Радужная Звезда (Грёза о Персии)

Зеркало грифонов

День, словно солнца медный щит,
Был опрокинут и разбит.
Вздох дня вздымается, как дым.
И слёзы звезд текут над ним.
Он вянет, голову клоня,
Кончается явленье дня,
И над поверхностью земной
Взлетает занавес ночной.
Земля скрывается в тени,
На небе синие огни.
(Шахрияр «Сцена ночи», перевод Льва Гумилёва)

m_c_escher_selected_magic mirror

Путешествие в Иран сродни вторжению в соседнюю звёздную систему. Иран солипсичен, самодостаточен, он сам себе система координат. Ну, а Россия — тоже сама себе сад, солнце с планетами и астероидами. Изучая этнопсихологию Ирана, ты попадаешь в отдельный, странный и удивительный, не похожий ни на что мир.
Его русские люди совсем не знают. Знают Европу, разнюхали Турцию и Египет, слышали про Китай. Иран для нашего человека — Терра Инкогнита. Хотя в сложносоставных ярусах и лабиринтах, в корневищах русского бессознательного место для Ирана безусловно есть. Очень глубоко в цветных снах, в грёзах слюдяных окон, в роскошной женской этномоде с персидским названием сарафан, в наших дорожных сумках, по-персидски, именуемых чемодан. Когда-то мир Руси был молод, и наши предки носились по планете туда и сюда. И пришли боги с древнеиранскими именами, ведь самое главное слово «Бог» родом Оттуда из таинственной и жаркой страны зари и Заратустры из иранской звёздной системы.
Сравнение со звёздами тем уместно, что в иранской архитектуре шиитские мечети изнутри подобны планетариям, микрокосмическим вертоградам. Зеркальный мавзолей Шах-Черах в Ширазе представляет собой ночную небесную тарель. В парадизе созвездий прячется Тридевятое смарагдовое царство отечественной сказки. Где миллиарды галактик улыбаются с бездонных потолков. Будто хрустальная гора, населённая ангелами, приглашает Шах-Черах русских летунов к путешествию, к прыжку в Зазеркалье, в сферы гиперпространств, парящих над головами и облаками.

Ведь пока только родные и для Руси и Персии грифоны и семарглы кочуют между небесными огнями нашего Священного мира. Между стенами владимирских соборов и праздничными воротами Бухары.
Как на картине Эшера «Волшебное зеркало», где представлен натюрморт с зеркалом и сферой. А по полотну ползут через зеркало орнаментальные грифоны. Перед нашими глазами происходит невероятное явление: узоры материализуются и откуда-то извне появляются столь же реальные грифончики. Причем появляются они постепенно, вначале мы видим крыло, затем мордочку и только потом всего грифона. Крылатые, шествуя друг за другом по кругу расходятся через зеркало в разные стороны и встречаются уже на листе опять же перед зеркалом, но потеряв свои объемные свойства, и превращаются в изначальный плоский узор на листе. Белые грифоны из одного мира пересекаются с черными грифонами из другого…
Но никогда не прекращались желающие отправится вслед за грифонами из Руси в Иран и обратно. Из одной звёздной системы «отвезтись» в другую. Через зеркало Каспийского моря.
Мы расскажем об этих героях, походя, пока летим сами из Москвы в Тегеран, словно с Земли к соседней звезде. О, да! Представьте, что Иран — ближайшее к нам светило. Например — Альфа-Центавра. Так будет образнее, так мы останемся в одном поэтическом ритме с волшебной уранографией Шах-Чераха. Воронка в куполе мавзолея всё сильнее затягивает нас в потусторонние пространства сияющих отражений.

Ночь — декораций торжество —
Красавица и волшебство.
Сияют звезды в облаках,
Как изумруды на шелках,
А купол, как простор морской,
В нём фей купающихся рой.
На небе искрится всегда
Зелёно-жёлтая звезда,
И в сцене ночи лунный лик
Короною из тьмы возник.

Это очень по-русски (и, наверное, по-грифонски) взять, да и полететь! Навстречу соседнему солнцу! Поехали!

