Назарбаев: Евразийский Союз: от идеи к истории будущего
Всего несколько недель отделяют нас от двух знаменательных событий, которые символично соседствуют в политическом календаре.
Во-первых, это 20-летний юбилей подписания Алматинской декларации СНГ. Она провозгласила возникновение на руинах СССР совершенно уникального в истории Евразии и всего мира межгосударственного объединения — Содружества Независимых Государств.
Во-вторых, это начало реализации с 1 января 2012 года нового проекта — Единого экономического пространства.
В них органично переплетены многолетний опыт кристаллизации национальных интересов новых независимых государств, поиска оптимальной модели евразийской интеграции и новые надежды миллионов простых людей.
Остановленный хаос дезинтеграции
21 декабря 1991 года в Алматы на саммите глав постсоветских государств, созванном по моей настойчивой инициативе, был остановлен опасный процесс хаотичного распада исчезающей супердержавы.
Как непосредственный участник тех событий, я по сей день храню в памяти их непередаваемый драматизм.
Казалось, что даже время изогнулось под тяжестью проблем и противоречий, сопутствующих тем историческим дням.
Чувства радости за обретение Казахстаном и другими республиками бывшего Союза долгожданной независимости тесно сплетались с осознанием величайшей сложности исторического вызова, выпавшего на долю наших народов.
В тот период политический кризис добивал экономику. На глазах разрывался прежде единый хозяйственный механизм. Валились набок не просто отдельные предприятия, а целые отрасли. Многие люди остались без работы и средств к существованию. Города зияли черными проемами окон квартир, оставшихся без электричества, не было элементарного тепла. Такая картина была характерна практически для всех регионов бывшего Союза.
Распространялись межнациональные конфликты, начавшиеся в последние годы существования СССР.
Сегодня можно открыто сказать о том, сколь велика и реальна была для всех постсоветских стран опасность разлома по этническим и религиозным основаниям. В этом отношении более чем показателен реальный пример параллельно шедшего распада югославской федерации.
Я, как и большинство моих коллег — лидеров новых независимых государств, осознавал пагубность такого пути, несущего нашим странам лишь братоубийственные раздоры, бездонную пропасть нищеты и высокую вероятность оказаться на обочине истории, заняв лишь нишу сырьевого придатка мировой экономики.
Создание СНГ подвело черту под коротким, но сложным историческим периодом распада супердержавы и одновременно стало точкой начала нового интеграционного процесса на постсоветском пространстве.
И я горжусь, что 20 лет назад единственно правильное в тот период решение о создании СНГ в нынешнем, существующем до сих пор формате было принято на благодатной земле Казахстана.
Принято по казахстанской инициативе, при моем самом активном личном участии и благодаря проявленной политической мудрости всех участников той памятной исторической встречи в Алматы.
Историческая роль Содружества
За 20 лет в адрес СНГ было высказано немало острой критики. Я тоже всегда был среди тех, кто ожидал большего от развития Содружества, особенно в вопросах экономической интеграции.
Потому что знал о реальных возможностях региональной интеграции для укрепления независимости страны, преодоления кризиса, подъема экономики, повышения уровня жизни людей. Потому что знал о тех высоких ожиданиях, которые связывали с Содружеством миллионы простых людей, живущих в Караганде или Новосибирске, Днепропетровске или Гродно, Нукусе или Хороге, Нахчыване или Мары, Оше или Бендерах, Батуми или Гюмри.
Такую возможность мне давала уникальная многонациональность народа Казахстана.
В ходе сессий Ассамблеи народа Казахстана, встреч с казахстанцами, из многочисленных писем от простых граждан всех стран Содружества мне передавались сильные импульсы о стремлении простых людей к сохранению тесной и прочной взаимосвязи наших государств, особенно экономик.
В 20-летней истории СНГ были моменты, когда мы вплотную подходили к решениям, которые могли стать судьбоносными для всех стран-участниц.
В сентябре 1993 года был подписан Договор о создании экономического союза. Он предполагал последовательно пройти через этапы создания зоны свободной торговли, таможенного, платежного и валютного союза и сформировать общий рынок товаров, услуг и капиталов. Но в то время центробежные тенденции оказались сильнее. Подписанное всеми лидерами государств СНГ соглашение о зоне свободной торговли ратифицировали только 6 государств, но в их числе не было ни России, ни Украины, ни Беларуси.
В 1998 году я направил всем моим коллегам по Совету глав государств СНГ свой проект полномасштабного Договора о едином экономическом пространстве. Но он так и не был рассмотрен на высоком уровне.
По объективным и субъективным причинам СНГ не стало решающей структурой интеграции постсоветского пространства. И все же мир еще не знал такой организации, которая бы при отсутствии жестких наднациональных структур обеспечивала сближение позиций и принятие совместных решений по многим острым вопросам межгосударственных отношений.
Особо хочу отметить регулярные встречи глав государств, что способствовало мирному ходу размежевания государств и укрепления их независимости.
В этом смысле Содружество стало площадкой сотрудничества и взаимодействия. В его рамках регулярно проходят саммиты глав государств и правительств, действует 39 отраслевых межгосударственных органов. Показательно, что в работе некоторых из них активно участвуют Латвия, Литва, Эстония и Монголия.
Межпарламентская Ассамблея СНГ выработала более 300 модельных законов, которые активно используются в законотворчестве на национальном уровне.
Договор о коллективной безопасности — стержень военной безопасности всего СНГ даже при том, что не все государства в нем участвуют.
Энергетика, транспорт, культурно-гуманитарная сфера, взаимодействие в сфере борьбы с трансграничной преступностью, экстремизмом и терроризмом — все это перспективные направления многостороннего взаимодействия в СНГ.
Самый важный итог двух десятилетий — в рамках Содружества шлифовался наш общий опыт, что позволило со временем перейти к более результативным формам разноформатной и разноскоростной региональной интеграции.
Евразийская инициатива
Сегодня уже привычно называть процесс сближения государств, образовавшихся после распада СССР, евразийской интеграцией.
Это понятие широко используется аналитиками и экспертами, и, что важно, оно стало органичной частью лексикона политических элит и в ближнем, и дальнем зарубежье.
Сейчас уже не вызывает отторжения и никого не удивляет идея формирования Евразийского союза. Более того, о ней говорят на самом высоком уровне как о ближайшей цели и конкретном интеграционном проекте.
А ведь всего семнадцать лет назад было совсем иначе.
В марте 1994 года я впервые предложил создать на пространстве СНГ качественно новое интеграционное объединение — Евразийский Союз Государств.
Эта идея была не случайно обнародована мной в академической аудитории Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Я напрямую обратился к интеллектуальной элите всего Содружества с твердой решимостью вывести из ступора процесс многосторонней интеграции, в котором он оказался уже через два года после создания СНГ.
Я откровенно сказал, что СНГ не отвечает объективным требованиям времени и не обеспечивает интеграцию стран-участников, в которой так остро нуждаются наши народы. Поэтому назрела необходимость создания нового межгосударственного объединения, которое бы действовало на более четких принципах.
Мне всегда импонировали взгляды выдающегося российского мыслителя Льва Гумилева, который пошел дальше всех последователей «школы евразийства», возникшей в среде русских эмигрантов первой половины ХХ века. Он концептуально обосновал единство географических и культурно-исторических связей народов огромной части Северной и Центральной Евразии. Имя этого ученого носит созданный в Астане по моей инициативе Евразийский национальный университет.
Мой подход к евразийству, преломленный к конкретным историческим условиям рубежа ХХ и ХХI веков, базировался на следующих принципах.
Во-первых, не отрицая значения культурных и цивилизационных факторов, я предлагал строить интеграцию прежде всего на основе экономического прагматизма.
Экономические интересы, а не абстрактные геополитические идеи и лозунги — главный двигатель интеграционных процессов.
Поэтому первооснова будущего Евразийского Союза — Единое экономическое пространство как масштабный ареал совместного успешного развития наших народов.
Во-вторых, я всегда был и остаюсь сторонником добровольности интеграции. Каждое государство и общество должны самостоятельно прийти к пониманию, что в глобализирующемся мире нет смысла бесконечно упиваться собственной самобытностью и замыкаться в своих границах.
Добровольная интеграция, исходя из интересов народа и страны, — вот кратчайший путь к процветанию.
В-третьих, Евразийский Союз я изначально видел как объединение государств на основе принципов равенства, невмешательства во внутренние дела друг друга, уважения суверенитета и неприкосновенности государственных границ.
В-четвертых, я предлагал создать наднациональные органы Евразийского Союза, которые бы действовали на основе консенсуса, с учетом интересов каждой страны-участницы, обладали четкими и реальными полномочиями. Но это никоим образом не предполагает передачу политического суверенитета. Это аксиома. Именно таким был успешный опыт создания Европейского союза, основой которого было равенство партнеров по интеграции.
Все эти аспекты были детально изложены в пакете моих предложений, направленных всем главам государств СНГ.
В те дни я получил многочисленные позитивные отклики на мою евразийскую инициативу от общественности практически всех постсоветских стран. Но ее оказались не готовы предметно обсуждать политики.
Возможно, это было закономерно. Волна эйфории от обретения долгожданной независимости не позволила тому поколению лидеров стран СНГ увидеть долгосрочный потенциал идеи евразийской интеграции.
Но нельзя не увидеть, что эта инициатива стала прорывом для интеграционного процесса на пространстве СНГ. В последующие годы она поэтапно воплощалась в жизнь в создании целого ряда успешных межгосударственных структур — Организации Договора о коллективной безопасности, Евразийского экономического сообщества, Таможенного союза Казахстана, Беларуси и России.
Шаги навстречу простым людям
Осенью 2010 года у меня состоялась встреча с группой молодых российских журналистов. Наша беседа неожиданно началась с их благодарности в мой адрес за то, что впервые за многие годы они приехали в Казахстан, не проходя изнуряющего таможенного контроля на границе.
Я ответил, что такие же слова они должны обязательно сказать и российским лидерам — Владимиру Путину, с которым в 2007 году мы подписали договор о создании трехстороннего — с участием наших стран и Беларуси — Таможенного союза, и Дмитрию Медведеву, который лично много сделал для того, чтобы этот интеграционный проект окончательно стал реальностью.
Я всегда считал, что объективно Казахстан и Россия — это локомотивы евразийской интеграции. Также хотел бы отметить огромный вклад в создание Таможенного союза наших белорусских партнеров и лично президента Беларуси Александра Лукашенко.
Мы вместе провели колоссальную работу. Менее чем за три года разработан и принят единый Таможенный кодекс трех стран, создан наднациональный орган — Комиссия Таможенного союза.
Согласовано более 11 тысяч товарных позиций для применения унифицированного тарифа в торговле со странами вне единой таможенной территории.
Уже сегодня очевиден макроэкономический эффект создания Таможенного союза.
Только в первом полугодии 2011 года на треть вырос общий товарооборот трех стран. Прогнозируется, что по итогам года он достигнет уровня $100 млрд, что будет на 13% больше прошлогоднего показателя. Причем наиболее быстро растут объемы приграничной торговли между Казахстаном и Россией — более чем на 40%.
Убежден, что подведение итогов первого года полноценной работы Таможенного союза даст более точные цифры позитивной динамики по всем ключевым показателям — приросту национальных ВВП, привлечению иностранных инвестиций, снижению себестоимости продукции и так далее.
Безусловно, мы предвидели и определенные трудности, связанные с периодом адаптации экономических субъектов трех стран к унифицированным таможенным тарифам и импортным пошлинам. Есть отдельные нестыковки между национальными таможенными администрациями, которые методично устраняются работой Комиссии Таможенного союза.
Таможенный союз расширил до Бреста и Владивостока границы рынка сбыта для казахстанских производителей. В 2011 году наш экспорт в Россию вырос на 60%, а в Беларусь — более чем в 2,3 раза. Отменены ограничения на перемещение внутри единой таможенной территории иностранной валюты. Это же произошло для товаропроизводителей России и Беларуси.
Все это реальные плюсы прежде всего для всех казахстанцев, россиян и белорусов.
В 1998 году я предложил программу «Десять простых шагов навстречу простым людям». Многие ее положения уже реализованы в двустороннем и многостороннем форматах. Наши совместные границы становятся прозрачными для беспрепятственного пересечения гражданами наших стран.
Таможенный союз Казахстана, России и Беларуси — это первая на пространстве всего СНГ действительно добровольная и равноправная форма интеграции.
Она впервые в истории сближает народы наших стран на основе взаимоуважения, сохранения национальной самобытности и осознания неразрывности общего будущего.
Последовательная трансформация Таможенного союза в Единое экономическое пространство, а со временем, в чем я абсолютно уверен, в Евразийский экономический союз станет мощным стимулом для процветания наших народов, выведет наши страны на ведущие позиции в глобальном мире.
Евразийское сообщество
Таможенный союз Казахстана, Беларуси и России логично вырос из Евразийского экономического сообщества. Его создание в 2000 году в формате пяти стран — Беларуси, Казахстана, Кыргызстана, России и Таджикистана — стало переломным моментом в практике евразийской интеграции.
Всего за 11 лет в рамках ЕврАзЭСа сформировалась разветвленная структура механизмов по различным измерениям интеграционного процесса. Причем они учреждаются не только на межгосударственном уровне, но и снизу по инициативе бизнесменов, деятелей науки, образования и культуры, НПО, молодежи.
Своевременным с учетом глобального финансово-экономического кризиса было создание Евразийского банка развития и Антикризисного фонда. Сегодня это дает возможность не только финансировать конкретные экономические проекты в ряде стран ЕврАзЭСа, но и оказывать срочную помощь, например, белорусской экономике, остро переживающей последствия мирового кризиса.
Показательно, что, например, в формате Таможенного союза трех стран быстро возникают отраслевые ассоциации производителей.
Наши предприниматели интегрируются для согласования своих интересов, выработки правил внутренней конкуренции и взаимной поддержки.
Предметно работают Евразийский медиафорум, Евразийская ассоциация телевидения и радио. Традицией становятся евразийские фестивали кино и театра, различные конференции, молодежные форумы.
На Санкт-Петербургском экономическом форуме я отметил, что сегодня раздвигают горизонты интеграции образовательного и научного пространства Евразийская ассоциация университетов, Евразийский клуб ученых, Международный центр высоких технологий, созданные по моей инициативе.
Иными словами, идет процесс вертикальной интеграции, пронизывающей всю глубину жизни наших обществ.
Не это ли проявление жизненной силы евразийской интеграционной идеи?
Сегодня наши народы все более ощущают себя частью формирующейся евразийской идентичности с ее культурным, религиозным и языковым многообразием, но с общим стремлением к плодотворному экономическому взаимодействию и добрососедству.
Мы все являемся свидетелями рождения нового уникального евразийского сообщества наций, у которого не только богатый опыт совместного прошлого, но и неделимая общая история будущего.
Новое прочтение евразийской идеи в XXI веке
В моей идее о создании Евразийского Союза никогда не было и нет ни маниловщины, ни заслоняющего будущее политического ностальгизма.
В ее основе всегда был и остается прагматичный подход, отрицающий любые формы насилия политики над экономикой, какими бы благими намерениями или целесообразностями они не прикрывались.
В евразийском проекте недальновидно видеть только лишь возможность коллективно закрыться от внешних экономических, военных, политических, информационных, технологических, экологических и других угроз.
При таком узком понимании исторической перспективы ЕАС велик будет соблазн выкраивания нового подобия «железного занавеса», но уже по другим геополитическим лекалам. Это абсолютно недопустимо и неприемлемо.
Мы рассматриваем Евразийский Союз как открытый проект. Его нельзя представить без широкого взаимодействия, например, с Евросоюзом, другими объединениями.
Никакой «реставрации» или «реинкарнации» СССР нет и не будет. Это лишь фантомы прошлого, домыслы и спекуляции. И в этом наши взгляды с руководством России, Беларуси и других стран полностью совпадают.
Сегодня надо преодолеть страхи от слова «союз» и пресловутого «наступления империи». Важно, что об этом писал В. Путин в своей статье в «Известиях». Североатлантическая интеграция в рамках НАФТА состоит также из трех стран — США, Канады, Мексики. Но никто не говорит об имперских амбициях США.
Некоторые западные эксперты поторопились заявить, что Евразийский Союз призван стать защитой от так называемой китайской экономической экспансии. Нет ничего более далекого от истины, чем такое утверждение.
Напротив, КНР на протяжении двух последних десятилетий является стратегическим партнером и России, и Казахстана, и Беларуси. Мы поддерживаем интенсивный политический диалог и тесное экономическое сотрудничество. Мы также тесно взаимодействуем в рамках ШОС и СВМДА.
В то же время важно добавить к тем принципам евразийской интеграции, о которых я говорил 17 лет назад, положение об ответственности каждой страны-участницы за устойчивость внутреннего развития, результативность национальной экономической, кредитно-финансовой и социальной политики.
Это особенно важно с учетом опыта нынешнего преодоления трудностей в экономике Евросоюза, пример которого для нас является очень полезным.
С 2009 года мы ведем детальную проработку всех юридических вопросов формирования Единого экономического пространства Казахстана, Беларуси и России. До конца нынешнего года на уровне правительств будут заключены соответствующие соглашения.
С 1 января 2012 года начинается практический этап создания Единого экономического пространства.
Последовательно станут реальностью механизмы согласования экономической политики трех стран и обеспечения трансграничного свободного движения услуг, капиталов и трудовых ресурсов, унифицированное законодательство. Национальные субъекты бизнеса получат равный доступ к инфраструктуре в каждом государстве, участвующем в ЕЭП. В перспективе сложатся единые транспортные, энергетические и информационные системы.
ЕЭП станет прочной основой для перехода к более высокой ступени интеграции — Евразийскому экономическому союзу.
Это будет мощное объединение. Совокупный ВВП трех стран составляет почти $2 трлн, промышленный потенциал оценивается в $600 млрд, объем выпуска продукции сельского хозяйства — порядка $112 млрд, а общий потребительский рынок — более 165 млн человек.
В ХХI столетии невозможно представить, чтобы Евразийский Союз состоялся как успешный центр глобальной силы вне четко прослеживающихся трендов глобального развития.
В текущем столетии регионализация стала общемировой тенденцией. Европейский союз в ближайшие годы планирует дальнейшее расширение за счет вступления в него Хорватии, а в перспективе — Сербии, Черногории и других стран.
В Восточной Азии создается крупнейшая на планете зона свободной торговли с участием Китая и стран АСЕАН с охватом сразу двух миллиардов потребителей. В финансово-экономическом плане самоорганизуется регион Персидского залива. Укрепляется интеграция стран Северной и Южной Америки, Африки.
За 20 лет суверенного развития экономики России, Казахстана и других участников евразийской интеграции стали частью глобальной экономики.
Сегодня важным условием модернизации наших стран, создания наукоемких инновационных экономик является активное наращивание инвестиционного и технологического сотрудничества с США, Евросоюзом, Китаем, странами Азиатско-Тихоокеанского экономического сообщества.
Следует учитывать и важные аспекты процесса конструирования новой глобальной системы безопасности. В принятой почти год назад по моей настойчивой инициативе Астанинской декларации саммита ОБСЕ впервые была обозначена цель создать единое и неделимое пространство евроатлантической и евразийской безопасности.
Поэтому сегодня актуально новое прочтение идеи евразийской интеграции, устремленной далеко в будущее ХХI, а возможно, и последующих веков!
Евразийский союз: стратегия будущего
Евразийский союз — это мегапроект, соизмеримый со сложными вызовами настоящего и будущего.
Он имеет все шансы стать органичной частью новой мировой архитектуры, формирование которой началось под воздействием самого мощного в истории глобального финансово-экономического кризиса.
Для этого всем участникам евразийской интеграции необходимо иметь ясную и четкую стратегию действий.
Первое. Евразийский Союз должен изначально создаваться как конкурентоспособное глобальное экономическое объединение.
Нас не могут удовлетворить ни узкая перспектива быть совокупностью стран, развивающихся лишь на принципах «догоняющей модернизации», ни участь вечно оставаться большим периферийным экспортером природных ресурсов для остального мира.
Мир стоит на пороге новой технологической революции. Сегодня Казахстан взял курс форсированного индустриально-инновационного развития.
Мы создаем новую структуру современных производительных сил как основу будущей национальной инновационной экономики. Аналогичные задачи ставятся в России и других странах СНГ.
Поэтому важно, чтобы наше Единое экономическое пространство было территорией инноваций и мощного технологического прорыва.
Для этого необходимо выстроить общий алгоритм модернизации и инновационного развития наших стран.
Я предлагаю оперативно разработать и принять совместную Программу евразийской инновационно-технологической кооперации, рассчитанную на перспективу 10–15 лет.
В этом плане показателен пример Франции, Германии и Великобритании, создавшими еще в 1970 году крупнейший международный авиастроительный консорциум AIRBUS. Позднее к ним присоединилась Испания.
По итогам 2010 года AIRBUS существенно опередил американские компании «Боинг» и «Локхид» по числу поставок и заказов на новые самолеты. Ежегодный доход AIRBUS приближается к €30 млрд. На предприятиях компании, расположенных по всей Европе, трудятся 53 тыс. человек.
С 2006 года весь пакет акций AIRBUS принадлежит европейскому аэрокосмическому консорциуму EADS, который, в свою очередь, финансируется правительствами и национальными компаниями стран ЕС.
Дания и Швеция создали совместный инновационный центр в Скане — «медиконовую долину».
Сегодня это самый мощный в Европе кластер, где сосредоточены лаборатории, коммерческие структуры, промышленные предприятия.
Здесь действует 7 научных парков, куда входят 300 различных компаний, 14 университетов, 26 медицинских клиник.
Таким же путем идут ряд стран, поощряющих создание международных инновационных центров, заключающих двусторонние договоры по отдельным аспектам совместной разработки новейших технологий.
Второе. Евразийский союз должен формироваться как прочное звено, сцепляющее евроатлантический и азиатский ареалы развития.
В экономическом плане мы можем стать мостом, соединяющим динамичные экономики Евросоюза, Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии.
Сегодня реализуется проект международного транспортного автомобильного коридора «Западная Европа — Западный Китай».
