Редкое явление – сотрудничество драматических театров, говорящих на разных языках, представляющих разные культуры и регионы России. Казалось бы, историческое, культурное, этническое и эстетическое многообразие нашей страны должны провоцировать художников к сценическим экспериментам и самое главное – к осмыслению этой ситуации. Но увы, этого мало. Нам всем интереснее наблюдать за глобальной драмой, разыгрываемой на мировой арене, коей стала Европа с беженцами, мультикультурализмом и приверженностью к своим ценностям. Кажется, там происходит судьбоносное и историческое, а то, что здесь не так уж важно. В этом наша драма – не замечать собственных проблем и явлений, в которых не меньше мультикультурализма, чем в Европе и которые остаются настолько закрытыми и как бы несуществующими, что когда на одной сцене одновременно играют славяне и азиаты, это становится для зрителя откровением, а когда он слышит, как они исполняют православную молитву и тойук, то испытывает шок.
Речь идет о спектакле «Александр Невский в Срединном мире», который был поставлен на сцене Иркутского драматического театра имени Н.П.Охлопкова режиссером Андреем Борисовым, сценаристом Мариной Варбут, художниками Михаилом Егоровым и Сарданой Федотовой, продюсером Владимиром Ивановым и актерами Иркутского и Саха театров.
Здесь якутяне, иркутяне и москвичка вспомнили о своей общей истории, о своих исторических героях, но не для того, чтобы Александр Невский и Батый Хан стали поводом для гордости, способным разжечь между потомками невидимый спор и конкуренцию – а кто же круче…И не для того, чтобы наследники Руси и Орды искали правых и виноватых. Не случайно авторы спектакля выдвинули на первый план тему раскаяния и покаяния, словно намекая на день сегодняшний, где никто никого не слышит, где каждый считает себя правым, не умеет признавать свои ошибки и раскаяться в содеянном.
Во время интервью со сценаристом Мариной Варбут то и дело сквозили намеки и параллели с сегодняшней политической ситуацией, что казалось, история повторяется. Но не хочется думать, что повторяется. Сегодня другие люди и другой мир, в котором ценность человеческой жизни выше, чем во времена Батый Хана и Александра Невского, а комфорт и благополучие предпочтительнее, чем героическая смерть. А стало быть история не может повториться. Она нужна лишь для того, чтобы делать правильные выводы и двигаться вперед, потому что настоящее и будущее важнее.
Моя собеседница – москвичка, музыкальный режиссер, сценарист, которая больше года назад приехала в Якутск вслед за супругом Иваном Шакуровым – издателем, продюсером, фотохудожником.
— Марина, спектакль поставлен по вашей пьесе. Как появилась идея пьесы?
— Дело в том, что ко мне пришел продюсер Володя Иванов (Владимир Иванов – гендиректор продюсерской компании «Ургэл В»- Е.Я.) после участия на научно-творческой конференции в Иркутске с идеей поставить спектакль в рамках культурной части «Ёрдынских игр». Он показал наработки киносценария «Александр Невский. Орда» Анны Пшенниковой и Егора Карпова и научные рецензии к ней. Я прочитала сценарий и сказала, что для кино он достаточно интересный. Но с другой стороны, речь шла о спектакле, и в евразийском контексте было интересно, в чем заключался духовный подвиг Невского, почему он был канонизирован Русской Православной церковью?
Мой муж Иван Шакуров, который уже много лет работает с Андреем Борисовым, сказал: «Слушайте, а почему бы нам не подойти к Андрею Саввичу и сделать из киносценария пьесу про подвиг Александра?» Ведь, как герой он нуждается в новом историческом осмыслении, тем более, сегодня, когда власть на Украине пытается написать совершенно новую историю и искусственно желает противопоставить два братских народа. В 1938 году Николай Черкасов исполнял роль Александра Невского в фильме Сергея Эйзенштейна. Тогда фильм имел объединяющую и идеологическую роль для СССР перед возникшей угрозой гитлеровской Германии. В случае с нашей пьесой Андрей Саввич поставил задачу – сделать Невского доступным для обычного человека. Какой он отец, брат, муж… а, затем воин, политик, дипломат…
— Согласно историческим летописям герои говорят стихами?