Варп Тегерана-43

планета X
При перемещении из одного измерения в другое, что в сказке, что в научной фантастике, корабль путешественника будет атакован змеями, гарпиями, джиннами. Окраины любого мира (хоть астрономического, хоть социального) переполнены бесами, страхами, чудо-юдо-стражами. Там — за Нептуном по пути к Центавре начинается таинственный пояс Койпера из комет, астероидов, космического мусора, выброшенного к пределам нашей солнечной системы гравитацией Солнца, Юпитера и Сатурна. Будто парии и антисоциальные элементы жмутся к окраинам странные космические тела и объекты, обрастая слухами, доводящими до мурашек. Именно там, якобы находится Планета Х, открытая астрофизиками Батыгиным и Брауном. Мифы народов Земли со времени оно знали эту планету и именовали её Звездой Смерти, Немезидой, Медузой Горгоной, несущей всему живому холода, моры, страшные кары.
В фильме ужасов Пола Андерсена «Горизонт событий» и в игре «Вархаммер» есть схожие идеи. Астронавты на пути от Нептуна к Альфе Центавре попадают в Варп — параллельно существующий мир, полный хаоса и населённый демонами. Незащищённый корабль, попав в Варп, будет атакован дьяволами, а его экипаж лишится рассудка, вы откроетесь измерениям истинного хаоса, истинного зла — своего рода подобию христианского ада, впадёте в бесконечную оргию пыток, безумств, каннибализма.
Господи, но это ведь ровно то, что наши люди знают про Иран. Через советские фильмы, через смутные толки, шпионские россказни и обывательские домыслы!
Венцом «варповских» прозрений является фильм «Тегеран-43» Наумова и Алова, где Иран предстаёт царством Смерти, населённом отборной нечистью. В кино играли Ален Делон и Косталевский — «секс-идолы» страны Советов, хиты к фильму писал Азнавур, по-сему картина оказалась чуть ли не самой популярной за историю российского проката. Она окончательно зафиксировала для наших людей иранский образ.

Канатчики

тегеран-43_

В фильме Иран – страна развалин, пустырей, сонмище мёртвого города Алладина, городище таинственных харчевен, где курят опиум подозрительные люди, логово джинов и трикстеров, место пребывания супергероев и агентов. Странники суфии, будто из досье блистательного фотографа Севрюгина, бредут, замотанные то ли в шарфы, то ли в бинты, будто Человек-Невидимка Уэллса, бредут, постукивая палочкой, как «Слепой Пью» Стивенсона. Словно бы все тревожные, трагичные и ужасные, гримуарные и готические персонажи Лавкрафта, Жана Рэ и Эдгара По перебрались в глинобитную юдоль из самых пугающих страниц «Тысячи и одной ночи». Наумов и Алов заселили Иран русскими страхами, в первую голову — фашистами. Под личиной суфия-невидимки прячется немецкий суперагент Шернер, опутавший Тегеран сетью шпионов и террористов. Ну а маску Шернера примерил блистательный актёр Альберт Филозов, только перед «Тегераном-43» снявшийся в детской сказке «Чёрная Курица и Подземные жители». Чёрная курица, знаток Подземелий прекрасно вписался в роль. Окружённый фальшивыми корреспондентами и факирами-фотографами, умеющими изготовить безо всякого фотошопа любые документы, вылепить что угодно из кого угодно. Шернер-Филозов обладал и секретным оружием: чудо-киллером Максом, способным осуществить самое великое преступление тысячелетия: расстрелять трёх царей трёх империй: Сталина, Рузвельта и Черчилля. Чёрная курица отправляет своего Макса (последнюю надежду Третьего Рейха) особыми стезями!
В исподнем Тегерана, под его узкими улочками и осыпающимися домами плывут «канаты», тайные каналы воды, спрятанные реки. По «канатам» можно прийти, куда угодно… В них ориентируется лишь странная каста «канатчиков», передающая по наследству ориентиры в лабиринте города Смерти. Макс (его играет великолепный, как Король всех подземных жителей Армен Джигарханян) спускаясь в люки, висит на верёвках, будто повешенный в карте Таро и плывёт канатами к заветной цели, под землёй в водах Стикса, будто Солнце Ночью в мифологии народов мира…
Не будем рассказывать, чем кончились приключения Джигарханяна-Макса, укокошил ли он трёх царей. Нам важно запечатлеть характер современного русского взгляда на Иран, как на Звезду Смерти, как на Варп, на Девятую Планету…

Джафар Планеты Х

Культуролог Георгий Осипов «подогнал» автору ещё один изысканный фильм из каталога расцвета советского синема: «Тайник у красных камней». Там наша разведка тоже борется с иностранными шпионами, ползущими из иранской цитадели зла.

