Появление «Концепции основных принципов Молдавской федерации», с которой выступила Партия социалистов Молдовы, в Приднестровье осталось почти незамеченным. Приднестровью было не до того – в конце ноября его больше заботил «Вильнюс», парафирование Молдовой соглашения об ассоциации с ЕС и ожидаемые негативные последствия всего этого для местной экономики. Потому ни элиты, ни приднестровские эксперты серьёзного внимания на план, представленный лидером ПСМ Игорем Додоном, не обратили. Дескать, какая там федерация, когда тут внешнеполитический антураж, и без того непростой для Приднестровья, грозит ещё усложниться…
Нужно сказать, что это не первая инициатива И. Додона по Приднестровью – в начале нынешнего года он уже обращался к депутатам парламента Молдовы с просьбой принять ряд мер, направленных на пересмотр отношений с Тирасполем. Но услышан не был.
Для презентации своего нынешнего проекта молдавские социалисты, напомним, выбрали знаковую, хоть и не слишком оптимистическую дату – десятилетие с момента срыва федеративного «плана Козака». Десять лет прошло. Тогда, в 2003 году, федерация казалась, конечно, очень амбициозной, но всё же реальной идеей. Сейчас она всё больше становится ускользающей мечтой.
* * *
Если здраво взглянуть на тот статус-кво, который мы имеем на берегах Днестра, то построение демилитаризованного федеративного государства в составе Молдовы и Приднестровья стало бы, наверное, лучшим выходом. Федерация позволила бы начать многое заново и в политике, и в экономике, а этого как раз очень хочется людям и на правом, и на левом берегу. На авансцену вышли бы новые элиты, в результате урегулирования конфликта могла бы вырасти инвестиционная привлекательность региона, снизился бы уровень его милитаризации. Всё это дало бы шанс на «перезагрузку» – на построение цивилизованного государства, преодоление бедности и на столь необходимое повышение уровня жизни.
Создание молдавской федерации имело бы не только внутренний, но и внешний, более широкий эффект. В первую очередь был бы поставлен крест на стремлении Румынии к потенциальным территориальным приобретениям. В Бухаресте, как известно, не только говорят о присоединении Молдовы, но и постоянно поглядывают на ряд приграничных областей Украины. Возникновение молдавской федерации стало бы ясным сигналом – восточные границы Румынии очерчены, и никаких «новых земель» для неё не будет.
Такое «укрощение» главного возмутителя спокойствия в регионе во многом сняло бы региональную напряжённость – в Киеве точно бы вздохнули с облегчением, да и Москве удалось бы сбить наступательный потенциал Румынии (а значит, и США, стратегическим союзником которых является Бухарест) в Причерноморье.
В перспективе можно было бы пойти ещё дальше – выдвинуть предложение о распространении удачного федеративного опыта на саму Румынию. Тем более что предпосылки для этого, как мы знаем, есть. В Румынии можно выделить три потенциальных субъекта федерации – Валахию, венгерскую Трансильванию, которая давно борется за расширение своих политических прав, и Восточную (румынскую) Молдову. Федерализация, так или иначе, повлияла бы на политический менталитет в Бухаресте, сделала бы его более умеренным, менее экспансионистским, унионисты и пропагандисты идеи «Великой Румынии» однозначно были бы отодвинуты на второй план.
Сегодня нередко говорят о том, что, если Молдова уйдёт в состав Румынии, Приднестровье получит государственное признание, прежде всего со стороны России. Этот вариант, однако, не решает всех проблем. Главная из них – румынский экспансионизм не будет остановлен, а значит, сохранится и напряженность в регионе. Более того, она, скорее, даже увеличится. От Москвы потребуются серьезные дипломатические и иные усилия, чтобы сдерживать ситуацию. Положение осложняется тем, что у Приднестровья нет общих границ с РФ, и непонятно, как власти Украины станут реагировать на возможное признание республики. Это делает позицию Москвы еще более уязвимой.
В общем, создание молдавской федерации стало бы лучшим решением. Но, как мы часто видим, лучшее не всегда побеждает.
* * *
Если отбросить все предрассудки и опять же здраво взглянуть на ситуацию, то можно сказать, что приднестровское общество (не столько элиты, сколько именно общество) было бы готово к построению общего федеративного государства с Молдовой. Люди устали от последствий регионального конфликта, от неустроенности и неопределённости. У многих – родственные и дружеские связи на правом берегу. Поэтому справедливая федерация нашла бы отклик в их сердцах, особенно если бы к этому был и внешний импульс со стороны России.
Однако чтобы она стала именно «справедливой», необходимо соблюдение нескольких обязательных условий.