Со временем вдоль этого маршрута выстроится современная транспортно-логистическая система, которая обеспечит сокращение сроков поставок товаров на европейский и китайский рынки более чем в 3,5 раза. Безусловно, перспективным видится создание в будущем трансевразийской скоростной железной дороги.
Нам взаимовыгодно расширение сотрудничества между Единым экономическим пространством с Европейским союзом, Китайской Народной Республикой, Японией, Индией.
Третье. Евразийский союз должен формироваться как самодостаточное региональное финансовое объединение, которое будет частью новой глобальной валютно-финансовой системы.
Как показывает опыт Евросоюза, создание общей платежной системы, а затем и единой валюты — закономерный этап интеграции.
В современных условиях этот процесс должен также учитывать тенденции, развивающиеся вследствие мирового кризиса.
Как бы ни критиковали сегодня ЕС и еврозону, они показывают собственную жизнеспособность и прочную стойкость к кризисам. Мы видим, какую мощную поддержку оказывает ЕС тем странам, которые оказались в труднейшем положении.
Три года назад я предложил начать проработку вопроса об учреждении евразийской наднациональной расчетной единицы — ЕНРЕ как первоосновы для сильной региональной резервной валюты.
Сейчас, учитывая вероятность новой волны глобальной рецессии с еще более серьезными последствиями, эта идея остается не просто актуальной, она требует практических решений.
Хочу особо отметить, что создание валютного союза в рамках ЕЭП — это тот Рубикон, преодолев который, мы вплотную подойдем к новому уровню интеграции, близкому к нынешнему состоянию Европейского союза.
Наша главная задача — убедить на практике наших соседей в важности и жизнеспособности нашего союза. Тогда нас может стать намного больше, чем три государства.
Четвертое. Геоэкономическое, а в перспективе и геополитическое возмужание евразийской интеграции должно идти исключительно эволюционным и добровольным путем.
Неприемлемы никакие формы искусственного ускорения и подстегивания к ней отдельных стран. Не будем забывать, что единый европейский рынок создавался почти 40 лет.
Сегодня платформа евразийской интеграции достаточно широка.
Она включает разные по форме, целям и задачам межгосударственные объединения — СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ, Таможенный союз — ЕЭП Казахстана, Беларуси и России и прочие.
Вполне возможно возникновение и других структур. Я, например, остаюсь сторонником создания Центрально-Азиатского союза. Вижу в нем прежде всего огромные возможности для совместного решения проблем и выравнивания уровней социально-экономического развития всех стран региона. Это способствовало бы улучшению благосостояния всех граждан стран Центральной Азии и помогло бы решению сложных проблем региона.
Участие в различных региональных организациях помогает каждому государству выбрать наиболее оптимальный путь интеграции.
Поэтому важно наращивать потенциал всех евразийских объединений, постепенно способствуя сближению их форматов и содержания.
Пятое. Создание Евразийского Союза возможно только на основе широкой общественной поддержки.
Вполне закономерно, что уже сейчас в наших странах есть и свои «евразооптимисты» и «евразоскептики». Полемика между ними только помогает видеть и последовательно устранять издержки интеграционного процесса.
Я думаю, что уже в недалеком будущем их дебаты будут вестись с трибуны Евразийской ассамблеи — наднациональной структуры, объединяющей парламентариев наших стран.
Вместе с тем важно укреплять народную вертикаль евразийской интеграции. Речь идет о расширении числа евразийских общественных объединений.
Например, на базе Делового совета ЕврАзЭСа можно создать Евразийский конгресс промышленников и предпринимателей.
В формате трех стран Таможенного союза целесообразно создать Евразийскую торгово-промышленную палату. Их офисы могли бы разместиться в Астане.
Надо начать работу по созданию круглосуточного новостного канала «Евразия-24». Это важно с точки зрения объективного и полного информирования граждан наших стран о преимуществах и ходе интеграции.
Я предлагаю разместить исполнительные органы Евразийского экономического пространства в Астане, городе находящемся в географическом центре Евразийского субматерика. Здесь нет никаких амбиций. Это было бы серьезной нагрузкой для нас. И вместе с тем стало бы справедливой данью признательности Казахстану как инициатору идеи евразийской интеграции. Нахождение центрального офиса в Казахстане избавит новое интеграционное объединение от подозрений, имеющихся как внутри наших стран, так и за пределами нашего объединения. Это вызовет большое доверие к нашей организации, которая делает первые шаги.
Именно этим было продиктовано в свое время наше решение разместить штаб-квартиру СНГ в Минске. Не случайно, что штаб-квартира Европейского союза находится в Брюсселе.
* * *
В начале второго десятилетия ХХI века идея евразийской интеграции обретает реальные черты Единого экономического пространства.
Она доказала свою историческую перспективность как верный путь к процветанию и благополучию наших стран и народов.
Приняты ключевые политические решения.
Предстоит решить немало масштабных задач, чтобы создать экономически мощный, стабильный и выгодный всем Евразийский Союз.
Именно в этом — наша общая стратегическая цель!
Нурсултан Назарбаев
Анонс: Новая Евразия
28 Октября в отеле Арарат Парк Хаятт состоится XXIII Заседание Московского Евразийского Клуба по теме: «Новая Евразия».
4 октября глава Правительства России Владимир Путин опубликовал в «Известиях» статью о необходимости скорейшего создания нового интеграционного образования на месте СССР – Евразийского Союза. Статья вызвала широкий общественный резонанс в России, странах Содружества и Балтии.
Московские евразийцы планируют обсудить новейшие идеи Путина, а также формат, правовой статус, экономику и геополитику будущего Союза.
Темы для обсуждения:
• Евразийский Союз от проектов Сахарова и Гумилёва до политической практики Путина и Назарбаева.
• «Проект Путина» — геоэкономическая необходимость или предвыборный PR?
• Общественное планирование Евразийского Союза: братский союз народов, демократическая империя или сговор олигархов и диктаторов?
• Принципы нового союзного договора, Евразийской Хартии и Конституции. Права народов, права человека и социальньные права в Евразийском Союзе.
• Футурологические прогнозы: каким будет Евразийский Союз через 30 лет (демография, экономика, культура, наука и технологии, нравственные качества людей)? И каким будет мир вокруг него?
В обсуждении докладов примут участие экономисты, социологи, бизнесмены, философы. Планируются видеомосты с экспертами из Содружества, Евросоюза и США.
Аккредитация: peoples.rights@yandex.ru
Вход на заседание клуба по предъявлению приглашения
Дугин – это не евразийство!
«А там, возможно, придёт время уже на полном серьёзе и со всей ответственностью заявить, что красть, лгать и убивать – это великий грех. Но это будет потом».
Александр Дугин
Дэвид Дюк и Александр Дугин. Дюк - известный американский расист и бывший Великий Маг Ку-Клукс-Клана
17 октября на телеканале ТВЦ вышла в эфир телепередача «Народ хочет знать». Естественно, в связи с почти сенсационной публикацией 4 октября статьи Владимира Путина, где он выступает за создание Евразийского Союза (ЕАС)[1], передача была посвящена именно данной теме. На это увлекательное ток-шоу, куда и мне повезло попасть в качестве зрителя, было решено пригласить разных ведущих экспертов: Алексей Пушков — политолог, профессор МГИМО, Владислав Иноземцев – политолог, директор Центра исследований постиндустриального общества, Константин Затулин — член комитета ГД по делам СНГ и связям с соотечественниками, Ирина Ясина – экономист, руководитель Клуба региональной журналистики, Алексей Гарань — профессор политологии Национального университета «Киево-Могилянская академия». Все они — многоуважаемые люди, эксперты в своей области, и они только подняли планку дискуссии: да, кто-то, конечно, выступал за ЕАС (Алексей Пушков, Константин Затулин), а, кто-то, наоборот, был против. Ход и исход дискуссии не являются темой данной статьи. Ну, кстати, победила сторона за создание нового союза.[2]
Что интересно, это то, что редакторы решили пригласить на эту дискуссию и Александра Гельевича Дугина. Это неудивительно, я прекрасно понимаю решение редакции. Мне представляются их размышления, кого же пригласить на эту тему, примерно такими: «Ммм, Путин писал про Евразийский Союз… а черт знает, что это такое… посмотрим в поисковике… а что это еще за такое другое непонятное слово — «евразийство»??… а, тоже черт знает… а что тут? – Дугин! Он же пишет и говорит про это все время! А давай, его пригласим!». Скорее всего, так и пригласили Председателя Международного Евразийского Движения и лидера ЕСМ. И правда не удивительно, он и искусный оратор, мягко и спокойно говорит, всегда по теме, так как прекрасно умеет подстраиваться под любую аудиторию, а его длинная борода и глубоко посаженные глаза создают атмосферу таинства и мудрости вокруг него. Еще он написал много книг, правда не так много о Евразийском Союзе, а скорее о Евразийской Империи, о геополитике, и, в последнее время, все больше о метафизике и консерватизме. Я и сам очень уважаю Александра Гельевича, как представителя русской интеллигенции. Все было бы прекрасно, если бы не одно «но», если бы взгляды Дугина и евразийство не были бы двумя совершенно разными вещами.
Примерно 5 из 100 человек в нашем обществе имеют представление о том, что такое «евразийство». Может чуть больше после публикации Путина. И 4 из этих 5 ассоциируют евразийство с Дугиным. И это очень печально.
Но, давайте сначала вспомним, что же такое евразийство. Когда наши политологи комментируют статью Премьер-министра России, они часто пишут, что Евразийский Союз, не является новой идей, а что о необходимости его создания еще с 1994 года ратовал Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев.[3] Да, это правда, Назарбаев действительно развивал евразийство в одно из новых течений, которое мы сегодня называем «назарбаевским»- или «практическим» евразийством[4]. Данное течение, кстати, активно взяло на вооружение евразийское научное сообщество в МГИМО. Но даже не «гуру» евразийской интеграции, как его называет геополитик и декан факультета МО ДипАкадемии Игорь Панарин[5], стоял у истоков евразийства.
Настоящими отцами-основателями евразийства необходимо считать целую плеяду отечественных ученых, мыслителей, общественных деятелей: Филолог князь Николай Трубецкой, географ и экономист Петр Савицкий, богослов Георгий Флоровский, музыковед Петр Сувчинский, калмыцкий ученный Эренджен Хара-Даван, историк Георгий Вернадский, сын знаменитого естествоведа. Именно они в течении 20-х — 30-х годов XX века разрабатывали философско-политическую концепцию евразийства, утверждающее существование особой евразийской цивилизации, органически соединяющей в себе элементы Востока и Запада, на основе которой необходимо организовать наднациональное государственное образование. Именно в трудах классических евразийцев впервые словосочетание «Евразийский Союз» было упомянуто: в сборнике Н. Трубецкого, П. Савицкого, Г. Флоровского, и П. Сувчинского – «Исход к Востоку» (1921). Другими основополагающими трудами евразийцев, в которых утверждается необходимость образования Евразийского Союза, являются: «Декларация Евразийства» (Георгий Вернадский, 1932), «Евразийство как исторический замысел» (Петр Савицкий, 1927), и другие.
И здесь принципиально важно понять, на каких принципах, по видению классических евразийцев, должно было строиться евразийское государство. Напоминаю лишь, что евразийство было разработано, в основном, внутри белой эмиграции, разочаровавшейся итогами Октябрьской революции. В политическом отношении евразийцы признавали закономерность ее, и Советской власти в целом, как органичного проявления евразийской цивилизации. В то же время, они решительно отвергали материалистическую и воинственно-атеистскую философию марксизма, административно-плановое ведение хозяйства, ленино-сталинский тоталитаризм, как крайне деструктивные последствия насильственного насаждения западных ценностей на самобытную евразийскую культуру.[6] Сами евразийцы не редко становились жертвами репрессии, их ссылали в ГУЛАГ, их допрашивало ГеСтаПо. Зная этот факт, вернемся к принципам евразийства. Хотелось бы привести ряд высказываний взятых из основных трудов евразийцев на этот счет. Итак:
Евразийцы про место и соотношение личности, общества и государства
«…отыскать синтез между общим делом и интересами личности. Евразийцы стремятся к такому синтезу».[7] и цитаты далее.
«Идея и понятие личности занимают центральное место в мировоззрении евразийцев».
«Высшим призванием личности они считают служение общему делу; они полагают, что в таком служении личность приобретает и высшую свободу — возможность осуществлений. Но для того, чтобы служение это не превратилось в закрепощение, в нем должна присутствовать свобода выбора».
«Евразийство проникнуто уважением к ценности человеческой личности, но в то же время, враждебно к одностороному культу животного человека».[8] и цитаты далее.
«Евразийство ценит и чтит начало свободы, однако не делает из него идола, как это свойственно некоторым течениям западной мысли».
«Чем больше социальных группировок в обществе, тем более простора для развития положительных социальных возможностей».
«Евразийский ведущий отбор (парламент – прим. автора) осуществляет государственную деятельность через систему свободно избранных советов».
Как мы видим, хотя они писали в совершенно другое от сегодняшнего дня время – в период сталинского социализма — позиция евразийцев ясна: Евразийское государство должно строиться на принципах свободы совести, свободы слова, на уважении к достоинству личности, на демократии. Этим главным заветам классического евразийства верны сейчас современные евразийцы-прагматисты и представители младоевразийского течения.
К чему я все это? Да потому, что так называемое «дугинское евразийство» никакое отношение к настоящему евразийству не имеет. Но, средний обыватель, так скажем, этого не знает, и добрейшую философию в русской истории ассоциирует, к сожалению, до сих пор с фамилией Александра Гельевича. Кто и что виноват в этом? Может быть, лихие 90-е, которые позволяли Дугину взять на вооружение это светлое учение в целях собственного политического продвижения. Более, того, я очень уважаю Дугина, но по той же причине, по которой я уважаю американские спецслужбы и институты. Последние могли убедить западное общество и часть мира в том, что бомбардировка сербских городов, оккупация и вторжение, линчевание ливийского лидера — это демократия, в то время как первый смог убедить российское общество в том, что его слова – это евразийство.
Взгляды Дугина можно называть чем угодно – застой-консерватизмом или около-фашизмом, но только не евразийством. Сейчас многие будут конечно требовать доказательства. И они, естественно, есть у меня. Довольствуюсь приводить лишь те высказывания, которые озвучивали сам Дугин и его команда. Прошу мысленно сравнивать их с вышеперечисленными и выдержками из трудов классических евразийцев:
Дугинцы про место и соотношение личности, общества и государства
«Мы пришли, чтобы провозгласить эпоху Великой Чистки.
Наша цель создать новую армию – армию Евразии». [9] и цитаты далее.
«В крови нашей растворенные наши мертвые, созидавшие великие империи Евразии, крушившие врагов миллионами, не щадившие ни себя, ни других во имя великой цели».
«Наша цель – Евразийская Империя. … Но править в ней будут мудрейшие и сильнейшие, и отбор будет безжалостным».
«Наша этика – смерть лучше позора. Не можешь быть сильным, лучше не будь вообще».
«Стране нужны новые люди. … Веселые и беспощадные».
Как мы видим, взгляды дугинистов-опричников пропитаны тоталитаризмом фашистского толка. В них нет любви, нет сострадания, нет милосердия, тем более уж принципы демократии. Кстати, все качества, которые отвергал и Адольф Алоисович. И не то, что только злые языки, «атлантисты» и народники обвиняют Александра Гельевича в фашизме. Он ведь сам неоднократно высказывался в поддержку красно-коричнево кошмара России и всего мира:
…«проект национал-капитализма или «правого фашизма» является идеологической инициативой той части элиты общества, которая всерьез озабочена проблемой власти и четко ощущает веление времени».[10] и цитаты далее.
«Совершенно неправомочно называть фашизм «крайне правой» идеологией. Это явление гораздо точнее характеризуется парадоксальной формулой «Консервативная Революция«».
«Танец и атака, мода и агрессия, чрезмерность и дисциплина, воля и жест, фанатизм и ирония забурлят в национальных революционерах — юных, злых, веселых, бесстрашных, страстных и не знающих границ. Им — строить и разрушать, править и исполнять приказания, осуществлять чистки врагов нации и нежно заботиться о русских стариках и детях. Гневным и веселым шагом приблизятся они к цитадели ветхой, прогнившей Системы. Да, они кровно жаждут Власти. Они знают, как ей распорядиться. Они вдохнут в общество Жизнь, они ввергнут народ в сладостный процесс творения Истории. Новые люди. Наконец-то умные и отважные. Такие, как надо».
И конечно Дугин публично не ощущает «веление времени», обо всем этом не помнит, и слышат, не слышал. Для него все это провокация, и сам он по любой возможности в публике повторяет, что он выступает против этот злой фашизм и национализм, особенно когда это фашизм американский или украинский, как он это и сделал во время телепередачи «Народ хочет знать!». В общем, молодец как он себя показывает на публике. И совсем не важно, что мне повезло попасть на одно из собраний ЕСМ зимой 2010-11 года, на которой я лично услышал, как Дугин сказал, что для него, цитирую: «русский Иван, как человек – ничто, а самое русское в нем – все. Идея все, государство все, а человек – ничто». «Ну и что?» — некоторые могут возразить. Ведь я могу просто лгать, «никогда наш вождь такого не говорил»…
Но на этом мое цитирование крылатых фраз многоуважаемого Александра Гельевича не заканчивается:
…«в обществе, которое нужно России, не должно быть представительской демократии, не должно быть рыночного общества, основанного на денежном эквиваленте всех ценностей, и не должно быть идиотской, противоестественной, извращенческой идеологии прав человека. Рынок, демократия и права человека — пошли вон!».[11]
Вот такими категорическим взглядам придерживается Дугин относительно понятий демократии, рынка, уважения к достоинству личности. Напоминаю, относительно всех тех принципов, которые, в отличие от него, поддерживали классические евразийцы и поддерживают современные евразийцы ныне.
Но и это еще не все. 99% российского общества, включая и официальные заявления самих взяточников, считают коррупцию главной бедой нашей страны. Мало, кто не согласен с данным мнением народа. А один из этих несогласных, вы угадали – Александр Гельевич, который считает коррупцию хорошей и полезной, мол, победить ее нельзя:
«Если с коррупцией нельзя бороться фронтально, а некоррумпированного сегмента в обществе просто нет, то надо разделить коррупционное пространство на две части и противопоставить их друг другу – поддержав на первых порах одну из форм против другой».[12]
…«все виды коррупции можно разделить на две части – коррупция патриотическая и коррупция компрадорская. Или иначе «коррупция евразийская» и «коррупция атлантистская».[13]
Примечательно, что он советует нашим политикам не исходить из моральных, а из геополитических принципов. Хорошо, что мы, настоящие евразийцы, исходим и будем исходить, все-таки, из принципов морали, в нашем стремлении построить государство любви и правды, а не из безжалостных интересов геополитики с целью создания Евразийской Империи а ля Pax Americana.
Перечисляя все причуды дугинского движения, я совсем забыл упомянуть, что в свое время Дугин состоял в оккультно-традиционалистском кружке «Черный Орден SS»[14],[15],[16], называл одного из инициаторов окончательного решения еврейского вопроса, Рейнхарда Гейдриха – «убежденным евразийцем»[17], и что редакция сайта «Gumilevica» считает взгляды Александа Гельевича и Льва Николаевич Гумилева откровенно несовместимыми.[18]
Как мы видим, евразийство одно, а Дугин совершенно другое. Когда, 17 октября на ток-шоу, я спешно ему объявил свои претензии, он, конечно, в желании угодить публике, все отрицал. И, естественно, данный эпизод был вырезан из телепередачи. Но я надеюсь, что уже скоро люди увидят правду и осознают обман, и я также надеюсь, что Дугина будут публиковать касательно евразийства лишь только по инерции. Теперь понятно, почему, в заключительной части своей последней статьи, где он должен был разъяснить читателям процессы евразийской интеграции, Александр Гельевич не привел ни одного высказывания от евразийцев, а цитировал, наоборот, всяких разных европейских правых и консерваторов, от Эволи до Мёллера ван ден Брук.[19] Еще раз повторяю, я не привожу все эти факты, чтобы облить многоуважаемого интеллигента грязью, ведь никто не против того, чтобы Дугин и его опричники занимались бы своей консервативной революцией и разработкой метафизических основ четвертой идеологии. Я прошу лишь, чтобы он не впутывал туда светлое учение евразийства, основу будущего Евразийского Союза.
«Дугинское евразийство» — это оксиморон, извращение и обман. Извращение великих идей евразийства и обман населения о том, что такое – настоящее евразийство.
А настоящее евразийство – это революция любви, дружба и права народов, права личности, уважение к достоинству человека (признавая его права и обязанности перед обществом), антивзяточничество, личная инициатива, демократия и духовность. Эти принципы провозглашали отцы-основатели евразийства: Трубекой, Савицкий, Вернадский, Гумилев и другие. Этим принципам остаемся верны и мы, их идейные дети: евразийцы-народники, евразийцы-прагматики, современные космисты, новые скифы, младоевразийцы, и просто все искренние евразийцы.
Юрий Кофнер
Председатель Клуба Евразийской интеграции МГИМО
[1] Путин В.В. Газета «Известия». «Новый интеграционный проект для Евразии — будущее которое рождается сегодня». 2011 г. // http://www.izvestia.ru/news/502761
[2] ТВЦ. Видеоархив выпусков. «Народ хочет знать!». 2011 г. // http://www.tvc.ru/bcastArticle.aspx?vid=235726a7-6bf0-49b7-a582-74de57d9cddc
[3] Например: Строкольский,К. «Путин задумал создать Евразийский союз». 2011 г. // http://mnenia.ru/rubric/politics/putin-zadumal-sozdat-evraziyskiy-soyuz/
[4] Перова М. «Евразийство Назарбаева». 2011 г. // http://www.mesoeurasia.org/archives/3631
[5] Панарин И.Н. «Миссия России в евразийской интеграции. Идеология и практика». 2011 г. //
http://www.km.ru/node/589262/comments
[6] Вернадский Г.В. «Евразийство и коммунизм». Прага.1930-е гг. (?)
[7] Савицкий П.Н. «Евразийство как исторический замысел». Прага. 1927 г.