тайник у красных камней

Слышится «птичий язык» азербайджанских контрабандистов, спекулирующих долларами, будто Птицы Рух они гугонят лишь одно слово-пароль, слово на все времена: «Хоп!». «Хоп!» В актуальном Иране, на Планете Х дела обстоят, как и прежде, там курят кальяны, играет саксофон, метают в спину ножи («от саксофона и до ножа»). Советский разведчик Анна Блоу (Ирина Скобцева) собирает у дверей персидской спецслужбы САВАК, то грязные горшки, то редкие амфоры. На символическом языке любой такой горшок (или череп) — вместилище душ. Анна, подобно Христу, спускается в Ад за потерянными душами и лучами света…
Генерала САВАКа Джафара исполняет отменный Ефим Копелян. Он засылает матёрых шпионов на секретные заводы, в опочивальни благородных советских красавиц и даже в сибирские лагеря! Джафар — гений шпионажа, удачливый и отчаянный авантюрист. Он протянул свои щупальца к самым закрытым чертежам и знаниям СССР.
«Кого он тебе напоминает?», — весело спрашивал меня Гарик. «Ну конечно же — Блюмкина!», — радостно угадывал я. «Именно! Именно — Блюмкин!», — просто восклицал Осипов.
Для таких супершпионов, как Яков Блюмкин — Планета Х — идеальное место!

Трикстер Якуб-хан

Человек, среди толпы народа
Застреливший императорского посла,
Подошел пожать мне руку,
Поблагодарить за мои стихи.
(Николай Гумилёв «Мои читатели»)

Комиссар Блюмкин — друг Гумилёва и Есенина и по некоторым сведениям убийца Гумилёва и Есенина. Несчастливый билет партии левых эсеров, взорвавший германского амбассадора Мирбаха. Это убийство предопределило гибель перспективной партии «политических скифов». Друг и соратник Троцкого, друг и соратник Дзержинского, один из создателей красной контрразведки, прототип разведчика «Исаева-Штирлица». «Любовник Революции», «Наум Бесстрашный», диктатор Красной Монголии — какими только романтическими эпитетами не награждали Якова современники. Известно о трёх разных городах, где он родился и о трёх датах рождения. Словно электрон с немыслимой скоростью вращающийся во вселенной и создающий её через себя, Блюмкин самосоткал Русскую Революцию.
Разумеется наш трикстер, наш «Красный Локи», «серый волк» русской сказки не мог не появиться в Иране. И таки да! Он был одним из основателей североперсдской Гилянской Советской республики и царствовал в ней недолго, но яростно под именем Якуб-хана!
Жестокий, страстный, не останавливающийся ни перед чем Блюмкин, чувствовал себя на Звезде Смерти, как рыба в воде. В иранском трюме русского бессознательного, в «канатах» по которому медленно и скрипя продирается ночное русское солнышко чекист Блюмкин казнил и миловал, геройствовал и королевствовал и оставил долгую память. В поясе Койпера инверсионный след от «кометы Якуб-хана» был самым чётким, почти что цветным!
Потому что всё, что мы сейчас здесь описываем — это классическое Царство Покойников в эпосе любых этносов. Не случайно все известные фильмы про Иран чёрно-белые. Жмуры, усопшие не различают оттенков света, его красок, колора. Они видят лишь полутона, тени, блики на на воде, блики на плёнке.

polina-bolotova
Лучше всех на мой взгляд такие мертвецкие миры рисует интересный художник Полина Болотова. Композиции «Медуза Горгона», «Офелия в метро» и, особенно, «Пришли» — это иллюстрации к «Тегерану-43», дотошное описание «Варпа». Там в чёрно-белом ритме по «канатам» плывут утопленницы, в библиотеках таятся одинаковые шпионы, а к алкоголикам являются вороны и куколки, отражаясь в выпитых бутылках. Родной московский Ад, замкнутый, запертый, томящийся скрежет. Ласковый бриз Неглинной — реки московских катакомб. Её волны и мёртвые принцессы бьются о корни гостиницы «Арарат-Хаятт», будто о фундаменты Мирового Древа. Вот как видят Тегеран советские режиссёры и постсоветские граждане. Как родимое Ваганьковское кладбище, где тихо играет армянский дудук. Словно тревожный, щемящий сердце погост.

