” и другие действия с помощью таких атрибутов, как прялка, кузница, ступа с угольями и пр. … Таким образом, именно представители взрослого мужского населения как лица, наделенные сакральными знаниями и полномочиями, (т.е., прошедшие обряд посвящения), ежегодно осуществляли ряд символических “перводействий” в кризисные для природы и социума периоды, инициируя тем самым важнейшие процессы в определяющих сферах жизнедеятельности» [17]. Мы можем отсюда предположить, что инициацией, делающей крестьянина годным к священнодействию земледелия, была свадьба крестьянина, то есть переход его в разряд взрослого человека, способного к деторождению, тем более, что и само «священное земледелие» имеет явный эротический подтекст и предполагает сексуальную состоятельность (в этом случае молодые парни, сопровождающие «мужиков» и во время игровой масленичной пахоты и во время пахоты реальной, выполняют роль своеобразных учеников). Впрочем, возможно и что была специальная крестьянская инициация, которая либо проводилась втайне, например, в кругу семьи с тем, что отец передавал посвящение сыну, либо имела вид «невинного» народного обычая или игры которому исследователи не придали значения.

Сакральные свойства пахоты относились и к орудию пахоты – бороне, которой, как и всякому фаллическому символу, приписывалось наделение плодородием (поэтому борона использовалась в ритуалах при родах, в гаданиях девушек, в ритуалах, вызывающих дождь и т.д.). Наконец и продукт земледелия хлеб в русской крестьянской общине, как и во всяком традиционном инициатическом профессиональном объединении, наделялся сакральными свойствами. Хлеб олицетворял связь между Богом и людьми, и между живыми и мертвыми. Его клали рядом с иконами, на стол, что превращало стол в подобие церковного престола. Хлебом благословляли молодых, делились с гостями, даруя им тем самым здоровье и счастье, хлеб использовали в качестве оберега, им «кормили» мертвых, кроша его на могилу, приносили в жертву предку («домовому») [18]. Хлеб имел право разрезать только мужчина, а печь его – только женщина, причем, «нечистая» женщина (во время менструации, после родов) не допускалась к этому, что является верным свидетельством сакральности как процесса изготовления, так и самого продукта.

Итак, русская поземельная община представляла собой своеобразное религиозно-инициатическое «профессиональное» объединение в рамках «космического христианства» Восточной Европы. Ее члены – взрослые мужчины – пахари мыслили себя как своеобразных «священников», отправляющих культ матери-земли, которая осмыслялась и как Богородица, сходящаяся в браке с Богом-Небом и дарующая людям спасение Христа. Сам культ состоял в сельскохозяйственной деятельности – вспашке земли, севе, сборе урожая, а также в отправлении многочисленных праздников, соотносящихся с важнейшими этапами ежегодного космического цикла. Результат труда – хлеб воспринимался как священный предмет, обладающий магической силой, равно как и инструменты труда – борона, соха.

Сказанное проливает новый свет на механизмы взаимопомощи в русской поземельной общине («помочи»), которые хорошо изучены, но до сих пор интерпретировались лишь исходя из экономических соображений. Уже сама четкая структура и ритуализованность «помочей», которую предполагали обязательно общую трапезу после общей работы и сопровождались специальными молитвами, прибаутками и песнями [19], говорит о том, что они первоначально были сакральными действиями (и сохраняли элементы таких действий даже когда сами участники об этом забыли). Но лучше всего это видно на примере двух главнейших помочей – наделение хлебом всех членов общины в случае общего голода или бедствий одной семьи, для чего создавались специальные резервные склады («магазины») и постройки «всем миром» домов для новых членов общины.

Мы уже упоминали, что хлеб рассматривался русскими крестьянами не просто как продукт, служащий для поддержания жизни человека, но и как священная пища. Иначе непонятно: почему на случай недорода и голода приберегали именно хлеб (а не, скажем, грибы, коренья, мясо, рыбу и т.д.). По нашему мнению, наделение хлебом рассматривалось как своеобразное «естественное причастие». Прежде всего, это понималось буквально – хлеб делался из зерна, которое отождествлялось со Христом, таким образом, поедание хлеба есть принятие в себя Христа. Далее, это понималось и как приобщение к матери-земле, то есть к Богородице, породившей хлеб-Христа, к небу-Отцу, оплодотворившему землю, наконец, к предкам, находящимся в земле. Не будем также забывать о том, что хлеб наделялся крестьянами магическими свойствами, главным образом, связанными с достатком и богатством: общее поедание пожертвованного общинниками хлеба в голодный год можно воспринимать как магическую попытку победить голод и вызвать хороший урожай.