— Там не везде стихи, там есть белостишия, проза…. Когда мы начали думать, как точнее выразить эпическую историю Руси, то стихотворная форма сама по себе более сконцентрирована на эпосе. К тому же, я до этого писала много пьес стихами и киносценариев. И как пробный материал я начала читать Андрею Саввичу этот текст. Он сказал – да, вот это точнее, чем просто слова. Потом еще долго мучились, потому как пьесу писали в ограниченные сроки.
— Получается, что подтолкнули к спектаклю Владимир Иванов и Иван Шакуров?
— Да, они меня в заложники взяли причем с обоих сторон. Но при этом совпало еще другое, что директор Иркутского драмтеатра Анатолий Стрельцов и Андрей Борисов уже давно оказывается мечтали вместе поработать и что-то поставить. Вместе всё это подняло такую планку, которая необходима для эпической картины. Потом совершенно гениальный художник-постановщик Миша Егоров с его архитектурным мышлением в сценическом воплощении. Скажу — он в Якутии уникальнейший мастер. Ученик выдающегося питерского художника-постановщика Геннадия Сотникова, соратника Борисова. А Сардана (Сардана Федотова, художник по костюмам — Е.Я.), она своими волшебными руками способна сотворить любую сказку по заказу маэстро.
Потом я увидела редкий пример сотрудничества людей бизнеса с культурой. Галина и Александр Павловы и их ювелирная фирма «Киэргэ» с продюсером Владимиром Ивановым сделали пайцзу под золото и серебро. Такие символы власти исторически вручали ордынцы на Руси. Прототипом стала пайцза, находящаяся в Эрмитаже. Наша золотая пайцза была на груди у Невского, серебряная — у его брата Андрея. Пайцза оказалась художественно настолько красива, что когда Александр Павлов вышел на сцену, чтобы её подарить театру для пьесы, то все сбежались посмотреть. Это произведение искусства. Потому второй экземпляр золотой пайцзы, губернатор Иркутской области Сергей Ерощенко вручил Балдану Цыжипову, победителю в многоборье «Игр баатаров (богатырей) Срединного мира» — главных соревнований Ёрдынских игр на Байкале. Недавно узнала, эту якутскую пайцзу «Киэргэ» хочет приобрести Национальный музей Республики Бурятия в качестве экспоната.
— Спектакль вошел в репертуар Иркутского драмтеатра?
— Спектакль вошел в постоянный репертуар, и мы уже предрекаем, что он станет визитной карточкой сибирского театра, так как такой масштабной исторической постановки в Иркутске еще не было. И это состоялось благодаря якутянам. На премьере играли три якутских актера Александр Борисов (Сартак), Василий Борисов (Беркай) и Иннокентий Дакаяров (Батый Хан). Причем удивительно, что у Иннокентия Дакаярова тенгрианство идет изнутри. Соприкосновение живых, органичных актеров Саха театра и актеров Иркутского театра дало уникальный евразийский проект в области театрального искусства России.
— Актеры начали притираться друг к другу в процессе репетиций…
— Да, не часто увидишь на сцене актеров, идущих через роли на встречу двух цивилизаций Европы и Азии. Иркутяне восхищались работой якутских актеров. С другой стороны, актеры Иркутского театра потрясающие академисты. Мастера там хорошие. Интересно то, что иркутской публике понравились якутские актеры, а нашей публике, которая приехала из Якутска, понравились иркутские. Было такое творческое соревнование.
Не так давно, я с ребенком ехала в маршрутке, и она спросила – мама, какая самая опасная заразная болезнь у человечества? Я говорю – бездуховность, и все мгновенно повернулись в нашу сторону. Этот пример я к тому привожу, что у народа должны быть духовные лидеры. Таковым в Якутии является Андрей Борисов. За его идеями к свету — нужно идти. Сейчас все скатились на удовлетворение потребностей в театре – люди приходят откровенно развлечься. Повернуть иркутскую публику на слезы… Они даже не уходили в конце спектакля, стояли, плакали, аплодировали. Испытали шок от православных и тенгрианских текстов, тойука, который потрясающе исполнял Саша Борисов. Он вообще такую роль сделал, что в Сартака влюбились все девчонки в зале. Что не удивительно — роль писалась под него, так как я видела Сашу в разных спектаклях в трех театрах Якутска. Можно сказать, что «драматург долго шёл до создания национального образа при -55 на исторической родине Андрея Борисова».