Пришли

Однажды Болотова спросила про свои картинки. Я выбрал «Пришли». Она была в восторге, как Гарик Осипов от «угадывания» Блюмкина. «Её отметил изо всех Евгений Всеволодович Головин!». Т.е. это был высший комплимент, потому что Головин — мэтр московского гримуара, южинской фантастики, учитель Джемаля, Дугина и Полины.
«Но я вижу твою картину в цвете», — заметил я. Мне она кажется суперцветной. Не ворона, а жар-птица. Не куколка, приносящая яды, но библейская царевна, роскошная и радостная с золотыми волосами. Не палёная водка, а как минимум полугар. А вообще — божественная Сома! Не грязный стол алкаша, но пир Артаксеркса! Вот этого художница понять не могла. Она рисовала мёртвых, дай Бог ей здоровья!
Но я видел то, что растёт дальше — по ту сторону кинематографического Ирана, за самыми многорогими насекомыми Варпа, стоящими в очередь в московскую поликлинику…
По ту сторону пояса Койпера, за джинами чёрно-белого зеркала Тегерана, уже горела Иная страна, разжигала себя Иная Заря.

5

Наш корабль над пучиной плывет без руля,
Неужели никак не спасти корабля?
Нет, не сдамся! Я выход ищу и найду!
Кто боится борьбы, попадает в беду.
Я — дитя революции, значит, она
И питать меня грудью своею должна.
Шейх, покорный судьбе, в заблужденье своем
Зря считаешь на чётках зерно за зерном.
Я влюблен, мне свидетель — израненный стих,
И не нужно в любви доказательств других.
(Эшки (Мирзаде) «Равнодушие к небесам», перевод Льва Гумилёва)

Альфа-Центавра — не одна звезда, а две. Небесных кентавров не единица, но армия…
А впереди всех на расстоянии светового года от солнца горит рубиновая звезда Красоты, Проксима Центавра! Вспыхивающее, переменное, радужное светило встречает всех, кто доплыл к кисельным персидским берегам! Там начинается подлинный Иран, отсюда сказывается настоящая сказка!

Приключения Пророка Любви

Улеглась моя былая рана —
Пьяный бред не гложет сердце мне.
Синими цветами Тегерана
Я лечу их нынче в чайхане.

шагане

Златоглавый русский поэт Сергей Есенин тоже шёл шаг в шаг в Иран известной нам отныне тропой. Существует версия, что Есенин написал свои знаменитые «Персидские мотивы», живя в Баку. Ведь старый город на Апшероне почти что «маленький Тегеран». Не случайно «Тегеран-43» потом снимали именно в Баку. Но внук премьера Дальневосточной Республики и полпреда СССР в Персии Бориса Шумяцкого (тоже Борис Шумяцкий) поведал нам убедительную версию из дипархива. Якобы в 1925 году поэт нелегально проник в Персию и разгульно и весело жил в ней, писал стихи и занимался любовью. И добрёл до медового Исфагана и сказочного Шираза. Внутреннее чутьё подсказывает, что возможно так оно и было, потому что познания Есенина об экономических реалиях Ирана предельно точные:

Я спросил сегодня у менялы,
Что даёт за полтумана по рублю,
Как сказать мне для прекрасной Лалы
По-персидски нежное «люблю»?

Знаток тонкой «экономики любви», узревший «свет вечерний шафранового края», где «розы, как светильники горят», воздух Саади «прозрачный и синий», пробудивший «телесную медь» под чадрой был, якобы, вывезен из Тегерана советскими чекистами по просьбе местного правительства, опасавшегося дипломатического скандала. Ведь нахождение «рязанского гостя» стало в какой-то момент невыносимым для страны. Нужно было либо ему сдаться, будто сказочному принцу (и отдать королеву и полцарства впридачу), либо экстренно депортировать северного царевича, Пророка Любви. Что и было сделано.
Говорил Есенин про Иран, как и мы, как о завлекательной Утренней звезде:

Я сюда приехал не от скуки —
Ты меня, незримая, звала.
И меня твои лебяжьи руки
Обвивали, словно два крыла.

Павлиний трон

Проксима Центавра — розовая звезда подобна самой прекрасной мечети мира Насир аль-Мульк. Что в Ширазе известна, как «розовая мечеть». В утренние часы рассветные лучи стучатся и заглядывают в разноцветные витражные стёкла, освещая ковры и мозаики нездешними красками. Игра радужного света, словно стаи жар-птиц напоминает о великих замыслах Всевышнего, вдыхающего музыку жизни в обыденный космос.