[8] Вернадский Г.В. «Евразийство: декларация, формулировка, тезисы». Прага. 1928 г
[9] Программа Евразийского Союза Молодежи. // http://www.rossia3.ru/programma.html
[10] Дугин А.Г. «Тамплиеры Пролетариата Фашизм – безграничный и красный». 1997 г. // http://www.anticompromat.org/dugin/fashizm.html
[11] Дугин А.Г. «Либералов к стенке». «Аргументы и Факты». №22. 2009 г. // http://www.aif.ru/society/article/27058
[12] Дугин А.Г. «Геополитика коррупции». 2011 г. // http://evrazia.org/article/1805
[13] Дугин А.Г. «Не смертный грех». «Литературная газета». №43. 2008 г. // http://www.lgz.ru/article/6237/
[14] Биография о Дугине А.Г. // http://www.anticompromat.org/dugin/duginbio.html
[15] РГИУ. Биография о Дугине А.Г. // http://www.i-u.ru/biblio/persons.aspx?id=80
[16]Институт Русской Цивилизации. «Новые правые». // http://www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=6095
[17] Дугин А.Г. «Великая война континентов». 1992 г. // http://www.arcto.ru/public/consp1.htm#15
[18] Ответ на вопрос «Является ли деятельность А. Г. Дугина и руководимого им движения «Евразия» политическим продолжением концепции евразийцев начала XX в. и пассионарной теории этногенеза Л.Н. Гумилёва?». // http://gumilevica.kulichki.net/faqs/faqs07.htm
[19] Дугин А.Г. «Евразийство и постмодерн». Газета «Завтра». №42. 2011 г. // http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/11/935/41.html
Дугин — Член Совета общества «Память»
Киргизы-буддисты
Тарбагатайские кыргызы (самоназвание: кыргыз, тарбагатай кыргыздары или буддийские кыргызы (фоцзяо кыргыз)), народ в КНР, провинция Синьцзян, район Тачэн, уезды Тачэн и Эминь (Синьцзян – Северо-Западная провинция КНР, район Тачэн – Северо-Западная часть провинции Синьцзян, в район Тачэн наряду с другими уездами входят такие территориальные подразделения как уезд Эминь и Тачэн). Казахи уездного г. Эминь называют их монгол-кыргызами, калмак-кыргызами. Монголы называют их хаминь-кыргыз (с кит. «хаминь» — казахский народ), т.е. казак-кыргыз. Также они известны в русскоязычной научной литературе как эмель-гольские калмак-кыргызы, эминские кыргызы. Тарбагатайские кыргызы не считают себя калмак-кыргызами, считая, что калмак-кыргызы – мусульмане, в отличие от них [1].
Уезд Тачэн в русскоязычной литературе также известен как Чугучак, находится на границе с Казахстаном в предгорьях Тарбагатая. Уезд Эминь (ранее известный как Дёрбёльжюн) — местность, где находилось село Далынъ-Дёбёнъ – современный уездный город Эминь, который находится восточнее уезда Тачэн. Через уезд Эминь протекает река Эмель(гол), впадающая в озеро Алаколь, которое находится на территории Казахстана, восточнее озера Балхаш.
Национальный состав уезда Тачэн: ханьцы (собственно китайцы) – 97390 чел., казахи – 59586 чел., уйгуры – 7241 чел., дунгане – 6300 чел., монголы – 5174 чел., дунсян (dongxiang) – 954 чел., русские – 455 чел., маньчжуры – 102 чел., ши (shizu) – 41чел., дауры – 32 чел., сибо (xibo) – 53 чел., мяо – 21 чел., тибетцы – 217чел., таджики – 4 чел., узбеки – 46 чел. и др. – всего 178309 чел. По официальным данным кыргызы составляют 0,8% от численности населения уезда Тачэн.
Национальный состав уезда Эминь: ханьцы (собственно китайцы) – 95097 чел., казахи – 23144 чел., уйгуры – 4767 чел., дунгане – 12000 чел., монголы – 1363 чел., дунсян (dongxiang) – 2528 чел., русские – 2049 чел., маньчжуры – 234 чел., ши (shizu) – 8 чел., дауры – 4405 чел., сибо (xibo) – 1214 чел., мяо – 67 чел., тибетцы – 90 чел., таджики – 2 чел., узбеки — 55 чел. и др. – всего 149210 чел. По официальным данным кыргызы составляют 0,2% от численности населения уезда Эминь.
Общая численность тарбагатайских кыргызов, проживающих в районе Тачэн – 1870 человек – 944 мужчин, 926 женщин. При этом в г. Тачэн, который находится в одноименном уезде, проживает 1498 кыргызов – 757 мужчин, 741 женщина, в уезде Эминь – 302 кыргыза – 151 мужчина, 151 женщина, в Усу(ши)(Wusu(shi)) 7 кыргызов – 6 мужчин, 1 женщина, в уезде Шавань (Shawan(xian)) 12 кыргызов – 3 мужчины, 9 женщин, в уезде Толи(Tuoli(xian)) 24 кыргыза – 13 мужчин, 11 женщин, в уезде Юминь(Yumin(xian)) 8 кыргызов – 4 мужчины, 4 женщины, в Хобоксар-Монгольской автономном уезде 19 кыргызов – 10 мужчин, 9 женщин.
По сообщению же самих тарбагатайских кыргызов численность их в районе Тачэн около 3000 человек: в г. Тачэн проживает около 1700 чел., в колхозе Аакчи – 3 семьи, Карачилик – более 20 семей, Яксу – 100 человек, Чупарагащ – 100 чел., Узунагащ (Калачын) – 70-80 чел., Позыдак – 100-200 чел., колхоз Ойтяйлоу – 500-600 чел., Чагычи (Ахсу) – 300 чел. [2]. Также тарбагатайские кыргызы в числе 200-300 чел. проживают в селах Орхочяр (Орхосяр) и Ламаджо (Кыргыз-Куре), которые находятся на территории уезда Эминь [3].
Климат в местах расселения тарбагатайских кыргызов в летний период сухой. Ландшафт беден лесными массивами. Равнинная местность простирается до отрогов виднеющихся отовсюду Тарбагатайских гор. Исконные кыргызские селения Орхочяр и Ламаджо (Кыргыз-Куре) располагаются на расстоянии 60-70 км к востоку от уездного города Эминь в широкой каменистой долине, самой выдающейся точкой которой является священная для кыргызов снежная вершина горы Хызылтаг-Хайрахан. Через село Ламаджо (Кыргыз-Куре) протекает ручей, который питает этот лесистый оазис. Через г. Эминь протекает река Эмель(гол).
Историография изучения этой этнической группы крайне мала. Из личной беседы автора с профессором Центрального университета национальностей Китая (г. Пекин) Ху Чжень Хуа известно лишь об одной экспедиции произведенной им в 1950-х годах, в ходе которой были определены места проживания тарбагатайских кыргызов, их религиозная принадлежность, одежда и некоторые другие этнические маркеры. В работе Юй Сюе Бинь, У Джань Джу «Хэйлунцзянские кыргызы» есть упоминание об обычае почитание священной лошади у кыргызов уезда Эминь. Там же дана ссылка на источник – «Кыргызы», выпущена в 1991г., авторы – Ду Жун Кунь, Ань Ва Эр [4].
Видимо в связи с невозможностью непосредственного этнографического изучения этнических групп КНР советские исследователи довольствовались лишь фрагментарными сведениями о тарбагатайских кыргызах, которым была даны названия «эмель-гольские калмак-кыргызы», «эминские кыргызы» по территориальному расположению их в уезде Эминь провинции Синьцзян. Так в работе С.М. Амбрамзона «Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи», вышедшей в Ленинграде в 1971г. приводятся следующие сведения об эминских кыргызах: «В уезде Дёрбёльжюн Эмельгольского Монгольского авт. р-на представлена очень своеобразная группа калмак-киргизов, насчитывающая около 1000 человек. В ее состав входят киргизы, относящие себя по происхождению к племенам сары багыш, мундуз, баарын, а также в небольшом числе ханьцы, тувинцы (группа кёкмончок), казахи. По своему быту эта группа близка к монголам, исповедует ламаизм, говорят же они на казахском языке, в котором сохраняются элементы киргизского языка. Ламы и старики знают монгольский язык. Они утверждают, что пришли сюда «из Ала-Тоо» около 300 лет назад. Калмак-киргизы считают себя теперь киргизами, хотя некоторые помнят, что их предки не были киргизами. Не исключено, что основу этой группы составили потомки части киргизов, насильственно уведенных джунгарами из Сибири в начале XVIII в.» [5]. Более подробных сообщений, содержащих сведения об этой группе кыргызов автору найти не удалось.
Во время поездки к тарбагатайским кыргызам автору была показана брошюра, написанная Кудайберген Кике улы – тарбагатайским кыргызом, в которой содержатся сведения о родовом составе и истории тарбагатайских кыргызов. Данная брошюра написана на казахском языке арабским шрифтом и содержит в основном сведения касающиеся истории тарбагатайских кыргызов XIX – ХХ вв. Кудайберген Кике улы – не является профессиональным историком, по религиозной принадлежности является мусульманином, по причине чего выводит генеалогию тарбагатайских кыргызов традиционным для тюрок-мусульман образом от Нуха (Ной) и Огуз-хана. В этой брошюре сообщается, что кыргызы 4800 лет назад жили на Енисее, Хангае и Тянь-Шане, с XIV по XVIII век жили на Енисее, потом переселились в Синьцзян и в Хейлунцзян. При этом Кудайберген Кике улы отмечает, что тарбагатайские киргизы являются ответвлением тянь-шаньских киргизов.
Летом 2005г. автором была совершена короткая ознакомительная поездка, целью которой было выяснение родового состава данной группы кыргызов. Проведя некоторое время в г. Эмин в поисках местных кыргызов, автор, наконец, встретился с первым представителем местных кыргызов – Сериком Уркумбей из рода сарт, которого местные казахи, помогшие автору найти его, определяли как представителя народа «монгол-кыргыз». От него были получены первые сведения о родовом составе и местах расселения тарбагатайских кыргызов. Также автором была совершена поездка в г. Тачэн и с. Ламаджо.
История тарбагатайских кыргызов переданная автору в виде преданий не столь противоречива, сколько разноречива. По их сообщению они прибыли в район эминьского уезда около 400 лет назад. Ранее они жили по другую сторону гор Алатао. Они были десятым племенем джунгар. При этом восемь джунгарских племен были кара-калмаками, т.е. джунгарами, девятое племя было племенем чахар – монголами, пришедшими из провинции Хебей. В этот период к китайскому императору с целью просить разрешения быть этим кыргызам десятым племенем джунгар были посланы три кыргыза. Из этих троих храбрецов вернулся лишь один: одного убили в схватке, одного заживо замуровали в Великой китайской стене, а один вернулся благодаря тому, что имел при себе золотую императорскую печать. Император позволил кыргызам быть десятым племенем джунгар. Кроме того, кыргызы 2 года жили на Алтае, но затем вернулись обратно [6].
По сообщению другого информатора, кыргызы вышли из Енисея в XIV в., были у гор Майлэ и Чаяр, затем спустя 20 лет прибыли в Орхочяр. После войны с джунгарами кыргызы переселялись в Хэйлунцзян, Ненцзян, Хызылсуг, Или, Орхочяр. Раньше кыргызы жили в степях и не видели деревьев [7].
По другому свидетельству 400 семей кыргызов в 1753г. пришли из-за гор Алатао [8].
Разноречивы свидетельства о факте пребывания тарбагатайских кыргызов в середине XIX в. на Алтае. По одним свидетельствам кыргызы жили на синьцзянском Алтае в 1863-64гг. или в 1866г. (здесь информатор сомневался, правильно ли он вспомнил даты) [9], по другим в 1860г. кыргызы перекочевали в район Кобдо, пробыли там 10 лет и вернулись обратно, причем в с. Орхочяр вернулись в 1880г. [10].
До 1962г. тарбагатайские кыргызы проживали в основном в уезде Эминь – в селах Далынъ-Дёбёнъ, Орхочяр и Ламаджо (Кыргыз-Куре), причем в селе Ламаджо (Кыргыз-Куре) стоял буддистский храм, где молились кыргызы. Поэтому это село и называется «Кыргыз-Куре», т.е. «кыргызский буддистский храм». Села Орхочяр и Ламаджо (Кыргыз-Куре) были изначальным местом расселения тарбагатайских кыргызов. В 1962г. тарбагатайские кыргызы в массовом порядке переселяются в г.Тачэн, на места русских эмигрировавших в СССР. Во время поездки в г.Тачэн автору удалось встретиться с русскими, которые предпочли остаться и живут с 1962г. в соседях с тарбагатайскими кыргызами.
Тарбагатайские кыргызы разговаривают на казахском языке. Кыргызский язык уже практически не используется. Однако остались люди, которые знают его. Знают также монгольский и китайский, причем китайским языком многие тарбагатайские кыргызы владеют не на высоком уровне.
Тарбагатайские кыргызы – в большинстве своем буддисты – ламаисты. Есть среди них и мусульмане – около 40 семей, которые проживают в г. Тачэн. В прошлом по преданиям тарбагатайских кыргызов они были мусульманами, но в середине XIX в. приняли буддизм. В 1860г. в с. Орхачяр прибыло 5 лам, которые поставили 3 юрты – 1 юрту использовали как храм, 1 как жилище, 1 как кухню. Они и обратили кыргызов в буддистскую религию. Впоследствии у тарбагатайских кыргызов существовало 2 буддийские школы [11]. На современном этапе можно говорить о постепенном переходе в ислам кыргызов-буддистов, чему немало способствует активная позиция мусульманской части тарбагатайских кыргызов, которые ссылаются на то, что хызылсугские кыргызы (т.е. тянь-шаньские или тениртоуские кыргызы) мусульмане. Автор в одной кыргызской семье, где муж буддист, а жена мусульманка, подвергся критике со стороны женщины из-за того, что сообщил о своем намерении отразить наличие кыргызов-буддистов в своей статье о тарбагатайских кыргызах. Эта женщина восприняла эту новость как позор для тарбагатайских кыргызов. Мусульмане среди тарбагатайских кыргызов по свидетельству их самих были всегда и жили вместе со своей родней – буддистами, заключая с ними браки.
Тарбагатайские кыргызы поклоняются священной горе Хызылтаг – Хайрахан, которая находится между селами Орхочяр и Ламаджо (Кыргыз-Куре). На ней круглый год лежит снег. Раньше старые люди кормили духов местности молоком и приговаривали «тооба, тооба», что означает «боже, боже». Когда молились, то обращались за помощью к Небу: «худай чаарлыка хасын» [12]. Кормят огонь алкоголем и пищей, совершают обряд опрыскивания пальцем из чаши алкоголь по сторонам, прежде чем выпить первый глоток [13]. Данный этнографический факт известен у многих народов Центральной Азии и Южной Сибири, в том числе и у тянь-шаньских (тениртоуских) кыргызов, у хакасов, алтайцев и др. Известен факт бытования у тарбагатайских кыргызов культа поклонения священной лошади. Выбирают хорошую лошадь, на шею которой завязывают тряпку или делают отметку на ухе – эта лошадь становиться священной. Запрещается каким-либо способом использовать священную лошадь, а также нельзя продавать, дарить, убивать. После того как священная лошадь умирала, ее предавали небесному погребению (способ погребения, применяемый ламаистами — тело погребаемого возносят на гору и оставляют птицам – М.Ч.) [14].
Кыргызы-буддисты покойников хоронят в деревянном гробу, при этом мусульмане говорят, что это неправильно [15].
Тарбагатайские кыргызы, включая кыргызов-буддистов, празднуют исламские праздники – Курбан Айт или сокращенное название — Айт, Роза Айт. Зимой празднуют китайский Весенний фестиваль – Цаган-Байрам (Чаган) [16]. 16 апреля празднуют праздник Кун-Ай [16].
Раньше дети носили на лбу чубчик. Мальчики носили 3 чубчика – один спереди, два по бокам [17].
Браки тарбагатайские кыргызы заключают, как правило, внутри своего народа, соблюдая эндогамные запреты. Строго не разрешается заключать браки внутри родовых подразделений.
Одежда у современных тарбагатайских кыргызов современного типа. Однако известно, что ранее по одежде они не отличались от монголов.
О кухне тарбагатайских кыргызов автор получил лишь примерное представление по причине кратковременности пребывания в среде тарбагатайских кыргызов. Пища тарбагатайских кыргызов на первый взгляд не отличается от кухни казахов. Делают айран. В теплое время года во время приема гостей располагаются во дворе на траве. Подают к столу на большом блюде большое количество мяса. При этом автор наблюдал как одна кыргызка, приехавшая в г.Тачэн из деревни, в отличие от других женщин не садилась за общий стол, а скромно покушала в стороне, наблюдая за тем, нуждаются ли в чем сидящие за столом. Во время еды используют китайские палочки. Из посуды преобладают пиалы. Употребляют спиртные напитки. Застолья проходят весело под исполнение песен — как на казахском, так и на кыргызском языке (использование кыргызского языка крайне ограниченно).
Жилища не отличаются от окружающего их иноэтнического населения и построены из кирпича – как необожженного, так и обожженного. Кухонная комната отделена от спальных помещений. В спальных помещениях присутствует настил, на котором наложены войлочные ковры, украшенные оригинальными узорами. Данные настилы используются как постель, так и для того, чтобы на них восседать, принимая пищу. На настил ставиться столик с короткими ножками, называемый «щире». В пределах усадьбы, как правило, есть дворик. Имеются небольшие огороды.
Тарбагатайские кыргызы являются скотоводами. Разводят овец, лошадей, коров. Как сообщали сами кыргызы, они живут зажиточно по сравнению с другим населением. Есть среди них и довольно зажиточные, которые сами не пасут свои стада, используя наемную рабочую силу.
Тарбагатайские кыргызы имеют следующие родовые подразделения: сарбагыс, мондуз, барын, сарт, нойман, кытай, керей, калмак, чотай. Род мондуз тарбагатайских кыргызов одним из информаторов был также назван ээрсын [18]. В брошюре Кудайберген Кике улы не указывает на наличие рода чотай, но пишет о наличие рода каракалпак.
Род керей одним из опрошенных кыргызов был определен как пришедший от казахов, а род чотай – от каракалпаков. Этот же информатор сообщил, что рода калмак как такового нет, и не стоит о нем упоминать, так как другие называли тарбагатайских кыргызов калмаками, тем самым, оскорбляя их. А такой род появился в результате кровосмешения, произошедшего в результате брака мужчины и женщины из рода барын, дети которых и стали носить имя калмак [19]. Однако к сообщению этого информатора автор склонен относиться с долей скепсиса, т.к. данный информатор может быть ангажирован мусульманской частью тарбагатайских кыргызов, ведущих среди тарбагатайских кыргызов религиозную пропаганду, в ходе которой они могут выгодным для себя образом интерпретировать этнографические явления. Род калмак представлен среди тарбагатайских кыргызов всего тремя семьями [20]. Рода мондуз и сарбагыс наиболее многочисленны у тарбагатайских кыргызов.
Родовой состав у тарбагатайских кыргызов в большой степени схож с тянь-шаньскими (тениртоускими) кыргызами. Рода сарыбагыс, мундуз, которые соответствуют родам тарбагатайских кыргызов сарбагыс и мондуз, присутствуют среди тянь-шаньских кыргызов, а род найман [21] присутствует среди кыргызов Памира и Алая. Род найман, впрочем, широко распространен также и у казахов. Присутствует среди тянь-шаньских кыргызов и племя кытай [22], род керей. Проблема происхождения тарбагатайских кыргызов требует дальнейших исследований. Однако уже сейчас ясно, что в сложении тарбагатайских кыргызов участвовали тянь-шаньские кыргызы, о чем главным образом свидетельствует наличие рода сарбагыс, который соответствует роду сарыбагыш тянь-шаньских кыргызов.
Род калмак или сарт-калмак тянь-шаньских кыргызов являются остатками джунгар, которые остались на Тянь-Шане после разгрома их цинской династией. Род баарын, присутствующий у тянь-шаньских кыргызов, находит соответствие с наличием у тарбагатайских кыргызов рода барын, однако известно, что род баарын тянь-шаньских кыргызов является родом монгольского происхождения, поэтому возможно, что этот род появился среди тарбагатайских кыргызов и от монголов. Учитывая вышеупомянутые сведения о происхождении рода калмак, сообщенные одним из информаторов, автор все же не исключает возможности наличия западно-монгольских этнических элементов у тарбагатайских кыргызов известных под родовым именем калмак и барын. Родовое название «каракалпак», которое нашло отражение в работе Кудайберген Кике улы, имеющий также название чотай, может быть искаженной передачей слова «кара-калмак» — так называли собственно джунгар – ойратов – западных монголов.
Род сарт соответствует роду сарттар тянь-шаньских кыргызов, а также роду сарт алтайцев. Род сарт также может свидетельствовать об уйгурских или узбекских элементах, вошедших в состав тарбагатайских кыргызов.
Сообщения информаторов свидетельствуют, что в сложении тарбагатайских кыргызов участвовали казахи (род керей) и каракалпаки (чотай).
Родовой состав тарбагатайских кыргызов также может содержать и рода енисейских кыргызов, переселенных джунгарами в начале XVIII в. в Или – Иртышское междуречье. В частности рода керей и чотай, могут соответствовать родам кереит [23] и чода хакасов, которые являются прямыми потомками енисейских кыргызов позднего средневековья. Род мондуз тарбагатайских кыргызов одним из информаторов был также назван ээрсын [24], что отдаленно напоминает родовое название енисейских кыргызов ызыр (езер). Среди хакасов присутствует род паратан, который вероятно может иметь ойратское или кыргызское происхождение и соответствовать роду барын тарбагатайских кыргызов. Среди кызыльцев (субэтническое подразделение хакасского этноса) присутствует род халмах, пришедший от теленгутов, имеющий ойратское происхождение, который может соответствовать роду калмак тарбагатайских кыргызов. Енисейские кыргызы могли служить стержнем формирования тарбагатайских кыргызов, о чем может свидетельствовать то, что в исторических преданиях тарбагатайские кыргызы именуют себя десятым племенем джунгар. Если понимать «десятое племя джунгар» как оток, т.е. административно-хозяйственную единицу, находящуюся в личном подчинении джунгарского правителя, то исторические предания тарбагатайских кыргызов подтверждают их енисейское происхождение. Известно, что в Джунгарии из 24 отоков было только два неойратских (т.е. не западно-монгольских), иноплеменных по этническому составу отока: кыргызский и теленгутский. Управлялся кыргызский оток четырьмя зайсанами и состоял в середине XVIII в. из 4 тыс. семей [25]. Причем нет сведений, что в составе кыргызского отока состояли другие, неенисейские кыргызы. Более того, енисейские кыргызы имели боестолкновения с тянь-шаньскими кыргызами. Эти два народа находились по разные стороны противоборствующих сторон, о чем свидетельствуют несколько русских сообщений о делах их бывших соседей и грозных противников – енисейских кыргызов. Например, сразу после переселения в 1703г. «за Иртышом рекою на Кокоре озере с кыргызским князем Кулегене в улусе и напали де на них кыргыз бруты и разбили Кулегенев улус» [26]. Тянь-шаньские кыргызы в русских документах часто называются брутами или бурутами возможно по причине того, что джунгары называли их бурутами.
