Пьер-Кристиан Эммануэль Огюст Броше с детства любил Россию. В школе учил русский. Но не мог даже представить, что обоснуется в Сыктывкаре. Возглавит Национальную художественную галерею, и звать его здесь будут Петр Кристианович Щукин («броше» по-французски щука).
Кого кусают «белые мухи»
Папа маленького Пьера был известным ученым. В 60-х одним из первых иностранцев по приглашению Академии наук СССР побывал в Новосибирском академгородке. Завязалась крепкая дружба с советскими академиками. Дом в предместье Парижа Пуатье наполняла русская речь. В 17 лет Пьер поехал с родителями на Север Норвегии. Тут его укусила «белая муха». Так говорят о тех, кто раз и навсегда влюбился в Север. Задумчивые фьорды, студеная вода, а главное — люди, которые выходят в море или на охоту, чтобы выжить. Борьба человека с суровой природой — вот что поразило юного Пьера.
Он окончил с отличием экономический колледж. Учился и в Оксфорде, и в Дюссельдорфе. И тут новое потрясение. Он знакомится с художниками. Проводит все свободное время в кафе на Монпарнасе, где перебывал весь бомонд от Леже до Пикассо. Правда, с рисованием у него было не очень. В школе он получил твердый «ноль» по этой дисциплине. И он пошел в издательское дело. Долго работал в Москве в представительстве одного издательского концерна. Издал 40 путеводителей по России. Изъездил нашу страну от и до. Стал вести на канале «Культура» программу с говорящим названием «Моя любовь — Россия». А тут молодой и энергичный министр культуры Республики Коми пригласил его возглавить Национальную галерею. Так Пьер Броше стал Петром Кристиановичем.
Духовная пища важнее
Пьер встретил меня на ступенях галереи. Хороший костюм. Дорогие очки и добрая улыбка. В галерее он свой. Художники почтительно здоровались. Стали вспоминать прошедшие морозы.
— Я езжу на автобусе, — говорит Пьер, чуть протягивая гласные. — Окна так замерзли, что я чуть не пропустил свою остановку.
— А вы монеткой процарапали бы глазок.
— У меня нет монеток. Только кредит кардс.
— Ими тоже можно…
— А пойдем пообедаем! — предложил он.
На столе были дары Севера: муксун, пикша, шанежки. А какие грузди! Тут, за столом, и началось наше интервью.
— Как же это тебя занесло в Сыктывкар? Край суровый, необъятный…
— Ты понимаешь, здесь экспозиция не менялась 25 лет. Все пылью поросло. Надо людям помочь сделать еще одну культурную столицу России. Я уже договорился с несколькими современными художниками с мировым именем, чтобы они приехали к нам с биеннале. Вдохнуть культурную жизнь в Сыктывкар — вот моя задача.
— Иногда я себя чувствую настоящим северянином
С задачей Пьер справляется неплохо. Я насчитал 12 плакатов с анонсами выставок. Тут и современное искусство, и классическая живопись, и народное творчество. А выставочных залов здесь, наверное, больше, чем в любом республиканском центре. Даже в моей гостинице из ресторана сделали галерею национального искусства. Завтрак постояльцам привозят, разогревают и доставляют в номера в бумажных пакетах. Пища духовная важнее.
— Приглашаю тебя на экскурсию по местам Кандинского. Он ведь именно в Коми стал художником.
Не знаем, в какой стране мы живем
В автобусе мы говорили обо всем.
— Ты женат?
— На Аннушке. Она русская. Из Голицыных. Ее прапрадедушка был губернатором Москвы. Дочь Аполлинария, она художник. Ей 26. И сын Эммануэль. Он музыкант. Ему 23. Сейчас они в Москве. Аполлинария этой зимой объехала всю Коми. Где на такси, где на лодке, а где на лошадях. Сейчас у нее открылась выставка в Москве. Я горжусь, что она тоже влюбилась в этот край.
— А что ты думаешь о русских?
— Удивительный народ! И страна у вас сказочная! В городах это не так заметно. Там обычная европейская жизнь. А здесь встречаются удивительные люди. Куда бы я ни приезжал, меня спрашивают: а зачем вы приехали? Отвечаю: мне вы интересны. Они удивляются: что здесь интересного? Вообще я заметил, что русские не знают России. Даже не догадываются, в какой великой стране они живут. Одно дело — прочитать в учебнике, другое дело — увидеть все своими глазами. Вместо того чтобы поехать на Алтай или сюда, в Коми, они берут путевки в Турцию. Ну как так можно! — возмущается Пьер.