— Что это за личность Сартак?
— Это сын Батыя, весь род которого был уничтожен родным братом Батый Хана — Беркаем. Сартак имел свою ставку на Дону, думаю, от него также пошло донское казачество. Сартак — это такая мощная фигура — евразийская история, он побратался с Александром Невским. Их дружба в реальности впервые повернула Русь на Восток. По мнению многих евразийцев, именно тогда предопределились контуры зарождения территории современной России, как многонациональной и многоконфессиональной страны.
— В спектакле показан определенный отрезок из жизни Невского, связанный с его пребыванием в Золотой Орде. Он три или четыре раза туда ездил?
— Да. Мы показываем, как Невский ездит в Орду. Почему его канонизировали? У него такой подвиг — он своей дипломатией отмаливал Русь у ордынцев. Когда в новгородском бунте были перебиты послы, тогда ордынцы уже не спрашивали. Один их человек убит — они стирали город с лица земли. И Невский опять поехал в Орду отмаливать Русь. Год сидел там в заложниках. В тот момент его побратима Сартака и Батый Хана уже не стало, их заменил Беркай — новый властитель Золотой Орды. Невский четыре раза был в Орде — в Сарай-Бату и в Каракоруме, столице Монгольской империи. Проделал огромный, изматывающий путь, чтоб оградить Русь от полного разорения во имя спасения веры. В спектакле мы показываем, как он последний раз побывал в Сарай-Берке в 1262 году. Невский там тяжело заболел и на обратном пути умер в Городецком монастыре в возрасте 42 года. Именно Петр I, а за ним вся династия Романовых, считали этот подвиг самым важным в истории становлении Российской государственности.
— Он принял схиму, вернувшись в Городец?
— Да. Это огромный путь к раскаянию. Весь спектакль мы видим плот, на котором умирающий Александр плывет домой. Его домом становится храм, который намеренно Андрей Борисов и Миша Егоров поставили на сцене в виде строительных лесов, как образ зарождающейся Руси.
— На чем еще Андрей Борисов делает основной акцент в спектакле?
— На том, что Невский спас Православную Русь, тем самым заложив основы Государства Российского. Духовный лидер, он предпочел жизнь в духе, раскаявшись в грехах за содеянное, за войны, убийства. Он спас православие, потому что ордынцы веротерпимы были. Мы знаем, что стало с другими европейскими культурами. Представляете, что с церкви налоги не взимались, их не отторгали, ордынцы даже в храм не входили. Это важный аспект — веротерпимость. Андрей Саввич, сконцентрировал внимание на духовности, а не на том, какой он воин — полководец.
— Как такие масштабные события, масштабную личность вместить в спектакль, ограниченный сценой и двумя-тремя часами?
— Вы знаете, в этом была у меня сложность. Главное понять, что проблемы русских и Руси в их внутренних распрях, а не во внешнем, как сейчас привычно думают. В спектакле масштабная идея, которая на сегодня поддерживает евразийскую инициативу Владимира Путина. И это не «красивые слова», а реальная перспектива для строительства политики будущего.
— Войны между княжествами…
— Вы про сегодняшний день? Да, войны всегда служили прикрытием, когда внутри шла борьба за власть. Было так, есть и будет. Но Невский уже тогда это понимал, хотя в истории остался Даниил Галицкий, как первый король Руси, одновременно служа католикам, православным и ордынцам. Со всеми и сам по себе. Вроде католичество принял, хотя православный. Поди разберись. Вот учебники по истории до сих пор на Украине и переписываются.
— Тема тенгрианства как звучит в спектакле?
— Перед каждым своим походом Невский исповедовался. Мы знаем, что он не проходил обряд очищения огнем, который проходили все, кто приходит к Батый Хану на поклон. Он не стал проходить, и его не убили как князя Черниговского. По сути он отсек языческий переход на чисто православие. Ведь, рубит голову Черниговскому русский-язычник Доман, который служил у Батый Хана. Перед казнью Доман говорит Черниговскому: «Вы что сделали? Вы сыну человеческому кланяетесь, совсем ум потеряли, порезали наших богов, Перуна, Сварога…». И когда Черниговский говорит: «Ты своих братьев режешь, что ты делаешь!?» — то он отвечает: «Да какой ты мне брат…». Вот здесь столкновение, оно есть внутри пьесы. Многие язычники русские воевали на стороне Орды, были в Пекине – Китае.