Тот же сакральный смысл имела постройка «всем миром» дома для общинника. По замечанию М. Элиаде, дом является образом мира. Строительство дома в традиционном мире есть имитация создания упорядоченного космоса из хаоса, бытия из небытия, совершенного сверхъестественными силами. При этом нужно осознавать, что в мире Традиции имитация является не аллегорией, а символом в том смысле, какое вкладывал в это слово А.Ф. Лосев, то есть полным слиянием символизирующего и символизируемого. С этой точки зрения построить дом и значит перенестись в доисторическое священное время и поучаствовать во всех фазах возникновения мироздания. Русская крестьянская изба в точности соответствует крестьянскому образу мира: четыре стены соответствуют четырем сторонам света, фундамент – преисподней, сруб – земле, крыша – небу. Дом отличается организацией сакрального пространства: в восточной стороне находится «красный угол», где стоят иконы – начало небесное, мужское, по диагонали от него печь – источник тепла и жизни, начало женственное, роль престола в церкви играет стол, где постоянно находится хлеб в напоминании о еде как причастие. Печь и окно символизируют связь с потусторонним миром [20]. Поэтому строительство такого дома «равносильно новому началу, новой жизни» [21]. Трапеза по окончанию строительства символизирует «отдых Бога» после сотворения мира. Но почему вхождению в общину новой «элементарной ячейки» – новой отдельной семьи переживалось как создание мира? Потому что община мыслилась как космос – органическое, а не механическое образование. Это в современной цивилизации коллектив – как механизм, к которому можно приделывать новые детали, который можно отремонтировать в случае неполадки. Традиционный мир на все смотрит как на живой организм, который не развивается по инерции, а может лишь умирать или рождаться. Так, некоторые традиционные народы в случае болезни человека символически «проигрывали» его смерть и новое рождение, то есть возвращение к первоначальному хаосу и сотворение мира. Логика здесь простая: больного человека нельзя вылечить, потому что естественное окончание болезни – смерть, но можно его переродить, новый человек будет уже здоровым[22]. Точно также община не могла принять в себя новых членов, община мыслилась как целостность, к которой прибавить что-либо нельзя, традиционный космос не меняется, и способен лишь повторять одни и те же циклы. Но общину как и космос можно породить заново, для этого и нужна магия строительства модели мироздания – дома.

Итак, взаимопомощь в традиционной русской крестьянской общине выходила далеко за пределы экономической мотивации, это был своеобразный ритуал, направленный на восстановление физического и социального космоса.

Рустем Вахитов, Мезоевразия

1 – особенно активно этот вопрос ставился исследователями народнической и анархистской ориентации, так, укажем на классическую работу основателя анархо-синдикализма П.А. Кропоткина «Взаимопомощь как фактор эволюции»

2 – Генон Р. Очерки о традиции и метафизике –Спб., 2000. –С. 61

3 – Генон Р. Очерки о традиции и метафизике –Спб., 2000. –С. 58

4 – более того, даже такие «обыденные» действия человека, связанные с простым удовлетворением физиологических потребностей, как еда, секс, плевок, в традиционном обществе имеют особый духовный смысл, традиционный человек не просто сплевывает слюну, но этим плевком совершает молитвенное действие, скажем, отрекается от дьявола и восхваляет Бога (так, по шариату, мусульманин обязательно должен плюнуть через левое плечо, так как «левое» – направление демоническое, но при этом, сориентировавшись в пространстве, чтобы слева не оказалась Кааба).

5 – уже отсюда следует неприменимость марксистского метода к традиционному обществу, то есть к большей части человеческой истории (вплоть до XV века на Западе и до второй половины ХХ на Востоке) и ко всей предыстории

6 – Генон Рене Указ. соч. –С. 61

7 – Генон Рене Указ. соч. –С.-С. 117-118

8 – см. об этом и нашу статью Вахитов Р.Р. «Эскалибур и собственность. Критика частной собственности с точки зрения традиционализма», опубликованную в электронном издании «Философская газета»

9 – в христианской цивилизации ярким примером такого «священного ремесла» до сих пор остается иконопись.