После переселения енисейские кыргызы были размещены при урге (ставке) джунгарского правителя, которая находилась на р.Или и стали называться кыргыз-калмаками, о чем свидетельствует следующий текст, автором которого является С.В. Бахрушин: «на р.Чулым были задержаны два человека, называвших себя «киргиз-калмыками», которые показали, что предки их кочевали в сагайской степи между Кузнецком и Красноярском, где до сих пор кочуют их сородичи, состоящие в русском подданстве, и что они жили в «Зенгорском владении», т.е. в джунгарском владении на р. Или» [27]. Почему же енисейские кыргызы стали называться кыргыз-калмаками? По мнению автора, ответ в том, что практически по соседству стали проживать два народа с одинаковым этнонимом, что породило необходимость называть енисейских кыргызов, стоящих на стороне джунгаров, кыргыз-калмаками (тюркоязычные народы и русские называли джунгар калмаками).
Тарбагатайские кыргызы указывают, что они пришли на место их современного жительства из-за гор Алатао, т.е. из бассейна р. Или. Как раз с рекой Или и стоящим около этой реки г.Кульджой (Инин) было связано одно из последних упоминаний о кыргызском отоке в Джунгарии, которое было зафиксировано в отчете маньчжурского генерала Целена цинскому императору Цянлуну. Он сообщает, что «24 марта 1756г. его армия, пройдя горные хребты Болобуегэсу и Чжиргалаи, прибыла в Кульджу, где ей оказали сильное сопротивление повстанцы (около 8 тыс. человек) под руководством Курбан-ходжи – предводителя (цзайсаня) цзиэрцзиского отока. Однако сопротивление повстанцев было сломлено. По приказу Цянлуна Курбан-ходжа вместе с братом и всеми членами семьи были казнены публично, а все имущество конфисковано. Вслед за ним были казнены цзайсаны элутского отока Хээрдай, Нелкоху, Балаи, Улэмуци, Дала-Цзунбу, Абагэсы, Куши, Кэисим и несколько лам, поддержавших Амурсану» [28]. Здесь китайский источник называет главу кыргызского отока термином «ходжа», однако известно, что в китайских документах хакасский термин «хашка» передавался в форме «хочжо» [29]. Возможно, в результате этого жестокого поражения, в ходе которого вероятно погибла или была пленена большая часть взрослого мужского населения кыргызского отока, уменьшился процент енисейско-кыргызского этнического элемента в родовой структуре предков тарбагатайских кыргызов.
В том же 1756г. кыргызы во главе 4 зайсанов вместе с телеутами также во главе 4 зайсанов в количестве «тысяч десять кибиток», а также мингаты возвращались на свою родину – Саяно-Алтай. Однако по пути следования недалеко от Усть-Каменогорска их настигла цинская армия во главе с генералом Цэбдэнджабом. Почти все мужчины были перебиты. Например, от тысячи кибиток, подчиненных кыргызскому чайзану Гурбан-Кашка (Курбан-Кашка), осталось в живых только 168 человек [30].
Месторасположение кыргызского отока в Джунгарии историческими источниками чаще всего локализуется в районе р.Эмель – это еще один аргумент в пользу того, что в сложении тарбагатайских кыргызов приняли участие енисейские кыргызы, переселенные в начале XVIIIв. в Джунгарию.
Вероятно, что картина происходившего с кыргызским отоком была следующей. Потеряв огромное количество жизней в битве при г.Кульджа, кыргызы двинулись на север, перевалили горы Алатао. Часть кыргызов, возможно ранее заключившая с местным населением браки, осталась на р.Эмель – в наиболее упоминаемом в исторических источниках месте их расселения на территории Джунгарии, а другая часть, уже не связанная долгом служения джунгарскому правителю, отправилась в сторону обожествляемой ими родины, в сторону Хонгорая, которую им пришлось покинуть за полвека до этих событий, но с которой они так и не теряли всё это время связь. Те, кто отправился в путь, были в основном убиты или пленены. Те же, кто остался известны сейчас как тарбагатайские кыргызы, которые помнят, что были десятым племенем джунгар, что когда-то прибыли с Енисея, а после большой войны имели возможность лишь слышать о том, что есть кыргызы, которые живут на юге и исповедуют ислам, так же и часть из них – потомков тянь-шаньских кыргызов; слышали волнующие сведения о том, что часть из членов их отока была поселена в Маньчжурию в Хейлунцзян. С течением времени память о многочисленных событиях прошлого угасала. Захваченные русскими на севере территории, куда отправлялись другие части кыргыз-калмаков, стали лишь далекой внешней территорией. Предания старины енисейских кыргызов и породнившихся с ними тянь-шаньских кыргызов перемешались, оставив лишь имя реки, которая протекает по их общей древней родине да некоторые описания об их прежней жизни. Если события развивались примерно, таким образом, то картина может быть дополнена историческим преданием хэйлунцзянских (фуюйских) кыргызов, которые проживают в северо-западной провинции Китая Хэйлунцзян и являются потомками енисейских кыргызов, переселенных в Хэйлунцзян в годы последней войны джунгар, т.е. во второй половине 1750-х гг. из Джунгарии. В этой легенде говориться, что хэйлунцзянские кыргызы раньше жили «в Или в Синьцзяне», когда пришли цинские войска, они вынуждены были бежать в сторону Алтая, на южных отрогах которого нашли убежище в «ста святых пещерах». Они узнали, что Даваци – правитель Джунгарии схвачен, а вместе с ним в плен попало много его воинов, многие из которых были кыргызами – членами их семей. Спустя 49 дней от цинских властей пришло письмо, в котором говорилось, о том, что те семьи, у которых мужчины попали в цинский плен, могут следовать за цинскими солдатами солонами для того, чтобы воссоединиться со своими мужчинами, что кыргызы и сделали. В итоге они прибыли в провинцию Хэйлунцзян и известны сейчас как хэйлунцзянские кыргызы [31].
Версии о растворении переселенных в Джунгарию в начале XVIIIв. енисейских кыргызов начали выдвигаться русскими летописцами и учеными сразу же после данного переселения. Впервые русские знакомятся с народом, носящим имя «кыргыз», в конце XVIв. – знакомятся именно с енисейскими кыргызами, с которыми вскоре начинаются военные столкновения. Активные военные действия с енисейскими кыргызами, а точнее с субэтническими группами формирующегося на территории Хакасско-Минусинской котловины хонгорайского этноса, стержневым субэтносом которого и являлись сами кыргызы, продолжались 100 лет (с момента оскорбления русскими казаками кыргызского князя Номчи в 1606г. по 1706г. – года вероятно последнего переселения населения Хонгорая в Джунгарию [32]). С момента такого знакомства слово «киргиз» или «киргизсцы» вероятно стало нарицательным для тюркоязычных народов имевших типично степной свободолюбивый, необузданный нрав. Видимо поэтому казахов русские также стали именовать киргизами (киргиз-кайсаками, киргиз-казаками), тем более узнав о существовании тянь-шаньских кыргызов, схожих в общих чертах по образу жизни с казахами. Вслед за летописцами версии о растворении енисейских кыргызов в среде тянь-шаньских кыргызов и даже о том, что тянь-шаньские кыргызы и есть переселенные в XVIIIв. енисейские кыргызы выдвигались уже учеными. Например И.Е. Фишер в конце XVIIIв. и А.И. Левин в первой половине XIXв. считали, что енисейские кыргызы после переселения стали известны как буруты, т.е. тянь-шаньские кыргызы [33]. С.В. Бахрушин полагал, что енисейские кыргызы растворились в «Киргизистане» [34]. С.М. Амбрамзон допускал, что калмак-кыргызы уезда Дёрбёльжюн являются потомками части киргизов, насильственно уведенных джунгарами из Сибири в начале XVIIIв. [35], при этом он приводит сведения об обнаружении географом-альпинистом В.И. Рацеком целого ряда нетипичных для тянь-шаньских кыргызов погребений имевших надгробные сооружения, сделанные из дерева, находившихся на Прииссыкульских сыртах. С.М. Амбрамзон также сообщает, что «в 1954г. географом А.В. Станишевским была передана Л.П. Потапову (специалист по алтайской этнической культуре – прим. М.Ч.) фотография целого киргизского (выделено мной – М.Ч.) кладбища, расположенного на территории северной части Синьцзян-Уйгурского авт. р-на КНР, на склонах хребта Бийик. Кладбище состоит из деревянных сооружений, близко напоминающих памятники, описанные В.И. Рацеком, а также алтайские надгробные сооружения, что было отмечено Л.П. Потаповым» [36]. Здесь стоит добавить, что аналогичные алтайским кладбищам захоронения, состоящие из деревянных сооружений и находящихся на горах, до сих пор можно встретить на территории Хакасии. Таким образом, С.М.Амбрамзон сообщает нам о существовавших артефактах, вероятно свидетельствующих о длительном пребывании в Прииссыкулье енисейских кыргызов, т.е. в месте непосредственного контакта с тянь-шаньскими кыргызами, результатом которого может быть появление кыргызского енисейско-тянь-шаньского этнического синтеза. Возможно, что место «за Иртышом рекою на Кокоре озере», где «напали де на них кыргыз бруты и разбили Кулегенев улус» [37], находится где-то в районе оз.Иссык-Куль, которое ранее называлось Кёр Коль [38]. Возможно, что «Кокоре озеро» в русском источнике – неудачная передача гидронима Кёр Коль. Вероятно, результатом енисейско-тянь-шаньского этнического синтеза явилось, то, что в родовом составе хакасов присутствует подразделение, носящее имя пурут. Также есть сведение о том, что часть енисейских кыргызов была поселена по р.Чу, на границе с кочевьями казахов [39].
Судьба енисейских кыргызов в Джунгарии была тесно связана с судьбой алтайцев-теленгутов. Мы видим, что даже после падения джунгарского ханства предки хакасов и алтайцев возвращались на родину вместе, вместе перенося трагедию потерь. Есть сведения, что и в маньчжурский плен теленгуты, также как и кыргызы были посланы в Хейлунцзян [40]. Кроме теленгутов и кыргызов в Хэйлунцзян были сосланы оржаки, мингаты и урянхай-цзилан (урянхай-чилан) [41]. Соседство теленгутов с тянь-шаньскими кыргызами также не могло пройти бесследно. Эти следы еще предстоит найти. Обращает на себя внимание соответствие имеющихся у тянь-шаньских кыргызов, тарбагатайских кыргызов и алтайцев схожих родовых подразделений: мундуз, найман, кытай, сарттар у тянь-шаньских кыргызов, мондуз, нойман, кытай, сарт у тарбагатайских кыргызов, мундус, майман, кытат, сарт [42] у алтайцев.
Период пребывания енисейских кыргызов и алтайцев-теленгутов на территории Джунгарии до сих пор остается недостаточно изученным. Для полномасштабного изучения данного вопроса требуется провести работу, как в российских архивах, так и в архивах маньчжурского периода, в частности в архиве Палаты по делам зависимых территорий (Лифаньюань), ведавшей делами, связанными с Монголией, Джунгарией, Восточным Туркестаном, Тибетом, частично Маньчжурией. Возможно, что потребуется взглянуть с новых позиций и на сообщения о кыргызах в исламских источниках, имея в виду, что на данной территории могли находиться два, а с начала XVIII в. даже три довольно разных народа с этнонимом «кыргыз». Вероятно, если найти ответы на вопросы о пребывании енисейских кыргызов и алтайцев-теленгутов в Джунгарии, то будут найдены и ответы на вопросы, связанные с историей возникновения и бытования тарбагатайских кыргызов.
Есть вероятность и того, что упоминаемый в преданиях тарбагатайских кыргызов факт того, что они ранее являлись десятым племенем джунгар, имеет более древнее происхождение, относящееся к начальному периоду формирования ойратского союза племен. На этом этапе, кыргызы выступали в качестве одного из подразделений формирующегося союза. Возможно, что речь идет о части кыргызов, которые так и не порвали давние связи с ойратами. Однако, эта версия, по мнению автора, хотя и заслуживает внимательного рассмотрения, но маловероятна.
Очевидно, что в этногенезе тарбагатайских кыргызов участвовали тянь-шаньские кыргызы, о чем свидетельствует наличие рода сарбагыш, барын, которые соответствуют родам сарыбагыш, баарын тянь-шаньских кыргызов.
Наличие других родовых подразделений, аналогичных тянь-шаньским (мондуз, нойман, сарттар, кытай), которые, однако, находят соответствие и у алтайцев (мундус, майман, сарт, кытат), также могут свидетельствовать об участии тянь-шаньских кыргызов в формировании данной этнической группы. Тарбагатайские кыргызы по многим признакам могут быть признаны отдельным этносом, имеющим оригинальное историческое прошлое. Этногенез этого народа сложен и возможно довольно длительный, происходивший в условиях, которые не совсем поддаются осознанию автором. Историческое предание, в котором говорится о том, что они стали десятым племенем джунгар после того, как один из троих кыргызских посланцев привез из Пекина от императора разрешение с золотой печатью быть племенем джунгар, можно понять как указание на то, что тарбагатайские кыргызы получали разрешение от китайского императора уже после покорения маньчжурами территории Джунгарии, т.е. во второй половине XVIII в. В пользу этой же версии говорит то, что девятым племенем было названо племя чахар — юго-восточные монголы, переселенные в завоеванную Джунгарию маньчжурами из Внутренней Монголии. Ответ и на этот вопрос в частности может быть найден только в ходе дальнейших исследований этой проблемы.
По причине кратковременности пребывания в среде тарбагатайских кыргызов автору не удалось выяснить многие элементы этнической культуры тарбагатайских кыргызов, могущих пролить свет на происхождение этого народа и его историю. Автор надеется, что данное небольшое исследование даст толчок к изучению данного этнологического феномена – толчок к изучению тарбагатайских кыргызов.
«Есть ли береза, которую кыргыз не ударил топором в горах?
Есть ли место, где кыргыз не проливал крови?» [43]
М.А. ЧЕРТЫКОВ,
аспирант Хакасского государственного университета им. Н.Ф.Катанова
Примечания:
[1]. Роза Уркумбей, 1959г.р., род сарт, буддистка.
[2]. Роза Уркумбей, 1959г.р., род сарт, буддистка.
[3]. Тулиухан, 1961г.р., род чотай, буддист; Учитывая государственную политику КНР по ограничению рождаемости, вероятно, что многодетные семьи избегают информировать власти о реальном количестве детей в семье. Автору приходилось наблюдать в среде тарбагатайских кыргызов одну довольно многодетную семью. «Сверхнормативные» дети в КНР ущемлены в некоторых правах, но в условиях, в которых живут многие жители района Тачэн — полное самообеспечение вне зависимости от государственной поддержки, видимо позволяет населению не соблюдать правила ограничений рождаемости.
[4]. Юй Сюе Бинь, У Джань Джу. Хэйлунцзянские кыргызы. – Харбин: Харбинское издательство, 2003 – С. 178. (на кит. яз.)
[5]. Амбрамзон С.М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи, Из-во «Наука», Л. – 1971. – С. 28.
[6]. Серик Уркумбей, 1967г.р., род сарт, работник эминьской прокуратуры, буддист.
[7]. Кытан, 1934г.р., род Сарбагыш, мусульманин.
[8]. Тулиухан, 1961г.р., род чотай, буддист.
[9]. Тулиухан, 1961г.р., род чотай, буддист.
[10]. Кытан, 1934г.р., род Сарбагыш, мусульманин.
[11]. Кытан, 1934г.р., род Сарбагыш, мусульманин.
[12]. Тулиухан, 1961г.р., род чотай, буддист.
[13]. Эдепчап, 1953г.р., род мондуз, буддист.
[14]. Юй Сюе Бинь, У Джань Джу. Хэйлунцзянские кыргызы. – Харбин: Харбинское издательство, 2003 – С. 178. (на кит. яз.)
[15]. Роза Уркумбей, 1959г.р., род сарт, буддистка.
[16]. Эдепчап, 1953г.р., род мондуз, буддист.
[17]. Тулиухан, 1961г.р., род чотай, буддист.
[18]. Эдепчап, 1953г.р., род мондуз, буддист.
[19]. Кытан, 1934г.р., род Сарбагыш, мусульманин.
[20]. Тулиухан, 1961г.р., род чотай, буддист.
[21]. В собственных полевых материалах автора название данного родового подразделения было зафиксировано как «нойман», однако в работе Кудайберген Кике улы это родовое имя передается как «найман».
[22]. Заманчиво предположить, что данная родовая группа могла присутствовать на территории эмель-гольского речного бассейна еще с XII в., когда кара-китаи сделали Эмиль центром своей державы.
[23]. В хакасских преданиях присутствует образ Керей-хана; кереит – название рода енисейских кыргызов Исарского улуса, подвергшегося полному переселению во время переселения в 1703-1706гг.
[24]. Эдепчап, 1953г.р., род мондуз, буддист.
[25]. Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров/РАН, Ин-т востоковедения, Санкт-Петербургский филиал. – М.: Изд.фирма «Восточная литература» РАН,1997. – С. 240-241.
[26]. Бутанаев В.Я., Абдыкалыков А. Материалы по истории Хакасии XVII- начала XVIII вв. – Абакан, 1995. – С. 210.
[27]. Бахрушин С.В. Научные труды. – М., 1955, Т. 3, — С. 224; Г.Н. Потанин. Материалы по истории Сибири. – «Чтение ОИДР», 1866г., кн. 4, II (Материалы отечеств.), стр. 62.
[28]. Ходжаев А.Х. Цинская империя и Восточный Туркестан XVIIIв.: (Из истории международных отношений в Центральной Азии)/Под ред. Б.А. Ахмедова; АНУзССР. Ин-т востоковедения им. Абу Райхана Беруни. – Ташкент: Фам, 1991. – С. 59.
[29]. Бутанаев В.Я. Этническая культура хакасов: Учебное пособие для студентоввысших учебных заведений, обучающихся по специальности 020700 – «История». – Абакан: Изд-во ХГУ им. Н.Ф. Катанова, 1998. – С. 49; Самаев Г.П. Горный Алтай в XVII – середине XIX в.: Проблемы политической истории и присоединения к России. – Горно-Алтайск, 1991. – С. 112.
[30]. Бутанаев В.Я., Худяков Ю.С. История енисейских кыргызов… – С. 179; Абдыкалыков А. Енисейские киргизы в XVII веке … – С. 128.
[31]. Ма Вэй Синь, Джу Бянь. Народная культура и искусство хэйлунцзянских кыргызов//Общество изучение кыргызской национальности, Бюро изучения национальностей провинции Хэйлунцзян. – Харбин: «Старинные книги национальных меньшинств Китая», типография Бюро изучения национальностей провинции Хэйлунцзян, 1997, — С. 1-6. (на кит. яз.)
[32]. Боронин О.В. «Решение» проблемы енисейских кыргызов в русско-ойратских отношениях//Сибирь в системе международных связей: Сб. статей/Томский гос. ун-т. – Томск: Издательство Томского уиверситета, 2001. – С. 18-19; АВПРИ, ф. Зюнгорские дела, оп.113/1. 1731-1733гг., д. 3, л. 49; ЦГАРХ, ф. Р-675, оп. 1, д. 30, л.52.
[33]. Абдыкалыков А. Енисейские киргизы в XVII веке (исторический очерк): Изд-во «Илим», Фрунзе, 1968 – С. 127.
[34]. Бахрушин С.В. Научные труды. – М., 1955, Т. 3, — С. 224.
[35]. Амбрамзон С.М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи, Из-во «Наука», Л. – 1971. – С. 28.
[36]. Там же. – С. 56.
[37]. Бутанаев В.Я., Абдыкалыков А. Материалы по истории Хакасии… – С. 210.
[38]. С.М. Абрамзон. Народные предания как источник для изучения этнической истории киргизов Центрального Тянь-Шаня. Этническая история народов Азии — М: Наука, 1972.
[39]. Боронин О.В. «Решение» проблемы енисейских кыргызов в русско-ойратских отношениях//Сибирь в системе международных связей: Сб. статей/Томский гос. ун-т. – Томск: Издательство Томского уиверситета, 2001. – С. 19; АВПРИ. Ф. Зюнгорские дела. Оп. 113/1.1741 г. Д. 1. Л. 48.
[40]. У Джан Джу Причины появления хэйлунцзянской кыргызской народности//Хэйлунцзянское национальное собрание. – Харбин: Редакция отдела исследований национальностей провинции Хэйлунцзян, №6, 2004. – С. 61 (на кит. яз.).
[41]. Юй Сюе Бинь, У Джань Джу. Хэйлунцзянские кыргызы. – Харбин: Харбинское издательство, 2003 – С. 27. (на кит. яз.)
[42]. Екеев Н.В. Народы Алтае-Саян и кыргызы (проблемы этнических и культурных взаимодействий)//Материалы Международной археолого-этнологической экспедиции, посвященной 2200-летию кыргызской государственности. Б., 2003. – С. 42.
[43]. Фрагмент стихотворения тарбагатайских кыргызов, записанный в работе Кудайберген Кике улы.
Мятеж «финансовых казаков»
Выступление Павла Зарифуллина на XXI Заседании Московского Евразийского Клуба по теме: «Standard & poor’s vs USA».