Елена Морохина из села Усть-Кулом. Теперь я понимаю, почему Пьер влюбился в Русский Север. Фото: Юрий Снегирев
По следам Кандинского
— Ты знаешь, иногда я себя чувствую настоящим северянином, — поделился Пьер. — Я заодно с природой и с современным искусством. Современный художник -это ученый, который изучает жизнь. А результат его исканий — произведения искусства. И еще это вопрос веры. Кто-то верит в гениальность «Черного квадрата» Малевича. А кто-то смотрит — и видит черную краску.
Наш путь лежал в Керчомъю по следам Василия Кандинского. В мае 1889-го верхом он проскакал 90 верст, чтобы увидеть настоящую зырянскую старину.
— Говорят, он отведал местной настойки на грибах, чтобы укрепить силы и расширить кругозор, — шепотом, чтобы никто не слышал, рассказывал Пьер. — Так из обычного студента-практиканта юрфака он превратился в великого абстракциониста. Его картина «Синий всадник» посвящена этому путешествию.
Настойки у нас не было. Да и вместо лошади комфортабельный теплый автобус. Времена уж не те. Изба, где, по преданию, останавливался Кандинский, оказалась нетопленой. Черные бревна. Окна без наличников. Пьер вел осторожные переговоры с хозяйкой об аренде жилплощади для начинающих художников.
— Представляешь, мы будем отправлять юные дарования на лето сюда. Они будут писать то, что видел великий Кандинский.
— Тут главное не что, а как!
— Как знать, может, и из них получатся гении…
— Без настойки?
Потом мы сели тесным кружком за самоваром. Начались частушки. Пьер пытался подпевать, но не знал слов. Тогда он пустился в пляс. Тут кто-то спел частушку про самого Пьера. Не буду приводить слов, они озорные. Но француз сиял почище самовара. И даже немного покраснел.
Катание на санях — такого во Франции не увидишь. Фото: Юрий Снегирев
Хочу оставаться французом!
В Сыктывкаре есть Париж! Это открытие я сделал случайно. Оказалось, в Усть-Сысольске (так раньше назывался Сыктывкар) отбывали ссылку пленные французы после войны 1812 года. Так и повелось называть этот квартал города Парижем.
Сейчас в Париже доживают свой век дощатые бараки. На крыльце стояла парижанка в цветастом халате местной фабрики и курила на морозном воздухе.
— Как живется в Париже?
— Тепло, светло и мухи не кусают, — нашлась она.
Когда я рассказал Пьеру о своей находке, он очень удивился и попросил адрес.
— Своим расскажу! Вот как интересно мир закольцован. Неспроста я в детстве русский язык учил. Это неправильная ваша пословица: «Где родился, там и пригодился». Я пригодился здесь!
— А ты не хочешь взять российское гражданство, как Жерар Депардье?
— Не хочу. Хочу оставаться французом. Ведь ко мне совершенно другое отношение. Ведь вам интересно, почему интересно мне. Это очень помогает любоваться вашим народом.
— Пьер, а какая у тебя заветная мечта?
— Хочу пройти весь путь Кандинского от Вологды до Керчомъи. Для этого нужно фрахтовать лодку, запрягать тарантас. Но это моя мечта.
— А еще?
— Еще мечтаю, чтобы в мае состоялся наш проект, когда сразу в пяти городах Севера откроются тематические выставки. Мы уже придумали экспозицию для нашей галереи. С одной стороны длинного коридора будет бюст Сталина — как олицетворение зла. С другой — портрет Святого Стефана — крестителя коми-зырян. Ты ведь знаешь, что это за край и сколько слез здесь пролито. И живут здесь потомки каторжан и политзаключенных. Это будет такая композиция от зла к добру. И мы все должны пройти этот путь.
— Ну а еще?
— Хочу увидеть северное сияние. Вот не повезло мне. То погода пасмурная, то я в отъезде. Тогда я стану настоящим северянином.
…Я подумал: а ведь Пьер тоже попал в плен, как его предки в далеком 1812 году. В плен к Русскому Северу. И из него, похоже, не выбраться никогда.
Текст: Юрий Снегирев (Республика Коми)
Источник: Российская Газета