— Кто сыграл роль Невского?
— Молодой актер Иркутского театра Иван Гущин, внешне похожий на Николая Черкасова из фильма Сергея Эйзенштейна «Александр Невский». Андрей Саввич до конца в него верил, и он сделал сложный образ. Отношение зрителя к Невскому колеблется весь спектакль и только утверждается к финалу. Это своего рода путь души к своему кресту. Мы показываем Невского, победившего на Неве шведов в возрасте 17 лет и в 42 года, когда, он умер в монастыре, приняв схиму. Поэтому пьеса начинается как бы с конца. Его на плоту переплавляют к стенам храма. Миша Егоров сделал на сцене круг, который все время вращается, и плот с Александром движется весь спектакль, как напоминание о течении времени и судьбы.
Дальше мы показываем, как он победил шведов, как его чествуют, как родился первенец его Василий. Он подарил ему меч и произнес: «Кто с мечом пойдет на нашу землю, тот от меча и сгинет, на том стояла русская земля и впредь будет стоять!». После этого он узнает о смерти отца. Ему говорят, что он должен отправиться в Орду и узнать, кто убил отца Ярослава Всеволодовича. Он вынужден ехать для принятия власти. Отец Невского первым начал дружить с Ордой, а Александр продолжил политику Ярослава. Раздробленная в междоусобицах Русь еще не могла устоять перед Ордой. К тому же надо добавить, что у Ярослава первой женой была дочь половецкого хана, потому со степью и кочевниками он привычно всегда ладил. Жена Невского Васса получилась как идеал православной женщины, матери, сыновья которой в будущем возглавят становление Московской Руси.
— Но как на сцене все это разворачивается, повествуется? Символически, диалогами?
— Да, на сцене много очень символических вещей. Вся сценография выстроена в виде православного креста, занимающего всё зеркало сцены. Особенно это потрясает в финале, когда звучат «Страсти по Матвею» Баха. В спектакле есть музыка Артемьева, Свиридова. У нас даже получилось через музыку предать образ Срединного мира — Байкала. Когда хор Пятницкого поет «Ах, ты степь широкая», мы растянули вступление на многие такты и туда добавили бурятскую и тувинскую – уранхайскую мелодии. На этой музыкальной теме Невский говорит Сартаку о том, что отец Ярослав завещал ему крепить оборону на западе и искать друзей на востоке.
— Андрей Борисов намекает на сегодняшнюю ситуацию?
— Да, настолько сегодняшняя, что Невский, усмиряя бунт новгородцев, говорит: «Вспомните, что стало с Киевом… разве устояла земля русская, когда каждый прятался за своей крепостной стеной?». Кажется, что народ в буквальном смысле подаётся назад и вжимается в кресло. Так, что история повторяется, только в других декорациях.
— Я читала интервью Андрея Борисова, где он говорит, что основная идея спектакля — это покаяние Невского. Почему именно это?
— Покаяние, раскаяние — основа веры. Ведь истинная вера не в том, чтобы верить в распятие в Христа, а вера в то, что он воскрес! Вера в воскрешение. Ведь первым раскаявшимся был Гестас – разбойник, распятый на кресте, первым вошедший в царствие небесное. К раскаянию мы всю жизнь идем, вся жизнь человека сводится к умению достойно прийти к финалу жизни. Александр Невский обычный человек со своей внутренней болью, в чем-то не уверенный, но до конца несущий свет. Поэтому мы сделали духовный спектакль. Сейчас вся режиссура строится по принципу крутизны. А людям нужно возвращать их самих. Они не все привыкли развлекаться, многим нужна внутренняя работа. Но донести это все очень сложно, и только такой мастер как Андрей Саввич смог.
— Андрей Борисов – человек евразийского мировоззрения, тенгрианец. Его взгляд и трактовка этой темы отличаются от обычного взгляда русского православного человека?