10 — Элиаде Мирча Аспекты мифа перевод с французского В.П. Большакова. –М., 2000. –С.-С. 162-163

11 — Элиаде Мирча Указ. соч. –С.-С. 163-164

12 — к воинским инициативным организациям православной цивилизации можно отнести, например, опричнину Иоанна Грозного или, как это прекрасно показал в одной из своих статей Р. Багдасаров, запорожское казачество

13 – см. Топорков А.Л. Земля/ Грушко Е. А., Медведев Ю. М. Словарь славянской мифологии. Нижний Новгород.1996 эл. вариант: http://www.pagan.ru/slowar/z/zemlya0.php

14 – Петрухин В.Я. Пахарь/ Грушко Е. А., Медведев Ю. М. Словарь славянской мифологии. Нижний Новгород.1996. эл. вариант: http://www.pagan.ru/slowar/p/paharer10.php

15 – см. Топорков А.Л. Земля/ Грушко Е. А., Медведев Ю. М. Словарь славянской мифологии. Нижний Новгород.1996 эл. вариант: http://www.pagan.ru/slowar/z/zemlya0.php

16 – Жатва/ Грушко Е. А., Медведев Ю. М. Словарь славянской мифологии. Нижний Новгород.1995.

17 – Любимова Г.В. Возраст и время в традиционном мировосприятии крестьян-сибиряков http://www.sati.archaeology.nsc.ru/Home/pub/Data/?html=sv3.htm&id=513 ·

18 – Топорков А.Л. Хлеб/ Грушко Е. А., Медведев Ю. М. Словарь славянской мифологии. Нижний Новгород.1996. эл. вариант: http://www.pagan.ru/slowar/h/hleb0.php

19 – см. В. Белов «Лад» Часть 3 Длиною в жизнь. Глава «Помочи»

20 – Топорков А.Л. Дом/ Грушко Е. А., Медведев Ю. М. Словарь славянской мифологии. Нижний Новгород.1996. эл. вариант: http://www.pagan.ru/slowar/d/dom0.php

21 – Элиаде Мирча Оккультизм, колдовство и моды в культуре Киев, 2002. –С. 50

22 – см. Элиаде Мирча Аспекты мифа глава 2 пункт 29

Читать далее...

Александр Игнатенко: «Страны НАТО воюют за чужие интересы»

Северо-Атлантический Альянс за неимением осмысленного образа врага (вроде СССР и стран Варшавского договора) всё более ввязывается в международные авантюры и становится объектом манипуляций «третьих игроков».

Об этом заявил Директор института религии и политики Александр Игнатенко на XXVII Заседание Московского Евразийского Клуба по теме: «Россия, Евразийский Союз и НАТО: дискуссия о будущем».

По его словам, когда НАТО выходит за пределы своей исторической ответственности — всё далее на восток евразийского континента, она начинает разваливаться.
У стран участников обнаруживаются различные цели и представления о дальнейшей миссии Альянса. Поэтому либо НАТО ждёт фундаментальное преобразование, либо оно прекратит своё существование по внутренним причинам.
Яркими свидетельствами трудностей НАТО на востоке являются операции в Афганистане, Ливии, Сирии, Ираке, где мы отчетливо наблюдаем внутренние разногласия членов организации, которые более не хотят быть причастными к «чужой игре».
Да, официально НАТО действует только в Афганистане, но все ведь прекрасно понимают, что операции в Ливии и Ираке, а также гуманитарное давление на Сирию оказывали те же страны НАТО во главе с США, но под другим брендом. В этих операциях как никогда прежде реализовывали своё мягкое влияние и геополитические амбиции «третьи силы» — прежде всего монархии Персидского залива — Саудовская Аравия и Катар. Ловко играя на самолюбии западных лидеров эти государства по сути навязали странам Северо-Атлантического Альянса свою повестку дня. Мы в теле и интернет эфире в режиме онлайн наблюдали, как «хвост вилял собакой». Необходимо ли большинству членов НАТО сражаться за «честь и корону» арабских монархий?

Здесь возникают серьёзные сомнения — и не только у нас — членов Московского Евразийского Клуба, но и у политических элит таких европейских стран, как Испания, Германия и Франция. Поэтому именно сейчас НАТО находится на пороге серьёзного кризиса. Возможно, что многие члены Альянса с удовольствием пересмотрели бы свои политические и военные отношения с Россией, потому что связи с Россией реальны, а не эфемерны».
Интересно, что сходный прогноз, опираясь на иные геоэкономические выводы, высказал на Московском Евразийском Клубе Директор американской аналитической компании Strategic Forecasting Inc. (Stratfor) Джордж Фридман.

Читать далее...