Первое – Кишинёв должен дать адекватную оценку событиям 1989-1992 гг., связанным с вооружённой агрессией против Приднестровья, то есть признать свою вину за эту агрессию, принести извинения и выплатить компенсации тем, кто тогда потерял родных и близких.
Второе – русский язык в возможной молдавской федерации должен стать как минимум официальным. Статуса языка межнационального общения, который предлагает И. Додон, недостаточно, такой статус выглядит расплывчато.
Да, пусть гимн федерации не будет исполняться по-русски, но необходимо, чтобы жители Приднестровья имели возможность получить в органах власти любой документ (включая паспорт) на русском языке, любой ответ на русском языке. Не должно быть никакой дискриминации русскоязычных при приеме на федеральную госслужбу. Вопрос, связанный со статусом русского языка, очень важен – как мы помним, в 1989 году именно с него всё и началось.
Третье – должен быть отказ от «истории румын» и понятия «румынский язык», а возможно, и прямой запрет прорумынского унионизма. Само собой, нужно говорить об «истории Молдавии» и только о «молдавском языке», пусть и на латинской графике.
Четвертое – у Приднестровья в рамках федерации должна сохраниться нынешняя экономическая самостоятельность.
Это минимальные условия. Есть ли в Молдове силы, которые могут обеспечить их? Нет. Думается, что к этому не полностью готов даже сам Игорь Додон, который сегодня в Кишиневе является почти что единственным сторонником молдавской федерации.
А ведь мы не говорим ещё, что желательно бы молдавскому языку вернуть и кириллическую графику, что нужно, чтобы молдавская федерация все-таки ориентировалась на Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана, что необходимо отменить молдавский закон «Об основных положениях особого правового статуса населенных пунктов левобережья Днестра (Приднестровья)», принятый в 2005 году под давлением Запада и без участия Тирасполя. Можно найти еще довольно много таких «что» и «чтобы»…
* * *
Почему сегодня проект молдавской федерации менее реален, чем 10 лет назад? Потому что фон для него изменился, и отнюдь не в лучшую сторону.
Федеративные идеи не возникают на пустом месте. До ноября 2003 года Кишинев и Тирасполь двигались к общему государству поэтапно. В 1996 году они подписали протокол согласованных вопросов, определивший, что Приднестровье может иметь свою конституцию и государственные символы, а также самостоятельно поддерживать внешнеэкономические контакты. В 1997-м был известный московский Меморандум об основах нормализации отношений между РМ и Приднестровьем. В конце 2002 года стороны пришли к тому, что общее государство будет федеративным. В феврале 2003 года появился протокол о разработке конституции федеративного государства.
Срыв «плана Козака» стал рубежом, после которого наблюдается обратная, «центробежная» картина – Кишинев и Тирасполь только отдаляются друг от друга, а наработанная прежде переговорная база забыта. Откуда тут взяться реальным предпосылкам для создания федерации?
Это – первый фактор. Второй заключается в качественном изменении позиций Румынии в РМ. Об этом много написано, и мы не станем задерживать внимание читателя. Скажем лишь, что в 2003 году Бухарест имел в Кишиневе хоть и активное, но всего лишь меньшинство примерно в 10-15%, а сейчас он стоит за правящей в стране коалицией.
Это тоже результат последовательной работы, уводящей Молдову от потенциальной федерации с Приднестровьем к объединению с Румынией. Работа сделана уже больше, чем наполовину. Недавнее окончательное решение молдавского Конституционного суда о том, что государственный язык в РМ должен называться румынским, а не молдавским – это закрепление достигнутых успехов.
Для того, чтобы сохранить шанс на создание молдавской федерации, необходимы три вещи. Во-первых, должна быть согласованная воля России и Евросоюза. Во-вторых, Евросоюзу нужно воспрепятствовать завершению проекта по объединению Молдовы и Румынии и, более того, повернуть его вспять. Меры тут нужны решительные – готов ли ЕС к этому? Наконец, в-третьих, именно Евросоюз и Россия должны «задать» основные параметры молдавской федерации (так как вопрос – геополитический), а местные политики – уже договариваться о частностях. Иначе говоря, необходим «Мезеберг-2», но с конкретными результатами.
При этом действовать надо быстро. Помнится, И. Додон в октябре 2012 года в одном из своих интервью высказал мысль, что, «если в течение ближайших 4-5 лет не будет достигнут консенсус в создании федерации с Приднестровьем, существует риск того, что проблема станет для Молдовы гораздо более сложной и опасной». Это верно – к 2018-2020 гг. интеграция Румынии и РМ может уже оказаться достаточно глубокой для того, чтобы снять даже гипотетический вопрос о молдавской федерации. Время работает против неё.
Андрей Моспанов, «Русское единство«