— Он еще православный человек. Понимаете, вера — это твоя форма общения с богом. Если человек в духе живет, а не в теле, угождая своим страстям, а Андрей Саввич живет в духе, то он идет, идет и идет. Артисты иркутской труппы первый раз участвовали в процессе создания спектакля и видели, как художник все это создает. Обычно режиссер приходит с заготовкой и заранее знает, что и где, а тут они участвовали в процессе. В духовном плане им было интересно вместе с Андреем Саввичем пройти этот путь. У него есть эта жизнь в духе. Удивительным образом он может любую религию осмыслить.
— Он говорил о тенгрианстве?
— Да. Когда я писала образ Батый Хана, то изучала все по тенгрианству. Когда к Батый Хану приезжает Невский и говорит: «Я болен был местью», то Батый Хан ему отвечает: «Если болен ты, то лечи вот здесь (указывает на голову) и не смотри по сторонам, там нет ответа. Дорога длинная, она ведь кратка». Тут есть и тенгрианская мораль, и есть понимание. Люди в духе, католики они или мусульмане, они все равно понимают друг друга. Есть духовные, а есть бездуховные. Бездуховный человек переступит через все, а духовный будет пытаться свою душу вывести к свету.
— Через какого героя режиссер проводит линию тенгрианства?
— Через Батый Хана и Сартака. Там есть сцена братания на Байкале Сартака с Невским. Вначале они друг с другом конфликтовали, а потом побратались. Невский спрашивает у Сартака о православном храме, и Сартак отвечает: «Знаешь, я в вашем храме постою, перекрещусь и могу дальше в дорогу двинуться».
— Это исторический факт?
— Дело в том, что они действительно братались. Можно сделать снисхождение на то, что много художественного было придумано. Соблюдена вся система исторических фактов, но в образах есть художественный вымысел. Есть факт братания, а как это было – это уже художественный вымысел. Но главное, что зал аплодирует, когда Невский с Сартаком исполняют танец орла.
— Присутствовали якутские элементы?
— Да, я сначала прописала Омогоя – образ прародителей якутов. Но потом мы поняли, что в рамках спектакля слишком много всего. Андрей Саввич сказал, что мы это просто не потянем, и у нас просто нет там азиатских лиц. Но я считаю, что все три актера из Саха театра выполнили свою миссию. Они передали магию Якутии. Надо слышать, как публика слушала тойук Александра Борисова, были даже элементы ысыаха. Когда Сартак с Невским братались, то возле Байкала установили сэргэ. Кстати, слово «сэргэ» одинаково звучит на якутском и бурятском языках, как и ёхор – круговой танец. Потому было ощущение большой семьи — единой культуры народов Байкальского региона в понимании сути тенгрианства.
— Спектакли на исторические темы вызывают разные мнения. Было ли несогласие или неприятие трактовки тех событий?
— Главное – было сделать открытие, и у Андрея Саввича это получилось. Невский был закрытой фигурой. Сейчас благодаря спектаклю он приоткрывается. Школьники, которые изучают Невского, могут прийти на спектакль, могут почитать пьесу, открыть что-то внутри себя относительно корней своей истории. Когда человек внутри себя что-то открывает, то не всегда он может заявить это миру. Не всегда тебе жизнь даст возможность сделать этот поступок. Любой спектакль как поступок. Ты в себе что-то открыл, и ты должен выйти и заявить, когда тебе есть, что сказать. Поэтому я считаю, спектакль «Александр Невский в Срединном мире» важным событием в евразийской истории. Мы должны знать своих героев.
Премьера прошла как открытие Ердынских игр. На следующий день мы поехали на Байкал, и вдруг встречаем женщину, которая говорит: «Я вчера у вас на спектакле плакала, домой пришла и плакала». У неё было столько света в глазах, это говорилось искренне.
Спектакль стал событием в якутской культуре, и хочется, чтобы якутский зритель увидел его на своей земле. Недавно во время Якутского международного кинофестиваля продюсер Владимир Иванов подвёл меня к министру культуры Якутии Владимиру Тихонову, и последний выразил надежду, что проект «Александр Невский в Срединном мире» можно осуществить на сцене Театра оперы и балета в Якутске, соединив труппы Саха театра, Театра Олонхо и Русского драматического театра.