Страх
Standard & Poor’s впервые с 1917 года понизил кредитный рейтинг Соединённых Штатов Америки свыше надёжности ААА до АА+ с негативным прогнозом. Они аргументировали это так: «снижение рейтинга отражает наш взгляд на план досрочного укрепления состояния экономики США, который недавно был утверждён конгрессом и Белым домом», – говорится в заявлении Standard & Poor’s. После чего были обвалы бирж, больше всех просела, конечно, российская биржа, которая показала, что наш фондовый рынок оставляет желать лучшего, и напрямую связан со всеми событиями, которые происходят на мировом рынке, и не имеет никакого суверенного своего качества, экономика наша до сих пор «на соплях».
Главные чувства, пронзившее мировое сообщество, и в США, и в России, и в Евросоюзе, во всех странах, включённых в глобальный финансизм – страх, неизвестность, неуверенность в завтрашнем дне.
Три кита
Давайте разберёмся, что такое рейтинговые агентства и почему их роль настолько повысилась за последние десятилетия до какого-то уже метафизического уровня? Каким образом маленькая компания, сидящая в Бостоне, запросто решает судьбу суверенных стран?
Это какой-то новый феномен? Феномен глобализма? Феномен новейшей истории? Насколько компетентны эти рейтинговые агентства? Кто эти решения принимает, почему у них монополия – у трёх ведущих американских рейтинговых агентств – Moody’s, Fitch и Standard & Poor’s – на решение глобальных экономических вопросов? Почему никто, согласно решению конгресса США, не может проверить их компетентность?
Вопросов огромное количество. По сути в эпоху глобального кризиса всплыли три таких кита мировой экономики, про которых раньше знали лишь специалисты-экономисты: великолепная троица Standard & Poor’s, Moody’s и Fitch. Они по своей влиятельности, по своим возможностям на порядок превышают возможности политические и экономические многих государств с огромным многомиллионным населением, с огромными армиями, с финансовыми системами, с запасами углеводородного сырья.
Оказывается, что по меркам современного финансизма, десятки этих экономико-военных индексов, которых раньше было вполне достаточно, для того, чтобы страна была суверенной, влиятельной и имела какие-то политические перспективы, – этого теперь не достаточно. Оказывается, достаточно быть рейтинговым (негосударственным, а частным) агентством Standard & Poor’s, чтобы получить поистине геополитические рычаги управления мировыми событиями.
Восстание
В фантасмогорическом усилении роли рейтинговых агентств мы видим и усиление центробежных тенденций в мировой экономике. Нет уже единого политико-экономического центра, консолидированного Мирового Правительства.
Когда в прошлом году Moody’s опустила Грецию ниже плинтуса и обвалила Евро, разные антиглобалисты во всём мире, – в первую очередь, экономист и дисседент Уильям Энгдаль, эмигрировавший из Америки, – они говорили, что, конечно, за этим, стоят Соединённые Штаты, они «валят» Евросоюз и Евро, «опускают» своего прямого конкурента. Но сейчас получается, что вот это главное современное новаторское американское финансовое оружие может быть обращено против рейтинга США. Агентство обваливает уже Америку и американские власти до смерти этим напуганы. Президент Обама вынужден оправдываться перед мировым сообществом и доказывать, что у них всё «в ажуре» и бескончном АААААА. И американские власти заводят уголовные дела на руководство компании Standard & Poor’s.
Трёхголовый глобализм
Перед нами открылась новейшая страница глобализма.
Идеи первооткрывателя глобализма Реймонда Вернона о превращении транснациональных корпораций в геополитических игроков получили зримое воплощение. Никто до конца не верил, что уже победил глобализм, но отныне это совершенно ясно и математически точно: есть глобализм! Пока мы видим «три его головы» – три рейтинговых агентства, а за ними, я думаю, появятся ещё десятки других голов этой гидры. Реализуются основные идеи, по Вернону, глобализма: не государство диктует свои идеи корпорациям, а корпорации – государству. Можно было бы добавить: корпорации, агентства и прочие «активисты». Эти «прочие» диктуют свою волю государству, и даже главной империи мира – Соединённым Штатам Америки.
Философски отменить Центр
И это триумф сетевой модели экономики. Сеть, согласно принципам своего существования, ставит под вопрос вообще любые идеи центра, центрального управления. Центров раньше было два на планете, потом Центр остался один, но современная финансовая система ставит и его под вопрос. Я думаю, что всё электричество, которое накопилось в противостоянии (просто из-за одной доли рейтинга) между Standard & Poor’s и Белым домом, – говорит о том, что оределённые силы мировой элиты и экономики ставят под сомнение существование на этой планете Соединённых Штатов Америки, как Центра принятия решений. Это, с их точки зрения, не Центр.
Данные идеи отражают чаяния и поиски постмодернистской философии последних десятилетий, для которой вопрос борьбы с логоцентризмом является главным. Философия Лиотара и Дерриды, Делёза говорит о том, что какого-то единого Центра – центра философского, центра логического, центра интеллектуального на планете Земля быть не должно.
На это работают сегодня десятки институтов, структуры, формирующие общественное мнение – от этнографических бюро, до масс-медиа, шоу-бизнеса до Standard & Poor’s. Глобальная идея, впервые высказанная философом Людвигом Клагесом, идея о том, что логоцентризм исчерпал себя, что Центра нет (*) овладела массами.
И с этой точки зрения Соединённые Штаты Америки действительно не нужны глобальному финансовому рынку, он сам должен решать, где ему выгодно работать и зарабатывать деньги, по каким правилам. И никто не может навязать ему свою волю. И в этой глобальной сетевой системе, информационно созданной из кабеля и оптиковолокна интернета, пронизывающего планету, зачем должна существовать модель Единого Центра, если подумать?
Сбываются фантастические предсказания, которые мы видели в фильмах, ещё недавно запугивающих обывателей.
Политически отменить Центр
Мы живём в мире борьбы с «идеей Центра». Как говорил Деррида – борьбы с «империализмом логоса», борьбы с империализмом «Мирового Жандарма», с «большим отцом» (в терминах психоаналитики) который не нужен современному глобальному финансизму.
Год назад у нас на Клубе мы спорили с Кириллом Коктышем по поводу экономики Римского Павпы и о протестантской этике. Мы пришли к интересным выводам о том, что протестантская этика была изначально построена на важнейшей идее, на том что Центра нет. Потому что Центр – это Римский Папа, с точки зрения христианской модели изначально – это солнце, к нему всё стекается. И только Католическая церковь вправе решать какой должна быть экономика, что делать с «лихвой», с излишками от экономической деятельности. «Излишки» Католическая Церковь в Средневековье «проедала» зачастую не самым благообразным образом. (Сразу рисуется карикатурная картина жирного католического монаха-дармоеда, проедающего «излишки» европейской экономики). В православной России тоже самое: Церковь и Государство конфискуют и в буквальном смысле проедают плоды экономической активности, «уравнивают» бедных и богатых, отбирают у активных субъектов рынка сверхдоходы их труда. Поэтому у нас неэффективная экономика, а сейчас всё «съедает» Российская Власть (которая у нас и Государсто и Церковь и Центр).
В какой-то момент, разочаровавшиеся в этой «логоцентрической модели» протестанты решили, что «так жить нельзя», а излишки надо накапливать, а не отдавать «Большому Отцу» на «поток и разграбление». Они накапливали, накапливали свою лихву, и купили всю постепенно планету.
Кстати американская модель возникла из противостояния Центру – английскому Королю. Декларация независимости Соединённых Штатов – это просто длинный «приговор» идее Центра. Так что ничего нового в нынешнем бунте против Американской империи нет.
Экономически отменить Центр
«Мятеж» финансистов — это максимальное выражение «протестантской этики», но уже без религиозного протестантизма. Ведь есть парамасонские клубы, организованные как масонские ложи, но без спиритуализма. Так же и современный финансизм — это «парапротестантская этика», утверждающая, что никто не должен мешать глобальному рынку, никакие Соединённые Штаты, никакой иной политический блок и суверен.
Данные идеи активно проповедует Джордж Сорос в своих книгах, в «Алхимии финансов», они идут корнями от философии Карла Поппера. Согласно мыслям Поппера — вся планета должна стать «открытым обществом» и все попытки логоцентризма, будь то фашизм, социализм, религиозная теократия (как в Иране или Ватикане), все границы между государствами должны быть постепенно растоплены и сметены.
Ряд аналитиков писали, что за Standard & Poor’s стоит Сорос. Конечно кому как не Соросу, как своего рода «финансовому демону» приписать эти сверхординарные события?! Но совершенно точно можно сказать, что идеи, которые десятилетиями проповедовал Джордж Сорос реализуются, в том числе и последней выходкой Standard & Poor’s. И как задрожал весь мир – словно натянутая струна!
Триумф хеджинга
Получается, что рейтинги и вообще хеджинг (оценка страновых рисков) это просто золотое дно! Над хеджингом раньше в России смеялись, говорили, что никакого хеджинга быть не может. В своё время при Евразийском экономическом клубе мы хотели Евразийское хеджинговое агентство создать, но никого не вдохновили – Россия у нас в плане свежих идей очень дремучая страна. Тем не менее, что такое хеджинг, я думаю, будут знать все, потому что от хеджинга будет зависеть будущее каждого человека нашей планеты.
Мы получили новый мировой порядок, получили рейтинговые агентства, формирующие глобальную повестку дня для стран, которые раньше себя просто замечательно чувствовали. А сегодня рейтинговые агентства решают какой быть завтра Испании, Греции, Франции и США. Успешной, привлекательной, богатой и сильной страной. Или может быть нет? Может быть мировм лузером?
Ост-индская компания
Уильям Энгдаль однажды написал очень интересную фразу, которая меня очень заинтересовала, он отметил, что модели присваивания рейтинга агентств Moody’s, Fitch и Standard & Poor’s являются конфиденциальными, по решению американских судов эти модели не могут быть раскрыты. Американский конгресс, который хорошо понимает стратегическое значение рейтинговых агентств, как части американской мощи, также отказался поставить их под надзор. Банки с Уолл-стрит и агентства, разработавшие эту модель сейчас могут делать, что хотят, точно так же, как когда-то это делала британская Ост-Индская компания двести лет назад.
То есть, если искать какие-то контуры того, что могут делать эти рейтинговые агентства в исторических прецедентах, естественно вспоминается такая структура, как Ост-Индская компания. Что такое Ост-Индская компания? Это государство в государстве, обладающее чудовищными гигантскими полномочиями, фактически имперскими, но без контроля Империи. Компания имела монополию на все товары, ввозимые в Индию и из Индии, на огромной территории от Индии до Японии. У компании была армия в Индии – 70 тысяч человек, компания печатала свои деньги, собирала налоги, строя свои отношения с Британской короной, исходя из интересов сиюминутной выгоды. Если компании было выгодно – она реализовывала имперскую политику, если нет – то и нет.
В российской истории такого рода компания тоже была, это была Российско-Американская компания, осваивавшая Аляску и Калифорнию, она была при императоре Николае Павловиче фактически разгромлена, потому что считалась оплотом декабристов и волльнодумцев. «Компанцы» действительно тоже делали, что хотели, например – взяли и признали Мексику из экономических соображений кампании — сами по себе, безо всякого Николая I.
В модели Ост-Индской или Российско-Американской кампании – почти безграничная свобода для реализации финансово-экономической деятельности даётся организациям и структурам, находящимся на окраине империи.
То есть это такие, «казаки», которым «с царского плеча» предлагаются в управление гигантские территории (реально империи не принадлежащие), а на них твори что хочешь, главное формально признавай «царя и руководство». Можешь иметь свою религию, имей свои финансы, имей свои войска.
Девен Шарма как Емельян Пугачёв
То есть финансизм получается, находясь на острие капиталистической экономики, получил в своё время, когда шла борьба с СССР, после разгрома СССР, гиперполномочия. Банки Уолл-стрит и рейтинговые агентства, структурно вполне сопоставимы с Ост-Индской или Вест-Индской, английской или голландской, или Русско-Американской компаниями несколько сот лет назад.
То есть — это своего рода «финансовые казаки», которым дали возможность в своих секторах делать всё, что угодно, но только признавать и реализовывать величие и мощь Американской империи. До какого-то момента агентства честно и преданно служили Соединённым Штатам, обваливали экономики различных стран, борясь с конкурентами США, конгресс не лез в их дела, они присваивали индексы кому как угодно, но всегда учитывая «генеральную линию» Белого дома.
«Финансовые казаки» успешно существовали, им давали на откуп на «поток и разграбление» целые государства, потому что в той же поверженной Греции – фактически все эксперты, тот же «Голден Сакс», который всегда теснейшим образом работает с Moody’s, с тем же Fitch. Американские эксперты работают советниками в Греции, а их коллеги из американских агентств обваливают индекс Греции, а фактически экономику Евро и геополитические амбиции Евросоюза. Огромные полномочия, невероятные возможности были даны этим людям. Американские власти смотрели на их проделки «сквозь пальцы» и передали финансистам на откуп целые народы и государства.
Но в момент мирового кризиса и ослабления контроля «мирового отца» наши «финансовые казаки» захотели сами стать Центром принятия решений – «самим править»!
Если перевести случившиеся на понятный нам образный язык произошло восстание Емельяна Пугачёва против Российской империи: «пугачёвцы» Standard & Poor’s vs Екатерина Вторая как Барак Обама. Руководитель Standard & Poor’s Девен Шарма (сейчас на него как на мятежника завели уголовное дело) восстал против Империи, которая его же и породила, длительное время давая возможность делать всё, что угодно на этой планете.
Лихое восстание новых «финансовых казаков», и мы посмотрим, чем оно ещё закончится. Америку лихорадит, ничего-ничего ещё не ясно. Потому что два других рейтинговых агентства, два других «финансовых казачьих войска» сказали, что всё нормально, у Америки по-прежнему ААА, над Америкой, как и раньше «не заходит Солнце»!
Финансизм как новейшая стадия капитализма
А вот одно агентство сказало, что – не всё в порядке. Рынки дрожат, брокеры сходят с ума, мир замер в ожидании. Появился новый образ противостояния, уже не между Советским Союзом и Соединённым Штатами Америки. Противостояние идёт по линии Империя и традиционные национальные государства, (возникшими ещё на заре нового времени, после французско-английской буржуазной революции), между империалистическими структурами и совершенно новыми финансовыми структурами.
Можно говорить по-ленински даже: не империализм, а финансизм, как новейшая стадия капитализма. Standard & Poor’s ударил в гонг и объявил о начале нового мира.
(*) Логоцентризм (от др.-греч. λόγος — «знание» и центр) — в философии критической теории и деконструкции означает тенденцию опоры, зачастую необоснованной, на центральный элемент любого текста или предмета философского анализа, в то время как такого центрального элемента может и не существовать.
Релевантно:
Коррекция глобального мира – шанс для России?
«Христианская политэкономика» – X заседание Московского Евразийского Клуба
Евразийцы предостерегают Медведева от непродуманной национальной политики
Вчера Дмитрий Медведев на встрече с представителями молодежи в МГУ обсуждал рецепты налаживания в стране межнационального согласия. Он поддержал идею создания федерального агентства по межнациональным отношениям, а также форума представителей разных национальностей.
Как сообщает КоммерсантЪ в ходе дискуссии со студентами было предложено создать федеральное агентство по межнациональным отношениям или форум с участием представителей национальных меньшинств, которые Дмитрий Медведев мог бы возглавить «неважно в каком качестве». «В каком качестве, имеет значение. Если я на пенсию уйду, то не получится»,— засмеялся президент и пообещал подумать.
Настроение президенту несколько испортило выступление участника «из маленькой башкирской деревни, которой даже нет на карте». Он сообщил Дмитрию Медведеву, что при новом главе Башкирии Рустэме Хамитове «появилось неведомо откуда много террористических группировок и сайты, которые сеют межнациональную рознь». «Я полагал, что нынешнее руководство старается проблемы решать. Но получается, все не так хорошо,— озадачился Дмитрий Медведев.— То, что вы сказали, это дополнительный повод проанализировать ситуацию в республике и как она управляется». Правда, тут же у господина Хамитова нашлись и защитники. Одна из участниц возразила, что, напротив, «с приходом нового президента-единоросса» межнациональные проблемы стали решаться.
Автор "мезоэтноса" "Советский народ" Юлиан Бромлей
А один из участников, который оказался по происхождению американцем и корреспондентом Russia Today, решил сам задать президенту вопрос: «Какая идеология может объединить нас, русскоговорящих?» В качестве успешного примера решения национального вопроса он привел СССР. «Была единая общность — советский народ. И мы должны идти к тому, чтобы создать что-то подобное, но на других началах. Гражданин любого государства должен ощущать себя представителем страны. А потом уже этноса. Иначе государство разваливается на части»,— ответил Дмитрий Медведев.
Центр Льва Гумилёва напоминает, что автором идеи создания государства-нации «советский народ» был никто иной, как академик Юлий Бромлей — яростный оппонент Льва Гумилёва. За открытие так называемого «мезоэтноса Советский народ» Бромлей получил государственную премию. А через десятилетие после «открытия» «Советский народ» приказал долго жить. На справедливую критику Гумилёва, утверждавшего, что структура этноса и этногенез гораздо более сложные и многомерные явления, чем это кажется госакадемикам и госчиновникам Бромлей и иже с ними отвечали откровенной травлей учёного.
Сегодня президент Медведев решил взять идеи Бромлея на вооружение. Крах Советского Союза и «советского народа» его не пугает. Соизмерять права народов и интересы государства Медведев не собирается. Его новейший националистический подход неизбежно приведёт к унижению Этнического в противовес интересам Государства и, как следствие вызовет ответную реакцию народов России. Эти процессы (которые никакой чиновник прогнозировать и проконтролировать не сможет) способны взорвать Российскую Федерацию, как когда-то СССР. Поэтому Центр Льва Гумилёва вынужден предостеречь Дмитрия Медведева от непродуманных действий и заявлений.
В МГИМО обсудили портрет истинной евразийки
Сегодня в обществе существуют самые разные взгляды на место женщины в мире : от радикальных феминистических до консервативных патриархальных. Такая палитра мнений порождает множество дискуссий о том, какой же в действительности должна быть современная женщина. Новый взгляд на эту проблему сквозь призму евразийства постарались представить участники круглого стола «Образ женщины в евразийстве», состоявшегося 17 октября в МГИМО.
Вначале хочется вкратце пояснить, что же такое евразийство. Итак, евразийство – это философско-политическое течение, получившее свое имя за ряд особенных положений, связанных с историей России-Евразии — уникального “континента”, возникшего на территории “центрального” домена Евразийского континента (географического). Основная идея классического евразийства: Россия — это не Европа и не Азия, а совершенно самобытная страна – континент “Евразия” с преобладанием в ней не европейского, а “азиатского”, более органичного для нее начала. Классическое евразийство было развито в XX веке Л.Н. Гумилевым, сформировавшим идею русско-евразийского сверхэтноса, состоящего из восточных славян, угро-финнов, тюрков, монгол, и др. Для современной России, задыхающейся без разумной идеологии, запутавшейся в собственной истории и погрязшей в межнациональных дрязгах, философия евразийства может стать настоящим спасением.
Но вернемся непосредственно к мероприятию. Небольшое, но дружное общество собралось в 1039 аудитории, чтобы выслушать докладчиков и дискуссионным путем создать идеал женщины-евразийки. Собрание открыла зампред Евразийского клуба МГИМО, студентка 2 курса Факультета Политологии МГИМО Мария Перова, которая представила гостей и обозначила главную проблему современных женщин: в нынешнем, освобожденном от прежних стереотипов обществе, они могут позволить себе выбрать самые разные роли, что порождает противоречия. Многие женщины выбирают карьеру в ущерб семейным ценностям, но делает ли это их счастливыми? Мария предложила посмотреть на этот вопрос с позиций евразийства, которое часто дает нам ответы в самых трудных экономических, социальных и исторических ситуациях.
После небольшого вступления настало время первого доклада, который представила Елена Мардаева, генеральный директор продюсерского центра «East brand», организатор межрегионального конкурса «Московская краса Бурятии». Она обрисовала образ евразийской женщины с азиатской стороны, выделив в числе главных ее особенностей почитание мужчин как сильной половины человечества – защитников рода, преданных домашнему очагу. В качестве образца идеальной женщины Елена привела национальную азиатскую героиню — легендарную Шаганэ (вспомним Сергея Есенина), красивую физически и духовно, целомудренную и верную. Наконец, завершая свое замечательное, весьма эмоциональное выступление, она обратила внимание присутствующих на общую мечту всех обитателей евразийского пространства – мечту о гармонии между людьми, проводниками которой являются, без сомнения, женщины. С этими словами Елена передала слушателям альбом с фотографиями бурятских красавиц – участниц конкурса «Московская краса Бурятии» и поделилась своими планами организации конкурса «Мисс Евразия».
Тему красоты, любви и гармонии развил и следующий выступающий –Павел Вячеславович Зарифуллин, этнолог, Директор Центра им. Л.Н. Гумилева. Повторяя мысли известных философов В.Розанова и Н. Бердяева, он отметил, что Россия несет в себе женское начало и поэтому может преобразовать мир только через духовность и красоту, а не войны или соревнования с мировыми капиталистами. На разнообразных примерах истории евразийской цивилизации, начиная со скифских времен, выступавший Павел Вячеславович доказал, что главный священный персонаж русской истории – женщина. Самым запоминающимся из них стал факт о православных храмах, более 60 % которых посвящено не Иисусу Христу, не апостолам, а Пресвятой Богородице. Она издревле считалась покровительницей святой Руси. В разных областях почитают различные ее ипостаси, такие как главная хранительница и защитница. Более того, известен интереснейший случай: в 1917 году, после падения монархии была найдена икона Державной Божьей матери – своеобразный символ того, что в то страшное время Богородица лично взяла на себя ответственность за Россию.
Кроме того, Павел Вячеславович привел одно очень занимательное историко-лингвистическое доказательство важности женского образа в России – палиативность (мягкое, женское произношение) евразийского языкового союза.