королев_олег

Слюдяные сферы и вывернутые наизнанку геометрические формы…
Птицы, растущие из мраморных деревьев…
Мозаики ангелической авиации…
Арки, колонны, павлиньи перья нездешних лесов…
Кружащиеся суфийские юбки октерактов…
Опьянение в цветочном парадизе, сбитые контуры, вскрытые измерения, фрактальные языки! Растущего во все стороны времени…
Тайные бани, магические секретные бассейны и резервуары…
Коралловые рифы на серафимических потолках…
Гнёзда и кормушки золотых сусальных летучих рыб…
Спадающая из слюдяных окон на ковры райская река Сомбатикон…
Сгорающие от пожара любви соты-мосты ночных пчёл…
Тайные светёлки голубых орлов…
Зеркальные печати эфирных дев…
Зодческие торты и печенья восточных фей…
Радужные ванны шафрановых голубей…
Коленопреклонённые снежинки планетарных домов…
Тропический хоккей на нефритовом льду…
Сотканное из тысяч любовных вздохов непобедимое солнце!
Радужный свет в сердце
и радужное тело!

Вот он наш любимый Иран, свитый из поэзии Фирдоуси, Саади, Балхи, Хайяма, Хафиза Ширази, Низами…
Восседающая на Павлиньем троне божественная Персия-ясная!

1011798_502589493184844_615162702206791435_n

Звезда Эсфирь

Когда в первый раз вспыхнула наша переменная звезда?
Средневековые персидские стихи породили сотни увлекательных ковровых миров, всю планетарную моду, музыку, архитектуру и сакральную географию. Но что было до них?
Когда впервые резко поменялся, взорвался, разрумянился радужный спектр шафранового огня? Нашествие армии Александра Македонского напрочь сожгло пласты древней иранской культуры (также как и впоследствии арабское вторжение).
Остались только гимны «Авесты», слова Заратустры — пророка Ирана во времени оно.
Но была история, удивившая Персию и Мидию, через Ветхий Завет прискакавшая в русские апокрифы, повесть, ставшая нашей общей историей. Сказка из старинного времени про родное Тридевятое Царство:

Давно стоит Хамадан у склона Альвандских гор.
Их плащ зелёный похож на пышный птичий убор.
Чуть коснется вершин солнце своим лучом,
На скалах — золота блеск, ручьи текут серебром.
Два мощных отрога гор обходят город вокруг,
И он — как дева-краса в объятиях сильных рук.
(Эшки (Мирзаде) «Альванд и Хамадан», перевод Льва Гумилёва)

эсфирь

Отменное зачало для поэмы. Давным-давно Хамадан именовался Экбатанами. Под отрогами притаилась летняя резиденция персидских царей. Шах Артаксеркс выгнал змею-жену и посватался к девочке-сироте, подарив миру сказку про Золушку. Звали нашу героиню Эсфирь, розовая краса медного царства. Она словно песня арфы, будто Утренняя звезда, как вспышка персиковой Прокси Центавра влетела в мировую хронику.
За её любовь на карминовых простынях и её умопомрачительные пиры, Артаксеркс менял этнополитику, казнил и миловал народы. Царевна предстала совершенной наградой и абсолютной королевой первейшей мировой империи.

Львиная империя

Ведь Персия — это ещё и империя. Львиная и наиглавнейшая. От Индии до Эфиопии…
За розовой Прокси Центаврой грядёт двойная золотая звезда, рычащая окрест будто хамаданские львы, издревле хранящие деву-красу.
Эти львы империи родили львиную Британию и львиный Петербург.

Grev-Kafi--Zoroastr
Они суть невидимые двигатели имперского созидания. Как иранские вентиляторы, незаменимые перепетуум мобиле в лазуритовых куполах. Эти купола торчат из заваленных песком городов, будто перископы подводных лодок Заратустры. Никто не знает секрет свежести в персидских домах и тайного устройства шахт, организующих ветер из ничего. Как и никто не догадывается откуда и почему растут в небеса мировые империи.
Мы принесём вам ответ. Империи растут из золотого корня Ирана, из алмазных столпов Персеполя и цветочного Парадиза шахиншахов, подаривших народам, философам и богоискателям мечту о земном Рае.

Пророчество

Из эпохи клокочущего, скачущего, кочующего Ирана молниями бьют наши русские боги и пророки.
Их много, как и звёзд Кентавра — не одна, а несколько.
Бог, Даждьбог, Хорс, Худай, Семаргл, Кудеяр.
Они проснулись и спешат к нам с далёкой Центавры.
И Русь будто верная жена, сладчайшая Эсфирь сзывает богов на радостный пир!
Великие дела начинаются с радужных светил!
Так говорил Зарифуллин.

1451491_681335798566844_1314514498_n

Павел Зарифуллин

Белая индия

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>