— Когда это случится?
— Трудно сказать. Володя Иванов очень много делает для этого проекта. Он как-то признался, что продюсером фильма «Тайна Чингис Хаана» стал благодаря Александру Невскому и его истории поездки на Байкал, в Монголию. Он как-то всё интересно исторически связывает и часто общается с историками. Думаю, у него получится дальше реализовать свой новый кинопроект. Конечно, если его поддержит республика. Знаю, что кинодеятели из Санкт-Петербурга, Москвы, Иркутска, Улан-Удэ и Монголии готовы сотрудничать с Якутией. В свою очередь, я — режиссер музыкального театра. Поэтому у нас с Андреем Саввичем получился такой эпическо-музыкальный спектакль. Без музыки мне очень тяжело воспринимать драматическое искусство.
— Я слышала, что вы ставили музыкальные постановки в нашем цирке.
— Да, в цирке я поставила мюзикл «Буратино», «Кабарэ», в Саха театре — «Кошкин дом» со студентами АГИИК, куда зрители приходили всей семьей. Как видите, в Якутске я тяготею к комедии, где есть музыка, танцы и юмор, а в Иркутске – к исторической драме. Сейчас хочу предложить очередную постановку музыкальной комедии «Про Федота стрельца». Так, что готовьтесь. Будем смеяться, хлопать в ладоши и петь всем залом. Причем собираюсь сделать половину на русском, половину на якутском языках. Вы понимаете, почему у вас такое качество образования и такие необычные познания в области истории… Есть моменты, в которых образованность якута иногда намного выше, чем образованность русского человека. Потому что у вас с рождения в голове два языка – якутский и русский. Такие полярные языки создают нишу для хорошей культуры. Вы мыслите сразу двумя языками, и очень разными — якутский как шекспировский язык, а русский он немножко, более простой. У вас одних глаголов столько, что можно настолько по-разному выразиться. Это, наверное, феномен якутский.
— Какие у вас планы?
— Знаете, что смешно было. Все премьеры прошли, мы гуляем по ночному Иркутску, и Андрей Саввич мне говорит: «Ты не понимаешь до сих пор какой ты текст написала. Я же чувствую. А ты представь, что ты написала оперу…» И начал мне напевать тексты, которые я написала. Говорит — давай сделаем азиатскую оперу и поставим в Большом театре.
— Вы открываете якутскую культуру больше через музыку?
— Я называю якутскую музыку музыкой ветра. Ветер как будто вибрирует… Тойук, хомус – в их звуках есть вибрация со специфической мелодикой, которая есть в индийской народной музыке. Там тоже уникальный строй. Мы в первый раз делали выставку «Якутия. Земля Олонхо» в Бахрушинском музее (в музее Островского) в Москве. Мой муж Иван Шакуров с этим музеем делал выставку Тонино Гуэрро, и с Андреем Саввичем они решили организовать выставку «Якутия. Земля Олонхо». И вот на открытии мой учитель музыки, которая много ездила, видела и слышала, замерла, слушая пение Степаниды Борисовой. Нужно просто видеть ее шок. «Марина, я ведь могла прожить жизнь и как музыкант не услышать этого», — сказала она. Для массовой аудитории эта музыкальная культура еще закрыта.
— Как ее популяризировать?
— Через постановки, спектакли, кино. Есть негритянский спиричуэл. Он тоже закрыт от нас, мы не знаем этого стиля. Тойук напоминает этот стиль – он несколько плачущий. Вывести его на свет можно, сделав его несколько иным, если есть сверхзадача. Если тойук в культуре стоит и дальше не синтезируется с другими видами искусства, такими как опера, драма, кино, то он в этой нише останется. А если синтез происходит, то тогда у него появляется двигательная масса, и тогда молодежь будет дальше двигаться с этим новым. Так что буду работать на ниве актерского мастерства подрастающего поколения. В октябре набираю способных ребят разного возраста с тем, чтобы после мастер-класса осуществлять с ними творческие проекты. И надеюсь на продолжение сотрудничества с Андреем Саввичем в рамках реализации евразийских проектов.
Елена ЯКОВЛЕВА