Продолжая тему, один из главных евразийцев страны рассказал о национальной российской философии. По его утверждению, русские мыслители во все времена пытались многое дать миру, но их идеи были неорганичны и содержали, в основном, критику России. Единственной национальной философией стала софиология, возникшая в конце XIX века благодаря Владимиру Соловьеву. Это учение о Софии – духе премудрости, преображающем весь мир через духовную красоту и объединяющем все народы. Таким образом, считается, что софиология – философия женскости. Софиологи и русские писатели Серебряного Века уделяли в своих творческих поисках Святому Духу, как живому и преобразующему Началу Святой Троицы. Святой Дух — женское начало Троицы (в частности, в языке Библии – арамейском Святой Дух имеет женский род).
На вопрос об его идеальном образе женщины, Павел Вячеславович ответил знаменитыми строками Некрасова, указав, что русская женщина несет в себе русскую идентичность, русского Бога; она и мать, и хозяйка, способная выдержать двойную нагрузку. Для самого докладчика идеалом является Родина-мать в городе-герое Сталинграде, силой своей любви сумевшая поднять миллионы мужчин страны на ее защиту.
Отвечая на вопрос о перспективах развития евразийства в целом, Зарифуллин, разумеется, не мог не упомянуть об инициативе премьер-министра РФ Владимира Владимировича Путина о создании Евразийского Союза (ЕАС). Сам Павел Вячеславович, несмотря на шум вокруг этого проекта (начиная от обвинения Путина в попытке реставрации СССР и заканчивая обвинениями его же в использовании данного предложения как инструмента предвыборной кампании), считает, что премьер вполне искренен в своих намерениях. Однако нужно помнить, что Евразийский Союз не должен быть только лишь экономическим или политическим, главная его основа –философия любви и братства родственных народов, которые, объединившись, смогут преобразовать находящееся в духовном и экономическом кризисе человечество. Кроме того, создание союза – это своего рода революция, но в случае с евразийством – революция любви. Ведь строить ЕАС будут не косные чиновники, а энтузиасты, несущие в сердце любовь к русскому Северу и казахским степям, балтийским побережьям и вершинам Кавказа. Павел Вячеславович многократно подчеркивал эту чудесную мысль: евразийство – идеология любви, и поэтому роль русской женщины в нем принципиальна.
Закончив свое выступление, П. Зарифуллин уступил место за кафедрой другому специальному гостю – Н.Н. Зарубиной, д. фил. н., профессору Кафедры социологии МГИМО. В своем лаконичном, но емком докладе она представила последние данные опросов, проведенных Московским Институтом Социологии. Эти данные не могут не радовать: несмотря на быстрые изменения в обществе (не всегда в лучшую сторону), опросы показывают, что на первом месте для россиянок не модернизация или политика, а семья и счастье детей. Еще более примечательный факт – это лидерство патриархальной семьи, как желанной формы обустройства домашнего очага (на втором месте – консенсусная семья – с равными обязанностями мужа и жены). Таким образом, роль женщины как матери и хранительницы очага по-прежнему исключительно востребована в нашем обществе. Разумеется, образ современной женщины полимерен, абсолютный патриархат канул в Лету, но ответственность за семью, приоритет семейных интересов над личными — это тот ресурс, то богатство, которое мы должны бережно хранить.
Слушатели поблагодарили Наталью Николаевну за познавательное и оптимистическое сообщение. Тему разностороннего женского образа в целом и в евразийстве подхватила Кристина Могиллар, Председатель Британского клуба выпускников в России и специалист по гендерной психологии. Из ее уст прозвучало вполне логичное, но все же довольно шокирующее заявление о том, что женщина последние 1000 лет живет в мужском мире и вынуждена подстраиваться под его законы. Отсюда и проистекают все женские проблемы: дисбаланс, неуверенность в себе, незнание своих возможностей и многое другое. На вопрос о методах выхода из этой практически безвыходной ситуации (целый мир ведь не перестроить!) Кристина посоветовала начать познавать себя, не стараться жить чужой жизнью и менять себя изнутри, тогда изменится и окружающая реальность. Вдобавок она раскрыла большой секрет:женщина – невероятный источник энергии, которая в прошлых веках использовалась лишь на 20-30% и которой вполне хватает и на дом, и на карьеру, и на творчество. То есть женщине совершенно не обязательно запирать себя в четырех стенах, она способна успеть все – нужно лишь поверить в себя.
Яркая и живая речь психолога-практика заставила участников Круглого стола забыть обо всем на свете, в том числе и о времени. А оно, между тем, подходило к концу. Оставалось несколько минут для последнего доклада, который представил активист евразийского движения«Молодая Евразия», знаток метафизики Иван Мельник. Женский пол и мужской пол – это только половинки человека, целого творения божьего. Поэтому их стройный союз создает проекцию божественной реальности в наш мир. В отношениях действует закон переливающихся сосудов: если женщина не транслирует свою энергию, ее перенимает мужчина, нарушая божественный баланс. Как только русская женщина начнет транслировать в мир свою истинно женскую природу, мужское начало в Росиии восстановится, и воцарится порядок.
На этой жизнерадостной ноте теоретическая часть закончилась и участники перешли к обсуждению итогов Круглого стола, в процессе которого выяснилось, что у каждого создался свой, неповторимый образ евразийской женщины. Впрочем, по одному пункту все же удалось достигнуть согласия: женщина в евразийстве – это, непременно, счастливая женщина.
Круглый стол, организованный Клубом Евразийской интеграции МГИМО при поддержке центра Л.Н. Гумилева в рамках общественного движения «Молодая Евразия» – лишь одно звено из цепи мероприятий подобного рода. Как сообщил председатель Клуба Юрий Кофнер, «в дальнейшем, планируется расширять пропаганду евразийства самыми разными методами, к примеру, сейчас создается сайтy-eurasia.su, есть намерение создать Евразийские Клубы в МГУ и МГТУ им. Баумана».
Участники Клуба искренне горят своей идеей, верят в ее ближайшее осуществление. И это действительно здорово!
Мария Прокофьева
Клуб Евразийской интеграции МГИМО
Русский простор и норвежские фиорды
Продолжение великолепного исследования поморского этнографа Николая Теребихина
Пространственный менталитет народов Европейской Арктики
Раскрыть глубинные типологические различия норвежского и русского языков пространства помогает идейное наследие Н.А. Бердяева — проникновенного исследователя географии русской души: «Русской душе не сидится на месте, это не мещанская душа, не местная душа. В России, в душе народной есть какое-то бесконечное искание, искание невидимого града-Китижа, незримого дома. Перед русской душой открываются дали, и нет очерченного горизонта перед духовными ее очами. Русская душа сгорает в пламенном искании правды, абсолютной, божественной правды и спасения для всего мира и всеобщего воскресения к новой жизни. Она вечно печалуется о горе и страдании народа и всего мира, и мука ея не знает утоления. Душа эта поглощена решением конечных, проклятых вопросов о смысле жизни. Есть мятежность, непокорность в русской душе, неутолимость и неудовлетворимость ничем временным, относительным и условным. Все дальше и дальше
должно идти, к концу, к пределу, к выходу из этого «мира», из этой земли, из всего местного, мещанского, прикрепленного»24.
«Русский человек с большой легкостью духа преодолевает всякую буржуазность, уходит от всякого быта, от всякой нормированной жизни. Тип странника так характерен для России и так прекрасен. Странник самый свободный человек на земле. Он ходит по земле, но стихия его воздушная, он не врос в землю, в нем нет приземистости. Странник — свободен от мира и вся тяжесть земли и земной жизни свелась для него к небольшой котомке на плечах. Величие русского народа и при-званность его к высшей жизни сосредоточены в типе странника»25.
«В русском человеке нет узости европейского человека, концентрирующего свою энергию на небольшом пространстве души, нет этой расчетливости, экономии пространства и времени, интенсивности культуры… <…> Ширь русской земли и ширь русской души давили русскую энергию, открывая возможность движения в сторону экстенсивности»26. Внешнюю безграничность русского пространства «можно рассматривать, как внутренний, духовный факт в русской судьбе. Это — география русской души» (там же).
К норвежцам как носителям традиций европейской культуры вполне приложи-ма характеристика западновропейского пространственного менталитета, данная Н.А. Бердяевым: «Западноевропейский человек чувствует себя сдавленным малыми размерами пространства земли и столь же малыми пространствами души. Он привык возлагаться на свою интенсивную энергию и активность. И в душе его тесно, а не пространно, все должно быть рассчитано и правильно распределено»27. Это тип секуляризованного, рационального, интенсивного освоения пространства внешнего мира с целью его утилитарного использования в личных интересах культуртрегера. Поэтому главным героем европейского открытия мира является отдельная, секулярная, полагающаяся только на самое себя личность, воплощенная в образе Робинзона, создающего на необитаемом острове упорядоченное, комфортное пространство старой Европы.
Ярчайшим примером норвежской арктической робинзонады является культуртрегерская деятельность норвежского колониста, который своими собственными руками, своим методичным, упорным трудом превратил дикий мурманский остров Кильдин в процветающий, образцово-показательный уголок Норвегии. Историю создания этой колонии, культуртрегерский подвиг «кильдинского короля» прекрасно описал М.М. Пришвин, который восторгался высочайшим уровнем культуры норвежского освоения Арктики: «Все путешественники с любопытством смотрят на эту одинокую колонию норвежца на громадном пустынном полярном острове. Всех поражает это благоустройство; все ожидают, когда появится на пароходе этот колонист-норвежец, прозванный Кильдинским королем. Но из всех этих путешественников в настоящую минуту, только я один понимаю и оцениваю вполне значение этой колонии на Крайнем Севере.
Нужно вот так, как я, поскитаться то пешком, то на лодке месяца три по Северу, чтобы понять это. Я приучил уже себя к чувству сострадания к людям Крайнего Севера. Я привык думать, что люди здесь, как эти несчастные деревья, мало-помалу должны сойти на нет, что красное полуночное солнце — лампада у гроба умершей природы. Теперь я смотрю на колонию Кильдинского короля и думаю, что для человека этой естественной границы нет, что он может жить и за гранью, что он — человек, он выше природы. Лет тридцать тому назад, рассказывают нам, сюда прибыл из Норвегии колонист с большой семьей, малолетними детьми и поселился на этом острове. У него не было никаких средств для жизни, так что вначале он стал промышлять рыбу на обыкновенной русской шняке, но переделав ее так, чтобы можно было бежать против ветра; для этого ему нужно было только изменить киль и устроить косые паруса. Благодаря этому, в случае шторма, ветра с берега, он мог возвращаться домой. Жил сначала в каюте от старой елы, но скоро из прибитых морем к острову деревьев (плавуна) устроил дом. И так из года в год стал жить лучше и лучше, промышляя то рыбу, то морских зверей. Дети — пять сыновей и шесть дочерей — выросли такими же здоровыми, как отец, и промысел, конечно, стал во много раз успешнее. К концу жизни старика образовалась на острове Киль-дин целая колония с листер-ботами и моторными лодками. Простая, несложная история. Но сколько в ней внутренней силы! Хорошо бы посмотреть поближе, вглядеться в быт, всмотреться во внутренний механизм, узнать, почему у нас, при всем этом геройском плавании на льдинах по океану, на киле лодки, в общем, не остается как-то соответственного этой стихийной жизни чувства уважения к человеку. — Как они там живут внутри этих домов? — спрашиваю я знакомого русского помора. — Хорошо живут! — отвечает он. — На море он спокоен, потому что на боту у него палуба, каминчик, всегда он на море, всегда он при доме. Прибежит к берегу, и там хорошо: на окнах занавески вязаные, и стол с накидочкой, безделушки на столе, альбом, по стенам зеркала, стулья венские, хоть и не венские, а вроде венских, музыкальный ящик в пятьсот рублей. Живут и жить собираются»28.
Культуртрегерское подвижничество «кильдинского короля», в одиночку осваивающего дикое пространство Арктики, превращающего его в окультуренный микрокосм норвежского фюлька, — это одно из частных проявлений норвежского пространственного индивидуализма. Обсуждая проблему языковой политики в Норвегии, норвежцы сами говорили о себе: «Мы ведь индивидуалисты. А в этом случае законен диалект любой долины, любого фиорда, жаргон любой группы людей, и даже больше — каждый человек волен выдумать свой, одному ему понятный язык»29.
Однако норвежский пространственный менталитет наряду с общеевропейскими универсалиями обладал и собственным измерением, что проявлялось в его амбивалентности, двойственности. Норвежская культура имела две взаимодополняющие ипостаси. Замкнутому, камерному, клеточному микрокосму «культуры фиордов» противостоял открытый, распахнутый миру макрокосм морской культуры. Море для норвежцев — это «иной» мир их культуры. Он настолько отличается от замкнутого микромира фиордов, что при выходе в открытое море норвежские рыбаки начинают говорить на особом «морском» языке: «Издавна рыбаки здесь считали, что духи, населяющие море, не терпят человеческой речи. А если услышат ее — разгонят всю рыбу. Поэтому на море, переговариваясь, рыбаки неузнаваемо искажали обычную норвежскую речь» (там же). Искажение речи при выходе в море связано, конечно, не столько с магией слова, сколько с универсальным религиозно-мифологическим восприятием моря («иного мира» вообще) как перевернутого, инвертированного пространства. Переход в иной мир сопровождался изменением принятых стереотипов поведения на противоположные, что, видимо, объясняет, как в эпоху викингов мирные жители фиордов при выходе в море превращались в жестоких воинов-берсерков и пиратов-купцов. Двумирность норвежского пространственного менталитета, его одновременная замкнутость на самое себя и распахнутость миру отразилась в деяниях двух великих сынов Норвегии — Бьёрнстьерне Бьёрнсона и Фри-тьофа Нансена, в которых «с наибольшей силой воплощены типические черты норвежского национального характера»30.
Открытость «иного» (морского) мира норвежской культуры и являлась тем, что сближало ее с беспредельностью пространства русской души. Интуитивное чувство этой близости лежало в основе норвежского национального самосознания, породившего своеобразную «матрицу» этнических корреляций между народами Скандинавии и другими европейскими народами. Норвежцы «не зря говорят, что датчанин — это француз Скандинавии, швед — англичанин Скандинавии, а норвежец — это русский Скандинавии»31. Русофильство норвежцев, доходящее до их «русоподобия», абсолютно созвучно встречному «норвегофильству» (норманнизму) русской души. Однако если для норвежцев «русская» широта и открытость национального характера являлись лишь обратной (морской) стороной их замкнутой (материковой) культуры, то широкая география поморской души выражает независимую от характера пространства открытую, всечеловеческую сущность русской культуры.
Северно-русский (поморский) пространственный менталитет — это усиленный, предельный вариант (диалект) русского языка пространства. Харизматическими лидерами, точнее, духовными вождями русского народа, его «светильниками» и «неугасимыми лампадами» были люди, достигшие высот святости. Подвижничество святых, преобразивших дикие земли Севера в святое царство Северной Фиваиды, легло в основу северно-русского пространственного менталитета: «В русских святых мы чтим не только небесных покровителей святой и грешной России: в них мы ищем откровения нашего собственного духовного пути. Верим, что каждый народ имеет собственное религиозное призвание, и, конечно, всего полнее оно осуществляется его религиозными гениями. Здесь путь для всех, отмеченный вехами героического подвижничества немногих. Их идеал веками питал народную жизнь; у их огня вся Русь зажигала свои лампадки. Если мы не обманываемся в убеждении, что вся культура народа, в последнем счете, определяется его религией, то в русской святости найдем ключ, объясняющий многое в явлениях и современной, секуляризованной русской культуры»32. Поэтому русский тип освоения арктического пространства отличается прежде всего своим глубинным религиозно-духовным характером, не ставящим перед собой никаких утилитарных целей. Понятие «освоения» (в современном смысле слова) к нему неприложимо. Это скорее землепрохождение, странничество, для которого характерно экстенсивное (в принципе — беспредельное) освоение пространства внешнего мира с целью его включения во внутренний строй народной души. Главный герой русского освоения просторов Севера — это странник, который мучим духовной жаждой обретения «нового неба и новой земли» — Обетованной Земли Царства Небесного. Именно этот религиозный порыв к святости, духовная жажда «новой земли», которая могла оказаться чаемой Землей Обетованной, и лежал в основе северно-русского пространственного менталитета, впитавшего в себя святоотеческую заповедь: «страннолюбия не забывайте». Стран-нолюбие — это один из ключевых образов-архетипов пространства русской души. Он включает в себя представления о «странности» как неотмирной инаковости, чуждой ценностям мира сего. «Странность» — это и недостижимая даль Святой Земли, к которой устремляется нуждающаяся в ней душа «нищего духом» странника. Поэтому страннолюбие, то есть любовь к странствованиям и к странствующим, связано с образом вечного, «очарованного» странника, скитающегося по неисповедимым путям Божественного Промысла в поисках дальней преображенной страны «нового неба и новой земли». «Максималист в служении идее, он мало замечает землю, не связан с почвой — святой беспочвенник <…>. В терминах религиозных, это эсхатологический тип христианства, не имеющий земного града, но взыскующий небесного. Впрочем, именно не небесного, а «нового неба» и «новой земли»»33. В русских отщепенцах, бегунах, странниках «живет по преимуществу кенотический и христоцентрический тип религиозности, вечно противостоящий в ней бытовому и литургическому ритуализму. Эти кенотические силы народной религиозности были освобождены вместе с расколом XVII века, то есть вместе с утратой церковной цельности»34.
Образ скитальческой, бродяжнической Руси нашел свое предельное выражение в идеологии старообрядческой секты «бегунов» («странников»), оказавшей большое воздействие на формирование духовных идеалов и ценностей культуры Русского Севера. Особое распространение «странничество» получило в Каргопольском крае и представляло собой «своеобразный реликтовый заповедник древнерусской культуры»35. Реликтовость, архаичность странничества, как и всего старообрядчества в целом, имела, безусловно, вторичный характер, порожденный оппозиционным диалогом ревнителей древнего благочестия с официальной никонианской Церковью. Старообрядческие общины, функционировавшие в «аварийном режиме» (А.Ф. Белоусов), опираясь на древнерусские традиции, создали новый, вторичный, вариант древнерусской культуры, в которой святоотеческие идеалы страннолюбия были воплощены в странническом образе жизни, предполагавшем полный уход от мира сего и постоянное скитальчество по странноприимным «пристаням» Земли Обетованной36. Именно этот образ страннолюбия, претворившийся в странные для иноземца черты национального характера русского человека, в его стиль жизни, и определял особенности поморского освоения арктического пространства. Страннические искания «последней правды» не предполагали заботы о земном жилище. Отсюда — поражавшая домовитых норвежцев безбытность русского арктического бытия.
Имманентная тяга норвежцев к созданию уютного, комфортного, расчлененного на клеточки индивидуального пространства выражалась в его избыточном украшении — раскрашивании яркими красками. Красочная праздничность норвежской архитектуры резко контрастировала с одноцветной будничной серостью архитектурно-природных ландшафтов Русского Севера. Эта особенность архитектурного ансамбля северных русских деревень поразила исследователя карело-финского эпоса Элиаса Лённрота, который совершил поездку по Каргопольско-Онежскому краю: «Здесь вообще не увидишь господской усадьбы, украшающей нашу сельскую местность, равно как ни одного дома, покрашенного в красный цвет. Даже церкви не покрашены и, подобно всем прочим строениям, имеют естественный цвет дерева. Возле домов не достает огородов и зеленых лужаек, придающих особый уют финскому крестьянскому жилищу»37. Для Э. Лённрота как носителя западноевропейского (скандинавского) пространственного менталитета уютность сельского пейзажа связывается с его искусственностью, регулярностью, дополнительной украшенно-стью, которая противопоставляется русской естественности цвета, природности.
Отмеченные Э. Лённротом различия в цветовой символике сельских поселений Скандинавии и России отражают глубинные различия в аксиологии двух культур, двух языков пространства. Яркие краски норвежского дома подчеркивают неповторимую индивидуальность его владельца, выражают общий настрой норвежского менталитета на завершенность, отдельность, выделенность, конечность. Напротив, бесцветность, серость, естественность, непроявленность русского пространства соотносится с представлениями о слитности, безраздельности, незавершенности, вечности.
Оппозиция «отдельного» и «слитного» отражает еще одно важное различие двух хронотопов, связанное с вертикальностью картины мира норвежцев и горизонтальностью пространственного видения поморов. Вертикальность мировосприятия характерна вообще для любой морской культуры. СВ. Максимов, изучавший диалектную лексику русских поморов, писал: «Давно также известно мне было, что для приморского жителя все виды местностей делятся только на два рода: море и гору, и горой называет он высокий морской берег, и все, что дальше от моря, хотя бы тут не было не только горы, но даже и какого-либо признака холма, пригорка»38. Однако хотя поморский пространственный менталитет и включал в себя элементы вертикальности, господствующим в нем оставалось общерусское, горизонтальное, плоскостное, равнинное мировосприятие, преображавшее чужое студеное море в родное русское поле.
Впечатляющим примером неустроенности, незавершенности, безбытности русского быта является облик поморских станов на Мурмане, где стояли «уродливые избенки, догнивающие свой век под морскими дождями и снегами… избенки, которых так много по всем островам и пустынным берегам северных морей России»39. Облик уродливых гнилых промысловых избенок, в которые набивалось «в крайних случаях по двадцати человек», резко контрастировал с добротным уютом домов норвежских колонистов Мурмана, у которых «занавесочки на окнах» и «венские стулья».
Разительный контраст между «красивыми постройками» норвежских колонистов и «полуразвалившимися избушками русских артелей» отмечал и В.В. Немирович-Данченко40. Он был крайне поражен тем, что поморы, осознавая превосходство материальных условий жизни норвежских рыбаков, негативно относятся к самой идее заимствования чужого опыта, к перенесению на Русь «правильного», но чуждого образа жизни. Обосновывая свое неприятие бытовых стандартов чужой культуры, поморы ссылаются на то, что порядок их жизни предустановлен свыше Божественным Промыслом, заповедями отцов и дедов («уж так заведено»; «разве мы норвежане какие, у нас по всему берегу так»)4‘. В «поморских ответах» звучит не рабская фаталистическая обреченность, покорность судьбе, а представление о незыблемости Божественного миропорядка, недопустимости его нарушения. Поморы хорошо знали и высоко оценивали материальный уровень жизни в «немецких» землях, но превратиться в «немцев» они не желали и не могли.
