«Происхождение украинского сепаратизма»: как русский историк 50 лет назад предсказал происходящее на Украине

«Русская Весна» предлагает своим читателям обзор книги Николая Ульянова «Происхождение украинского сепаратизма», написанной 50 лет назад, которая не только сохранила свою актуальность, а и по сей день считается фактически единственным научным исследованием проблемы, несмотря на огромное количество публицистики разного сорта, особенно увидевшей свет за последние три года.

Впервые монография была издана в 1966 году в Нью-Йорке. В 1996 и 2007 годах переиздана в России. Довольно долгое время после публикации книга оставалась практически неизвестной. Существует версия, что почти весь тираж был скуплен и уничтожен после выхода.

Сложно сказать, что сподвигло Ульянова на то, чтобы так подробно заняться именно этой темой. Вполне возможно, опыт жизни в Канаде, где украинская диаспора, начавшая формироваться еще в конце 19 века*, и к середине 20-го представляла собой многочисленное структурированное национальное меньшинство, с которым Ульянов не мог не столкнуться.

Основной идеей «Происхождения украинского сепаратизма» является рассмотрение запорожского казачества, как корня и источника «южнорусского сепаратизма», предпосылкой идеологии украинского самостийничества, сформировавшейся к началу 20-го века.

«Особенность украинского самостийничества — в том, что оно ни под какие из существующих учений о национальных движениях не подходит и никакими „железными“ законами не объяснимо. Даже национального угнетения, как первого и самого необходимого оправдания для своего возникновения, у него нет», — так начинает свой труд Ульянов.

«За все 300 лет пребывания в составе Российского Государства Малороссия-Украина не была ни колонией, ни «порабощенной народностью», — пишет он.

Ульянов был первым, кто за тридцать лет до создания так называемого независимого государства Украина невероятно точно определил самую суть: «Схема развития всякого сепаратизма такова: сначала якобы пробуждается „национальное чувство“, потом оно растет и крепнет, пока не приводит к мысли об отделении от прежнего государства и создании, нового. На Украине этот цикл совершался в обратном направлении. Там сначала обнаружилось стремление к отделению, и лишь потом стала создаваться идейная основа, как оправдание такого стремления».

С удивительной, почти хирургической точностью Ульянов вычленяет главный признак украинского сепаратизма:

«В заглавии настоящей работы не случайно употреблено слово „сепаратизм“ вместо „национализма“. Именно национальной базы не хватало украинскому самостийничеству во все времена. Оно всегда выглядело движением ненародным, вненациональным, вследствие чего страдало комплексом неполноценности и до сих пор не может выйти из стадии самоутверждения. Если для грузин, армян, узбеков этой проблемы не существует, по причине ярко выраженного их национального облика, то для украинских самостийников главной заботой все еще остается доказать отличие украинца от русского».

Более пятидесяти лет прошло с того дня, как были написаны эти сроки, не изменилось ничего: всё то же жгучее желание доказать отличие от русских, непринадлежность к русской историко-культурной парадигме.

Всё то же искусственное отделение украинского языка от русского, подаваемое под соусом пуризма, но по сути своей являющееся ничем иным, как второй волной полонизации. Все те же обиды на иностранцев, не улавливающих разницу между русским и украинцем.

Поразительно то, как Ульянов 50 лет назад описал всё то, над чем мы смеемся сегодня: «Высказано предположение, усматривающее в украинцах остаток населения утонувшей Атлантиды».

«Сепаратистская мысль до сих пор работает над созданием антропологических, этнографических и лингвистических теорий, долженствующих лишить русских и украинцев какой-бы то ни было степени родства между собой».

Если бы Николай Иванович знал насколько верно это «до сих пор».

«…позже возникли теории, по которым славянское происхождение оставлено только за украинцами, русские же отнесены к монголам, к туркам, к азиатам… „доподлинно“ стало известно, что русские представляют собою потомков людей ледникового периода, родственных лопарям, самоедам и вогулам, тогда как украинцы — представители переднеазиатской круглоголовой расы, пришедшей из-за Черного моря и осевшей на местах, освобожденных русскими, ушедшими на север вслед за отступающим ледником и мамонтом», — пишет он.