Безбытность русского человека проявлялась в его беспредельной неприхотливости и приспособляемости к любым, самым невероятным и невыносимым для других условиям и обстоятельствам жизни. Поэтому, по признанию немецкого военного специалиста по «русскому вопросу» В. Штрик-Штрикфельда, «русский всегда был очень хорошим солдатом — дисциплинированным, покорным судьбе и крайне неприхотливым»42. Эти черты характера русского солдата отмечал и Тур Хейердал, принимавший участие в освобождении Норвегии: «Наибольшее впечатление на норвежцев произвело то, что русские оставляли их полностью в покое. Немногие уцелевшие дома, сохранившиеся после военных действий, русские предоставляли норвежскому населению, а сами спали прямо на снегу. Это действовало совершенно невероятным образом на нас, норвежских солдат.
Было удивительно видеть это, так как у русских не было ни палаток, ни спальных мешков. Они ложились обычно вокруг костра и не замерзали, а в особенно холодные ночи, когда полярное сияние светило на небе и когда все другие люди боялись буквально высунуть нос наружу, можно было слышать звучащее на чужом языке, за душу хватающее хоровое пение, прокатывающееся через долину. Это русские, невзирая на холод, плясали и пели вокруг костра, чтобы согреться…»43.
Так сильно поразившая норвежцев неприхотливость русского солдата, его способность переносить любые тяготы и лишения военной жизни — это одно из проявлений религиозного характера русского народа, для которого земные страдания были заповеданы и прообразованы крестными страстями Христа. Поэтому отсутствие порядка внешней жизни, который удовлетворял бы все земные прихоти и соблазны, восполнялся у русского человека его неотмирной страстностью, способностью к любым «нечеловеческим» деяниям и поступкам. Примечательны в этом смысле суждения коренного помора — капитана парохода «Ломоносов» Ф.М. Попова, который сравнивал морские традиции норвежцев и русских поморов: «Там куда осторожнее нашего: и суда лучше и хорошо оснащены, и порядок, а у нас одна отчаянность… Зато там нет той сметливости и удали, почему у нас, несмотря на дырявость судов, крушения редки; норвежец, понятно, в случае бури норовит уйти подальше от берега, а наши в случае неминуемого крушения норовят сами выкинуться на берег и делают они это так ловко, что судно редко разбивается, а подчас, после того, просто потюкают топором, кое-что законопатят да замажут и норовят снова спустить и плыть дальше»44.
В рассказе поморского капитана, хорошо знавшего морские традиции Норвегии и Северной России, можно выделить ряд значимых культурно-типологических оппозиций. Высокой технологии норвежского кораблестроения противопоставляется допотопный, топорный образ поморского корабельного художества. Глубоко размеренному, рационально устроенному порядку норвежского образа жизни противопоставляются какие-то совершенно иррациональные, немыслимые и невообразимые для иностранцев русская отчаянность, русская удаль и сметливость. Отчаянность, бесшабашность, смекалка русского человека позволяли ему с избытком покрывать пробелы и недостатки его технологической, материальной культуры, которая извечно пребывала в состоянии недоделанности, незавершенности. Если для человека, воспитанного в рамках европейской технократической цивилизации, гораздо легче выбросить старую вещь и заменить ее новой, то русский человек, впитавший в себя традиционную «культуру-веру» (A.M. Панченко), с завидным упорством будет заниматься реставрацией старины, ее любовным «поновлением». В соответствии с типично русской технологической логикой «латания дыр» ведут себя и поморы, которые после чудесного избавления от гибели, «потюкав», «подконопатив», «подмазав» свою допотопную шняку, помолившись Богу, вновь смело пускаются в плавание.
Все эти архетипические свойства русского характера, выводимые из его религиозной «страстности», не рассчитаны на нормальное, упорядоченное, человеческое существование. У «нормальных» европейских народов проявления подобной страстности возможны лишь в каких-то экстраординарных ситуациях, когда разрушается привычный порядок вещей и возникает угроза жизни человека или социума. В этом случае «страстность» выступает как некое восполнение утраченных жизненных потенций, как чрезвычайное дополнение к жизненной норме. В характере же русского человека отчаянность и удальство являются не какими-то окказиональными восполнениями и дополнениями жизни, а самой этой жизнью, которая для русского религиозного сознания всегда чревата смертью.
Различное понимание «последних» вопросов бытия в русской и норвежской культурах породило и разные стереотипы экстремального поведения в гибельных, пороговых ситуациях, когда жизнь ставится на грань смерти. Если норвежцы, руководствуясь здравым смыслом, рациональным мотивом спасения жизни, выходят во время шторма в открытое море, то поморы, предпочитая добровольную смерть, выбрасываются на берег. Различия в поведении норвежцев и поморов основаны не только на различной телеологии двух культур («жажда жизни» и «жажда смерти»), но и на глубинных отличиях их пространственных менталитетов. Если для норвежцев изначальной стихией, в которой они рождались и умирали, являлось Море, то для русских по происхождению поморов такой материнской, рождающей и погребающей утробой исконно являлось русское Поле, воплощавшее в себе религиозно-мифологический образ матери-сырой земли, которая образовывала своеобразный материк в археологических слоях русской жизни: «Это только снаружи кажется — Советский Союз, а копни глубже — Россия. Ну, а если Россию копнуть поглубже? Не будет ли ее основой мать-сыра земля?»45. Укорененность образа матери-сырой земли в русском пространственном менталитете отмечал и Н.А. Бердяев: «Огромная русская земля, широкая и глубокая, всегда вывозит русского человека, спасает его. Всегда слишком возлагается он на русскую землю, на матушку Русь. Почти смешивает и отождествляет он свою мать-землю с Богородицей и полагается на ее заступничество»46.
В 1906—1907 гг. известный русский писатель и путешественник М.М. Пришвин совершил поездку на Русский Север, где по заданию Русского географического общества он занимался собиранием фольклорных и этнографических материалов. Летом 1907 г. Пришвин побывал в Норвегии. Свои впечатления о встрече с русскими поморами и норвежцами писатель изложил в книге «За волшебным колобком. Из записок на Крайнем Севере России и Норвегии».
«Записки» Пришвина являются уникальным этнографическим источником, поскольку в них, наряду с личностным, авторским восприятием Русского Севера и Норвегии, раскрываются глубинные этнические стереотипы, определявшие процесс взаимодействия русской и норвежской культур в Северной Европе.
Описание своего пребывания в Норвегии Пришвин начинает с рассуждения о том, что между русской и норвежской культурами существует «какая-то внутренняя интимная связь». Истоки ее писатель видит в норвежской литературе, «так близкой нам, почти родной» и в том, что Норвегия играла важную роль в приобщении России к европейской культурной традиции: «Европейскую культуру так не обидно принять из рук стихийного борца за нее, норвежца. Что-то есть такое, почему Норвегия нам дорога и почему можно найти для нее уголок в сердце, помимо рассудка»47.
Следует отметить, что взаимопритяжение культур России и Норвегии прослеживается не только в сфере высокого искусства, но и в их так называемом традиционно-бытовом, народном или этническом слое. Весьма показательным в этом плане является наблюдение Пришвина о том, что в этническом сознании поморов сохранялось устойчивое представление о норвежцах как о самом лучшем народе среди европейцев. «На судах наши русские моряки встречаются и с англичанами, и с немцами, но всегда отдают предпочтение норвежцам: самый лучший народ норвежцы, слышал я сотни раз»48. Чем же объясняется приоритет норвежского в этнических ориентациях поморской культуры?
Приблизиться к ответу на поставленный вопрос помогает описание Пришвиным тех чувств и эмоций, которые он испытал в момент пересечения русско-норвежской этнической границы. «Я бывал не раз за границей, знаю это ощущение, но никогда не испытывал его так сильно, как теперь. Нигде, вероятно, и нет такого резкого перехода от случайного в жизни людей к чему-то общему, гармонично связанному. Нет ничего более контрастного, как мурманская жизнь поморов и норвежских рыбаков, города Александровска и Вардэ»49. То эмоциональное потрясение, которое М.М. Пришвин испытал в пограничной зоне встречи двух культур, было порождено не какими-то особенностями его личностного мировосприятия, его душевного склада. Напротив. Истоки этого «этнокультурного шока» уходят своими корнями в глубины русского национального самосознания, в этнические стереотипы восприятия Норвегии русским народом как «немецкой земли», выдвинутой непосредственно на границы Святой, православной Руси. Глубинная стереотипность подобного восприятия Норвегии породила своеобразный «литературный этикет» жанра записок русских путешественников, которые буквально слово в слово повторяют описание своего шокового состояния, вызванного пересечением русско-норвежской границы. Русский дипломат Бухаров, путешествуя по Лапландии, с горечью отмечал, что «нигде более, чем на русско-норвежской границе у церкви св. Бориса и Глеба, не встречается более разительной, тяжелой для нашего самолюбия разницы между порядками, существующими в России и рядом в Норвегии»50. В словах русского дипломата интерес представляет не его собственная оценка двух разных культур (аксиология здесь вообще неуместна), а тот глубинный, неосознаваемый и самим автором религиозно-культурный подтекст, который может быть осмыслен в терминах этносемиотики русско-норвежской границы. Категория «границы» — это одна из ключевых категорий культурологии, поскольку «вся культура — материал для сравнения, и любое сравнение образует факт культуры»51. Граница — это именно то пространство, где происходит встреча-сравнение культур, тот предел, где каждая из сравниваемых культур являет свою сущность в непосредственной, обнаженной форме. Поэтому на границе каждый факт той или иной культурной традиции обладает полем высочайшего семиотического напряжения, выступает обобщенным символом всей национальной культуры. Таким ключевым символом русской культуры, выдвинутой на свой последний рубеж, являлась церковь Св. Бориса и Глеба, которая вместе с другими православными храмами образовывала невидимую духовную границу российского православного царства на севере Европы. В пограничном строе православных святынь Северной России особо значимое место занимал храм, возведенный во имя первых русских святых — страстотерпцев Бориса и Глеба. Выдвинутость образа Св. Бориса и Глеба на северо-западные рубежи русского государства обусловлена их восприятием на Руси как святых благоверных князей — покровителей Русской земли: «Последний парадокс культа страстотерпцев — святые «непротивленцы» по смерти становятся во главе небесных сил, обороняющих землю русскую от врагов»52. Известно, что образы святых Бориса и Глеба были тесно связаны с образом св. Александра Невского — защитника Северной Руси от «немецких людей». Вероятно, именно эти религиозно-исторические коннотации однозначно определили возведение храма во имя св. Бориса и Глеба на границе Северной России и Норвегии как духовного форпоста русской культуры, встретившейся на Севере Европы с миром западноевропейской цивилизации.
На наш взгляд, именно это, обостренное ближайшим соседством, осознание глубочайшего контраста, принципиальной непохожести, инаковости двух культур и лежало в основе их взаимопритяжения, обоюдного интереса, продуктивного творческого диалога. Две морские культуры, развивавшиеся примерно в одних и тех же природно-географических условиях, имели существенные типологические различия. Эти различия осознавались и самими поморами, для которых статус норвежской культуры был гораздо выше, чем их собственной, русской. «Все, что в Норвегии, — хорошо, что в России — плохо»53. Отказ от признания ценностей своей культуры способствовал активному усвоению поморами стандартов норвежского образа жизни: «В Норвегии только и обучаемся, посмотрим на правду да на порядок, на вежливость. Вот хоть бы команду взять. Пришел в Норвегу, якорь бросил, все как шелковые: пьяных нет, порядок, спят вовремя. Приехал в Архангельск, опять свое» (там же).
«Учебная» экскурсия в Норвегию входила даже в структуру поморского свадебного ритуала: «Женки с нами первый год тоже на судах в Норвегу ходят, присматриваются». Пришвин отмечал, что медовые месяцы у поморов принято проводить в «Норвеге»54. Обучение норвежской культуре преследовало не только прагматические, но и символические цели. Поморы, осознавая себя в качестве отдельной, самостоятельной этнической группы, стремились к обособлению от материнской (материковой) русской культуры. «Почему же вы отделяете себя от России? — говорил я. — Вы же русские. — Мы не от России дышим… впереди вода, сзади мох. Мы сами по себе. Смотри, какой народ, молодец к молодцу, а ваш что, мякинник»55.
Заимствование и использование образцов и моделей более престижной норвежской культуры призвано было, с одной стороны, подчеркнуть социально-имущественный приоритет поморов над «голоштанной», «мякинной» Русью, а с другой — символически обозначить особость поморской культуры, ее границы и ее этнические ориентации. Подобным же образом зажиточный русский крестьянин, желая подчеркнуть свое превосходство над односельчанами, перестраивал свой быт («лад») на городской «манер».
Высоко оценивая норвежскую культуру, Пришвин тем не менее неодобрительно относился к поморскому норманнизму, усматривая в нем источник деформации самобытных, исконных начал северно-русской морской культуры. Говоря о поморах-норманнистах, писатель отмечал: «Это не те поморы, к которым лежит моя душа. Те совсем сливаются с стихией. Те плавают по океану на льдинах, подносят своему богу звериные шкуры и деньги за спасение, курят табак в океане на дне опрокинутой лодки. А эти — обыкновенные хитрые купцы, они тут подучиваются у норвежцев вместе со своими женками и устраиваются хорошо»56.
Представления Пришвина об истинных поморах связывались с образом стихии. Стихийность поморской культуры означала прежде всего ее сопричастность природе. Русский Север, Поморье осознавались Пришвиным как «такое далекое место, где человеческое дело соединяется с делом природы в неразрывное целое»57. Услышав рассказ старого помора о зверобойных промыслах, Пришвин мечтал отправиться с артелыциками-юровщиками на льдине, чтобы изучить «эту самобытную организацию людей и зверей, похожих на человека».
Но стихийность поморской культуры заключалась не только и не столько в ее природосообразности, сколько, напротив, в несообразности, случайности, непредсказуемости, алогичности порождаемых ею моделей поведения. Не случайно, что многие «причуды» поморов были непонятны не только иностранцам (норвежцам), но и самому Пришвину, которому неоднократно приходилось слушать рассказы о поморских «пошехонцах». Норвежцы как носители европейской морской культуры «с хохотом встречают русского помора на том судне, которое они давно забыли и которое в Норвегии можно встретить только в музее…»58.
С удивлением Пришвин узнал, что «до сих пор еще русские моряки не считаются с научным описанием Северного Ледовитого океана. У них есть свои собственные лоции… описание лоции поморами почти художественное произведение. На одной стороне листа описаны берега, на другой выписки из Священного Писания славянскими буквами. На одной стороне — рассудок, на другой — вера. Пока видны приметы на берегу, помор читает одну сторону книги; когда приметы исчезают и шторм вот-вот разобьет судно, помор перевертывает страницы и обращается к Николаю Угоднику. Есть среди поморов, рассказывают мне, удивительные храбрецы. Раз один старик пришел из Архангельска в Гаммерфест без компаса. «Как же так? — спросил консул. — Как же ты шел?» Помор указал рукой какое-то направление. А раз было даже так, что один помор решил удивить Европу. Сделал почти совершенно круглую лодку, прицепил к ней паруса собственного изобретения и пустился океаном на Парижскую выставку»59.
В незамысловатых рассказах о поморских (пользуясь языком Н.С. Лескова) «левшах», «антиках», «очарованных странниках» ярко раскрываются особенности северной русской морской культуры, ее «национальный образ мира», ее принципиальные отличия от норвежской культуры. Эти отличия описывались Пришвиным как система противопоставлений случайного и общего (гармоничного), стихийного и культурного, хаотического и упорядоченного.
Наиболее ярким проявлением стихийности поморской культуры Пришвин считал «слетуху» — «мурманский праздник», «мурманский заколдованный круг». «Пока ловится наживка и дует мягкий горный ветер, идет рискованная, почти героическая работа. Как только перестала ловиться наживка или подует морянка, так начинается тоскливое ожидание парохода с вином, пропивание всего заработанного и слетуха»60.
Стихийность поморской культуры являлась обратной стороной идеи святости, занимавшей центральное место в структуре русского национального самосознания. «Даже идея святости в ее «русском» варианте в разных культурно-исторических контекстах порождала такие явления, как пренебрежение сим миром и упованиеисключительно на иное царство, отказ от конструктивной деятельности и веру в спасение на пассивных путях, эсхатологизм и вышедший из-под контроля максимализм, приверженность к крайним ситуациям…»61.
Все эти «обратные» свойства русского национального самосознания ярко проявлялись в поморской культуре, причем даже в более усиленном варианте. Последнее объясняется рубежным характером поморской культуры, которая была проникнута постоянным ощущением жизни на пределе, на краю мира («морем только и живешь, а сторона выходит самая украйная, у край моря сидим»). Пространственный эсхатологизм поморской культуры, постоянное ожидание смерти и готовность к ней создавали благоприятные условия для распространения в Поморье эсхатологической идеологии, которая предполагала отказ от ценностей мира сего, пренебрежение к внешним условиям бытия человека и к самой его жизни.
В этом и заключалось одно из главных отличий поморской культуры от норвежской. Если норвежская культура была направлена на созидательную, конструктивную деятельность по преобразованию, окультуриванию внешнего мира, то поморская культура ориентировалась прежде всего на освоение своего внутреннего мира, занималась исследованием и строительством своей души (не случайно, что наиболее тонкий знаток и носитель поморской традиции Б. Шергин сопоставлял строительство корабля со строительством души).
Если норвежцы осваивали просторы Арктики, опираясь на морскую науку, то поморы, отправляясь в плавание, руководствовались логикой эсхатологического мифа, подвигавшего человека на открытие «Новой Земли» — нового мира. Не случайно поэтому, что поморские лоции представляли собой разновидность фольклорного предания, дополненного текстами Священного Писания, и что «водителем» («во-жем») поморов в их скитаниях по волнам студеного моря являлся Николай Угодник — «морской бог».
Вот это различие между наукой (материальным преобразованием внешнего мира) и религией (духовным преображением внутреннего мира человека) и определяло контраст норвежской и русской культур, способствовало установлению продуктивного диалога между ними. И если в процессе этого диалогического общения поморы обучались в Норвегии порядку внешней жизни, то норвежцы, в свою очередь, обучались на Русском Севере порядку жизни внутренней, законам строительства души.
* * *
Страннический тип русского пространственного менталитета роднит его с шаманским языком пространства ненцев и лопарей-саамов. Шаман — харизматический лидер этих народов Арктики — являлся монопольным знатоком и хранителем пространственной организации мироздания, главным путешественником и культурным героем. Однако, если шаман путешествует по хорошо известному, циклически замкнутому, из ритуала в ритуал повторяемому пространству макрокосма, то русский странник устремлен в неизвестное. Подобно странствующему герою русского фольклора, он идет «туда, не знаю куда» или «куда глаза глядят». Для шаманистского языка пространства не существовало никакой объективной внеположенной реальности, кроме вечной и абсолютной реальности собственной космологии, что в принципе не предполагало какого-то внешнего («технологического») освоения арктического пространства. В этом смысле шаманский тип освоения пространства близок русскому, странническому. Странник, хоть и «ходит по земле, но стихия его воздушная» (Бердяев). Однако, если шаман ищет подтверждения незыблемости, устойчивости мира, то русский странник взыскует обрести преображенный мир «нового неба и новой земли». Мир странника развернут и устремлен в грядущее. Мир шамана свернут в космологический цикл. Поэтому шаманский тип освоения пространства сводился к наложению мифологической географии космоса на реальную географию Арктики. География арктического пространства превращалась в ее космографию, в пределах которой и развертывался циклический мифо-ритуальный сценарий жизни северных номадов — оленеводов, рыбаков и охотников.
Исходя из единой шаманистской парадигмы, ненцы и саамы создали глубоко различные, этнически своеобразные механизмы освоения арктического пространства и основанные на них стереотипы пространственного поведения.
Николай Теребихин
Гендер и месторазвитие
В отличие от других животных детерминация поведения инстинктами достигает у человека своего минимума и обуславливается в первую очередь самосознанием, разумом, воображением, фантазией и другими особенностями, которые связывают с высшей нервной деятельностью. При этом в такой ситуации для обеспечения своего выживания в окружающем мире человек нуждается в системе ориентации, которая бы заменила утраченную обусловленность поведения инстинктами. Такой «картой», позволяющей строить свое поведение могут являться различные объекты поклонения, различные иерархии ценностей и опыт, исходя из которого познающий субъект получает знания об окружающем мире. Становление механизмов построения иерархий ценностей и различных объектов поклонения вероятно проходило в течении длительного времени в ходе сложных и взаимосвязанных процессах антропо- и социогенеза.
В качестве объектов поклонения могут выступать различные предметы внешнего мира или проекции внутреннего мира человека на окружающее его пространство – т.е. это могут быть различные виды религиозных верований, от анимизма и первобытной магии до мировых религий, либо это могут какие-либо качества или самого человека или какого-то другого объекта, которые так или иначе возводятся человеком в ранг высших ценностей (этим могут быть идеи, вещи, предметы быта, физические или какие-либо другие качества) – но так или иначе, эти объекты поклонения, ориентирующие человека помогают ответить на главный экзистенциальный вопрос: «в чем смысл жизни?» — через эти объекты поклонения жизнь человека наполняется смыслом.
Стоит сказать, что в системе иерархии ценностей важную роль играет система общественной иерархии – т.е. подчинение, поклонение, доверие одних людей другим людям на основе сакрализации или узаконивания какого-либо общественного статуса или роли, которая ставится над всеми остальными и является лидером, иерархом, вождем, по отношению ко всем остальным. Понятно, что по мере развития человеческого общества система социальной иерархии не раз менялась и усложнялась. Но при этом, стоит отметить, что общая схема любого общества строится на этой схеме.
Примечательно, что система ценностных иерархий должна не просто быть узаконена или сакрализована – она должна отвечать общественным потребностям, в первую очередь первичным потребностям, т.е. общество, грубо говоря, не должно быть голодным. Если же система ценностных иерархий не удовлетворяет потребностям общества – она пересматривается и перестраивается в другую систему, отвечающую необходимым потребностям. Как правило это происходит в следствие изменения способов производства, по мере совершенствования орудий труда и овладения новыми знаниями об окружающем мире.
Таким образом, социогенез можно определить, как изменение некоей системы ценностных иерархий общества, связанное с изменением способов и приемов производства, необходимых для удовлетворения общественных потребностей.
Вероятно, что наиболее радикальным и возможно самым первым, таким переходом являлся переход от матриархата к патриархату, основой чему послужило развитие и совершенствование приемов охоты, в результате чего мужская часть общества вошла в привилегированное положение, по отношению к остальным. При этом, радикальное отличие здесь заключается в том, что женщина-мать любит своих детей просто так, не зависимо от того каковы они, каждый из них может оставаться самим собой, не боясь потерять при этом материнскую любовь, не лишится главнейшей экзистенциальной потребности; и напротив – любовь отца не абсолютна, ее необходимо «заслужить», т.е. оправдать возложенные надежды и чаяния, эту любовь можно потерять, но можно и вернуть – проявив раскаяние и смирение перед лицом авторитета. Таким образом, материнская любовь – это абсолютное сострадание и милосердие, а любовь отца – это справедливость. Естественно, что каждый человек и каждое общество так или иначе совмещает в себе оба качества, и то и другое необходимо для адекватного развития. Но если в первом случае, в случае материнской любви, субъекту позволяется быть самим собой, не испытывая чувства вины, то во втором случае, в случае отцовской любви, субъекту каким-то образом необходимо заслужить эту любовь, т.е. приобрести некие качества, которые позволят это сделать, т.е. сказать «Я имею то качество, это качество, третье качество и т.д.». В таком случае, вероятно, происходит ассоциация «Я» с этими качествами, при чем утрата их может причинить глубокую боль. Но так как потребность в абсолютной материнской любви не исчезает, то удовлетворение этой потребности проявляется через какой-либо общественный механизм, например через религию, в которой человек может найти спасение и быть уверенным в абсолютной любви божества к нему. Например это ярко выражено в христианской церкви, где в качестве образа вселюбящей матери выступает Богоматерь; или же это может выражаться в образе Родины-матери, которая заботится обо всех своих сыновьях.
Таким образом, в системе ценностных иерархий и ориентиров можно выделить как бы два начала – мужское и женское, которые необходимы для полноценного развития как отдельной личности, так и для общества в целом.
Примечательно, что возведение того или иного начала в абсолютный авторитет не допустимо, и ведет к постепенному разрушению структуры ценностных иерархий, в том плане, что истинные ценности, которые необходимы для удовлетворения человеческих потребностей, замещаются ложными ориентирами. Конечно этого не происходит на уровне физиологических потребностей, которые в основном детерминированы инстинктами, так же как и у других животных. Т.е. в результате такой подмены человеку угрожает опасность «скатится» к уровню «мыслящего животного». Судить об этом можно исходя из опыта европейского мира, в котором в результате развития научно-технической мысли в обществе сложились такие отношения, в результате которых образовался такой тип личности, который К. Маркс называл «отчужденный человек», а Э. Фромм «рыночная личность». Т.е., в результате развития капиталистического рынка, в системе ценностных иерархий важное место стал занимать не сам человек, а только лишь его способности, которые он может выгодно продать (произведенный товар в этом случае является выражением этих способностей), другими словами стало важно не «кто Я», а «какой Я», что неизбежно вело к внутренней дихотомии и к поиску удовлетворения потребности в абсолютной любви в различных способах бегства от реальности (уход в секты, прием различных наркотиков, самоубийство и т.д.).
В таком случае возникает вопрос о роли христианской церкви: почему ее роль как воплощения Безусловной Материнской Любви не сохранилась? Ответ на этот вопрос можно сформулировать так: из-за того, что Церкви, для воплощения своих идеалов требовалось создание различных социальных институтов, которые в итоге и были созданы, но развитие способов производства, увеличение знаний об окружающем мире, развитие научно-технической мысли, привели к тому, что церковные институты перестали удовлетворять общественные потребности. Не случайно, кризис католической церкви и Реформация произошли в начале становления капитализма в Европе. При этом нельзя сказать, что роль церкви как вселюбящей матери исчезла полностью, но она приняла другие формы.
Стоит отметить, что становление капитализма на территории, где господствовало православие происходило по другому, в форме отличной от схемы развития западноевропейского капитализма, что обусловлено большим сохранением института церкви в роли вселюбящей матери, т.к. здесь церковью были созданы отличные от Западной Европы социальные институты. Но, с другой стороны, это привело к большему отставанию этой территории, в первую очередь России, в темпах роста научно-технической мысли.
Таким образом, исходя из вышесказанного, можно сказать следующее: если социогенез является изменением некоей системы ценностных иерархий, связанной с изменением способов и приемов производства, необходимых для удовлетворения общественных потребностей, то само это удовлетворение требует, того, что бы субъект производства соответствовал необходимым для этого качествам, т.е. не просто «был собой», представлял из себя не просто «Я», но мог бы быть «Я такой-то», «Я есть то-то» — т.е. в системе ценностных иерархий он должен «заслужить» любовь. Таким образом, социогенез можно соотнести с «мужским» началом, с необходимостью соответствовать тому, что от тебя требуют, даже если это соответствие основано не на истинном соответствии, а на показном. (Стоит ли тут напоминать, что гнев «отца» за обман более жесток, чем недовольство за неоправданные надежды?). Следовательно, социогенез в большей мере связан с пониманием «казаться, а не быть», с модусом «иметь, а не быть».
Как было отмечено выше, материнскую любовь, в отличие от отцовской, заслуживать и доказывать не надо – мать любит всех своих детей, и относится к каждому одинаково. (Естественно, что в структуре каждой личности и общества представлены в той или иной мере оба начала, а здесь идет рассуждение о крайностях). И если в системе ценностных иерархий «отеческая» любовь определяет социогенез – т.е. способность соответствовать и удовлетворять общественные потребности, то справедлив вопрос – каков удел «материнской» любви, каков удел женского начала в этой системе ценностных иерархий?
По видимому, как следует из понимания безусловности материнской любви, в системе ценностных иерархий женское начало должно быть связано с предоставлением возможности удовлетворения потребности в любви не исходя из каких-то условий, но эта потребность должна удовлетворятся исходя из факта «Я есть» — т.е. исходя из факта самого рождения субъекта жизни, будь то отдельная личность или же некая общность, объединённая общностью своего происхождения. В таком случае, в системе ценностных иерархий эта категория, этот ориентир, также как и родители не выбирается, а существует как бы не зависимо уже от воли самого субъекта жизни. В этом случае для удовлетворения потребности в любви, во избежание чувства отчужденности, субъекту жизни не нужно доказывать своё право на принадлежность к какой-либо большой или к малой психологической группе, путём показа обладания теми или иным качествами, необходимыми для соответствия этой группе.
В этом случае отсутствие чувства отчужденности, вероятнее всего, будет связано с общностью происхождения, с чувством безусловного, прямого, данного по факту и праву рождения, принадлежности к роду, племени или к какой-либо другой форме проявления группового субъекта жизни. Не имеем ли мы здесь дело с таким феноменом, с такой категорией как этнос? В самом деле – свою принадлежность к этносу не надо доказывать, в отличие от принадлежности к психологической группе. Чувство принадлежности к этносу базируется на этнической самоидентификации, которая в прямом смысле этого слова «впитывается с молоком матери». Следовательно, можно сказать, что в системе ценностных иерархий существует категория, ориентир, дающий чувство сопричастности и удовлетворяющий потребность в безусловной любви, не на основе соответствия набору тех или иных признаков, но на основе чувства безусловной общности, на основе прямого факта рождения в этой общности и в широком смысле это можно определить как этнос.
В самом деле, чувство Родины – занимает одно из важнейших мест в системе ценностных иерархий и это чувство не обязательно связано с существующим этапом социогенеза, т.е. чувство Родины не обязательно связано с какими-либо общественно-экономическими формациями, с территориальным устройством или с господствующим типом производства. Это чувство независимо от этого, оно в большей степени иррационально, чем чувство принадлежности к классу, к сословию или к профессии. И даже не смотря на то, что как и любое другое чувство нуждается в символическом выражении своего существования, этнические символы не возможно отождествить только лишь с какой-либо психологической группой, коллективом, сословием, классом и т.д., и наоборот – набор символов какой-либо психологической группы не возможно полностью отождествить с этносом.
Важнейшим символом, через который передается чувство Родины, чувство общности с этносом выступает, вероятнее всего, само место рождения, место развития – т.е. в прямом смысле сама земля, место, местность, имеющая свою четкую географическую локализацию. При этом следует отметить, что сама земля, ее образы, в различных мифах народов мира неразрывно связаны и с женским началом, и с темными, хтоническими силами, в недрах которых хранятся необходимые для жизни людей вещи, освобождаемые как правило благодаря культурному герою, которым очень часто является мужчина. Также чувство родины может передаваться через такие образы, как Родина-мать или Мать Сыра-земля (как образ Земли-Матери вообще) или же, например, Земля Русская, Великая (Маха) Бхарата, Прекрасная Франция и т.д. – но везде, так или иначе присутствует женское начало, дарующее безусловную любовь, всем своим детям.
Географически родина локализуется в каких-либо географических ландшафтах, но сам факт наличия субъекта и географического ландшафта еще не говорит о наличии чувства этнической идентичности именно с этим ландшафтом. Для того, что бы ландшафт приобрел статус Родины, он должен быть каким-либо образом сакрализован, местность должна прибрести статус священной земли, земли предков, т.е. места связывающего людей на основе общности происхождения. Таким образом, процесс этногенеза можно определить как процесс создания и изменения системы ценностных иерархий на основе чувства «Мы есть все одно», «Родина любит Меня». Т.е. это процесс, происходящий на основе чувства общности происхождения, удовлетворяющий потребность в безусловной материнской любви.
Но тут может возникнуть справедливый вопрос: как тогда возможно объяснить этнические миграции? По видимому, ответ на этот вопрос связан с соотношением собственно процессов социогенеза и процессов собственно социогенеза. И тут следует отметить, что Л.Н. Гумилев, считал, что через те или иные процессы социогенеза выражается то или иное состояние этногенеза: т.е. этническая система в зависимости от стадии своего становления соотносится и взаимодействует с процессом социогенеза. Сам процесс этого взаимодействия, по видимому, требует отдельного рассмотрения и более углубленно-детального изучения.
Таким образом, можно судить о существовании двух тенденций в построении системы ценностных иерархий субъектом жизни, посредством которых этот субъект ориентируется в многообразном мире. Эти две тенденции можно кратко выразить как: 1) тенденцию социогенеза, основанную на отеческой любви, на чувстве справедливости, на необходимости представлять из себя что-то, на чувстве «Я такой-то», «Я могу то-то и то-то»; 2) тенденцию этногенеза, основанную на материнской любви, на чувстве безусловного принятия таким, какой есть, на необходимости «быть Я». Эти две тенденции взаимосвязаны, говорить о том, что какая-либо из них занимает ведущее положение – значит ущемлять роль другой тенденции и тем самым закрывать доступ к неким ориентирам, находящимся в системе ценностных иерархий субъекта, значит блокировать удовлетворение потребности в отеческой или в материнской любви, в экзистенциально-общественном смысле.
Виктор Рябов
Революция Любви
Продолжение эссе о русской народнице Марусе Спиридоновой
Начало: Ушла из Дома
Куколка в каменном боксе
Революция и Священное
Революция – это карнавал, где всё переворачивается с ног на голову. Словно в Святки Священное безапяляционно стучится в окна и требует жертв – людей и подарки. Бог во всех и в каждом в различных своих ипостасях – грозном и благом. В сокрушительной пляске революционного карнавала пульсируют потоки человеческих, природных, звериных и ангелических энергий. Люди становятся птицами. А птицы вселяются и вгрызаются в людей.
Однодневки
Революция — эпоха миметических двойников. Люди повторяют друг за другом крики и жестюэли. Смыкаются в толпы и стада и, неотличимые друг от друга, рыщут в поисках новой судьбы. Поэтому революция это один сверх-большой дом посвящения. Ведь в инициатических домах члены племени в ритуальных масках совершают одно общеплемнное страшное дело. На праздниках и пирах скоморохи в личинах превращают царя в клоуна, а шуту водружают на голову шапку мономаха. Но оживают и королевские архетипы, главные герои мифов о Священном – цари-близнецы.
В революционном 1917 таких было два – Александр Керенский и Владимир Ленин. Оба родились в один день 22 апреля, в одном граде на Волге Симбирске, учились в одной гимназии, а потом работали адвокатами! С точки зрения славянской мифологии никакой разницы между этими персонажами вообще нет! Они именуются «однодневками», считается, что если один из них умрёт, второго тоже нужно ритуально (хотя бы на время) закопать, а потом срочно сыскать ему другую «половинку»!
У «однодневков» (как и положено героям священной истории) водилось золото. Согласно одним легендам Керенскому золото поручили масоны из «Великого Востока Франции». По другим «достоверным источникам» настоящим «золотым бензином» Революции оказались кайзеровские миллионы, специально начеканенные для Ильича.
Цари-близнецы весь 17 год мутозили друг друга, как Ромул и Рэм, как Труляляй и Траляляй, а страна наслаждалась отменой всех имперских запретов, комплексов, свежайшим потоком перемен, ожиданием конца старого света и началом века нового небывалого!
Красный петух Революции выклёвывал шлаки, гниль, страхи и болезни, копившиеся триста лет по имперским подвалам. Петух сожрал и мягкую мебель биржевого маклера и ценнейшие документы царской охранки.
Праздник продолжался. Один король бежал от другого на атомобиле, якобы в женском платье (1) ! Мужчина – Правитель Руси заболел травестизмом словно сибирский шаман! Эта игра в переодевание заглянула из далёкого русского прошлого. Она походила и на буйный танец лидера народной революции царя Ивана Грозного в женском сарафане и в кокошнике. Окружённого опричниками в личинах скоморохов. И на поход Екатерины Великой на своего мужа Петра в мужском гвардейском костюме. 
Священная стихия революции обожает переодевания. Священное более охотно овладевает миром через женщин, превращая их в пифий, весталок и медиумов. Стоит ли удивляться, что даже цари в революционном угаре мечтают добиться его благосклонности таким цирковым травестическим образом?
Вакханки
а на кудрях
У них огонь горел и их не жег
Еврипид («Вакханки»), перевод Анненского
Согласно французскому философу Рене Жирару при проявлении Священного (и дьяволиады гиперактивных двойников) буйным цветом зацветает женская стихия (спрятанная в обычном социальном состоянии в терема мужской окуппации).
Женщины революции навязали стиль сексуальной игры с властью, стиль пьянящего, нагого и лёгкого птичьего полёта. В мире-карнавале вокруг дам кристаллизовывались целые театры теней, полутона жестов и душевных порывов. Эти «птичьи турбопотоки» захватывали в себя, как воронки — смерчи желания, внимания, а также пассионарные цели и поступки мужчин. И уносили горящую мужскую серу в инобытие – в страну света и космического счастья. 
Женщины начала XX века утвердили для себя на Руси воистину космический гендерный статус!
Александра Коллонтай и Айседора Дункан, Лариса Рейснер и Татьяна Леонтьева, Зинаида Райх и Ирина Каховская, Инесса Арманд и Клара Цеткин, Надежда Крупская и Роза Люксембург взорвали нашу тихую юдоль, словно вакханки Еврипида!
Они были лучшими луками для зажигательных стрел Революции, карминовый стрелец упирался в женскую священную силу всею мощью плеча и растягивал революционную тетиву до размеров галактики.
А Галя-на-тачанке (жена Нестора Махно) статная и умная как Елена Премудрая, будто восставшая из кургана амазонка наводила на народы Степи суеверный ужас и восхищение! Богиня разъезжала с пулемётом во главе стаи чёрных гвардейцев и собирала дань под знаменем Ночи с адамовой головой. Говорили, что она кормит волчат собственным молоком, а колесницы её полны скифских змей. (2)
Женщины звенели как деревья под ураганом и любовались пожарами, словно ангелы с горних высот. Русь всегда создаётся из огня и только из огня. Чтобы её вновь родить – нужно запалить Русь, как неопалимую купину, нужно узреть языки радуги во влюблённых глазах северной красавицы.
Женщины выправляли кривые мужские дороги, вдохновляя достигать невозможного и несбыточного. Они воодушевили русский народ строить рай на земле и воевать со всем миром, зачинать детей под тачанками и в броневиках. И дорожить каждым васильком неба, прорастающим в красной ржи перламутровых облаков!
Марусина Русь
“По всей земле осипшим морем грусти,
Дымясь, гремел и стлался слух о ней,
Марусе тихих русских захолустий,
Поколебавшей землю в десять дней”.
Борис Пастернак «Спекторский»
Но круче всех была Спиридонова. Американский писатель-революционер Джон Рид написал, что осенью 1917 года Маруся считалась самой влиятельной женщиной в России. Это вам не рейтинг глянцевого «Форбс». Это строчки из американской книги с говорящим названием Ten Days that Shook the World «Десять дней, которые потрясли мир». За Марусей шли тысячи революционных солдат и матросов, она расколола эсеровскую партию и словно планета Венера повернула в обратную ото всех сторону. Высказала милость Ленину и отправилась вместе с большевиками совершать новую революцию. Три девицы: Спиридонова, Каховская и Измайлович сплотили вокруг себя молодое поколение социалистов-революционеров, только, что вернувшихся с каторги. Произошёл поколенческий конфликт. Старшие эсеры поставили на Временное правительство и Учредительное собрание – младшие на Царствие Божие на Земле, не отыскавшееся в «Большом Доме» царской тюрьмы. Они решили продолжить революцию, чтобы сманить на Расею, аки голубя – Духа Святого, того «что дышет, где хощет». Силы Священной Революции были необходимы для преображения страны в социалистический рай, в бесконечный привольный чудесный дом с небесными стенами цвета индиго.
В такие моменты архетипы бессознательного народа концентрируются на конкретных людях. Архетип русского сверх-мужчины, прибывшего на Русскую землю извне и захватившего священную власть, воплотился в неказистом с виду, но гиперпассионарном Владимире Ленине.
Архетип русской женской цивилизации (Россия – это Женщина) и чаянья многомиллионных крестьянских людей-детей свалились на молодую женщину со сказочным русским именем – на нашу Марусю. Марусю ещё с 1906 сравнивали с униженной и поруганной Россией. Русь-Маруся.
И возникло две советских партии. «Мускулиноидная» партия большевиков со «строгим отцом» Лениным. И более творческая крестьянская партия левых эсеров – партия Спиридоновой.
Марс и Венера
У Маруси конечно же тоже была двойница. В багрянице, легко накинутой на нагую плоть, верхом на розовой кобылице или на сандаловой масти слоне с окровавленными бивнями, поднимая к солнцу декрет о социализации земли, она легко открывала расейские города, остроги, деревни и хутора. Только «за Марию Александровну», за «Матку нашу» голосовали бесконечные и одинаковые как Русь бородатые крестьянские народные депутаты. Ленин называл это «триумфальным шествием советской власти».
Но самоя Маруся (такой мы её знаем из эпических рассказов) относилась почти равнодушно к «воле к власти» земной, к жадному пересчёту военных и политических трофеев. Да, Спиридонова «взяла Россию».
Но с вершины своей башни из слоновой кости она прозревала иное грядущее.
Спиридонова говорила тогда «детям своим»: «Вы должны вносить жажду правды и тогда нам удастся внести в это движение порой стихийное, влить ту живую струю революционного пафоса, которым живёт и дышит Революция. За большевиками тоже идут массы, но это временное явление. А временное потому, что там нет воодушевления, религиозного энтузиазма. Там всё дышит ненавистью, озлоблением. Но во второй стадии борьбы, когда нужна органическая работа, когда нужно создавать новую жизнь на основе любви и альтруизма, тогда большевики и обанкротятся. Мы же храня заветы наших борцов должны всегда помнить о второй стадии борьбы». Борьбы за Революцию Любви.
Я видел, как цветы ходили,
И сердцем стал с тех пор добрей,
Когда узнал, что в этом мире
То дело было в октябре.
Цветы сражалися друг с другом,
И красный цвет был всех бойчей.
Их больше падало под вьюгой,
Но все же мощностью упругой
Они сразили палачей.
Сергей Есенин («Цветы»)
Революция должна была превратить Россию в райское поле людей-цветов. Стихия Русской любви преображает и исцеляет неисповедным светом ноющее народное сердце. И Русь наполнилась бы народом необыкновенной душевной красоты. Страна запела бы как волшебная ивовая свирель — и планета предстала иной, наполненной музыкой сфер, пожимающей братские руки танцующих метеоритов. Об этой Революции любви и альтруизма мечтали левые эсеры и их лидер Маруся Спиридонова.
В итоге большевики превратили Россию в погост, угрожающий Небу «марсовой звездой».
Но на короткое время страной овладела странная гармония. Гражданская война ещё не началась. Первая мировая бойня уже кончилась. Две партии – «мамы» и «папы» (партия Венеры и партия Марса) создавали Красную Армию. И стиль, о, да новый стиль. Вроде кожаных лётчицких курток добытых левыми эсерами из ЧК с британских военных складов. А из киноварного солнца в Русь внимательно смотрели люди в непропорционально длинных скифских шлемах.
Павел Зарифуллин
(продолжение следует)
Ссылки:
(1) Бегство Керенского из Зимнего дворца на американском автомобиле в женском платье скорее всего дезинформация его идейных противников. Но миф этот настолько до сих пор живуч, что автор слышал его в разных версиях от людей противоположных политических взглядов.
(2) До героини Зои Монроз, плававшей на яхте с лазерным гиперболоидом и бравшей австралийские острова и океанские лайнеры на абордаж, оставался один лёгкий взмах пера Алексея Николаевича Толстого. Сам Толстой под строжайшим секретом иногда заявлял, что обрисовал под именем авантюриста инженера Петра Гарина ни кого иного, как Владимира Ленина. Видимо у Зои Монроз тоже было немало прототипов. Например Лариса Рейснер, плававшей с мужем красным командиром Фёдором Раскольниковым по рекам и морям.
В оформлении использованы картины русского авангардиста и «скифа» Кузьмы Петрова-Водкина, а также любительские и профессиональные фотографии из Сети