Примечательно то, как в 21 веке те, кто занялся гальванизацией антирусского проекта «Украина не Россия», не только не отказались от этого смехотворного антинаучного бреда, но и создают целые институты и министерства для подведения псевдонаучной базы под эти полувековой давности выдумки.

«И это обилие теорий, и лихорадочное культурное обособление от России, и выработка нового литературного языка не могут не бросаться в глаза и не зарождать подозрения в искусственности национальной доктрины».

Впрочем, несмотря на внимание, уделенное в монографии запорожскому казачеству, Ульянов не отрицал и доказанной на тот момент причастности Польши к формированию так называемого украинского национального движения: «Поляки, в самом деле, по праву могут считаться отцами украинской доктрины. Так, самое употребление слов „Украина“ и „украинцы“ впервые в литературе стало насаждаться ими. Оно встречается уже в сочинениях графа Яна Потоцкого».

«Поляков не устраивала ни «Малороссия», ни «Малая Русь». Примириться с ними они могли бы в том случае, если бы слово «Русь» не распространялось на «москалей», — пишет Ульянов.

Ульянов пятьдесят лет назад блестяще объяснил интерес поляков в этом начинании: «Польская заинтересованность в украинском сепаратизме лучше всего изложена историком Валерианом Калинкой, понявшим бессмысленность мечтаний о возвращении юга России под польское владычество. Край этот потерян для Польши, но надо сделать так, чтобы он был потерян и для России».

Сейчас, спустя многие десятилетия, можно оценить своеобразную иронию истории, которая вернула польскому народу всё, вложенное им в «украинство» Волынью. Вернула, безусловно, невиновным простым полякам, а не идеологам украинского подлога. Тем не менее, напомнив, что совет не рыть другому яму верен и для целых народов.

Немало интересного можно найти в удивительно актуальном сегодня труде русского историка. Редакционная коллегия «Русской Весны» предлагает читателям насладиться монографией Николая Ивановича и поделиться впечатлениями в комментариях.

Справка РВ

Ульянов Николай Иванович — (4 января 1905 (23 декабря 1904 по ст. ст.), Санкт-Петербург — 7 марта 1985) — русский историк и писатель. 

В 1927 г. окончил Петроградский государственный университет. В феврале 1935 года возглавил одну из ведущих кафедр Ленинградского историко-лингвистического института — истории народов СССР.

За «контрреволюционную троцкистскую деятельность» 15 сентября 1936 совещанием Коллегии НКВД СССР Ульянов был приговорён к 5 годам лагерей. Был освобождён 2 июня 1941 г. Не успев доехать до дома, из-за начала военных действий был вынужден остаться в Ульяновске, где зарабатывал на жизнь ломовым извозчиком.

В сентябре был призван на окопные работы, но попал в плен к немцам под Вязьмой и был направлен в Дорогобужский лагерь, откуда ему удалось сбежать. Осенью 1943 Ульянов с женой были отправлены оккупационными властями на принудительные работы в Германию, в лагерь Карлсфельд под Мюнхеном, где он работал сварщиком на заводе BMW, а жена — медиком в лагере.

После окончания войны жил в Касабланке, после чего перебрался в Канаду, а затем в Нью-Йорк. Печатался в эмигрантской прессе, читал лекции в Монреальском университете, преподавал русскую историю и литературу в Йельском университете.

Ульянов не был антисоветчиком, несмотря на сознательно сделанный выбор не возвращаться в Россию. В 1953 году он отклонил приглашение Американского комитета по борьбе с большевизмом на должность главного редактора русского отдела радио «Освобождение», поскольку понимал, что в тех условиях борьба против советского режима была неотделима от борьбы с Родиной.

В 1973 вышел на пенсию, а в 1985 умер, похоронен на кладбище Йельского университета.

Главным трудом жизни считается как раз «Происхождение украинского сепаратизма», хотя перу Ульянова принадлежит ряд исторических изысканий и очерков.